Глава 11
Я усадила Глеба на край ванны, осторожно вытирая кровь вокруг раны. Он не сопротивлялся, да и вообще ничего не говорил, довольно скептично осматривая старую плитку на стенах. Я помнила значение таких его взглядов. Увиденное Глебу не совершенно нравилось.
– Сейчас будет щипать, – зачем-то предупредила я, поднося к ране ватный диск с перекисью.
– За сколько ты купила эту квартиру? – вопрос Глеба застал меня врасплох.
Я даже руку опустила, так и не прижав диск к рассечению.
– Тебе не кажется, что это не твоё дело? – спросила в ответ, поражаясь его наглости.
Я и так уже сто раз мысленно пожалела, что решила проявить милосердие и зачем-то сама занималась его бровью.
Нужно было просто вручить ему аптечку и выйти. Сам бы справился. Или ещё лучше – попрощаться с ним на лестничной клетке! Но – нет! Вместо этого я снова пропахла запахом его туалетной воды и терплю странные вопросы.
Ну не дура ли?!
– Ты продала старую квартиру, – пояснил Глеб. – Тебе должно было хватить денег на нормальное жильё.
– А чем плохо это? – уточнила у него, сдерживая себя и стараясь не скрипеть зубами.
– Однушка, совмещённый санузел, советский ремонт, – перечислил бывший. – Ты заплатила за неё явно больше, чем она того стоит… чёрт! – я всё же прижала диск к ранке, заставив Глеба зашипеть сквозь зубы.
– Больно, да? Ой, прости, – без капли сочувствия хмыкнула я, давя на бровь сильнее, чем это было нужно. – Силу не рассчитала. Но чего с меня взять? Я ведь по твоему мнению идиотка, спустившая все свои деньги на сомнительное жильё.
– Я этого не говорил, – хмуро отозвался Глеб.
– Именно это ты и сказал, – выбросив ватный диск, я задумчиво посмотрела на призывно торчащий из аптечки пузырёк с зелёнкой. Разукрасить бы Глебу лицо…
– Ты была беременна, – напомнил мне бывший. – Тебя легко могли обмануть.
– Вот именно, – несмотря на порыв озеленить лицо Глеба, я всё-таки достала бактерицидный пластырь. – Как ты верно заметил, я была беременна. А значит, спустя какое-то время, должна была родить и минимум полтора года сидеть дома. Интересно, а если бы я потратила все свои деньги на покупку квартиры, на что бы я жила? Мне нужно было думать не только о крыше над головой, но и о будущем, Глеб. Не только своём. Я отвечала за двоих.
Наверное, это был самый трудный период в моей жизни. Я понимала, что помощи ждать неоткуда, и как-то смогла всё распланировать. Справилась.
Да, квартира небольшая, но чистая и не убитая. Старый ремонт не такая проблема, на самом деле. Зато у меня остались деньги на всё необходимое для Матвейки. И не только на коляску с кроваткой. Мне хватило денег на жизнь до того момента, как я отправила Матвея в садик. Дальше пришлось искать работу. Оказывается, мать одиночка с неоконченным высшим – не самый ценный кадр, которого готовы взять куда угодно. Мне выбирать не приходилось. Начала подрабатывать официанткой. Думала, что это временно, но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем это пресловутое временное. Из ресторана я так и не ушла, правда, теперь я помощник администратора, что не так уж и плохо.
Гибкий график работы позволяет подстраиваться под сына, да и коллектив хороший… или я за четыре года просто привыкла к этим людям.
– Я виноват, – прошептал бывший, а я вдруг осознала, что задумавшись, продолжала водить пальцами по приклеенному пластырю. – Но я не могу изменить прошлое.
– Если хочешь загладить вину – просто оставь нас в покое, – я резко убрала руки от его лица. – Это будет лучшее, что ты можешь сделать.
– Настя, – он положил руки мне на бёдра, мешая отойти в сторону.
– Отпусти! – мои попытки избавиться от его рук лишь усугубили ситуацию.
Глеб поднялся на ноги и усилил хватку, прижав меня к себе.
– Если бы ты мне тогда сказала, что беременна – всё было бы иначе, – бывший игнорировал мои попытки вырваться.
– Ты это уже говорил! – рявкнула я на него, злясь и в тысячный раз жалея, что не оставила его на лестнице, захлопнув перед носом дверь. – Только ничего бы не изменилось! Разве что размер моих рогов увеличивался бы с…
– Я не прошу меня прощать, – выдохнул Глеб мне прямо в губы. – Я прошу дать мне возможность общаться с сыном. Пожалуйста.
– Ты ему не нужен, – тихо ответила я.
– Любому ребёнку нужен отец, – бывший поднял руку и осторожно заправил мне за ухо прядь волос. – Тебе плевать на мои чувства. Но подумай о Матвее. Уверен, он не раз спрашивал, а почему у всех есть папы, а у него – нет. Не лишай нашего сына возможности иметь обоих родителей. Ты сама росла без отца… или хочешь мне снова соврать, что Матвей не задавал про меня вопросов?
Спрашивал… конечно, Матвей спрашивал, когда дорос до осознания того, что у его друзей, в отличие от него, есть папы. Пока у меня получалось уходить от ответа, переключая внимание сына. Но я понимала, что однажды наступит момент, когда Матвей не даст мне перевести тему. И заготовки на этот случай у меня не было.
Врать, что его отец космонавт, или шпион, или вообще (прости господи!) мёртв, как делала моя мать – я не хотела. А говорить правду… слишком сложная она для ребёнка.
– Тебе быстро надоест играть в отца, и ты исчезнешь из его жизни, – я покачала головой. – Если тебе, как ты говоришь, не плевать на его чувства, то…
– Не надоест.
– Это ты сейчас так говоришь, – я горько усмехнулась, – пока видишь просто любопытного и смышлёного мальчика. А что будет дальше? Когда он не согласится с тобой? Когда тебе придётся смириться с его обидой на тебя? Или наказать? Или когда он заболеет…
– Дай мне шанс, – он почти касался своими губами моих, вызывая совершенно ненужные ощущения.
Разум твердил отстраниться от Глеба, отшатнуться в сторону, залепить пощёчину, но… вот он осторожно целует мою верхнюю губу, и голос разума звучит всё тише, уступая зову тела. А стоило Глебу понять, что я не сопротивляюсь, как поцелуй из лёгкого и пробного превратился в жадный. Он истязал мои губы, выбивая не только воздух из моей груди, но и все остатки здравого смысла.
Всё было так знакомо… жар его тела, ненасытность поцелуев и мягкость губ… слабый стон, который я не смогла сдержать, почувствовав его возбуждение. Захотелось как раньше, опустить руку, сжать его член, дразня и сходя с ума от ощущения полной власти над ним. От понимания, что он хочет меня так сильно, что едва себя сдерживает… вот только…
– Мам! – я отскочила от Глеба, как от чумного, услышав голос сына и смотря за дёргающейся дверной ручкой.
Как же хорошо, что я повернула защёлку, когда зашла сюда! Хорошо, что Матвей ничего не увидел.
– Прости, родной, – открыв дверь я улыбнулась сыну, пытаясь говорить ровно и дышать носом, восстанавливая дыхание. Сердце в груди стучало так, что казалось пробьёт мне грудную клетку. – Заскучал? Я обработала царапину дяде, и он уже уходит.
Выйдя я решила больше не оставаться наедине с Глебом. Нигде и никогда. Раз тело меня коварно предаёт, уступая гормонам и проигрывая длительному воздержанию, то я буду защищаться от бывшего таким образом.
При сыне он распускать руки не посмеет.
Я надеюсь.
Глава 12
– Простите, – сконфужено улыбнулась я потянувшемуся через меня за бананами мужчине, после того, как отскочила от него с тихим вскриком.
– Хм, – окинув меня взглядом, мужчина предпочёл больше ничего не отвечать, взял бананы и положив их в свою тележку, ретировался подальше от меня.
И правильно, что с сумасшедшими разговаривать?
Как я дошла до такой жизни… Как простой поход в магазин превратился в подобие дешёвого шпионского боевика?
Я почти не спала ночью, от силы подремав несколько часов до утра. Дёргалась от каждого шороха, пока Матвей завтракал. Из подъезда выходила так, словно на меня вот-вот накинется стая голодных собак. И даже по дороге до гипермаркета я не могла расслабиться, смотря вокруг и бледнея при виде любого проезжающего мимо внедорожника…
А во всём виноват Глеб! Именно его появления я опасалась! Только из-за него я не могла расслабиться и как загнанная ходила между рядами с сыном. Даже в глазах периодически темнело, стоило мне боковым зрением увидеть кого-то на него похожего.
– Это что? – приподняла я бровь, наблюдая, как Матвей складывает в тележку четыре пачки хлопьев.
– Но они же кончились, – аргументирует сын свои действия.
– Но зачем нам четыре? Выбери одну, пожалуйста.
Пока сын сосредоточенно сопит, поглощённый муками выбора хлопьев для завтрака, я снова медленно осматриваю других покупателей. Ощущение, что я вот-вот увижу «случайно» оказавшегося здесь Глеба, медленно, но верно, превращалось в навязчивую идею…
– Ма-а-ам, – тянет Матвейка, привлекая моё внимание. – Я все хочу.
– Нет, – повторяю я. – Ты знаешь правила. Выбирай.
Смотря на других детей, я часто мысленно повторяла, как мне повезло с сыном. Он никогда не закатывал мне истерик, никогда ничего не требовал. Знал, что я ему разрешаю что-то выбрать и радовался этому. В такие минуты мне казалось, что я – ну если и не воспитатель от бога, то точно мать месяца! И пусть другие мамочки, с которыми я поверхностно общалась в садике, куда ходит сын, говорили мне, что это проявления заложенного с рождения характера, я в этом сомневалась. Хотя, не спорю, у Матвея иногда проявлялись привычки отца, которые он никак не мог перенять от него, просто повторяя. Нет отца – не за кем и повторять! Но, то, как он хмурится, когда рисует, или то, как поправляет пятернёй волосы, когда чем-то озадачен – эти действия часто напоминали мне о Глебе.
Чёрт.
Опять я о нём думаю!
– Тогда вот эти две, – предложил Матвей мне компромисс, ожидая реакции.
– Ладно, – сдалась я, чувствуя огромную усталость. – Давай за молоком и хлебом, и домой.
Всё остальное я уже взяла… если ничего не забыла.
В глазах снова потемнело, вынуждая меня остановиться. Да что ж такое…
– Мам?
– Я вспоминаю, всё ли мы купили, – улыбнулась сыну, стараясь его не напугать.
Да и причин для паники нет. Просто его папочка расшатал мне нервы, да и недосып сказывается. Только и всего.
Пройдя через кассу и захватив по пути Матвею пару шоколадок, мы сложили вещи в пакет и уверенно вышли из гипермаркета.
– Да чтоб тебя! – прошептала я и даже на пару секунд замешкалась в дверях, мешая другим покупателям выйти, увидев идущего нам навстречу Глеба.
– Мы забыли молоко! – по-своему растолковал мой гнев сын, наблюдая за моим ступором. – Пойдём обратно?
– Нет, – я медленно направилась вперёд, понимая, что страхи мои всё же оказались не беспочвенными.
Робкая надежда, что Глеб пойдёт мимо, так же себя не оправдала.
– Привет, – поздоровался бывший с Матвеем, получив от него кивок и тихое «здравствуйте», после чего перевёл взгляд на меня. – Я тебя не преследую.
– Я этого и не говорила.
– У тебя на лице всё написано, – усмехнулся Глеб.
– Знаешь, что… – у меня опять в глазах потемнело, правда добавился ещё и шум в ушах.
Я выронила пакет, чувствуя, что стоять на ногах становится с каждой секундой сложнее.
– Мам? – испуганный голос сына доносился до меня словно сквозь толщу воды, а я…
Да, я кажется всё же упала… в руки подскочившего ко мне Глеба. На этом моменте всё погрузилось в темноту.
***
– Как вы себя чувствуете? – взгляд с трудом сфокусировался на приятной женщине, склонившейся надо мной.
Белые стены, запах медикаментов…
– Что произошло? – я попыталась встать, осматривая кровать и… катетер, через который мне в руку что-то вводили из капельницы. – Я в больнице… но…
– Не переживайте…
– Где мой сын? – я снова попыталась вскочить, но на этот раз женщина прижала меня к кровати за плечи, мешая подняться.
– Анастасия Сергеевна, не волнуйтесь, – попросила меня… врач, судя по одежде и бейджику на груди. – Ваш муж и…
– Мам! – в этот момент дверь в палату открылась, впуская радостного бегущего в мою сторону Матвея и… идущего следом Глеба. Действительно. Ну куда без него…
– Испугался? – улыбнулась я залезающему ко мне на кровать сыну, трепля его по волосам.
– Не-а, – мотнул он головой. – Глеб сказал, что ничего страшного.
– Ну раз Глеб сказал, – с трудом сохранила я на лице улыбку.
Сам же бывший выразительно посмотрел в сторону женщины врача.
– Матвей, – тут же обратилась она к моему сыну. – Мне нужно принести твоей маме лекарство, не поможешь мне?
Судя по тому, как смотрел на меня сейчас Глеб, Матвейку женщина уводила специально.
– Родной, сходи с доктором, пожалуйста, – мягко попросила я сына, снова потрепав его по голове.
– Ладно, – нехотя протянул он, явно не горя желанием оставлять меня.
Маленький мой… чтобы он не говорил, а испугался. И сильно… А раз Глеб заранее попросил увести ребёнка из палаты…
– Я умираю, да? – ляпнула я первое, что пришло на ум, как только мы остались с Глебом наедине.
– Угу, – как-то зло отозвался бывший. – У тебя случился голодный обморок, Настя.
– Бред, – фыркнула я. – Не знаю, что ты там себе напридумывал вчера, но мы с сыном не бедствуем и питаемся вполне…
– Когда ты в последний раз ела? – перебил меня Глеб, присаживаясь на край кровати и недобро смотря на меня.
– Сегодня утром, – ответила ему. – Завтракала вместе с Матвеем…
– А вот Матвей сказал, что ты не ела, – не дал мне договорить бывший. – Сделала себе только чай.
– Я ела бутерброды, – вспомнила я, как делала их, пока звала Матвея на завтрак.
– Ты к ним не притронулась, – ответил Глеб. – И вчера Матвей тоже не видел, чтоб ты ела.
– Ты устроил допрос моему сыну? – возмутилась я, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз.
Кусок в горло действительно не лез с тех пор, как я вернулась от Оксаны домой. Я слишком нервничала, но… не могла же я и правда забыть банально поесть несколько дней?!
– Настя, – Глеб растёр ладонью лицо, до боли знакомым жестом. – Ты нас напугала с Матвеем. Хорошо, что клиника находилась неподалёку. Анна Андреевна, – он мотнул головой в сторону двери, показывая, что имеет в виду женщину-врача, – предположила истощение организма и уточнила про твой режим и не было ли в последнее время стрессовых ситуаций. Конечно же, в разговоре участвовал Матвей, желая помочь маме быстрее выздороветь.
Не было ли у меня стрессовых ситуаций… да ты и есть ходячая стрессовая ситуация, Глеб! Очень хотелось всё это ему высказать, но, раз ничего критичного со мной не случилось, то можно отправляться домой.
– Значит, я не умираю, – приняла я информацию, не желая ничего больше обсуждать и принимая сидячее положение. – Я хочу…
– Ты останешься здесь, – заявил мне Глеб.
– Что?… – достойно ответить мне помешал вернувшийся с доктором Матвей.
Сынуля гордо нёс два стаканчика, под присмотром Анны Андреевны.
– Тебе нужно это выпить, – важно просветил меня сын, протягивая стаканчик с лекарствами и второй, как оказалось, с водой.
– Вам нужно поспать, – поймав мой взгляд, пояснила врач.
– Послушайте, я не собираюсь здесь оставаться и тем более спать, мне нужно…
– Анастасия Сергеевна, – твёрдо перебила она моё желание отправиться домой. – Я настаиваю на том, чтобы вы остались под наблюдением хотя бы на сутки.
– Но я…
– Она останется, – Глеб поднялся на ноги, обращаясь к врачу. – Анна Андреевна, не оставите нас?
– Конечно, – кивнула она, направившись на выход.
– Мне не с кем оставить Матвея, – зашипела я на Глеба, продолжая сидеть с двумя стаканчиками в руках. – Я здесь не останусь.
– Глеб со мной посидит, – заверил меня сын. – Мы это уже обсудили, мам. Он знает мультик про собаку, которая спасла девочку! Ты знаешь такой?
– Обсудили, – повторила я за ним, чувствуя, как меня заполняет отчаяние. – Нет. Не знаю.
Они уже что-то обсуждают. Вместе. Без меня.
Глупо… я понимала, что это глупо, но душу затапливала необъяснимая ревность. Матвей – только мой. Так всегда было. А теперь… а теперь они с Глебом договорились, что будут смотреть мультик про собаку.
– Настя, – Глеб подошёл ко мне, протянув руку и подталкивая стаканчик со снотворным к моему рту. – Тебе нужно поспать. Завтра утром мы тебя навестим. Да, Матвей?
– Да, – согласился с ним сын. – Врачей надо слушаться, ты сама так всегда говоришь.
Поморщившись, я выпила лекарства.
– Горькое, да? – поинтересовался Матвей, вызвав у меня подобие улыбки.
– Очень, – соврала я. – Но что делать…
– Я тоже пью горькие лекарства, когда болею, – пожаловался Матвей Глебу, со страхом попросив меня: – Я не хочу, чтобы ты болела.
– Мой зайчик, – я потянулась к нему, обняв и прижав к себе. – Обещаю, что уже завтра перестану болеть.
– Только не целуй, – отвернулся он, когда я попыталась чмокнуть его в щёку, зашептав: – Глеб же смотрит!
– Действительно, что это я, – хмыкнула я, отпуская сына и зевая.
– Отдыхай, – действие снотворного не укрылось от бывшего.
Наблюдая, как он берёт Матвея за руку и как они выходят из палаты, я заснула.
Глава 13
Глеб
***
– Вот здесь у нас какао, – уверенно встав на стул и открыв верхний шкафчик, Матвей достал с полки банку. – Печенье на столе! Только его надо шоколадным маслом намазать.
Попытки сына убедить меня в том, что именно так мама всегда кормит его ужином, вызывали у меня улыбку.
– Давай помогу, – забрав у него из рук банку с какао, я переставил её на стол. – Конечно, я бы лучше заказал нам с тобой бургеры, или пиццу, но раз вы с мамой всегда ужинаете печеньем с шоколадной пастой…
– Бургеры? – клюнул на мою удочку Матвей. – А картошка?
– И картошка, – вновь улыбнулся я, доставая телефон и открывая приложение. – Так что? Заказываем?
Возражений не последовало. Впрочем, я и не сомневался. Возможно, о детях я знал до ничтожного мало, но вот тот же Никита, оставаясь с сыном без жены, всегда находил с ним общий язык при помощи фастфуда. Не спорю – вредно, но, мальчишка и так за сегодня многое пережил.
Боже, да я сам чуть с ума не сошёл, увидев, как побледнела Настя и начала оседать прямо на асфальт! Всё сразу показалось таким незначительным… и хорошо, что Матвей сразу мне поверил и не стал плакать или закатывать истерик. Что делать с плачущими детьми я не знал совершенно, поэтому решил разговаривать с Матвеем, как с равным. И кажется, это сработало.
Он как взрослый выслушал мои заверения, что с мамой будет всё в порядке, хоть и нахмурился, когда я сказал, что сознание она потеряла просто из-за жары. Чёрт, я и сам не верил в то, что говорил. Но что мне оставалось? Это было хоть какое-то объяснение.
Да и в больнице Матвей держался молодцом, внимательно слушал врача и пытался отвечать на все вопросы. Смелый мальчик. Очень.
Я очень смутно помнил, каким был в его возрасте, но что-то мне подсказывало, что мне далеко было до его рассудительности.
Сердце заполняла гордость, когда я наблюдал за ним.
Вроде простые мелочи: как он слушает меня, как старается не показывать свои переживания за маму… во мне это вызывало восхищение пополам с тоской. Это мой сын.
Мой сын…
После вредного ужина, я расстелил кровать и включил обещанный мультфильм. Матвей сам, без напоминаний, переоделся в пижаму и даже почистил зубы. Вроде и мелочь, но я снова был удивлён его смышлёностью и горд. Я в его возрасте просто мочил зубную щётку, пытаясь обмануть родителей.
Устроившись в кресле, я смотрел в экран, мыслями находясь далеко отсюда.
Настя.
Как только Матвей заснёт, нужно позвонить в больницу и узнать, есть ли новости. Да, пока меня заверили, что ничего критичного нет, но кто знает. Если причина действительно в необдуманном голодании – это одно дело. Но что, если всё страшнее? Что, если…
Встряхнув головой, отгоняя наихудший вариант развития событий, я посмотрел на Матвея. День его вымотал, не удивительно что он быстро уснул, недосмотрев и половину мультфильма.
Выключив телевизор, я поправил Матвею одеяло и постарался как можно тише выйти на кухню.
Первым делом я достал телефон и позвонил в больницу. Меня заверили, что состояние Насти стабильное, а так же озвучили результаты анализов. Ничего серьёзного, но жену мне порекомендовали беречь от любых потрясений и тщательнее следить за её питанием. Более подробно всё разузнать я смогу только завтра, у врача, когда мы с Матвеем приедем к Насте. Поблагодарив за информацию, я завершил звонок.
Что ж.
Я обязательно проконтролирую.
С ложечки кормить буду, чтоб подобное не повторилось.
– Чёрт! – выругался, вновь вспоминая, как испугался за неё.
А ведь всему причина – я. Это я тот самый стресс, который довёл её до такого состояния.
– А чего ты хотел? – спросил сам у себя, горько усмехнувшись.
Предатель, вернувшийся в её жизнь, да ещё и требующий сына. Сына, которого просто не заслужил.
Взгляд неожиданно зацепился за ноутбук, оставленный на подоконнике. Недолго думая, я перенёс его на стол и включил, радуясь, что Настя не установила пароль. Я действовал быстро, не давая себе времени на обдумывания действий. Мало ли, что у Насти могло здесь храниться…
Но меня интересовала сейчас лишь одна папка.
Фотографии.
Их было очень много, и на каждой был Матвей. Я листал кадр за кадром, словно отматывая время назад и пытаясь восполнить всё, что пропустил в его жизни. Детский сад, утренники, походы в зоопарк…
Иногда попадались фотографии держащей его за руку Насти, на которых я откровенно зависал, жалея, что меня не было рядом.
Но тяжелее всего мне стало, когда я дошёл до фотографий с совсем маленьким Матвеем. Их было не так много, вероятно, Настя просто забывала делать снимки.
Как она со всем этим справилась? Одна…
Кто встречал её из роддома? Кто помогал с коляской? А ночами?
Я помню Никиту в тот период, когда у его сына начали резаться зубы. Он приходил на работу, поспав дома от силы несколько часов, потому что помогал жене. А кто вставал к сыну вместо Насти? Правильно. Никто.
Закрыв ноутбук, я растёр лицо ладонями, пытаясь сбросить с себя это наваждение. Картина того, как Настя прижимает к себе плачущего кроху никак не желала убираться из моей головы.
Телефон в кармане завибрировал, заставив меня испугаться. Взглянув на номер, я медленно выдохнул. Не из больницы.
– Да, Варвара, – ответил я на звонок, смотря на часы. – Что-то случилось?
Семь утра всего лишь… даже представить не могу, что ей от меня сейчас понадобилось.
– Здравствуй, – раздался её приветливый голос. – Глеб, я переживаю… может быть позавтракаем вместе? Я как раз у твоего офиса. Могу подождать тебя, если…
– Я не в Москве, – ответил я.
– Не в Москве? – растерянно переспросила она. – Но… когда ты уехал, ты сказал, что появилось срочное дело и я подумала… А где ты тогда?
– Я занят, – немного раздражённо произнёс я, не желая посвящать кого бы то ни было в свою личную жизнь. – Созвонимся позже.
– Да, конечно, – кажется девушка поняла, что суёт нос не в своё дело и сменила тактику. – Буду ждать твоего возвращения. Ты мне должен ужин, помнишь? Не скучай.
Я отложил телефон на стол, припоминая странные фразы, которые Настя ставила мне в укор, приплетая почему-то к ним Варвару. Даже интересно, кем она меня представила в доме своего брата? Ну не могла же она…
– А может и могла, – припомнив собственнические замашки Варвары, я решил, что представить она могла меня кем угодно, вплоть до жениха.
А по факту – три ничего не значивших ужина и её предложение познакомить меня с братом, который давно ищет надёжную транспортную компанию для длительного сотрудничества. И повод подвернулся что надо – его день рождения, на который она меня пригласила, чтобы мы с ним всё обсудили в неформальной обстановке.
Нужно было сразу дать Варе понять, что она не в моём вкусе. Хотя, при первой встрече она мне показалась весьма милой. Пришла на собеседование и врезалась во владельца фирмы, облив его кофе. Я даже цинично улыбнулся, признавая ситуацию довольно романтичной.
Следующая наша встреча произошла тоже случайно. В клинике. Правда, никто ни в кого не врезался. Жена Никиты уговорила меня повторно сдать анализы, чтобы не ставить на себе крест. Но, как я и думал, даже опустошив на приличную сумму мой счёт, ничего нового в «лучшей столичной клинике» (если цитировать Катю) мне не сказали. В тот день я пришёл туда за результатами, а Варвара – заскочила забрать подругу, работающую в этой клинике, на обед.
Свидание назначила она сама, а я… просто не стал отказываться от того, что само идёт в руки. Просто не думал, что это выйдет мне боком.
– А не так всё и плохо, – я неожиданно улыбнулся, вспомнив, как Настя угрожала мне реакцией Варвары на моё нахождение в комнате бывшей.
Назойливость Вари нервировала не только меня.
Настя тоже не осталась равнодушной. Ревность ли это? Ответа у меня не было, но… Я за семь лет не смог забыть Настю.
Возможно, есть шанс всё исправить. Нужно просто рассказать ей правду.