Стиль торжественного убранства, дизайн приглашений, выбор музыкантов, праздничное меню и многое-многое другое влюбленные обсуждали днем и ночью, но не для того, чтобы поразить гостей своей оригинальностью, а чтобы сделать этот день таким, о котором оба мечтали с детства.
И вот он настал. На небе сияло солнце, подарившее Стасу и Олесе один из последних теплых осенних дней. Сияли счастьем глаза невесты, затмевая блеск бриллиантов на роскошном свадебном платье и венчавшей ее голову диадеме. Сияла влюбленная улыбка жениха, выкупившего из загса женщину, которая на пороге ставшего совсем настоящим рыцарского замка должна была назвать их мужем и женой. Несколько бокалов шампанского и личное знакомство с брачующимися помогли ей говорить душевнее и естественнее, чем обычно. Глядя на красивую пару, сотворившую волшебную атмосферу для заключения своего союза, она искренне желала молодым сохранить настоящую любовь на долгие-долгие годы…
Они жили счастливо, как в сказке, пока смерть не разлучила их.
Судьба
Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает…
(Михаил Танич)
-На это солнце невозможно смотреть. Зато, закроешь глаза, и вместо привычной серо-черной пелены видишь неповторимый алый цвет. Он завораживает и будто убаюкивает меня вместе с нежным теплом, которое ласкает веки, нос, губы… и уже совсем не хочется прятаться от солнца, – проговорила Алиса, подставляя лицо ярким лучам. Вчера ей исполнилось двадцать пять, и сегодня девушка отдыхала от банкета, на который вместе с друзьями именинницы были приглашены все деловые партнеры «Айсберга» с супругами и детьми. Голова ее покоилась на коленях у мужа, он перебирал каштановые кудряшки и с улыбкой слушал полусонное мурлыканье жены:
–Беседка совсем не спасает от света в это время дня, – продолжала она, – но здесь так хорошо и уютно. Похоже, Олеся специально ее так поставила… Ах, сестренка-сестренка…
–Тебе до сих пор ее не хватает?
–Больше двух лет прошло, я научилась жить без нее, – Алиса резко села на лавке, притянув колени к груди, и прильнула к Денису. Он обнял ее, защищая от неприятной темы начавшегося разговора:
–И все равно, знаешь, вчера я проснулась с мыслью, что мы разменяли четвертак, непременно мы, а не я. И в магазине, бывает, увижу кофточку, сумку или другую мелочь, которая ей бы понравилась, сразу вспоминаю сестру. С ней и это официальное торжество стало бы настоящим праздником…
–По-моему, ты и так неплохо отметила: за бешеные деньги пригласила любимого шоумена, целую толпу певцов и все меню составила исключительно на свой вкус!
–Конечно, иначе я бы погибла с тоски, общаясь с богатыми дядькам, из деловой этики пришедшим поздравить меня и набить желудок. А Олеська праздники обожала, она к ним всегда загодя готовилась, придумывала что-то фееричное. Помню, папе исполнилось пятьдесят, и ему на работе целую пачку поздравительных адресов подарили, потом домой столько гостей пришло! Все говорили длинные красивые тосты… Тогда мы прочувствовали значение слова «юбилей», – детские воспоминания зажгли на лице Алисы мечтательную улыбку, она смотрела в даль и переносилась в те радужные времена:
–Олеся сразу смекнула, что наши грядущие десять – это тоже круглая дата. Она уговорила папу съездить на море. Его всегда было сложно уламывать, но мы с сестрой знали подход! А там в самый наш день рождения она придумала сделать огромный торт из песка. Мы его полдня, наверное, лепили – украшали ракушками, камнями, вместо свечек палки какие-то воткнули… В итоге такая красота получилась, что весь пляж пришел с нашим произведением фотографироваться. А разные дядьки и тетки, которые предлагают за деньги кадр с обезьянкой, попугаем или енотом, стали тоже нарезать круги около нашего торта. Под шумок они столько заработали, что из благодарности разрешили нам бесплатно со всем их зверьем перефотографироваться. Для нас это настоящим счастьем было – папа ведь никогда бы не заплатил тех денег, которые они берут, а мы обе обожали животных. Олеся плясала от восторга, а вечером мы пошли в кафе и как взрослые сами выбирали из меню все, что душе угодно. Замечательный праздник получился…
–В детстве все кажется ярче и веселее.
–Нет, тут дело не в детстве. Она просто была таким человеком, – улыбка словно стерлась с лица Алисы, девушка глубоко вздохнула и вернулась в настоящее:
–Я же всегда звала ее Солнышком. И Олеся светит до сих пор. Этот сад, спроектированный ей дом, его убранство – ее лучики, оставленные нам. Мы наслаждаемся всем, стараясь забыть про сестру. Потому что пока смотришь на солнце сквозь закрытые веки, тебя поглощает и завораживает неповторимый алый цвет, но стоит открыть глаза, как ты сначала ослепнешь, а потом будешь долго моргать, чтобы восстановить зрение… Мы боимся смотреть на открытое солнце и боимся вспоминать, что сестры больше нет.
–Ты боишься, а Стас помнит, – серьезно проговорил Денис, – видела, что вчерашнее утро он начал на кладбище? Отвез любимой 25 алых роз…
–С ним еще хуже: для него она жива. Будто он верит, что Олеся обиделась и спряталась под землей, но если он будет паинькой, она рано или поздно вернется. Я боюсь за него.
–Тебе, как сестре, должна льстить такая верность.
–Да мы столько лет знакомы, он мне уже как брат. Так страшно видеть, что он не живет, а существует. Поглядел бы ты на Стаса лет пять назад! Он горел самыми разными идеями, мечтами, проектами…
–Он и сейчас работает с утра до ночи.
–Забыл, чего нам всем стоило его к работе вернуть? Я – дурочка – думала, он отвлечется на дела и постепенно начнет жить нормально.
–Зато мы тогда хорошо почистили ряды наших сотрудников, – Денису нравилось вспоминать свои первые заслуги в «Айсберге».
–До сих пор удивляюсь, как они умудрились так быстро скооперироваться!
–Забыла уже? Это ж наш влюбчивый Олег дофлиртовался с кем-то из бухгалтерии – разболтал про страдания Стаса, а у этой девчонки жених в юридическом отделе был и полно друзей там и там – они все вместе и решили подкорректировать отчетность, рассчитывая, что гендиректор все подпишет.
–Да, долго мы тогда бумаги разгребали…
–Но мы так Стаса достали, что он наконец занялся работой!
–Вот до сих пор как автомат и работает, все куда-то расширяется, строит, партнеров находит… а потом едет на кладбище…
–Ну не каждый же день он там бывает!
–Не каждый, но раз в неделю точно…мне самой порой стыдно, что я туда только по поминальным дням заезжаю. Получается, будто я и не любила ее вовсе.
–Лисенок, не забивай этим голову.
–И на Стаса мне смотреть больно! – она немного помолчала и спросила:
–Вы с ребятами ездите на всякие мужские развлечения, там он как себя ведет?
–Да, в общем-то, никак. На футбол его мужики теперь не берут, потому что он смотрит в одну точку на поле, ни за кого не болеет, и этим им весь драйв сбивает. В спортзале бывает через раз, и то, когда кто-то из нас позовет – по своей воле не приезжает.
–А в бары всякие вы потом заходите?
–Вообще об этом с женами говорить не принято, – хитро прищурился Денис и отвернулся, Алиса одним пальцем за подбородок повернула мужа к себе, чмокнула его в щеку и в самое ухо прошептала:
–У тебя прогрессивная жена, с ней можно.
После небольшой паузы, вызванной серией хулиганских поцелуев, Денис честно ответил:
–Знаешь, наша компания в барах не больно-то и резвится.
–Ой-ли? – глаза Алисы уже горели веселым влюбленным азартом.
–А что ты хочешь? Мы со Славкой по уши семейные люди, Ванька страдает по науке, Стас в принципе страдает, один Олег с девушками заигрывает…
–Ну, для него это спорт. Вот я и хотела узнать, он Стаса как-нибудь в это дело вовлекает? Должна же у него быть хоть какая-то личная жизнь!
–Алиса, как тебе не стыдно задавать мне такие вопросы?
Она забралась к мужу на колени и игриво смотрела ему в глаза:
–Ну, Денисочка, миленький, я же никому не скажу!
–Вредина ты и бесстыдница!
–Согласна, только расскажи…
–Не знаю я, что у них там происходит. Поначалу Олег приводил девчонок за наш столик, знакомил их со Стасом, потом перестал. Видимо, не залаживаются у него новые отношения.
–Жалко.
–А по мне, таких отношений, как у Олега, нормальному взрослому мужчине и не надо.
–Но Стас другой, если бы он влюбился, все бы не как у Олега было, а красиво и серьезно, – Алиса села рядом с мужем и задумчиво кусала ногти, – не думала, что можно так долго быть одному…
–А кого я встретил с четырехлетним ребенком на руках и твердым убеждением, что в ближайшую вечность новая любовь ему не светит?
–Это совсем другое дело! Меня так обидели в свое время, что я совсем разочаровалась в мужчинах… но тебя в самый нежданный момент будто сама судьба прислала. Надо было полицию или психушку вызвать после твоего рассказа на кладбище, а вместо этого я по уши влюбилась.
–И не говори – я тоже ведь был на грани сумасшествия, а ты меня спасла.
–Как же я тебя до сих пор обожаю, – она снова засыпала мужа поцелуями, и, положив ему голову на плечо, продолжила:
–Стас-то не разочаровывался в любви! Он был женат на самой замечательной девушке на Земле, боготворил ее, значит теперь должен стремиться к этой идиллии.
Денис видел, что Алиса развеселилась, и не хотел менять легкий тон беседы. Но соответствующих мыслей по этому поводу у него не было:
–Мне даже страшно представить, что ему пришлось пережить. Если он хоть наполовину так сильно любил Олесю, как я люблю тебя, – он замолчал, чтобы подобрать нужные слова. Алиса почувствовала настрой мужа и посерьезнела.
–Он же видел, как она погибала, и не мог ничего сделать. Притом, Стас сам разрешил ей сесть за руль. Боюсь, он до сих пор винит себя в произошедшем. И я не знаю, какой душевной силой надо обладать, чтобы не наложить на себя руки и не удариться в пьянку, а пытаться жить дальше – идти утром в душ, бриться, надевать свежий костюм и ехать на работу. Ради кого теперь все это? Без любимого человечка жизнь теряет смысл. Я не уверен, что смог бы пережить подобную трагедию хотя бы вполовину так достойно, как это сделал Стас.
В жаркий летний день открытые плечи Алисы покрылись мурашками: она вспомнила аварию. Перед глазами встала страшная картина, которую уже успели заслонить новые приятные впечатления. Девушка на секунду зажмурилась, крепко прижалась к мужу, но все-таки продолжила развивать свою теорию:
–Так ведь два года прошло. Чтобы жить дальше, мало на автопилоте ходить на работу и обратно. Стасу нужно умом и сердцем отвлечься от этих воспоминаний. Здесь поможет разве что новая любовь…
–Если ты был женат на самой замечательной девушке на Земле, все остальные меркнут перед ней. Ты правильно сказала, Олеся и сейчас жива для него. Я поначалу боялся, что он переключит свою нежность на ее копию, а потом понял: вы для него совершенно разные люди.
–Да, он нас ни разу не перепутал, – вздохнула Алиса, – жалко, у них детей не было… Наверное, без вас с Ксюшей я бы тоже до сих пор жила воспоминаниями.
–Глядя на то, как Стас возится с нашей малышкой, могу представить, насколько сильно он обожал бы своего ребенка.
–Кстати, Ксюшу вы оба слишком балуете!
–Ладно тебе, если у нас есть возможности, надо ими пользоваться!
–Про то, что дома тонны игрушек я молчу, но зачем было в субботу забираться с ней на сосну?
–Она просила научить лазить по деревьям.
–А то, что вы все в смоле перемажетесь, ты не предполагал?
–Ты обижаешься из-за нескольких царапин, выброшенных джинсов и пары отстриженных прядей волос или потому, что мы в тебя шишками кидались? – посмеиваясь, спросил Денис и потихоньку начал щекотать супругу, пытаясь-таки уйти от невеселого разговора. – Ну-ка признавайся!
–Перестань-перестань, – замахала на него руками панически боявшаяся щекотки Алиса, – в следующий раз я в тебя шишкой кину, посмотрю, обрадуешься ты или как, – серьезно ругаться совсем не хотелось – девушка уже сама смеялась, вспоминая приключение недельной давности, – хулиганы вы с ней, поэтому и обижаюсь!
–Кстати, что-то Ксюшу давно не видно и не слышно, спит что ли?
–Ты прекрасно знаешь, этот ребенок ночью-то не всегда спит! Наверное, Стаса достает… и нам надо ловить минуты покоя, – проговорила Алиса, удобно расположившись на лавочке, вновь прилегла на коленях у мужа и закрыла глаза.
–Не переживай, когда дочка придет, я возьму ее на себя.
–И поиграйте для разнообразия во что-нибудь мирное: не кидайте в кота яблоками и не пытайтесь кормить его морковкой…
–Думаешь, шесть лет – самый возраст для шахмат?
–А что, она знает, как ходят фигуры… но если не хочешь заморачиваться, сойдет и домино – Ксюша отлично мухлюет.
Обласканные солнечными лучами губы уже начали расплываться в довольной безмятежной улыбке, как вдруг со стороны дома раздался детский визг. Алиса моментально встрепенулась:
–Что-то случилось, – проговорила она и, путаясь в длинном цветном платье, побежала узнать, в чем дело.
–Да уж, Ксюша редко плачет, – согласился Денис, следуя за женой. Между тем, плач приближался, и в нем вполне можно было разобрать слова «мама», «папа», «где вы?» и «я не хотела». Вскоре взрослые увидели своего ребенка. Нарядная как принцесса маленькая разбойница в белоснежной кофточке, модных бирюзовых шортах и носках с кружевами почти летела навстречу. Ее миленькое личико, скорченное в неописуемую гримасу, раскраснелось от плача, девочка периодически утирала слезы одним из длинных белокурых хвостов и продолжала реветь.
–Заинька, миленькая, что случилось? – обняв дочь, спросила Алиса, подумав при этом: «Цела и невредима, все в порядке».
–Я не хотела… я не виновата… она сама, – лепетала Ксюша. Она вся дрожала, половина слов терялась за всхлипываниями и превращалась в невнятное бормотание.
–Да что произошло-то?
–Это Тишка… а я не виновата… он сам полез, – девочка зарыдала еще сильнее.
–Опять этот кот! – зло проговорила Алиса и более спокойно продолжила. – Давай, успокойся и по порядку все расскажи.
–Я не виновата… меня теперь в тюрьму посадят…
–Малыш, никто тебя не посадит, – улыбнувшись, взял девочку на руки Денис, – идемте вместе посмотрим, что там.
–Не надо, там дядя Стас, – утыкаясь в его плечо, проговорила Ксюша, слезы так и не унимались.
–Неужели его терпение лопнуло, и он решился тебя поругать? – Алиса тоже улыбалась.
–Нет, он хороший… он из-за меня… но Тишка первый полез… потом я… а он за ним …
–Заюшь, я ничего не понимаю. Хватит плакать, сейчас нам дядя Стас все внятно расскажет.
–Не расскажет, – еще сильнее заплакала Ксюша, – не надо к нему…
–Да вы серьезно поругались, если он с тобой не разговаривает, и все из-за кота, – пошутил Денис, увидев пытавшегося спрятаться на яблоне Тишку.
Алиса открыла входную дверь:
–Стас, ты где? – прокричала она. – Помоги рассудить Ксюшу с котом.
–Мама, я же говорю, он не ответит, – покачала головой девочка, – он в зале. Не ходите туда!
Разумеется, взрослые ее не послушались. Но оказавшись в зале, Алиса сама вздрогнула, инстинктивно сделала пару шагов назад, спрятала лицо на втором плече мужа и крепко сжала его руку. Ей стало невыносимо тяжело дышать, сердце показалось тяжелым как камень и словно замерло.
–Боже мой, – проговорил Денис, еще крепче обнимая своих девочек, – малыш, как ты это сделала?
–Он сам… я не виновата, – всхлипывала Ксюша, папа спустил ее на пол и поспешил набрать номер скорой:
–Надеюсь, он еще жив…
Стас лежал на бежевом пушистом ковре посреди кровавого пятна, осколков бутылки с корабликом, привезенной Олесей откуда-то издалека, разбросанных книг и разнообразных сувениров. Все это было призвано стоять на полке, услаждать взор и вызывать самые приятные воспоминания о поездках, путешествиях и командировках.
Пока домашние делали все от них зависящее, и потом, когда медики поспешно забирали Стаса в больницу, он ощущал, что летит по бесконечному коридору, а перед глазами проносились все тридцать лет его жизни. Картинки менялись так быстро, что мужчина не успевал обдумывать увиденное и впервые с легкостью смотрел на собственные проблемы и переживания – так отстраненно, точно все это кино, сюжет которого не стоит принимать близко к сердцу.
Тут таинственная бесконечность закончилась, превратившись в траву и деревья лесной опушки. Великолепный палисадник, полученный в наследство от жены, показался Стасу бледной тенью того, что открылось ему здесь. Усеянная цветами трава напоминала зеленый ковер, на который кто-то очень талантливый умудрился разлить краски всех существующих в мире оттенков. И каждое яркое пятнышко источало божественный аромат, привлекая огромных бабочек. Их пестрые крылья казались парящими над землей лепестками, создавая впечатление, что цветет даже сам воздух. Стас удивленно озирался вокруг, когда сзади кто-то закрыл его глаза прохладными ладонями. Эти нежные пальцы и, в свое время казавшуюся дурацкой, привычку появляться из-за спины он узнал бы даже не через два года, но и через два века разлуки.
–Неужели я, наконец, умер и снова смогу обнять и поцеловать тебя? – проговорил мужчина, касаясь ослепивших его рук, бережно отвел их, обернулся и увидел ту, о ком грезил днями и ночами. Олеся смотрела на него глазами полными любви и так солнечно улыбалась, что можно было подумать, будто именно она освещает поляну счастьем, свежестью и красотой.
–Боже мой! – проговорил мужчина и прижал к груди любимую. Сердце колотилось так сильно, что он мог слышать каждый удар. Стас даже не пытался осознать, что происходит: реальность это, сон или смерть, потому что впервые за последние два года он был счастлив. Чувства переполняли обоих, слова были излишни.
Наконец, Олеся проговорила:
–Ты не умер и должен вернуться обратно, – она старалась не смотреть на Стаса, он вспыхнул:
–Значит, это всего лишь сон?
–Нет, – она сжала его руку так крепко, словно, если отпустит любимого, он навсегда исчезнет из этого волшебного леса, – ты в коме, за твою жизнь сейчас борются врачи. И они победят.
–Почему? Я не хочу обратно! Зачем мне туда?
–Такова твоя судьба. Ты должен сделать нечто важное, поэтому высшие силы не позволят тебе умереть.
–Я не хочу, – упрямо повторил Стас, глядя на Олесю, из глаз которой скатилось несколько слезинок, нежно погладил ее по щеке и проговорил:
–Моя судьба – это ты, мне больше ничего не надо.
–Ты и так который год споришь с судьбой, – она старалась говорить твердо, но слезы лились все сильнее и сильнее, – ты не снимаешь траур, хотя должен завести новую семью, родить наследника и обрести заслуженное счастье.
–Я не могу.
–Так надо. Ты не можешь быть со мной. Меня нет…
–Но я не могу представить кого-то на твоем месте, я чувствую, что этим предаю тебя.
–Меня нет, – грустным шепотом повторила Олеся.
–А кого я сейчас обнимаю?
–Бесплотный дух…
–И сам я сейчас – дух, верно? – Олеся кивнула. – Значит, загробная жизнь есть, и мне надо покончить с собой на Земле, тогда мы вечно будем вместе!
–Нет! – проговорила она, поднимая на Стаса испуганные глаза.– Тебя накажут…
–Ладно-ладно, Олесенька, тогда я доживу до старости, умру своей смертью и вернусь сюда.
–Мне больно смотреть, как ты страдаешь.
–Поэтому ты хочешь отказаться от меня?
–Так надо…
–Не знаю, кому это надо, но точно не мне.
–Ты не понимаешь, ты еще жив, потому не ведаешь истин бытия…
–Разве можно рассуждать о бытии, если я вижу, как ты плачешь, говоря о том, что мы должны расстаться?
–Пока я в этой сущности, так и будет: во мне живут все чувства к тебе и моим близким… но вместе с тем я знаю то, что пока скрыто от тебя, и должна убедить…
–Погоди, ты начинаешь говорить загадками. Я ни слова не понял о сущностях и прочем, но я вижу, что ты по-прежнему любишь меня, чувствую, как нам хорошо вместе и не понимаю, почему должен отказаться от этого счастья и вернуться туда, где мне уже не к чему стремиться.
Олеся, наконец, отпрянула от мужа, глубоко вздохнула, снова взяла руку Стаса и, привычным движением перебирая его пальцы, произнесла:
–Я же говорю, от тебя пока многое скрыто: умирая, дух сорок дней остается на Земле, чтобы осознать вечные истины и вспомнить свои прошлые жизни, после этого отправляется сюда, ждет своих родственников, а потом – нового рождения на Земле. Каждому воздается за его прежнее воплощение…
–Перерождение? А как же Рай, Ад и прочее, чему нас учит религия?
–Какая религия, милый? – Олеся посмотрела на своего земного мужа, как на первоклассника, пытающегося понять таблицу умножения, и принялась за объяснение того, что можно постичь лишь после смерти:
–Вера, бесспорно, нужна там – она помогает отличать хорошее от плохого и творить добро. Многие обряды сохранили магию, передающуюся веками из поколения в поколение… Но ты хоть знаешь, сколько на Земле религий? Знаешь, чему принято поклоняться в каких-нибудь африканских племенах? – Стас смущенно пожал плечами. – Людям не положено знать того, что ведомо духам. Некоторые, правда, сохраняют способность помнить часть истины и заглядывать в судьбу, их называют пророками, святыми… а порой и юродивыми. Кто-то из них далеко в древности донес людям ту часть истины, которая ему запомнилась из прошлой жизни, потом она обросла мифами и превратилась в религию. Суть их сводится к одному: нужно предпочесть добро злу, за это ему воздастся, а вот как – об этом везде говорится по-разному. Но, какую бы веру человек ни исповедовал, после смерти его ждет то же, что и других, – Олеся с удивительными для Стаса простотой и уверенностью рассуждала о мироустройстве. Казалось, в ее темных красивых глазах кроется вековая мудрость: их неописуемая глубина, завораживала и без того обожавшего ее мужчину – он наслаждался одной возможностью видеть ее, а девушка продолжала легко и непринужденно объяснять сложные вещи:
–Духи знают, что они должны достойно проживать каждую новую жизнь, в каких бы условиях ни рождались. Но для этого надо постараться, учитывая, что далеко не каждый человек склонен слушать свое подсознание, не каждый уверен в себе, да еще все получают разные представления о мироустройстве, добре и зле. Вдумайся, каково встать на путь истины рожденному в воровской среде ребенку? Получается, засылая дух в подобную семью, высшие силы обрекают его прожить не очень праведную жизнь и не дают возможности подняться выше в следующем воплощении. Это своего рода наказание, чтобы искупить его, духовная сущность должна в этом неприглядном воплощении постичь иные истины, принять их и им последовать.
–Ну, это вопрос спорный: можно родиться в богатой семье и стать еще большим моральным уродом, чем воришка-карманник. Ты видела «золотую молодежь», которая всего не своим горбом, как я, например, добилась? Вот я Галю ценю как человека, который освобождает нас от неприятных забот по дому, а многие дети богатых папочек воспринимают прислугу как нечто вроде живых пылесосов, стиральных машин и духовок…
–А то! Богатство – это тоже испытание… его еще сложнее, чем бедность, преодолеть. Причем родиться в состоятельной семье – вроде как награда, но в таком воплощении надо доказать, что ты ее достоин, не случайно к этому пришел. Провалишь «экзамен» – опять понизят, – Олеся воодушевилась, забыв на время, для чего Стас попал в ее мир. Она сильно соскучилась и была рада говорить с любимым о чем угодно:
–Вообще высшие силы по этой части изобретательны – за провинность могут в новом рождении сделать инвалидом или заслать куда-нибудь в беднейший район Индии, а ты вот бери, постигай высшую мораль и твори добро! Или прямо при жизни наказать могут, например, ребенок больной родится или близкого неожиданно заберут…
–То есть, меня за что-то наказали?
–Тебя практически не за что серьезно наказывать – так, мелкие огрехи, как у всех – гнев, несдержанность, ссоры… даже высшие силы понимают, что без этого не прожить.
–Так почему они забрали тебя?
–Они тебя спасали, – Олеся опустила глаза, вспомнив свою миссию:
–Ты им слишком нужен.
–А почему не спасли обоих?
–Ты же видел, что мое земное тело не способно было поддерживать жизнь.
–Но если они такие сильные, могли бы исцелить тебя, сотворить чудо…
–Они сейчас редко творят чудеса – в самых крайних случаях. На Земле научились жить без высшей помощи…
–И ради чего весь этот театр?
–Ради истины, любимый. Несколько тысяч лет – это совсем не много для мира наших духовных сущностей. Мы рождены неготовыми вступить в вечность, поэтому должны вырасти через земные воплощения и потом…
–Я, похоже, действительно не готов про это слушать, – прервал ее Стас, – аж виски сводит от такого количества абстрактных слов.
–Прости, Стасик, – она стала гладить его по голове, от чего все неприятные ощущения улетучились быстро как в сказке. – Я и забыла, что ты крепко связан с Землей – чувствуешь свое тело: стук сердца, дыхание, головную боль…
–Почему мне нельзя избавиться от этого? Я не хочу больше жить!
–Так угодно высшим силам.
–Почему я должен их слушаться?
–Потому что ты им нужен, причем счастливый.
–Какое им до этого дело?
–Говорю же: у них на тебя планы. В подробности меня не посвящали, но в этом рождении ты способен на многое. Тебе дали великолепную судьбу, которую ты игнорируешь.
–Не понимаю, как можно говорить о судьбе, если ты сейчас рассказывала, что каждый сам постигает мир и в нем крутится, слушаясь или не слушаясь свое подсознание?
–Судьба – это не, как принято считать, выстроенная без твоего участия линия, с которой нельзя свернуть. Судьба – это то, чего можно достичь в своем рождении, не нарушая нравственных законов.
–Боже, я совсем запутался, – Стас уже явно злился, но его возлюбленная продолжала невозмутимо разъяснять:
–Смотри, например, кому-то суждено стать сантехником. Он даже чувствует, что у него это дело спорится, но не хочет всю жизнь чинить унитазы – разбогатеть хочет. Для этого он проворачивает какую-нибудь аферу, подставляет людей, хитрит с налогами, а может, чего пострашнее делает…и вот он – директор крупного предприятия, который по-прежнему дома своими руками чинит всю запредельно дорогую сантехнику. Кажется, он обманул судьбу, но высшие силы все видят – и за все нечестные поступки, за все махинации и предательства он поплатится в следующем рождении.
–Я-то ничего такого не делал, чего мне твоих сил бояться?
–Во-первых, они не мои, они – высшие для всех нас. Во-вторых, ты наоборот делаешь, – Стас вопросительно на нее посмотрел, Олеся продолжила:
–Думаешь, как бомжи и алкоголики появляются? На Земле каждому суждено свое счастье, но эти люди прозябают в ужасных условиях. Кстати, вовсе не из-за высших сил, а потому что в свое время отказались что-то делать, не захотели работать или гордо заявили, что разочаровались в жизни и нашли спасение в бутылке…
–Ну, ты сравнила! Я на бомжа или алкоголика никак не тяну: даже если работу брошу – есть акции, которые будут еже…
–У тебя в первую очередь есть настоящие друзья, – не дала договорить о приземленном Олеся, – они тебя любят и не позволят опуститься. Но, по сути, ты делаешь то же, что те, о ком я сейчас рассказывала: в этом рождении твоя судьба – что-то запредельное, такое, о чем многие на Земле и мечтать не могут. Но ты сейчас застрял и не идешь дальше.
–А высшим силам какое дело, иду я или нет? Живу-то я по совести!
–Им дело есть до всего, – поджала губы Олеся, – они строят тот мир и не случайно дали тебе эту судьбу – ты можешь сделать что-то такое, что изменит взгляды людей, простимулирует новый виток развития. Без тебя, возможно, и целый мир застрянет…
–Но я не хочу ничего менять, тем более в целом в мире, я фирмой-то своей занимаюсь, чтоб ребят не обижать – они в это наше дело много сил вложили: нехорошо их бросать. А так бы лег на диван – и без малейшего сожаления умер через несколько дней без воды и пищи.
–А будь я жива – ты б иначе думал!
–Будь ты жива, я бы тоже жил …
–Стасик, милый, ну не расстраивай меня! Мне так тебя жалко, – сил спокойно разговаривать о вечности у Олеси не оставалось, – ты должен меня послушаться, – губы ее опять начали подрагивать, она прижалась к мужу и старалась не заплакать:
–Понимаешь, земная любовь мужчины и женщины – это одно из малых воплощений высшей духовной связи. Ты не помнишь этого, но мы с тобой знакомы сотни лет. Наши души так близки, что нас неумолимо тянет друг к другу. Даже если высшие силы селят нас по разные стороны земного шара, мы встречаемся. Мы становимся неразлучными друзьями, названными братьями или сестрами, лучшими подругами, учителем и учеником, словом, самыми дорогими друг другу людьми. А уж если мы не близкие родственники и наши тела разного пола, мы влюбляемся друг в друга без памяти. Такая духовная близость – большое счастье при жизни и настоящая мука, если один из нас раньше другого уходит сюда…
–Значит я прав: ты моя судьба, моя вторая половинка?
–Да, и пока я остаюсь Олесей, я безумно люблю тебя. Поэтому я хочу, чтоб ты был счастлив.
–Тогда тем более, мне не с кем связать свою жизнь…
–Взгляни на сестру, она никогда прежде не знала Дениса, но они стали великолепной семьей. Поверь, ты тоже способен пустить в свою жизнь хорошего человека, это будет совсем другое чувство – более спокойное и логичное. Ты сможешь с радостью заботиться о жене и детях.
–После нескольких лет счастья с тобой я вряд ли смогу оценить прелесть этого спокойствия…
–Ты не совсем правильно меня понял: у тебя ведь есть друзья, родные – ты любишь их, хотя почти всегда это совсем не те души, с которыми ты жил в прошлых воплощениях, так же ты сможешь полюбить какую-то другую девушку. Я пойму, что ты счастлив и попрошу высшие силы отправить меня на Землю, потому что Олесе будет невыносимо видеть ее Стасика вместе с другой женщиной.
–И тогда мы снова встретимся?
–Скорее всего, это чудо произойдет, но у нас будет разница больше чем в тридцать лет, – пожала плечами Олеся, – будучи невинно убиенной, я могу сказать высшим силам, где хочу родиться… они должны это учесть. И при самом лучшем раскладе я стану твоим ребенком или племянником…
–О Боже! Не могу этого представить…
–Да ладно, я как-то уже была твоей дочкой. А ты тогда был женщиной… я обожала тебя, и так тосковала, когда ты умер, что наложила на себя руки. У меня осталось трое детей и безутешный муж… за это высшие силы в следующем воплощении сделали меня негритенком-рабом, обреченным пахать плантации зажиточного англичанина. Я, конечно, претерпела массу мучений, вся спина в шрамах была… но выросла вполне симпатичным мужчиной, худым только от недоедания… зато его случайно пожалела дочь хозяина…
–Ой, не говори, что этой дочерью был я! – поморщился Стас.
–Ага, – Олесины щеки залились густым румянцем, – а дальше ты сам можешь догадаться, что произошло… в общем, мы сбежали вместе, скрывались почти год, но потом нас нашли, – Олеся замялась, – в итоге, мы оба погибли, – она смущенно посмотрела на мужа, – думаю, ты понимаешь, для нас главное – вместе…