–Буду.
-Внешне мы были невероятно похожи, – начала девушка с общих фраз. – То есть, знаешь, бывают такие близнецы, на которых пару раз глянешь, и уже никогда не перепутаешь. С нами не так было. Только родные и близкие друзья улавливали те черточки, по которым могли нас отличить, особенно в детстве, когда одежда вплоть до цвета бантиков на сандалиях была одинаковой. Мы любили прикалываться, изображая друг друга, при том, что внутри были совсем разные. Я – практик и прагматик. Олеся же была творческим человечком. И это касалось не одной профессии, с которой она решила связать жизнь, ее нестандартное мышление поражало меня с самого детства. Она жила будто в сказке – мир вокруг был полон приключений и волшебства. Пойдет за хлебом – найдет монетку и радуется, что «орлом» кверху. А я монетки вовсе не поднимала – на них же купить ничего нельзя…
Я боялась, что однажды в ее мир ворвется наша реальность и сделает ей больно… но сестре повезло – она встретила того, кто смог увести ее из родительского дома в новую сказку…
-Расскажи какую-нибудь историю, – Аня заметила, как засияли глаза Алисы, когда она заговорила о детстве:
–Историю… не сразу на ум приходит история… Например, вот: жили мы в старом доме на пятом этаже – дверь упиралась в лестницу на чердак. Взрослые даже внимания на нее не обращали, а для нас за ведущим на крышу люком крылась вселенская тайна. Маленькие дети привыкли считать, раз что-то заперто, оно наверняка скрывает кучу всего интересного.
Иногда наверх лазили неопрятные дядьки в рабочей одежде, мы пробовали незаметно просочиться за ними… не получалось – едва добирались до люка, как на нас шикали и грозились пожаловаться родителям. Тоже мне, стражи секретов!
К люку нас тянуло как магнитом, а однажды летом вредные мальчишки во дворе растащили наш шалаш. Знаешь, девчонки склонны к гнездованию – любят придумывать себе условные дома и нарекать подруг собственной бабушкой или мужем, чтобы одна пекла из листиков блины, а другая их поедала и нахваливала. Ради подобной счастливой семьи мы с подружками целый день облагораживали жилище из веток и камней – натаскали их со всей округи, посудку кукольную принесли, а пацаны в миг все сломали. Мы, конечно, честь свою отстояли – с ними нешуточно подрались и принялись за новый дом. Но его постигла та же участь, ибо мальчишки обид не прощают, а воинственный дух у них посильнее нашего.
И вот эта ссора стала последней каплей на пути к чердаку – Олеся предложила там сделать наш игровой домик. Девчонки усомнились, что получится открыть замок, но мы обе упертые… были… Стали взрослых расспрашивать, что да как – у кого ключ есть, часто ли чердак отпирают. Оказалось, почти никогда… а ключ в ЖКО или какой-то инстанции типа этого – короче, не про нашу честь его достать будет. Но сразу сдаться мы не могли. Я пошла самым простым путем – купила похожий замок и стала учиться открывать его скрепкой. Во всех шпионских фильмах у дядек в темных очках это лихо получалось. Но вот я в свои то ли девять, то ли одиннадцать – не суть – лет никак не могла уяснить, что они там подцепляют и поворачивают. Олеся же придумала другой вариант – куда более творческий – предложила замок спилить и заменить нашим. Она раскачала петли на двери в ванную, а когда папа достал инструменты их поправлять, разыграла перед ним спектакль «маленькая помощница» и незаметно выяснила, чем можно распилить металл.
Днем мы выставили подружек-часовых на первом и третьем этажах – они должны были громко здороваться с прохожими, давая нам понять, что надо прервать наш нелегкий, но увлекательный труд и спрятаться дома. Тревожили нас не часто, и люк был перезаперт на наш замок.
Честно признаться, крыша меня не впечатлила – ни видом, ни запахом… но Олеська нашла там окошко, из которого солнечные лучи боле-менее живописно лились на загаженный голубями пол, и это место мы определили нашим будущим домом – приволокли из квартир веники и простыни – подмели, разгородили, поиграли… Так и стали там «жить». Девчонки родителям врали, что идут к нам в гости – приносили с собой кукол, утварь всякую… Мы все трепетно хранили нашу общую тайну – даже мальчишкам не хвастали, боялись, наябедничают они.
Летом про крышу никто не вспоминал, а осенью перед отопительным сезоном зачем-то слесарям стрельнуло в голову туда слазить. Вот до сих пор не понимаю – зачем. Вентили вроде все в подвале, крыша у нас не текла… А может это и не слесари вовсе были… Но как-то мы с Олеськой услышали ругань на лестничной площадке – подкрались к двери, по очереди глядели в глазок – там что было! Ключ-то их из ЖКО слесарям не подошел. Они и так и эдак, матерятся – на ключ, на замок, друг на друга… в итоге, сбили петли, на которых замок висел, и полезли наверх. Слава Богу, мы из нашего игрового жилища все по домам уносили – оставляли одни стены, то есть, простыни. Не то – вычислили бы нас по игрушкам. А так решили, это бомжи. Мы чуть со смеху не померли у двери – ну какие бомжи на чердак незамеченными пролезут, да еще с белоснежными простынями?!
Повезло еще, что мы дома были, когда это все происходило – услышали, как взрослые решили обязать управдома следить, кто на чердак полезет и замок каждый день проверять – часа не прошло, как они и петли по новой прибили, и замок свой повесили… В общем, дорога к нашему уютному домику была заказана, зато крыша уже перестала быть тайной…
Думаешь, на этом история закончилась? Нет, дружок. Самое забавное было впереди. У нас во дворе жил кот Рыжик, которого любили всем подъездом кто как мог – взрослые подкармливали, мальчишки защищали от собак, а мы брали с собой играть, даже оказали такую честь, что показали ему свое чердачное убежище. И вот проходит день-другой после раскрытия нашей тайны, как Олеська понимает, что кота последний раз видела именно на крыше. Я не прониклась ее тревогой, ибо была уверена, что, помимо известного люка, на чердак ведет еще множество ходов, которые нам будут тесноваты, а вот коту и голубям – в самый раз. Уж кого-кого, а этих пернатых мы туда точно не таскали, но следы их присутствия были неоспоримы и могли измеряться мешками… Попытавшись объяснить это сестре, я получила имя бессердечной и, чтоб не ссориться дальше, пошла делать уроки – мой черед был…
-Это как?
-Мы учились в одном классе и уроки делали по очереди – задачки там, упражнения по русскому – одна все решит, другая у нее перепишет, заодно и ошибки проверит. А на следующий день менялись – не представляешь, как удобно!
Вот сижу – никого не трогаю. Вдруг слышу, сестра меня зовет издалека откуда-то, наверное, с улицы. Думаю: «Не утерпела – побежала во двор за котом, теперь нашла и зовет меня любоваться». Выхожу на балкон и… я даже не знаю, как передать мои эмоции. Глаза, наверное, не по пять копеек, а по целой крышке от консервной банки были. Короче, вижу: моя сестрица взяла папин молоток, связала друг с другом несколько пар колготок, одними опоясалась, другие к балкону привязала – и полезла на крышу – оттуда еще один вход на чердак был. Но колготок ей до этой дверцы не хватило – так и застряла посреди крыши в нескольких метрах от цели.
-Олеська, ты чего?! Иди быстро домой, – кричу.
А она боится. Наверх, значит, лезть не боялась, а вниз глянула – обратно не может. Стоит – как прилипла – просит помощи. Причем в ее варианте «помочь» – это не домой вернуть, а обвязаться веревкой подлиннее, забраться к ней и подсобить добраться до чердака. Но у меня гибкости было поменьше, а рассудительности побольше, поэтому, даже прикинув, что в доме еще остались колготки, я не решилась лезть наверх. Стала ее уговаривать: «Ты же ведь привязалась, значит, вниз не упадешь, да и вообще не упадешь… попробуй потихонечку…» Она жалобно лепетала, пыталась ногу пониже спустить, боялась. Потом вспомнила, что там может быть кот, и снова застыла – бросить Рыжика в потенциальной беде она не могла.
Я уже мысленно боролась с желанием вызвать спасателей и доверить снимать сестру с крыши специально обученным людям – понимала ведь: тогда папа непременно узнает об этой проделке, и влетит нам обеим. Хорошо еще, во дворе никого не было. Но это счастье тоже длилось недолго – наш одноклассник Мишаня вышел из соседнего подъезда погулять. И была у него такая дурная привычка, смотреть, нет ли кого из друзей в окне – будто все сидят и его ждут.
Я сестре постаралась как можно тише на него указать:
-Олеська, – говорю, – он сейчас как тебя увидит, весь двор смотреть сбежится.
И как сглазила – не успела договорить, Мишка уже нам кричал:
-Ой, а чего это вы тут?
У Олеськи глаза еще больше распахнулись, щеки краской налились… Я наивно понадеялась, она, наконец, домой сиганет. И что думаешь? Вместо этого сестра отвязала с пояса колготки и опрометью бросилась на чердак – наверх-то ей не страшно ползти было – разбила молоточком стеклянную дверцу, и скрылась внутри.
Мишка чего-то внизу кричал, но мы были как раз в том возрасте, когда девочка может гордо сказать мальчишке «не лезь» и продолжить заниматься своими делами. А дело мне предстояло непростое – в одиночку открыть наш заветный люк. Причем я прекрасно понимала: спилить замок не смогу – долго, тяжело и теперь наверняка заметят… соответственно, получим за это по первое число.
Я походила по квартире из угла в угол, потом в папины инструменты зачем-то залезла. Как оказалось, не зря – увидела там плоскогубцы – и вспомнила, что слесари-то с замком не возились, а петли сбили – решила вытащить гвозди, которыми их обратно приколотили. Силища для этого нужна была неземная – я цепляла каждый гвоздик инструментом – и прыгала вниз – лестница-то невысокая – моего веса хватало, чтоб через какое-то время вместе с гвоздем приземлиться на пол. Когда добралась до Олеськи, хотелось треснуть ее молотком, который она в руках сжимала. Но не стала – за это тоже могло влететь.
В итоге, прибили им обратно гвозди, отвязали колготки с балкона, а через полчаса папа с работы пришел. Мишка в школе пытался спросить, что это было на крыше, но мы сделали удивленный вид – вроде, ему показалось. А кот сам вскоре очутился у подъезда – где пропадал, не признался.
Но страху мы натерпелись! Причем, странно ведь – Олеська-то хоть упасть боялась, а я даже и не думала про это – все переживала, что папа заругает… Да, дети уверены, будто они и все вокруг бессмертны и всегда будут рядом!
-Что же расшифровка не до конца? – строго спросил Стас, когда Анюта пришла утвердить интервью.
–А дальше не про то все было, как говорится, не для печати, – она смотрела в пол – в ее втором интервью тоже не обошлось без прокола:
-И что с тобой было, когда в жизни все оказалось не так? – продолжалась запись, последний кусок которой Анюта не догадалась подрезать.
-В смысле?
-Ее ведь в итоге не стало…
-Зачем тебе? – голос Алисы дрогнул.
-Интересно…
-Я не хочу про это говорить!
-Но это так книге драматизма добавит – если детскую забаву запараллелить с настоящей трагедией…
-У тебя кто-нибудь родной умирал? – совсем ледяным тоном перебила Алиса.
-Да нет…
-И бабушки-деды живы?
-Ну, папиных родителей я не знала, а мамины – до сих пор.
-Счастливая… иди.
-Значит, про аварию не поговорим?
-Иди, говорю. А на досуге подумай, каково это, когда ты с человеком вот так, как мы с тобой, сидишь и болтаешь, а через несколько дней узнаешь, что это никогда не повторится. Сначала представь, меня не станет. А потом, мамы или папы.
Стас слышал, как Аня всхлипнула, и был уверен, что вздрогнула. Он также представил Алису, не сводящую своих красивых и, похоже, горящих гневом, глаз с собеседницы:
-А как проникнешься этими ничуть не приятными ощущениями, представь, что совершенно чужой человек приходит и просит в подробностях рассказать о вот этих чувствах, которые ты стараешься спрятать в самый дальний угол души, потому что помнишь, как здорово было до этой потери и понимаешь: вернуть ничего не удастся. Ни-ког-да!
-Простите, – пролепетала Аня. – Я не думала…
-Да, ты не думала, – небрежно кинула Алиса. – Если и дальше не будешь думать, никаких интервью тебе давать не стану.
-И чего ты ко всем пристаешь с этой аварией? – попрекнул ее Стас. Он разозлился, что Аня обидела Алису – человека, которого ему особенно хотелось по-рыцарски защищать от всех жизненных невзгод, а нападать кроме как на неудачливую журналистку, было не на кого:
–У тебя начала книги нет, а ты людей финалом глушишь!
–Она так мило со мной говорить начала, я думала, ей не жалко. Приветливая, веселая…
–Мы же с тобой договорились – драма в конце, выясняй пока подробности про то, что было до, – терпение мужчины было на пределе – он хотел знать больше, а воодушевленная его идеей девушка работала медленно и бездарно. Стас боялся показать Анюте заинтересованность в ее творении: если она почует слабину – перестанет слушаться и сделает проект их общим делом. А коли друзья увидят, что Стас серьезно замешан в работе над книгой – правды ему не узнать. Поэтому в который раз мужчина глубоко вздохнул и спрятал все свое негодование под маской строгого, но справедливого человека, благородно помогающего молодому и бестолковому товарищу идти к заветной цели. «Она должна понимать, что все это в первую очередь нужно ей, а не мне», – внутренне уговаривал себя Стас, давая Ане новые советы о том, как себя вести с его друзьями.
–И кусок этот добавь к расшифровке – там есть красивые фразы, которые могут пригодиться в книге.
На том и распрощались.
С Иваном Соболевым было проще – он не отличался эмоциональностью и придирчивостью к внешнему виду собеседников. Поэтому Анины рэпперские штаны его ничуть не смутили. Она же в его кабинете чувствовала себя необычно – для офисного помещения здесь было на удивление пустынно: даже белые глянцевые шкафы – без ручек, а на прозрачном столе хозяина абсолютный минимализм – мобильник и планшет. Свет лился из длиннющих энергосберегающих ламп. Внутренний телефон неуютно примостился в углу на полу – похоже, его, как пережиток прошлого, здесь недолюбливали. Казалось, нажатием одной кнопки Иван может трансформировать реальность своего кабинета во что угодно.
–Ого, у вас уже новый! – вслух Аня впечатлилась лишь Ванькиным мобильником.
–Ага, перепрошить все руки не доходят.
–А зачем же новый, если все равно начинку меняете?
–Затем, чтоб коллеги говорили: «Вау, у вас новый!» – вот как вы сейчас.
Аня заулыбалась – она не могла понять, шутил собеседник или говорил серьезно.
–Расскажите про Стаса с Олесей, – девушка включила диктофон и перешла к делу. – Знаете, я от всех слышу, она была человеком творческим и неординарным, а вы – признанный гений науки – как можете ее оценить?
-То есть, «оценить»? Как женщину, как дизайнера? Уточните.
-Ну, обычно, приверженцы точных наук недолюбливают тех, кто связан с творчеством, считают, те ерундой занимаются…
-С этой версией я согласен не до конца. Разделяю несколько видов творческих людей. Некоторые мнят из себя гениев – все больше непризнанных – это которые из консервных банок пизанские башни строят и рисуют пятнами… а есть такие как Олеся – которые стараются сделать мир красивее.
-Но вы поддерживаете мнение, что наука и творчество находятся на разных полюсах?
-Не во всем. Кофе будете?
-Ага.
Обычно после этого хозяин кабинета переадресовывал просьбу Ирине. Иван же нажал какую-то кнопку на маленьком пульте управления – его Аня сначала не заметила – устройство «спряталось» за планшетом. Но удивлялась миниатюрности пульта она недолго – внимание переключилось на то, как фрагмент стенки шкафа куда-то уехал, а из открывшейся ниши к девушке выкатился небольшой робот.
–Что будете? – электронным голосом спросил он, и монитор, изображавший веселую мордашку, представил внушительное кофейное меню.
–Выбирайте, он сенсорный, – объяснил Иван. Аня ткнула в надпись «латте», после чего робот сказал «спасибо» и не больше чем через минуту достал у себя из пуза прозрачный бокал с напитком.
–Ой, я сахар забыла…
Робот другой клешневидной рукой из специального отсека вынул три пакетика с сахаром, положил их перед ошарашенной Аней, попрощался и уехал к себе в шкаф.
–Он что, понимает?
-Нет, я в нем настроил распознавание слова «сахар» и еще нескольких, которые часто повторяются… Угощайтесь!
-Спасибо, вы продолжайте.
-Вот этот робот – чем не творческий подход?
-То есть?
-Я ведь мог, как, например, Олег, поставить в кабинете кофемашину. Подошел – налил кофе – и забыл.
-Да уж – такое я долго помнить буду!
-Тут тоже привыкаешь, конечно. Я этим примером проиллюстрировал вам, как незначительно усовершенствовал кофейный аппарат. Скреативил, так сказать… поэтому, не советую ставить науку на противоположный полюс.
-А если говорить об Олесе?
-Ей это тоже не было чуждым. Она обладала хорошей фантазией, но технической подкованности не всегда хватало на реализацию ее задумок. Поэтому Олеся иногда просила меня о помощи. Например, вы у них дома бывали?
-Нет пока…
-Если позовут, зайдите в зеркальную комнату. Олеся отлично придумала в небольшом помещении за счет одного источника света и отражения усилить яркость, а также создать эффект бесконечного пространства, – заметив, как Аня наморщила лоб, пытаясь вникнуть в услышанное, Иван пояснил:
–Солнце светит из окна под потолком, а моя задача была рассчитать кривизну стен и определить, под каким углом друг к другу установить зеркала, чтобы, солнце сначала отражалось в одном из них, из него попадало в другое, из того – в третье – и так далее – понятно? – девушка закивала. – Причем я старался найти оптимальное расположение, позволявшее сохранить как можно дольше эффект освещенности при движении солнца по небу, а ночью подобная вещь достигалась за счет многократного отражения луны и звездного неба. Конечно, Олеся добавила еще и неоновые звездочки, которые днем напитывали солнечный свет, а вечером начинали гореть, это мило – но, в целом, мелочь.
Я своими руками ровнял, точнее, кривил, стены, а она – из цельных кусков зеркал вырезала какие-то детали, которые потом складывала в узор. Действительно красиво получилось, особенно ночью. И функционально: мы под некоторыми фрагментами спрятали кнопки, открывающие большие и маленькие потайные дверцы. Вот вы и говорите – творческий человек – а без технического подхода свою задумку не реализовал бы.
Кстати, и она приложила руку к моему жилищу. Я тогда еще был женат – Олеся вместе с моей супругой занимались дизайном квартиры. Честно, я мало смыслю в модных тенденциях и в вопросах интерьера руководствуюсь единственным параметром – удобство. Если все вокруг удобно, но вдобавок радует глаз – соглашаюсь, если неудобно – отрицаю.
-Логично.
-Еще бы. Олесиному вкусу и таланту я вполне доверял, поэтому и пустил ее к себе домой. К тому же, моя Наташа воодушевилась этим ремонтом. Другое дело, что девушки своими силами могли не так много как хотели – раскрасить обналичку или расставить вазочки по шкафам… Долбить стены, белить потолки или клеить обои в соответствии с их пожеланиями должен был кто-то другой. А вот к тому, чтоб пускать в свой дом незнакомых людей, предположительно мужчин, да еще оставлять их наедине с двумя хрупкими девушками, я относился скептично. Но выбора у меня не было, поскольку запретить супруге обещанный ремонт я не мог. Пришлось пойти на небольшую техническую хитрость. А именно – я провел собеседование с нашими работягами под незаметным прицелом миниатюрной веб-камеры. Одного дня мне хватило для электронной обработки их голосов и моделирования звучания определенных слов в их исполнении. Затем, используя эти данные, я запрограммировал нескольких роботов, повторяющих образы людей и способных к воспроизведению речи…
-То есть как «повторяющих образы людей»?
-Дело в том, что не все роботы, подобно тому, что принес вам кофе, похожи на человека, пусть даже отдаленно – кастрюлька на колесиках, снимающая белье с сушилки – тоже робот. В моем доме их превеликое множество. Я выбрал четыре модели, похожие на людей, и настроил в них распознавание определенных слов, произнесенных голосами наших рабочих, Наташи и Олеси – их лица также были переданы роботам с записи веб-камеры. В случае, если мужчины окажутся недобросовестными и захотят напасть на девушек, потребовать денег или чего-то еще, у роботов должен был сработать сигнал тревоги, после которого мои механические помощники нападут на обидчиков – как минимум, переведут внимание на себя и позволят девушкам сбежать, а как максимум – напугают и остановят мужчин.
Мне казалось, я предусмотрел все мелочи, как выяснилось – нет. И эта единственная неучтенная ситуация, разумеется, произошла. Причем подло, когда моя Наташа отлучилась в магазин, находящийся на другом конце города.
Они тогда вешали люстру в зале. Олеся подошла посмотреть, как продвигается работа и осталась весьма недовольна.
-Что же вы делаете?! – возмутилась она. – Криво висит – издалека видно!
-Обижаешь, хозяйка, все ровно!
-На мое место тогда встаньте и посмотрите – ужас просто, кошмар! Неужели вы не понимаете, это не какая-то лампочка в потолке, а украшение комнаты?!
-Какое еще украшение? – удивился один из парней. – Вот золото, бриллианты, кольца всякие – это украшения! А люстра – тьфу – висит на потолке, ее никто и не видит!
-Давайте я сама буду решать, как и где ей висеть! Вам же не за советы деньги платят. Снимайте и вешайте заново!
-Не за деньги обидно – хорошо повесили, крепко. Зачем снимать?
-А вы чего стоите? – обратилась она ко второму. – У него не получается, помогите!
Не успел он ответить, как вся компания оказалась в окружении четверых моих железных охранников. Они вытянули в сторону мужчин клешни и прожужжали: «Ни с места, а то хуже будет – электричеством поджарим!»
Каюсь, я не предположил, что в обычном бытовом разговоре из уст работяг могут прозвучать слова «украшение», «золото», «бриллианты», «кольца», «деньги», «снимать», а Олеся употребит характерные для экстренной ситуации слова «ужас», «кошмар», «помогите»… Роботам было достаточно произнесенных в течение минуты пяти и более слов из загруженного мной набора. Они не воспринимали контекста или последовательности, а машинально фиксировали слова. Случилась ложная тревога.
Замерли все. И хорошо, что так – при попытке мужчин бежать у роботов должны были сработать датчики движения – они бы погнались за перепуганными бедолагами. Олеся о моей придумке проинформирована не была, поэтому удивилась не меньше остальных.
-Что делать, хозяйка? – шепотом спросил тот, что был постарше.
-Сказали же – не двигаться, – проговорила она, осторожно доставая из кармана мобильник. Потом Олеся рассказывала, как сильно боялась роботов – они ведь не уточнили, кому замереть – но заметив, что все они обернуты в сторону мужчин, решила рискнуть, поскольку понимала: если не позвонит мне, возможно, им всем придется до вечера стоять возле люстры.
Признаться честно, своим звонком она меня несколько сконфузила.
Наташа знала, что пульт управления роботами находится в лаборатории, комбинация сброса их настроек ей также была известна. Но, уходя из дома, мы всегда запирали лабораторию – на ключ и кодовый замок – меня пугает возможность проникновения туда посторонних. Одного кода для открытия двери не достаточно, ключ же может заменить лишь сканирование моей ладони в комбинации с секретной голосовой командой. Поэтому дорога к пульту была для Олеси закрыта.
Существовал второй вариант отключения тревоги – на каждом роботе нужно было нажать две секретные кнопки. Но я был против того, чтоб демонстрировать посторонним мужчинам секреты управления моими изобретениями.
-Ванечка, я с тобой полностью согласна, – ответила на эту мою сентенцию Олеся, – но ведь заставлять людей ждать вашего с Наташей возвращения как-то жестоко…
Честно, она была молодец – так экономно использовала слова, чтобы мужчины не поняли деталей, но уговорила меня рассказать о секретных кнопках, пообещав придумать, как их незаметно нажать.
Что было дальше, я видел из своего кабинета – тогда у меня не было дистанционного управления квартирой – одна возможность пассивного наблюдения. Благодаря этому случаю, я оплошность уже исправил.
Итак, Олеся, присела на корточки возле робота, стала нежно его гладить и уговаривать не нападать на мужчин. Она делала это так естественно, что даже я сначала не заметил, как ее пальчики проворно нащупали секретные кнопки. Роботы один за другим, словно поддались на уговоры, и разъехались по своим базовым местам.
Рабочие буквально ноги целовать Олесе бросились, потом все люстры, полки, ниши в стенах и прочие ее задумки были четко там, где она планировала – роботов мужчины не на шутку испугались – ложная тревога пошла им на пользу.
А я видео всей этой сцены потом в семейный архив отправил – уж больно забавный случай вышел.
-Вот тебе и искусственный интеллект!
-Интеллект? Я бы был поосторожнее с выражениями. Сейчас принято это слово применять относительно любого проявления автоматики. Возьмем, например, популярный у хозяек робот-пылесос – его способности объезжать предметы и запоминать траекторию комнаты достигаются за счет нескольких простых датчиков. Не вижу тут интеллекта. Даже роботы, повторяющие человека, умеющие ходить и выполнять простые команды, в большинстве своем запрограммированы не так сложно, как обывателям кажется со стороны – отработанная механика движений, небольшой внутренний словарь, соотнесение любого устного запроса с Интернетом… Это все игрушки.
-А вы сами пробовали создать нечто большее?
-Нет.
Повисла пауза, Аня явно ждала, что Иван объяснит, почему, но он этого не делал – отвлекся на сообщение в телефоне. Пришлось спросить.
–Целью не задавался, – ответил мужчина, поднимая глаза от экрана. – Мне хватает вещей, которые нужно усовершенствовать.
-Например?
-Да вот здесь полно работы – конечно, оборудование «Айсберга» ушло далеко вперед от тех механизмов, что мы позаимствовали у Кристаллинского, но у меня постоянно появляются новые идеи по оптимизации процесса производства.
-Вы украли машины у «Кристалла»?
-Что вы! Купили. То есть, не у них, конечно: в студенческие годы побывали с экскурсией на предприятии – начали свое дело на заказанных у того же производителя машинах, потом я в них покопался, нашел, что заменить – в итоге запатентовал собственные аппараты, во многом отличающиеся от своих прообразов.
-Почему вы не продаете такие важные и нужные разработки, а оставляете внутри своего производства?
–Это вопрос уже не ко мне, – проговорил Иван и снова опустил глаза в телефон.
Выполнению домашнего задания от доктора Мирославы Стас решил посвятить выходные – быстренько позавтракав, он отправился в свою комнату, где обложился фотографиями и, вооружившись маркером, добросовестно искал отличия между Олесей и Алисой. Маркер не пригодился – тех черт, которые можно было найти при живом общении, плоские снимки не отражали. Мужчина до боли в глазах всматривался в фотографии, в глубине души понимая, что впустую тратит время и лукавит сам с собой, поскольку не может найти объективные отличия между сестрами.
В дверь постучали.
–Ты не заболел? – спросила Аленка.
–Нет, занят немного…
–Может, помочь чем?
–Ты Олесю с Алисой хорошо различала?
–Я не знала Олесю.
–То есть как?
–Дениска с Алисой познакомились до моего рождения, а потом встретились и поженились после ее смерти, – рассказала она версию, которая стала официальной для всех кроме сладкой парочки, знавшей правду, – так что вряд ли пригожусь.
Алена могла бы придумать что-то про Олесю и провести время со Стасом за разглядыванием фото. Но девушке совершенно не хотелось видеть и обсуждать ту, место которой она слишком хотела занять.
–А Ксюша? – возраст ребенка и количество лет совместной жизни ее родителей не стыковались.
–А Ксюша ее вряд ли помнит, – не поняла вопроса Алена. Собеседник сделал выводы сам. Неправильные, разумеется – решил, раз Алиса сменила кого-то на Дениса, сам он вполне может стать следующим. Эта мысль твердо засела в голове и назойливо мешала выполнять задания – мозг охотно перестроился на новую волну размышлений – даже на подсознательном уровне не хотелось искать «то, не знаю что», да еще настолько малоприметное. «А может, и проецирую», – в конце концов, Стас поймал себя на том, что уже ничего не ищет, а любуется красивыми девушками на фото и решился просить помощи, понимая: за ней надо идти к тому, кто однажды уже показал свою готовность говорить об Олесе – Ксюше. Девочка как раз поймала кота и несла его к себе в комнату.
–Сильно занята? – как бы спускаясь по своим делам, спросил Стас.
–Сейчас Тишку в коляску уложу – и пойдем гулять.
–А не хочешь мне помочь?
–Я в ваших взрослых делах мало что понимаю.
–Ты помнишь тетю Олесю?
–Про это я вообще говорить не буду.
–Почему?
–Мама не разрешает, – честно ответила девочка. Почувствовав, что маленькая хозяйка отвлеклась, кот начал потихоньку вырываться.
–А если она не узнает?
–Я совершенно не умею врать, – картинно развела руки Ксюша и выпустила-таки Тишку, – ну вот – сбежал.
–Ты не будешь врать – просто не скажешь ей.
–И купишь мне карету для куклы?
–Куплю.
–С тремя лошадками?
–Даже с кучером.
–Я подумаю, – воскликнула Ксюша, разворачиваясь к выходу, – сейчас Тишку поймаю, потом решим.
Вскоре они вместе с котом сидели в детской и раскладывали на полу фотографии.
–Ты что, их совсем-совсем не различаешь?
Стас отрицательно покачал головой.
–Какие вы, мужчины, смешные, – подняла светлые глазки к потолку Ксюша. – Смотри, тут ты неправильно положил фото – это я на руках у тети Олеси, а не у мамы, а вот вы с мамой в пачке, куда ты отсортировал тетю, и тут тоже, и вот…
–То есть, ты ее немного помнишь?
–Ну как, что-то помню, что-то нет… например, точно могу сказать, тетя Олеся была доброй и никогда меня не ругала, а мама до сих пор постоянно воспитывает. Ты их еще больше запутал! – воскликнула она уже про снимки и со знанием дела принялась перераскладывать их на две части.
Мужчине оставалось наблюдать за ее уверенной «работой». Рассматривать фотографии он уже порядочно устал, зато обратил внимание, что от мамы Ксюше, пожалуй, достались темные брови и длиннющие ресницы. Остальное девочка явно взяла не от Дениса, а от какого-то другого папы – серо-голубые глаза, слегка вытянутое лицо, острый носик и, конечно, золотисто-белые кудряшки наверняка пришли к ней не из четы Купавиных. Но судя по тому, с какой искренней заботой новый папа возился с ребенком, ко времени, когда дочь начнет задавать провокационные вопросы, она будет привязана к нему настолько, что, даже узнав правду, наплюет на то, кто был ее биологическим отцом, и не разлюбит приемного. «Завоевать преданность ребенка нелегко, смогу ли я?» – размышлял Стас, не помнивший того, насколько близкими друзьями они с Ксюшей были все эти годы. Девочка, между тем, рассортировала почти все фотографии.