Как оказалось, Леа действительно была очень хорошей знахаркой, с юных лет учившейся и помогавшей своей бабке, лечившей всех бедняков города. Ей не было восемнадцати, когда у неё случился роман с моряком по имени Густав, пришедшим к ним за помощью. Вылечившись, он ушел в море и больше не вернулся, а у неё родился сын, которого она назвала в честь своего возлюбленного. Бабка вскоре умерла, и Леа продолжила её дело. Прошло время, Густав вырос и полюбил девушку по имени Мирра, жившую неподалёку от них. Они готовились к свадьбе, когда кто – то рассказал Леа, что пропавший отец жениха любил не только её, а и мать её будущей невестки, и, вполне вероятно, что жених и невеста могут быть братом и сестрой. Подозреваю, что женщина, которую я видела в то время, когда топталась у двери Леа, как раз и была матерью Мирры. Естественно, свадьба расстроилась. Невеста тоже оказалась беременной и умерла во время родов вместе с ребёнком. Её несчастная мать умоляла Леа о помощи, но она долго не соглашалась, а когда пришла, было уже слишком поздно.
На голову Леа посыпались страшные проклятия, которые очень скоро сбылись. Вскоре её Густав был найден на могиле Мирры с простреленной шеей. Самое страшное в том, что он мог бы выжить, если бы помощь пришла вовремя. Едва не сошедшая с ума от горя Леа похоронила его рядом с невестой и неродившимся внуком. Мать Мирры против этого не возражала, но на похороны не пришла. Но на этом эта печальная история не закончилась. Однажды, придя проведать могилу сына, Леа обнаружила на ней молодого, едва научившегося летать пеликана. Как и Густав, он был ранен в шею и истекал кровью. Она перевязала его снятым с себя платком и забрала домой. Выхаживая пеликана, она общалась с ним, как с человеком и он привык к ней настолько, что, выздоровев, продолжает прилетать к ней как к себе домой. Мало того, он стал её кормильцем, так как прилетая, каждый раз приносит в своём огромном клюве рыбу.
глава4
Прочитав историю Леа, я долго не могла прийти в себя и не сразу услышала, что в дверь звонят. Открыв её, оторопела. На пороге стоял Андрей Сергеевич, отец Риты. Узнав, что она заражена спидом, он почему – то во всём обвинил меня. У меня до сих пор звенит в ушах от его криков о том, что, вырвавшись на волю и отдыхая в своё удовольствие за чужой счёт, я забыла, что этот отдых был устроен именно для того, чтобы я присмотрела за его дочерью, и заболела она скорее всего по моей вине. Я решила, что он сошёл с ума и думала только об одном – как уйти из его дома живой, а во время похорон Риты пряталась за кустами.
Вот и теперь первой моей реакцией было желание захлопнуть перед ним дверь, потому что я была почти уверенна в том, что он пришёл сделать то, что не успел сделать в тот роковой день, то есть, меня убить.
Вероятно, он считает, что такое ничтожество, как я, жить после смерти его доченьки не имеет права. Я потянула дверь на себя, но он успел подставить свою ногу, и протиснулся в комнату.
Я смотрела на него во все глаза и тряслась как осиновый лист. В недавнем прошлом это был очень красивый, и здоровый мужчина. Теперь передо мной стоял измождённый болезнью старик. Он тоже молчал, наверное, прислушивался, нет в квартире ещё кого – то, кто мог бы ему помешать. К сожалению, я была в ней одна. Наконец, он спросил:
– Ты позволишь войти?
Запретить я не могла, он уже находился на моей территории, разрешить тоже, и я промолчала. Он понял, что моё молчание означает страх, и тяжело вздохнув, сказал:
– Не нужно меня бояться, я ничего плохого делать тебе не собираюсь. Я пришел просить у тебя прощения. Незадолго до своей смерти Рита рассказала мне всю правду, и я понял, что был к тебе несправедлив. Прости меня, ради бога.
– Пожалуйста, проходите… – ответила я, чувствуя, как страх уходит, оставляя вместо себя жалость и сострадание.
Я провела его в комнату и предложила чаю или кофе. Андрей Сергеевич отказался, и с трудом опустившись на диван, стал молча оглядывать мою полупустую квартиру. Вся моя зарплата уходит на оплату ипотеки, которую меня уговорили взять родители, решившие, что, продолжая жить с ними, я окончательно превращусь в синий чулок и останусь старой девой. Сами они жили на пенсию, часто болели и ничем помочь не могли, поэтому с покупкой мебели пока придется подождать. Но меня это не напрягало, я всегда считала, что чем меньше мебели, тем меньше пыли. Наконец он заговорил и голос его был глух и безжизненен.
– Ты живёшь одна?
– Одна.
– Я хочу, чтобы ты жила у меня.
– Почему? – удивилась я.
– Ты мне нужна.
– Зачем?
– Мне нужен тот, с кем я мог бы поговорить о своей дочери. Поверь, для меня это очень важно. Говорят, время лечит, но это не правда. Чем дальше, тем сильнее я по ней скучаю. Ты была её лучшей подругой и могла бы многое о ней рассказать. Кроме того, я хочу предложить тебе работу. Я знаю, что ты умная девочка и хороший специалист, а я пережил два инфаркта и уже не могу за всем уследить. Жаль, если то, что я создавал в течение многих лет, пойдёт прахом.
– Я не уверенна, что смогу…
– Не спеши отказываться, подумай.
– Я подумаю…
– Я буду ждать. И прошу тебя, не затягивай с решением слишком долго. Было бы лучше, если бы ты поехала со мной прямо сейчас.
– Вы чувствуете себя очень плохо? – догадалась я.
– Плохо…
– Тогда подождите, я быстро.
И вот я живу в огромном Ритином доме, присматриваю за её отцом и работаю в его фирме. Он бывает в ней всё реже, но я держу его в курсе событий, ежедневно отчитываясь о текущих делах, а он помогает мне дельными советами. По вечерам мы разговариваем о Рите и просматриваем слайды с её снимками. Больше всего его интересует наш отдых в Греции. Андрей Сергеевич понимает, что груз ответственности за фирму, возложенный на меня, слишком тяжёл и я сильно устаю, поэтому попросил наговорить мои истории на магнитофон, и слушает их со мной и без меня. Однажды я показала ему фотографии Леа и пеликана Густава, и рассказала их историю.
– Красивая легенда,,. – сказал Андрей Сергеевич, когда я замолчала.
– Это не легенда, – возразила я, – на самом деле всё это происходило не так давно, а главное то, что мне повезло с ними познакомиться, и эти снимки делала я.
– Всё равно, красивая… – ответил он, и о чём – то надолго задумался.
О роли Риты и Адониса в истории этой встречи я умолчала, но он всё – таки понял, что она была. Те фотографии, на которых она снята вдвоём с Адонисом, я убрала в отдельную папку, не желая бередить его больное сердце. Коротенький видеоролик, где они вместе танцуют сиртаки, тоже смотрю только сама, и каждый раз плачу при виде счастливого лица своей подруги. Мне так не хватает её жизнелюбия и способности радоваться малейшему пустяку, как будто она заранее знал о том, что её век будет недолгим и всё, что ей отмерено, спешила исчерпать до самого дна.
Теперь я понимаю, что именно то обстоятельство, что его дочь не упоминалась в связи с историей Леа и пеликана ни разу, прозвучало для её отца как звонок. Он стал просить меня рассказывать её снова и снова. Видя его заинтересованность, я предложила записать и этот рассказ на магнитофон, но он покачал головой и сказал, что хочет слышать его из моих уст. Вскоре я заметила, что слушает он не отводя взгляда от моего лица, и с таким напряженным вниманием, словно пытается уличить во лжи. Жёсткое выражение его лица, сощуренные глаза и невольно сжимавшиеся при этом кулаки, всё говорит о том, что он всё – таки хочет докопаться до правды и узнать истинного виновника в смерти его дочери. С тех пор наши беседы стали для меня настоящим испытанием. И, хотя моей вины в смерти Риты не было, мне стало очень страшно, и я решила вернуться домой, в свою квартиру. Но у Андрея Сергеевича опять случился гипертоническийй криз, и я не смогла оставить его в одиночестве.
Вернувшись из больницы, он снова попросил рассказать историю Леа и Густава. Не дослушав до конца, неожиданно потребовал:
– Покажи мне его фотографию.
– Чью? – удивилась я.
– Ты знаешь, чью…
– Не понимаю… – пролепетала я.
– Всё ты прекрасно понимаешь, и не надо строить из себя дуру. Ты показываешь мне фотографии моей дочери, но того мужчины, с которым она проводила время в этой чёртовой Греции, не показала ни разу. Или ты думаешь, я поверю в то, что ты ни разу не сняла их вдвоём?
– Не было никакого мужчины,,, – соврала я, сама не зная зачем.
– Значит, не было? – закричал он, – и спидом она заразилась от святого духа? Зачем ты морочишь мне голову, разве я так много прошу?
– Пожалуйста, успокойтесь, вам снова будет плохо…
– Не надо меня жалеть… – протянул он почти по слогам.
Его глаза побелели от гнева, и я подумала, что он сходит с ума. Господи, ну какая же я дура, что до согласилась жить в одном доме с сумасшедшим…
– Ну!!! – рявкнул он ещё раз.
Я вздрогнула, и, сжавшись в комок, пролепетала:
– Хорошо. Конечно, фотографии есть, просто я не хотела лишний раз вас расстраивать… Но ведь то, что Риту заразил именно этот человек, ещё не факт.
– У неё их было много?
– Нет, один. Он был такой красивый, что мне показалось, она впервые в жизни полюбила по – настоящему.
– А о том, что он до сих пор продолжает жить и заражать глупых девочек ты не подумала?
– Может быть…– прошептала я, открывая заветную папку с Ритой, танцующей сиртаки вдвоём со своим божеством, возможно явившемся для того, чтобы увлечь её за собой в ад.
Глядя на улыбающегося Адониса, я вспомнила его обволакивающий взгляд и многозначительный жест, предлагающий сходить с ним за камень, за которым они с Ритой только что занимались любовью, и подумала о том, что Андрей Сергеевич может быть прав. То, что многие больные спидом, знающие о том, что обречены, могут нарочно заражать других, я уже когда – то слышала. Хотя, судя по тому, как часто он уводил Риту в сторону, на больного он был не похож. Скорее всего, виной её смерти была сделанная ею татуировка. Я хотела сказать об этом Андрею Сергеевичу, но подумав, что выслушивать все подробности их отношений ему будет не очень приятно, да и Адониса ему всё равно не достать, решила промолчать. Он тоже сидел молча, сцепив пальцы рук в замок, и смотрел на фотографии человека, которого считал виновником гибели своей единственной дочери с такой ненавистью, что мне казалось, будто они сейчас вспыхнут. А я кляла себя за то, что их хранила и придумывала, как буду оправдываться, если уничтожу их теперь, после того, как он их увидел. В том, что он захочет увидеть их ещё не раз, чтобы каждый раз его казнить хотя бы мысленно, я не сомневалась, но терзать его сердце не собираюсь, даже если мне придётся уничтожить свой ноутбук и бежать из этого дома куда подальше.
– Не вздумай их удалить. – сказал он, словно прочитав мои мысли, – а лучше сбрось на мой телефон.
Я покраснела и попыталась ему возразить.
– А может не нужно, мне кажется…
– Я не спрашиваю, что тебе кажется. Сделай это сейчас же и можешь идти спать, мне нужно отдохнуть.
Услышав, как его телефон пикает, принимая снимки, и убедившись в том, что прилетело именно то, что нужно, он махнул рукой, отсылая меня вон из комнаты.
Поднимаясь на второй этаж, я подумала о том, что оставлять его одного в таком состоянии не должна, но оглянувшись увидела, что он сидит с телефоном в руках и набирает какой – то номер. Вид у него был вполне спокойный. Похоже, увидев лицо своего врага он почувствовал облегчение.
Часть 2
КАЖДОМУ ПО ДЕЛАМ ЕГО,,,
глава 1
Больше показывать снимки Адониса Андрей Сергеевич не просил. Наверное, понял, что подобные всплески эмоций могут ему навредить, и стал вести себя гораздо спокойнее и уравновешенней. Он стал больше времени проводить у своего компьютера, а потом подолгу сидеть с отрешённым видом, словно решая какую –то сложную задачу, хотя рабочими вопросами интересовался всё меньше.
Однажды вернувшись с работы, я увидела, что он сидит на террасе с каким – то молодым человеком.
– Познакомьтесь, это Станислав, мой племянник…– представил Андрей Сергеевич.
Гость поднялся и шагнул мне навстречу. На вид ему было лет тридцать, он был высок, мускулист и довольно симпатичен. Странно, что, общаясь с этой семьёй довольно долго, я ни разу не слышала ни о каких родственниках.
– Здравствуйте… – сказала я, протягивая руку.
– Посидишь с нами? – спросил Андрей Сергеевич.
– Да. Сейчас переоденусь и приду.
– Тогда мы перейдём в гостиную. Здесь становится прохладно.
Я сняла рабочую одежду, в офисе был обязателен дрескод, надела шелковое платье и умылась. Денёк выдался не из лёгких, и я собиралась решить с Андреем Сергеевичем некоторые вопросы. Обсуждать их при госте было бы нежелательно, а ждать, когда он уйдёт, не хотелось. Возложенная на мои плечи ответственность оказалась слишком тяжелой. Чтобы вникать во все нюансы, приходится на ходу учиться и переучиваться, что заставляет находиться в постоянном напряжении. Я очень устала и мечтала хотя бы о нескольких днях отдыха где – нибудь в тихом и желательно безлюдном месте. Хотя, Стас его родственник, возможно, даже будущий наследник. Может быть он и явился как раз для того, чтобы взять бразды правления в свои руки, и это было бы для меня большим облегчением.
Наконец я собралась и спустилась в гостиную. Стол был уже накрыт. Дина, наша помощница по дому, приготовила великолепный ужин. Станислав поднялся и предложил мне стул рядом с хозяином дома. Поблагодарив, я присела и, пока Дина наполняла тарелки, а Станислав разливал вино, вполголоса и очень коротко доложила Андрею Сергеевичу о сегодняшних проблемах, желая понять, могу ли я говорить о них вслух.
– Лерочка, – ответил он, легонько похлопывая по моей руке, – о наших делах мы поговорим потом, а сейчас давайте кушать.
Значит, придётся ждать конца ужина, Но, поскольку моё дело не терпит отлагательств, а гость, скорее всего задержится допоздна, придётся сидеть с ними до последнего. Вздохнув, я подняла бокал, чокнулась со всеми, и отпила пару глотков довольно вкусного вина. Немного поев, Андрей Сергеевич стал рассказывать о том, что Станислав сын его ныне покойной двоюродной сестры. Сам он моряк, недавно вернулся из длительного плаванья. Позвонив дяде и услышав о преждевременной кончине Риты, с которой провёл счастливое детство, а также о его тяжелом состоянии, тут же поспешил его навестить. Станислав сидел с печальным видом и молча кивал головой.