Любовь и волки

Неужели я ошиблась в Глебе?

Я прошла в кухню, поставила чайник и, провалившись в свои безрадостные мысли, стала ждать, когда он закипит.

– О, ты тут? А я искал тебя…

Здрасьте, а мы вас не ждали… На пороге кухни появился Глеб, улыбаясь как ни в чем не бывало. Я неопределенно пожала плечами и отвернулась, «увлеченно» наблюдая за пузырьками воды сквозь прозрачный корпус чайника.

– Воду кипятишь? Отлично, – Глеб положил тот самый сверток на стол и подошел ко мне, обнял, чмокнул в щеку. – Сейчас чайку как раз попьем. С пирогами Акулины.

– Кто такая Акулина? – с прохладцей в голосе поинтересовалась я и высвободилась из его объятий. – И чем ее пирожки достойны внимания?

– Ты ревнуешь, что ли? – Глеб усмехнулся.

– Нет, что ты, – я сняла закипевший чайник, – с чего бы мне ревновать к какой-то симпатичной девушке, которая кокетничает с моим парнем и угощает его пирожками? Ерунда редкостная.

– Да ну, – Глеб уже смеялся. – Акулина так со всеми общается, натура у нее такая.

– И пирожками тоже всех угощает? – я со стуком поставила чайник на стол. – Чисто из-за своей натуры?

– Пирожками она угощает только соседей, – Глеба, похоже, забавляла моя ревность. – А мы с ней самые близкие соседи, и знаем друг друга с детства. Ее бабушка когда-то дружила с моей…

– А сейчас?

– Сейчас Акулина сирота, круглая, – ответил Глеб уже без улыбки, а во взгляде я успела прочитать: «Почти как я…»

– Она одна живет? – спросила я уже менее ревниво.

– Да, у нее пасека есть… Знаешь, какой вкусный мед ее пчелы делают? В городе с руками отрывают.

– В городе? – заинтересовалась я.

– Да, – Глеб стал сам разливать кипяток по чашкам. – Здесь многие так делают, живут за счет своих хозяйств.

– То есть никаких предприятий в Больших Перевертышах нет? И работы у людей тоже нет?

– Да где ж тут работу найти? – вздохнул Глеб.

«Тем не менее коттеджи стоят ого-го-го какие, – мелькнула мысль, – да и на кабриолетах разъезжают, а не запорожцах».

– Есть пару фермеров, у некоторых свое большое хозяйство, вот и возят продукты в город…– продолжал между тем Глеб, – молоко там, мясо, овощи…

– И в город не сбегают? – заметила я. – Вчера, когда шла, видела много молодежи. Это редкость для такого отдаленного поселка, тем более, когда работы нет.

– Есть, конечно, кто уезжает в города, как я, например, – на этот раз Глеб улыбнулся как-то через силу. – Но в основном да, остаются в Больших Перевертышах.

– Забавное название, кстати, – усмехнулась я. – Еле нашла на карте. А Малые Перевертыши есть?

– Малые? – рассеянно переспросил Глеб.

– Ну, если есть Большие Перевертыши, значит, есть и малые, – я продолжала улыбаться. – Откуда, кстати, такое название? С чем связано?

– Понятия не имею, – Глеб энергично пожал плечами.

От дальнейшего разговора нас отвлекло шарканье и постукивание со стороны заднего входа, который как раз тоже находился в кухне, и вскоре с улицы появилась Софья Ильинична с тушкой зайца в руках.

– Вот, добыла вам к обеду, – потрясла она несчастным зайцем. Нет, конечно, она сказала «купила», это просто мне показалось иное, уж слишком довольной выглядела бабуля, точно сама на охоту ходила. – Освежуешь? – грозно глянула она на меня.

Я нервно сглотнула и вцепилась пальцами в ручку чашки.

– Боюсь, что я не умею, Софья Ильинична. Никогда этого не делала, – тихо-тихо отозвалась я.

– Я освежую, бабуля, – «спас» меня Глеб, – оставь его. И идем чай пить. Пирожки есть с яблоками.

– Акулинкины? – Софья Ильинична лишь бросила взгляд на стол. – Не хочу пока, – она громко зевнула и небрежно кинула зайца на пол, рядом с мойкой. Потом зевнула еще раз: – Пойду отдохну… Устала что-то, набегалась…

– У вас тут, наверное, леса хорошие, – произнесла я, невольно отодвигая стул подальше от трупика бедного зайца. – Охотники есть, да?

– Есть, – Глеб уставился на «добычу». – Есть…

– А крольчатину тебе можно? Или тоже аллергия? – поинтересовалась я.

– А? – он встрепенулся, будто мыслями только что был не здесь. – Аллергия? Да… И на зайца тоже… Ты угощайся, – передо мной распаковали бумажный сверток с пирожками. – Они, правда, вкусные…

Я нехотя взяла один, надломила, кусочек положила в рот: действительно вкусные, не придерешься. Но я могу не хуже. Надо будет Глебу тоже что-нибудь испечь, чтоб не думал, что только соседки на это способны…

– Может, приготовить еще что-то на завтрак? – предложила я.

– На завтрак? – Глеб снова скосился на зайца. – Нет, я уже… Завтракал. Ты, если хочешь, себе можешь приготовить. Холодильник в полном твоем распоряжении. Можешь даже провести ревизию, составить список, если вдруг хочешь купить что-то… Сходим потом в магазин вместе или Рину попросим.

– Рину? – это имя показалось мне смутно знакомым.

– Рина помогает бабушке по хозяйству, – пояснил Глеб и перевел взгляд за окно: – Кстати, вот и она.

К дому приближалась приземистая полная женщина неопределенного возраста. Возможно, дело все в лице, которое, как бы поделикатней выразиться, было некрасивым: круглые глаза, маленький плоский нос, широкий рот, невидимые брови – все на нем словно жило само по себе, никак не гармонируя друг с другом. А еще бородавки на щеке и кончике носа…

Рина вскоре появилась на кухне. Глянув на меня, нахмурилась и поджала и без того тонкие губы. И чем уже ей я не угодила?

– Рина, у нас гостья, моя невеста, – представил меня Глеб. – Я отдал ей комнату, соседнюю со мной, потому, пожалуйста, прибери первым делом там.

Женщина молча кивнула, пересекла кухню и вышла в холл.

– А ты сходи прогуляйся, – предложил Глеб уже мне, –  только за ворота дома не выходи. Я разберусь с зайцем, потом пойду поработаю немного, чтобы после обеда смогли с тобой сходить на прогулку в поселок. Ты ведь хотела? – он ласково улыбнулся.

И я радостно кивнула.

– Может, помочь тебе? – я показала на зайца.

– Ты уверена, что хочешь этого? – усмехнулся Глеб.

– Пожалуй, нет, – я засмеялась и направилась к выходу. – Но приготовить потом могу. Жаль, что ты не будешь есть.

– Бабушка съест, – заверил Глеб.

– Тогда позови, когда все сделаешь.

– Договорились.

Уже почти оказавшись за порогом, я случайно обернулась и несколько опешила: Глеб подхватил тушку зайца и, поднеся ее совсем близко к носу, будто с наслаждением вдохнул его запах. Или просто проверял на свежесть? Я осторожно прикрыла дверь и вышла во двор. От сцены, которая по всей видимости не предназначалась моему взгляду, остался некий осадок, но я не стала раздувать из этого проблему, в конце концов, противозаконного Глеб ничего не делал.

Июль продолжал радовать погодой. Я медленно обошла особняк по кругу, рассматривая детали на его стенах и крыше.  Двор же был запущен: ягодные кусты разрослись и одичали, почти не плодонося, там, где, видимо, был огород, все поросло травой. Со стороны леса, который примыкал к дому, стоял высокий забор, и ели росли прямо впритык к нему. Судя по всему, деду Глеба в свое время удалось отвоевать лишь особняк, а вот землю, которая явно была не в десять соток, как сейчас, большевики точно оттяпали себе.

Справа тоже был забор, правда, пониже и поаккуратней, а за ним виднелся уже ухоженный огородик, дальше – небольшой деревянный дом, частично спрятанный за садовыми деревьями. Из него-то и вышла буквально через минуту-другую Акулина и сразу двинулась ко мне. Облокотилась о забор и проговорила с полуулыбкой:

– Анна, значит…

– Если вы обо мне, то, по всей видимости, да, – я тоже улыбнулась с напускной вежливостью.

– О ком же, как не о тебе, – усмехнулась Акулина. – Глеб уже все про тебя рассказал.

– И что именно? – я отчего-то занервничала.

– Что из города подалась к нему, самой столицы, что невестой хочет своей сделать… – ее черные глаза, хоть и смеялись, но прожигали насквозь. – Отчаянная, да?

– В каком смысле? – искренне удивилась я. – Что приехала сюда издалека? Так ведь не на необитаемый остров или к людоедам, – и тоже усмехнулась с некоторым вызовом.

Но ответ Акулины обескуражил:

– Ты уверена? Точно не боишься?

– Чего мне бояться? – продолжала недоумевать я. – Или это вы мне угрожаете?

Акулина на это залилась переливчатым смехом, точно, как когда смеялась утром с Глебом.

– Делать мне больше нечего, – еще хохоча, ответила она, – как угрожать тебе. Я просто предупреждаю… Ладно, добро пожаловать в Большие Перевертыши, – Акулина, утирая ладонью слезы смеха, двинулась обратно в дом.

– Аня! – совсем рядом распахнулось окно, и в нем появился Глеб с ножом. Устрашающий вид, я бы сказала. – У меня все. Будешь готовить?

– Да, иду, – я помахала ему рукой и ускорила шаг.

Глава 4

Признаться честно, кролика я никогда не готовила, а зайца и подавно. Но ударить в грязь лицом перед Глебом не хотелось, даже если будет есть только его бабушка. Особенно после пирогов Акулины. Но, к счастью, есть интернет, а там уж точно знают, как готовить зайчатину. Вот только оказалось все не так просто. Пока я искала для себя более-менее подходящий рецепт, узнала много побочной информации: какие виды зайцев водятся в нашей полосе, как отличить молодого от старого и даже как на них правильно охотиться. А вот с готовкой… Зайчатину, чтобы убрать специфический запах и сделать ее мягче, желательно было вымачивать в воде аж целых двенадцать часов! Но потом, на сайте охотников, нашелся рецепт приготовления в полевых условиях. Однако для этого все равно нужен был уксус или кефир. В шкафчике отыскался первый, и мне наконец удалось сделать быстрый маринад, всего-то на два часа. Окрыленная первым успехом, я решила за это время подыскать в своем гардеробе наряд для вечерней прогулки, которую мне обещал Глеб. Сам он пока уединился в своей комнате, чтобы доделать срочный заказ, и я не хотела его беспокоить.

Моя комната сверкала чистотой, полы и поверхности мебели казались просто стерильными, а новое постельное белье аж хрустело свежестью. Вот уж Рина постаралась на славу! Кто б у меня в квартире сделал такую вот уборку, а то с моим графиком работы это бывает порой проблематично. А теперь еще, когда появился котенок… Но нет, Анна, сама, все сама…

Я открыла шкаф, затем чемодан… Итак, что мы имеем? Хорошо, что в моем летнем гардеробе несколько платьев, и можно их менять по желанию. А вечером я, пожалуй, надену вот это, голубое… Укороченное, приталенное, простого, но милого покроя. Мое любимое. И под цвет глаз подходит. А вот с этими босоножками на каблучке будет вообще идеально.

Намерявшись и накрутившись перед зеркалом вдосталь, я вернулась в кухню, где меня ждал сюрприз в виде Софьи Ильиничны. Она стояла у холодильника с кастрюлькой, в которой мариновался заяц, и внимательно рассматривала его содержимое.

– Что-то не так? – забеспокоилась я. – Маринад плохой?

– Маринад как маринад, – ворчливо ответила бабуля. – Можно было и без него, только продукты переводить…

Она перешла к плите, где уже шипело масло на сковороде, и принялась с азартом бросать на нее куски зайца.

– Но ведь ему еще полчаса мариноваться, – робко попыталась возразить я. – Жестким ведь будет, Софья Ильинична…

– И так сойдет! Или, думаешь, не прожую? – она ухмыльнулась, продемонстрировала мне ряд крепких, как у молодых, зубов, а в заключение весело щелкнула ими.

Я выдавила растерянную улыбку:

– Тогда, может, помочь вам?

– Мне не надо. Себе помоги. Вернее, бери из холодильника… Что вы там едите? Траву свою… Хлеб…

– А вы не будете овощи? – уточнила я. – Давайте салат сделаю…

– Себе делай. Я такого не ем.

– Глебу, наверное, тоже надо что-то приготовить, – озаботилась я. – Он ведь не будет кролика…

Ответом мне был тяжкий вздох.

– Я видела рис у вас в шкафчике, можно взять?

– Чего спрашиваешь? – бабуля покосилась на меня. – Бери…  – и снова вздох.

Под ее испытующим взглядом я стала варить рисовую кашу. Глеб ее любит. Но через некоторое время не выдержала.

– Со мной что-то не так, Софья Ильинична? – за шутливым тоном я попыталась скрыть нервозность. – Вы на меня так смотрите…

– Смотрю… – не стала отрицать она. – Смотрю, что худая больно…

– Ну что вы, – я стушевалась. – Не такая уж и худая… Есть еще даже к чему стремиться. В смысле уменьшения…

– Ну хоть бегать быстро умеешь? – в голосе бабули слышалась умирающая надежда.

– Боюсь, что нет, – вынуждена была «огорчить» ее я, сама же уже совсем не понимала, чего она от меня хочет и при чем тут бег. – У меня как-то совсем со спортом неважно…

– Ох-хо-хо…

На мое спасение со стороны лестницы послышались шаги, и вскоре в кухню вошел Глеб.

– О, готовите что-то вкусненькое? – оживленно поинтересовался он.

Подошел вначале ко мне, приобняв, поцеловал в висок, потом обнял бабушку и чмокнул ее в щеку.

– Глебушка… – та посмотрела на него с мольбой. – Ну все-таки, может, я ее того? У…

Но одного тяжелого взгляда внука было достаточно, чтоб она замолчала и со скорбным взглядом вернулась к сковородке с зайцем.

А я опять ничего не поняла.

После обеда, ближе к вечеру, мы наконец-то выдвинулись на прогулку. Софья Ильинична провожала нас у окна и опять вздыхала каким-то своим горестным мыслям.

– Я все-таки не очень нравлюсь твоей бабушке, – с грустью заметила я, беря Глеба под руку.

– Глупости, – ответил он, – просто у вас разные темпераменты, но уверен, вы скоро поладите.

– Может, мне ей сделать какой-нибудь подарок? – задумалась я. – Что она любит?

– Бабушке ты навряд ли угодишь, – усмехнулся Глеб. – Просто оставайся самой собой, хорошо? А там и она тебя примет. Вот увидишь. Бабушка хоть и бывает резкой и прямолинейной, в душе она добрая и понимающая. Когда ты узнаешь ее получше, то поймешь.

– Надеюсь, это произойдет скоро, – улыбнулась я.

Мы свернули на Лесную улицу и пошли вдоль кирпичных домов с разноцветными крышами.

– У вас такой симпатичный поселок, – заметила я, – уютный. И современный. Только ваш особняк выделяется своей стариной.

– Здесь многое перестроили за последние годы. Даже в такое захолустье доходит прогресс, – отозвался Глеб с полуулыбкой. – Есть все блага цивилизации.

– И это здорово! А ты, кстати, опять без очков, – с легкой укоризной напомнила я.

– Да я как-то уже привык здесь без очков обходиться. Может, глаза меньше напрягаю, может, свежий воздух влияет, – отшутился Глеб. – Забываю о них постоянно. Ты не волнуйся, я все вижу.

– Хорошо если так, – я на миг приложила голову к его плечу, прижимаясь теснее, как вдруг из-за угла появилась компания юных дев, разодетых по последней моде.

Они сперва игриво стрельнули глазками в Глеба, затем посмотрели на меня – с удивлением, а после и вовсе недовольством.

– А ты у нас популярный, – не удержалась я от замечания, получившееся едким.

– Да брось! – беспечно отозвался Глеб. – Я просто давно сюда не приезжал, а тут еще и со столицы явился, вот и повышенный ко мне интерес. Скоро это пройдет, и на меня перестанут обращать внимание.

Чем ближе мы подходили к центру, тем более оживленно становилось вокруг. На меня снова все глазели, совсем как вчера, когда я только оказалась в поселке.

– Не понимаю, – тихо проговорила я, – со мной что-то не то? Хвост вырос? Или уши?

Глеб будто бы вздрогнул, а после ответил:

– Не обращай внимания, в маленьких поселках просто все друг друга знают в лицо, а приезжие сразу выделяются из толпы и вызывают интерес. На меня тоже, как видишь, все смотрят как на диковинку.

Вскоре показалась небольшая круглая площадь, выложенная разноцветной плиткой. В центре нее журчал фонтан, а периметр украшали фонарики и скамейки. Последние все были заняты влюбленными парочками и стариками, а вокруг носились детишки.

В правую сторону от площади уходила улочка с магазинами и уличными лотками, слева же раскинулся сквер, чуть дальше виднелось озеро, по которому плавали лодки, катера, а кто-то даже катался на водных лыжах. Из динамиков, установленных здесь же на площади, неслась песня, кажется, что-то из современных хитов.

– А у вас весело, – отметила я, невольно начиная пританцовывать в такт музыке.

– Это потому что суббота. В будни здесь поспокойнее, – объяснил Глеб. – Хочешь чего-нибудь? Мороженое? Пирожки? Сладкую вату?

– Давай мороженое! – выбрала я, а Глеб уже сам вел меня в сторону лотка с холодным лакомством.

Продавец, лысый дядечка с круглыми лукавыми глазками, при нашем приближении сразу подобрался и заискивающе заулыбался:

– Чего желаете? Пломбир? Сорбет? Фруктовый лед?

– Пломбир. Клубничный, – заказала я, отчего-то ощущая себя в этот момент ребенком, предвкушающим любимый десерт.

– А мне лимонный, – Глеб тоже улыбался и весело поглядывал на меня.

– Надеюсь, нашей гостье понравится, – произнес продавец, протягивая мне вафельный стаканчик с большим розовым шариком.

– Спасибо, – я сразу лизнула мороженое, оценивая вкус: насыщенный, в меру сладкий. Мне нравится!

Продавец, получив оплату, раскланялся и обсыпал нас комплиментами и пожеланиями.

– Хочешь попробовать мое? – предложил Глеб, хитро улыбаясь. – А я твое.

– Давай, – мы поменялись мороженым, но Глеба оказалось чересчур кислым, почти как живой лимон, даже лицо судорогой свело. Я засмеялась и забрала свое клубничное назад.

Внезапно подул ветер, срывая с моей головы соломенную шляпку. Я вскрикнула, едва не выронила мороженое, собралась было броситься за беглянкой, но Глеб остановил меня, ринувшись за ней сам. Однако и его опередили. Высокий смуглый брюнет с косичками-дредами и банданой, прямо родной брат Джека Воробья, с легкостью поймал мою шляпу почти на лету и двинулся к нам, точнее, ко мне, ибо взгляд его зеленых глаз был направлен только на мою персону. Одет он тоже был вызывающе: алая майка, белые шорты, на груди болтаются несколько амулетов, запястья и лодыжки обвешаны яркими браслетами.

– Ваша шляпа, прекрасная незнакомка, – с улыбкой заправского пикапера подал он мне мой головной убор.

Но я не успела поблагодарить, как Глеб сам вырвал шляпу у него из рук. Во взгляде любимого я уловила не только гнев, но и неожиданно испуг. Однако это длилось лишь мгновение, Глеб быстро вернул самообладание и окинул «Джека Воробья» холодным взглядом, процедив:

– Не стоило себя так утруждать, Игнат.

Его пальцы сомкнулись на моем запястье, и он почти насильно потащил меня прочь от брюнета. Я была обескуражена такой реакцией Глеба, но успела бросить Игнату:

– Спасибо.

А отойдя уже на достаточное расстояние от него, спросила:

– Глеб? В чем дело? Этот парень… Он ведь не сделал ничего плохого, наоборот…

Но ответ получить не успела: дорогу нам преградила четверка молодых мужчин, среди которых я узнала и вчерашних мажоров.

Вперед вышел блондин, единственный незнакомый мне из всей четверки. Он не был таким смазливым, как его товарищи, а на лице, «украшенном» шрамом вдоль щеки, застыло хищное выражение и кривая усмешка. Глеб заслонил меня ото всех и устало поинтересовался:

– Что надо?

– Да так, – отозвался блондин, – дошел слух, что ты невесту привел, а она-то не…

В этот момент у меня заложило в ушах, точно от перепада давления. Я мотнула головой, сглотнула, пытаясь прогнать неприятные ощущения.

– Какое отношение это имеет к вашей семье? – говорил уже Глеб. – Это только наше дело.

– Это оскорбление всех…

Ну вот, опять заложило. Да что ж такое? Я сглотнула еще энергичней, сделала глубокий вдох.

– Я тебя умоляю, – Глеб закатил глаза. —Уйди, Ден, прошу по-хорошему…

– А то что? – тот оскалился в ухмылке. – Предка своего переплюнешь? Сомневаюсь… И если бы не кодекс… Загрыз бы тебя уже давно, к чертям собачьим.

– Не зарывайся, Ден, – тон Глеба изменился на угрожающий, а кулаки сжались. Мне даже показалось, что короткие волоски на его шее и руках встали дыбом, словно у животного. – Мы уже давно квиты. Или все-таки хочешь проверить, кто кого загрызет? – последнее он произнес с тихим рычанием, отчего мне самой стало не по себе.

– Но ты ведь в меньшинстве, Волков… Не боишься? – блондин стал разминать пальцы, щелкая костяшками. – А может плевать на кодекс? Хоть удовлетворю чувство мести…

– Прекратите! – я сама не поняла, как оказалась между мужчинами. Да, мне было страшно, голос дрожал, но стоять в стороне и просто смотреть на это все не могла. – Что вы устроили? Вокруг же люди, дети! Ведете себя как…

– Ден, – один из свиты блондина положил ему руку на плечо. И уточнил с опаской: – Может, действительно, не стоит?

Глеб же схватил меня за запястье и силой вернул себе за спину, процедив:

– О чем я тебя просил?

Ноздри Дена все еще подрагивали от гнева, но взгляд прояснился. Он окинул им Глеба, затем вперился в меня, скривился в улыбке и поднял руку:

– Так уж и быть… Пойдем. Но когда-нибудь я все же получу сатисфакцию. За все, слышишь Волков? Ты ответишь за весь свой род… – он с презрением сплюнул на землю и развернулся.

Толпа любопытствующих, которая за это время успела собрался вокруг нас, расступилась перед ним, пропуская. Глеб проводил четверку взглядом и посмотрел на меня:

– Что за безрассудство, Аня?

– А лучше бы было, если бы они набросились на тебя вчетвером? – возмутилась я.

– Я сам бы с ними справился, Ань. И вообще, это я должен защищать свою женщину, а не она меня, ясно? Не смей так больше делать! Иначе отправлю тебя домой.

– Я и сама могу уехать, – во мне взыграла обида, и я с гордым видом пошла прочь от него.

– Разошлись! Представление закончилось! – услышала, как рявкнул Глеб на зевак, но даже не обернулась.

Ускорила шаг, нырнув в одну из улочек, отбегающих от площади, и двинулась куда глаза глядят. Но далеко уйти не удалось: Глеб догнал меня в два счета.

– Ну прости, – обнял сзади, останавливая.

– Я очень боюсь драк, – призналась я, теряя всю свою решимость. – А если в ней участвует дорогой мне человек… – в носу защипало от подступающих слез.

– Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей этой сцены, – Глеб прижал меня к себе крепче. – Но больше никогда не вмешивайся в мужские разборки, пожалуйста… Это может быть опасно для тебя.

– Кто они, Глеб? – я уже сама прильнула к нему. – О чем они говорили? Что за месть?

– Это давняя история, которая произошла еще до моего рождения, – со вздохом ответил он. – В ней замешан мой прадед…

– Тот самый, который на портрете? – вспомнила я.

– Да, он.

– И что за история? – я ненавязчиво высвободилась из объятий Глеба и, взяв его под руку, повела дальше вниз по улочке, на удивление тихой и безлюдной.

– Разборки двух семей, которые не прекращаются до сих пор, – Глеб снова вздохнул. – Рассказывать долго, давай в другой раз?

– И этот Ден, и те мажоры из той самой семьи, которая обижена на твоего прадеда? – все же уточнила я.

– Да, Денис Серов и его братья разной степени дальности.

– Но это же странно… – недоумевала я. – И неумно… Враждовать до сих пор, когда виновников конфликта, как я понимаю, уже нет в живых. Мы ведь не в средневековье живем, а в современном цивилизованном мире. Неужели нельзя решить все миром?

– Поверь, нельзя, – ответил Глеб после некоторой паузы. – Все намного сложнее, чем кажется.

Я собралась было посетовать еще на несправедливость ситуации, но тут улица закончилась очередной площадью, в центре которой росло огромное дерево. Под ним сидели, лежали, дремали или читали книги с десяток людей.

– Ого, – прошептала я. – Да оно нереальное! Что это за дерево?

– Наша местная достопримечательность, – чуть улыбнулся Глеб.

– Оно очень старое, да? – не переставала восхищаться я.

– Очень, – Глеб продолжал улыбаться.

– Это ведь дуб, да?

– Не совсем. Редкий вид.

– А давай посидим тоже под ним? – загорелась я идеей.

– Только недолго, – Глеб согласился как-то нехотя, но пошел за мной.

Мы сели почти у самого ствола, и крона дерева скрыла нас от вечернего солнца словно купол. Здесь было сумрачней и прохладней, чем снаружи, но от этого еще восхитительней и чудесней. Будто это не простое место, а волшебное. Да, энергетика здесь была какая-то особенная…

Но Глеб не дал мне засиживаться, напомнив, что уже скоро начнет темнеть.

– Пойдем поужинаем где-нибудь? – предложил он потом.

– Пойдем, – я не стала отказываться, ибо тоже была голодна. – А у вас есть здесь кафе или рестораны?

– Представь себе, есть, – усмехнулся Глеб, обнимая меня за плечи. – Еще одна местная достопримечательность.

Глава 5

  Достопримечательность заведения, куда привел меня Глеб, заключалась в том, что оно было единственным в Больших Перевертышах и называлось «Лунный свет». Глеб говорил о нем, как о кафе, но я бы сказала, что это настоящий ресторан и довольно претензионный. Стильное, под старину, оформление, вышколенные официанты, интересное меню – для местечкового общепита очень даже и очень. И посетителей здесь было немало.

– Господин Волков, – нас встретил пожилой администратор и провел в вип-кабинет. Затем, отдавая меню, понизил голос: – Должен вас предупредить, что и господа Серовы здесь тоже решили отужинать-с. Они в своем випе.

– Спасибо, Аркадий, – поблагодарил его Глеб со спокойной улыбкой. – Но не стоит беспокойств. Все в порядке. Конфликта не будет, обещаю.

– Может, Софье Ильиничне что-нибудь с собой завернуть? – предложил администратор. – У нас сегодня потрясающее каре из барашка.

– Хорошо, заверните, – кивнул Глеб. – А мне, будьте добры, тальятелле с грибами и сливками.

– И все? –  с легким недоумением уточнил Аркадий.

– Можно двойную порцию, – улыбнулся Глеб.

– Как скажете… А вашей спутнице?

– Мне тоже пасту, только болоньезе, пожалуйста, – попросила я.

– Отличный выбор. Вино?

– Давайте шампанского, – попросил Глеб.

– Сейчас все будет сделано, – заверил Аркадий и удалился.

– Я не поняла, это ваш личный вип? – поинтересовалась я с удивлением.

– Вроде того, – усмехнулся Глеб, накрывая мою руку ладонью, а затем переплетая наши пальцы. – Это все еще наследие от прадеда. Он в свое время частенько сюда захаживал. Потом и бабушка с дедом, и родители. Кафе очень старое, как видишь…

– Да, это заметно. Атмосферно очень, – подтвердила я. – И у Серовых тоже свой вип, да?

– Да, их предки тоже были уважаемыми людьми…

– Но они ведь не полезут к тебе снова, этот Ден и его прихвостни? – уточнила я с тревогой.

– Будем рассчитывать на их благоразумие.

К счастью, прогнозы Глеба оправдались: Ден, хоть мы и столкнулись с ним, когда уходили, скандалов учинять больше не стал, наоборот, включил полный игнор, взглянув на нас как на пустое место.

– Какая луна красивая… – протянула я, запрокидывая голову к небу. Мы шли домой, держась за руки, голова немного кружилась от выпитого шампанского, и я чувствовала себя абсолютно счастливой. – Большая, полная…

– Полнолуние еще через несколько дней, – отозвался Глеб, тоже поглядывая на небо. А потом вдруг сказал, замявшись: – Ань… Ты только не обижайся, но я все же попрошу тебя уехать следующим автобусом.

Я остановилась. Все романтическое настроение слетело, будто и не было. И, вроде бы, сама не собиралась задерживаться здесь, но услышать от Глеба такое было неприятно.

– Хорошо, – отозвалась бесцветным голосом. – Уеду.

– Нет, ты не так все поняла, – он развернул меня к себе лицом, заглядывая в глаза. – Дело не в тебе, совсем не в тебе. Я не хочу, чтобы ты уезжала, но так надо. Просто поверь мне на слово. Ты даже можешь вернуться сюда через неделю, может, раньше. Нет, я сам приеду за тобой, привезу… Просто на эти несколько дней тебе надо уехать, хорошо? Я объясню тебе все потом.

– Ты уже не первый раз это обещаешь, – с горечью усмехнулась я, – рассказать все потом. Ты что-то скрываешь от меня, Глеб? Или… Это такой способ расстаться? Ты скажи мне, я все пойму, правда. Нет так нет… Не буду устраивать истерик, скандалов… Разлюбил, ну что ж… А может, никогда и не любил…

– Дурочка, – Глеб сгреб меня в охапку и стиснул в объятиях. – Ты даже не представляешь, как я тебя люблю… Но просто все намного сложнее, чем ты думаешь. Намного… Я только прошу тебя пока поверить мне на слово, довериться и не задавать никаких вопросов. Скоро мы будем вместе, навсегда, обещаю.

– Ладно, уеду, – тихо пообещала я. – И буду ждать тебя в Москве. А ты, если захочешь, приедешь ко мне сам…

Глеб, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть на себя:

– Я приеду, можешь не сомневаться.

Я кивнула, а его губы нашли мои, вовлекая в трепетный поцелуй.

– Пошли, – я первая отстранилась от него и улыбнулась уже веселее, – мы же несем твоей бабушке барашка, не забыл?

– Точно, она будет счастлива, – Глеб тоже улыбнулся и взял меня за руку. – Если только не легла спать…

Софья Ильинична бодрствовала, встретила нас почти на пороге, словно куда-то тоже собиралась.

– Нагулялись? – полюбопытствовала она.

– Нагулялись, – отозвалась я. – И вам вкусненького принесли из «Лунного света».

– Барашек, – бабуля, заглянув в бумажный пакет, расплылась в счастливой улыбке. Затем, бережно прижав его к себе, со словами: –  Значит, вечерний променад на сегодня отменяется, – направилась обратно к лестнице.

– Она собиралась на прогулку в такой час? – шепотом спросила я у Глеба. – Ведь ночь почти на дворе.

– Бабушку это никогда не останавливало, – хмыкнул он.

В этот раз я быстро ушла в свою комнату, во время прощания с Глебом ограничилась коротким поцелуем и сослалась на усталость. Он явно почувствовал мое отчуждение, но ничего не сказал, лишь проводил взглядом до двери. Я все еще переживала из-за его просьбы уехать и уже жалела, что сама явилась сюда без приглашения. Я вообще тактичный человек, и вот впервые решилась на авантюру, проявила решимость – и это, похоже, вышло мне боком. Как говорится, не умеешь – не берись.

Ладно, я попыталась себя успокоить, в конце концов, катастрофы не случилось. Можно Глеба и дома дожидаться. Он же сказал, что не отказывается от своих чувств, и мне очень хочется ему верить. Ну а недомолвки… У него на них, возможно, действительно есть причины. Неприятно, безусловно, когда любимый от тебя что-то скрывает, но вдруг это не только его секрет? В жизни бывает всякое… Возможно, Глеб сдержит обещание и когда-нибудь откроет мне свою тайну. Поэтому не стоит изводить себя, а лучше попытаться воспользоваться моментом и хорошо провести оставшиеся дни вместе с ним.

Любимая пижама еще больше подняла настроение, и я, уже почти умиротворенная, отправилась спать. Забыв о страхах прошлой ночи, выключила свет, залезла под мягкое одеяло. Рина сменила постельное белье, и теперь оно приятно пахло свежестью и каким-то цветами. Я сама не заметила, как провалилась в сон. Но он был недолгим, а проснулась я с уже знакомым чувством, что на меня кто-то смотрит. Оторвала голову от подушки – и в горле застрял крик. Около моей кровати стояло нечто бестелесное, полупрозрачное, точно дымка. Это уже потом, сквозь ужас, смогла различить очертания лица и фигуры, кажется, мужчины. Его контур с каждой секундой становился четче, и вот я уже могла разглядеть глаза-буравчики, широкие брови, усы и даже выпирающий пивной животик. И кого-то он мне до боли напоминал…