Дварк. Со скоростью тьмы. Фантастический роман

– Зачем ты считаешь, сколько прошло времени? – Спросил Ларса Дьюмен.

– Салли Линден погибла в тысяча девятьсот девяносто первом году. Но она была здесь во время посадки шлюпки. Значит, она путешествовала во времени, и знала о гибели экипажа, поэтому так уверено говорила о том, что Хадсон высадился на Нептуне, и что Нептун это закамуфлированная каменная планета. Что-то не сходится с её рассказом о том, что Рем Хадсон случайно узнав о «дороге богов», хотел изучить этот феномен… И вообще, что там происходит? – Ларс снова перемотал запись на тот момент, где Салли стоит около шлюпки, а потом исчезает. – У меня такое впечатление, что её физически там нет. Она словно откуда-то транслируется.

– Голограмма что ли? – Спросил Левин.

– Нет, это невозможно. – Ответил Ларс.

– Нил, а то, что она держит в руках, не может быть тем самым субстративным бислитом? – Спросил Дьюмен. – Мы так и не попытались его собрать.

– Теперь самое время. – Левин вздохнул и пошёл к выходу.

– Старик, ты куда? – Крикнул ему вслед Дьюмен.

– Собирать субстративный бислит. Как только что-нибудь получится, или неполучится, доложу. – Отозвался Левин и скрылся за дверью.

В рубке продолжали рассматривать запись посадки шлюпки Гехолда на Нептун. Ларс и Дьюмен сошлись на том, что на записи есть то, чего они никак не могут увидеть. И это не кто-то прозрачный, который хоть как-то себя проявляет. Когда Ларс предельно увеличил изображение Салли Линден в режиме стоп-кадр, Панарин вскрикнул:

– Смотрите, за её спиной стена грузового отсека «Омеги»!

– Капитан, через два часа барет начнёт обратный отсчёт времени, а через сутки закончится время испытательного запуска. – Доложил Левин по громкой связи.

– Понятно, старик. Интересно, куда мы попадём на этот раз? – Ответил Дьюмен.

– Если мы правильно всё рассчитали, то туда же где запустили работу барета. – Левин отключился.

Панарин, Ларс и Дьюмен нашли место в грузовом отсеке «Омеги», на фоне которого стояла Салли Линден на записи. Они решили тщательно осмотреть перегородки, которые показались Панарину странными.

– Насколько я знаю, на перегородках, которые разделяют отсек на открытые склады нет никакой проводки. За спиной Салли явно какие-то кабельные каналы, напоминающие многоканальную электрическую подводку. В грузовом отсеке такая подводка не нужна. Я бы знал, если бы её зачем-то смонтировали.

Командир, мы вместе с вами принимали корабль и тщательно осматривали все закоулки. Я не помню и в проекте кораблей «Апостериори» никаких подводок в грузовом отсеке.

Пустующий ряд полок высотой три метра каждая, на которых раньше хранились стеклянные контейнеры с ионизированной водой, напоминали обтянутые мягкими тканями спальные места в пассажирских космолётах. Дьюмен распорядился включить полное освещение, но ничего особенного сначала они не увидели. Панарин подогнал электропогрузчик и поднялся на его вилах до самой верхней полки.

– Здесь! – Крикнул он Ларсу и Дьюмену.

Когда на полку поднялись Ларс, Дьюмен и техники, которых вызвал капитан, их взорам открылась потрясающая картина. На перегородке, которая отделяла один ряд полок от другого, висел «паук». От круглого короба диаметром около полуметра в стороны расходилось шестнадцать ровных кабельных канала.

– Интересная конструкция. Эти кабельные каналы никуда не ведут. – Сказал один из техников.

– Да, интересно, это просто распределительная коробка или всё-таки щит? – Панарин разговаривал сам с собой, разглядывая круглый короб.

– Что ты там ищешь? – Спросил Дьюмен.

– Крышку короба. Но, похоже, этот «паук» монолитный. Придётся его сканировать.

Но, как ни пытались «просветить» «паука» различными сканерами, ничего не получилось. Ларс, молча, наблюдал за работой техников, потом хлопнул себя по лбу, и достал свой «карандаш».

– Совсем забыл. – Ларс виновато улыбнулся, и положил свой прибор на пол, рядом с перегородкой.

– Ничего себе! – Присвистнул Панарин, когда на «веере» который выпустил «карандаш» появилось изображение внутренностей круглого короба. – Это не щит, это миниатюрный ядерный реактор. Но почему счётчики не показали наличие радиации рядом с «пауком»?

– Потому что реактор в коробе не ядерный, он вакуумный. – Сказал Ларс. – Конструкция очень напоминает синхронные генераторы в вакуумных двигателях «Линейного». Он может работать и в качестве генератора и собственно двигателя. Старое решение. Люди пользуются подобными конструкциями со времени Меркалёва и Шикалина, только меняется их топливо и предназначение, но принцип работы остаётся прежним.

– Командир, мы будем демонтировать эту штуковину? – Спросил Панарин, указывая на «паука».

– Мы не знаем, как и зачем он был здесь смонтирован. – Отозвался Дьюмен.

– Вот ещё одна проблема, решение которой нужно искать в компьютере Хадсона.

– Капитан! – Голос Левина гремел по громкой связи. – Барет начал обратный отсчёт времени. Через двадцать четыре часа «Омега» и «Линейный» совершат переход во времени.

– Ты уверен? – Сказал Дьюмен и спустился вниз.

– А почему ты на сеансе связи из космоса сказал, и теперь говоришь, что понадобится компьютер Хадсона? – Спросил Ларса Панарин, когда они возвращались в рубку, следом за капитаном Дьюменом.

– Помнишь, Левин не смог открыть одну папку? Она называлась «Образцы», а тип файлов содержащихся в папке, компьютер определял как изображения. Скучая целый месяц на «Линейном» я разглядывал в микроскоп крупицы предметного порошка, и вспомнил про эту папку, потому что на превью там были непонятные предметы. Один из них напоминал кислородный баллон, хотя с таким же успехом он мог оказаться чем угодно другим. Когда я посмотрел запись червяка, то место, где невидимка выбрасывает из шлюпки рюкзаки, баллоны и даже летающий самокат, я вдруг понял, что эти баллоны идентичны тем, что на превью папки «Образцы» с компьютера Хадсона.

– Но ведь папка не открылась!

– Надо попробовать ещё раз. Кажется, мы особо и не старались её открыть.

– Мне почему-то пришла мысль, что этот компактный реактор Салли, может быть как-то связан с увеличением предметов из предметного порошка.

– Почему ты так решил? – Ларс остановился.

Панарин протянул Ларсу раскрытую ладонь, на которой лежали две крупицы, очень напоминавшие предметный порошок.

– Где ты это взял? – Удивился Панарин.

– Они прилипли к одному из кабельных каналов.

Ларс достал лупу посмотрел на крупинки, потом передал лупу Панарину и крикнул:

– Дьюмен, остановись!

Меркалёв выглянул в иллюминатор, собираясь заняться фотосъёмкой. Он ждал, когда Земля повернётся, чтобы в кадре оказались одновременно освещённая солнцем Земля, Луна и солнечная батарея станции. Но ему пришлось отложить фотоаппарат до следующего раза. Слева по борту к «Миру» подходил «Линейный».

– Юрка, они вернулись! – Закричал Меркалёв, и как мог быстро перебрался к осевому стыковочному агрегату.

«Линейный» осторожно пристыковался к станции, и когда открылись переходные люки, Меркалёв бросился на шею удивлённому Ларсу.

– Прости, Нил, не сдержался. В ваше отсутствие у нас был гость.

– Гость? – Удивился Ларс.

Вошедший следом за Ларсом Дьюмен спросил:

– Неужели до Земли добрался инопланетный разум?

– Судя по всему не инопланетный. – Сказал подоспевший Шикалин.

Когда космонавты рассказали о том, как у них на станции появился некий Урис и оставил им фотографии Хадсона, а потом с Луны стартовали и улетели в сторону Нептуна несколько больших и множество маленьких кораблей. И о догадке Шикалина, о том, что мир не многомерен, а люди будущего научились «транслироваться» в прошлое, Ларс задумался. Дьюмен тоже молчал.

– Вы сказали, что восемь улетевших в сторону Нептуна кораблей были точными копиями «Линейного», только без опознавательных знаков? – Наконец заговорил Ларс.

– По внешнему виду точно. – Отозвался Меркалёв.

– Сашка, надо показать им запись с нашей внешней камеры. Мы совсем про неё забыли! – Шикалин отстегнулся и поплыл к посту управления станцией. – Идите сюда! – Крикнул Шикалин. – Я отмотал запись. Не очень чётко, но видно все корабли и колёсников. Только дроиды слились в одну сплошную линию, быстро летят.

Ларс снова и снова просматривал запись отлёта кораблей с Луны. Потом перешёл на «Линейный», но быстро вернулся с каким-то прибором.

– Я сейчас пересниму эту запись и постараюсь её оцифровать и обработать.

Да, забыл. Приготовьтесь – гравитация! – Ларс поставил на пол уже знакомый космонавтам «спичечный коробок», а Дьюмен, который до сих пор изо всех сил держался за поручень, опустившись на пол, облегчённо вздохнул.

Пока Ларс «колдовал» у себя на «Линейном» над записью отлёта с Луны кораблей и колёсников, Дьюмен, Шикалин и Меркалёв ужинали, сидя на полу. Шикалин достал свою «парадную» скатерть – афишу какого-то концерта в Центральном парке, и они разложили на ней нехитрые космические деликатесы. Дьюмен рассказал, что произошло с «Омегой» и «Линейным» после запуска барета, как они переместились на семьсот лет вперёд, как нашли шлюпку Гехолда и дорогу из тамка, которой нет в этом времени. Потом речь зашла о том, как устроено питание на «Омеге», которое практически ничем не отличается от того к которому привыкли люди на Земле. Все продукты высушенные и замороженные полуфабрикаты. Вода фильтруется и перегоняется только для технических нужд, а питьевая вода до сих пор занимает добрую половину одного из грузовых отсеков. Её особым образом ионизируют, а на борту космолёта возвращают в пригодный для питья вид. На «Омеге» тоже есть ионизаторы воды, и если будет такая необходимость, использованную воду можно перегнать и снова ионизировать. Из одного литра ионизированной воды получается триста литров обычной питьевой.

– Это как? – Меркалёв хлопал глазами, как любознательный школьник на интересном уроке.

– Вы же были в лаборатории по восстановлению воды. – Сказал Дьюмен.

– Это та небольшая комната с трубами покрытыми льдом? – Спросил Шинкарёв.

– Точно.

– Но я не заметил там никаких аппаратов для перегонки воды. – Сказал Меркалёв.

– А трубы и есть перегонные аппараты.

– Очень похоже на народный аппарат для изготовления самогона. – Засмеялся Шикалин.

– Для изготовления чего? – Не понял Дьюмен.

Шикалин и Меркалёв сначала расхохотались, потом в раз погрустнели.

– Знаешь, Пол, это очень печально, что через каких-то триста лет на Земле забудут, как кустарным способом добывали алкоголь. – Сказал Шикалин и глубоко вздохнул.

– Вот вы о чём. – Дьюмен улыбнулся. – Алкоголь в моём времени потерял свою актуальность. Но его достаточно в продаже, и нет никакого смысла изготавливать алкоголь самостоятельно.

Пол Дьюмен помолчал.

– А я вот никогда бы не подумал, что попаду на станцию «Мир». В Академии Гагарина, изготовление макета этой станции в масштабе 1/10 было моей дипломной работой. Конечно, я ничего сам не пилил и не строгал, всё делали автоматы в учебных мастерских, и не хватало несколько чертежей в проекте, но я не сильно промахнулся в том, что додумывал сам.

Дьюмен поднялся и подошёл к велоэргометру.

– Я так и знал, что здесь находился какой-то тренажёр. Только решил, что это был силовой закреплённый эспандер. И меня никто не поправил. Никто точно не знал, что было на этом самом месте. – Дьюмен погладил сиденье велоэргометра.

– Смотрите! – На станцию прибежал Ларс.

Картинка на демонстрационном экране Ларса оказалась настолько чёткой, даже были видны иллюминаторы командной рубки кораблей близнецов «Линейного».

– Если увеличить, тогда видно вот что! Там где обычно работают за пультом киборги на этих кораблях живые люди. Но они полупрозрачные.

– Как этот самый Урис. – Сказал Меркалёв.

– Да. Но корабли-то настоящие. Я ещё раз просмотрел записи своих червяков по всей Солнечной системе и теперь понял, почему не мог с ними связаться с поверхности Нептуна. Червяки запрограммированы так, что если их открывают второй раз, нужно подтверждать пароль доступа. Мне и голову не пришло, что червяки требуют пароль, потому что кто-то уже просматривал память этих червяков. Причём всех, которых я оставил в космосе до того, как включился барет. И только червяков, которые находились непосредственно над Нептуном, во внутренней планетарной зоне, никто не открывал.

– И что это значит? – Спросил Дьюмен.

– Это значит, что в этом времени присутствовали люди из моего времени. Или даже из времени, которое отстоит от моего на сотни лет вперёд. В моём ещё не было дисколётов, колёсных истребителей и дроиды совсем другие.

– А почему ты решил, что колёсники это истребители? – Спросил Меркалёв.

– Смотрите. – Ларс приблизил изображение одного из колёсников. – Ясно видно, что этим аппаратом управляет человек. И его, так сказать, рабочее место это кабина лётчика истребителя. Она не слишком изменилась. А вот эти выступы по всему колесу, это не что иное, как лазерное оружие. Значит, лётчик может вести огонь одновременно по всей окружности своего аппарата.

А теперь посмотрите на того, кто проник на «Омегу», и убил Салли Линден. – На экране появился двухметровый прозрачный человек, он шёл по коридору жилых отсеков «Омеги». Ларс остановил запись и приблизил изображение. – Посмотрите, во что он одет. Это, так называемый скафандр «Персей», который я сразу не узнал, потому что видел только эскизы. Такое снаряжение в моём времени ещё разрабатывают, и пытаются сделать так, чтобы человек мог в этом скафандре летать. Судя по всему, ранец на спине, шлем, накладки на рукавах и штанинах, планка на груди, это то, что трансформируется в колесо.

– Получается, что лётчик и его машина единое целое? – Спросил Шикалин.

– Точно! А теперь посмотрите тот самый момент, когда он трансформирует свой скафандр.

Человек вышел из каюты Салли Линден, повернулся, бросил туда что-то, потом слегка наклонился вперёд, и вокруг него образовалось колесо. Но сначала было, похоже, что у человека за спиной раскрываются крылья.

– А теперь посмотрите в замедленном темпе, и следите за его руками. – Сказал Ларс.

Прозрачный человек наклоняется вперёд и вытягивает на груди какие-то лямки, и через несколько секунд его окружает то самое колесо.

– Вот это да! – Меркалёв, глядя на экран, повторил все движения колёсника.

– Репетируешь, Санёк? – Усмехнулся Шикалин.

– Извините, размечтался. Такое оборудование – мечта космонавта.

– И, правда, я бы тоже не прочь заиметь такого «Персея», но судя по всему, его доведут до ума лет через сто от моего времени. Если не позже. – Сказал Ларс. – Я не понимаю принцип, по которому «Персей» работает и как он так складывается в колесо. И почему свободно летает в открытом космосе со скоростью, не уступающей большим кораблям? И лётчик же должен чем-то дышать, если конечно он не киборг.

– Там дроиды неслись со сто двадцать пятой космической. – Сказал Меркалёв.

– Сто двадцать пятой? – Спросил Дьюмен.

– Я пошутил, Пол. Это значит супер быстро.

– Судя по построению кораблей – дисколёты, колёсники и дроиды это эскорт кораблей близнецов «Линейного». И вот ещё что. – Ларс вытащил из кармана маленький бумажный пакетик и положил на панель пульта управления станции. – В этом пакете четыре корабля, таких, как «Линейный», семь дисколётов и двенадцать дроидов. – Он высыпал крупицы предметного порошка и протянул Дьюмену лупу. – Я не мог понять, что мне напоминают вытянутые в форме цилиндрика частички. А это полноценные корабли класса «Void». А те, что улетели с Луны – корабли, восстановленные из предметного порошка. Поэтому-то они без опознавательных знаков.

– Ты хочешь сказать, что люди находятся в своём времени, как Урис, и каким-то образом восстанавливают свои корабли из порошка в нашем времени, и летают на них? – Спросил Шикалин.

– Именно! И я хочу слетать на Квавар. На этой планетке какой-то узел времени, гравитационный портал через который можно путешествовать во времени, о котором в моём времени ещё не знают.

– Но хорошо знали Салли и Хадсон. – Сказал Дьюмен.

– Кстати о Хадсоне. Очень жаль, что в вашем интернете пока ещё нет программы распознавания лиц. – Сказал Ларс. – Мы бы быстро нашли, где он обосновался в вашем времени.

– Ого! А ты откуда знаешь, в каком состоянии, сейчас интернет? Я сам только недавно узнал, что Советский Союз наконец-то появился во всемирной паутине. – Сказал Меркалёв.

– Просто знаю. – Ответил Ларс.

– Но, кажется, ты сам говорил, что улетел в космос из одной страны, а вернёшься в другую? – Спросил Меркалёва Дьюмен.

– Да, ты прав. И совершенно не уверен, что полечу в космос когда-нибудь ещё раз. – Меркалёв опустил голову, и крепко сцепил пальцы рук.

– А я уверен. – Сказал Дьюмен. Потом спохватившись, извинился. – Я не должен ничего рассказывать о вашей судьбе и судьбе «Мира». Но видимо так распорядилась жизнь, чтобы именно я ступил на станцию, которой посвятил полтора года своей учёбы. Я даже хотел погрузиться в океан, чтобы посмотреть на неё воочию.

– В твоём времени это рыбий домик. Обросла ракушками, и там где мы сейчас сидим, плавают осьминоги. – Сказал Шикалин.

– А Хадсон и Салли украли предметный порошок будущего задолго до старта «Апостериори». – Сказал Дьюмен.

– Почему ты так думаешь? – Спросил его Шикалин.

– Потому что Салли пронесла его с собой на «Омегу» в личных вещах перед самым стартом корабля.

Когда Ларс и Дьюмен перешли на «Линейный» и за ними закрылся переходной люк, Ларс сказал:

– Шикалин и Меркалёв не правильно расслышали имя гостя из будущего. Не Урис, а КУРИС – капитан универсального реверсивного изохронного судна. И это вовсе не имя, а должность, моя должность. Потому что «Линейный» единственный из построенных кораблей класса «Void» – вакуумный, является реверсивным. На нём установлены экспериментальные двигатели, которые автоматически, в режиме маятника меняют направление движения энергетических частиц выловленных из вакуума под определённым давлением, и равномерно распределяет их в образовавшемся магнитном поле. На других кораблях «Void» в двигателях другой принцип распределения энергии вакуума – так называемая фильтрация заряженных частиц по их видовой принадлежности, которые затем попадают в магнитное поле разно заряженными потоками. Эти двигатели громоздкие и занимают третью часть корабля. «Линейный» легче своих собратьев в два раза, что является существенным преимуществом при старте, разгоне и торможении. А группа Ларса, это моя эскадрилья, которой я командую уже десять лет.

Но я увлёкся. Хотя рассказ Меркалёва и Шикалина дал мне определённую надежду на возвращение домой, мне стало не по себе. Потому что в моём времени науке неизвестны такие подробности о системе Дварка, которые поведал Шикалину и Меркалёву Урис. Что там существуют обитаемые планеты и одна из них столичная под названием Саглен. И про то, что Квавар это «осколок» Солнца тоже. А раз «гость» пришёл на «Мир» именно в это время, значит, он хотел передать информацию о Хадсоне и Дварке не столько Меркалёву и Шикалину, сколько нам с тобой.

– Так получается, что к Меркалёву и Шикалину приходил ты?

– Да. И видимо не захотел их пугать.

– Так почему он не пришёл в тот момент, когда мы были на станции?

– Понимаешь, Пол, в моём времени существует теория, что если биологический объект, перемёщённый во времени сталкивается с самим собой, он может отождествиться и погибнуть. Но пока никто не может доказать правоту этих расчётов или их ошибочность.

– Эта теория существует и в моём времени. – Вздохнул Дьюмен.

Ларс достал стопку фотографий Хадсона.

– Хорошо, что мы не оставили эти фотографии на станции. Меркалёв переснял фото на свой фотоаппарат, и по возвращении на землю распечатает. Эти пластинки из будущего, Хадсон легко их распознает, и тогда нашим космонавтам может грозить опасность. Но ребята тоже должны знать Хадсона в лицо. Пошли, попробуем просканировать эти пластинки на предмет скрытой информации. У нас достаточно времени, пока будем лететь на Нептун.

Часть 2

Прозрачный занавес, отделявший личные покои Тисса от тронного зала, напоминал паутину. Тисс полулежал на подушках, как попало сваленных на полу, и наблюдал за теми, кто ожидал его появления в тронном зале. Он только что вернулся из полёта к границам системы Дварка. Тисс полетел на грузовом корабле, единственном на Саглене, который был ещё в состоянии летать, чтобы лично убедиться в том, что сбывается предсказание Ратса, главного инженера империи. Дварк и Солнце начали сближение на тысячу лет раньше, чем в былые времена. Тисс пережил четыре таких сближения, а его империя получила неслыханное могущество, благодаря тому, что захваченная Дварком миллионы лет назад планета Солнца Гастерия, изменила свою орбиту, и теперь вращалась вокруг обеих звёзд. На Саглене называли этот захват – даром богов. Под прикрытием Гастерии, закрытой силовым полем времени, каждые пять тысяч лет сагленские корабли беспрепятственно проникали в Солнечную систему, и забирали на её планетах все, что им было нужно. Силовик времени, установленный на Гастерии, после столкновения с другой планетой, отводил Гастерию всего на два часа в прошлое. По закону линейного времени разбитый объект оставался разбитым, и сагленцы забирали с него то, зачем прилетели. А Гастерия, оставшись невредимой, продолжала свой путь. Гастерия выбивала из планет то, что было скрыто под их каменными оболочками – бесценное содержимое планетарных ядер – сулмит, так называли его на Саглене. Всего одна горсть остывшего сулмита, была уникальным топливом для космических кораблей, которого хватало на тысячу лет грузовому имперскому флоту. На Саглене сулмит так и использовали, пока не открыли ещё одно его свойство – вещество планетарных ядер могло регулировать линейное время. Именно от количества сулмита на планетах в звёздной системе зависело, каким было внутреннее течение времени этих систем. Солнце было старше Дварка на целый миллион звёздных циклов, и працивилизации людей, к моменту зарождения жизни на Саглене, уже обустроили свои планеты и жили в процветающем мире. Тисс никогда не верил, что его народ тоже родом из Солнечной системы. Слишком отличались материя и сама природа жизни тёмного Дварка от его двойника Солнца. Но легенды на Дварке гласили, что первые сагленцы пришли от другого – светлого солнца, и не смогли вернуться к родной звезде. Тисс думал, что другая звезда не обязательно светлое Солнце. С точки зрения жителя системы Дварка, тёмным было именно оно. В привычном бытие жители Дварка и Солнца встретиться не могли, они бы просто не увидели друг друга. Но на Саглене научились трансформировать своё тело в материю Солнца, и могли без всякого вреда для себя недолго пребывать в Солнечной системе.

Тисс поднялся, и пошёл в тайную комнату, вход в которую закрывал портрет отца Тисса – бессмертного Амлина. Тисс смотрел на отца, и пытался вспомнить, каким он был в жизни. На портрете был изображён удивительно молодой светлокожий мужчина с седыми волосами, затянутыми на затылке в хвост. Все бессмертные были седыми, и Тисс тоже стал седым после первой сотни лет со дня рождения. Тисс помнил, что кроме отца на Саглене было ещё семнадцать бессмертных, и только у четверых из них были жёны. Дети же были только у его родителей, и ещё у одной пары родилась дочь, через два года после того, как родился Тисс. Но они все покинули Саглен после того, как Амлин не вернулся от Солнца. Амлин прожил шестьдесят тысяч циклов Дварка, и жил бы до сих пор, если бы не полетел к Солнцу лично, чтобы отключить стабилизатор планетарных орбит на восьмой планете системы. Однажды, кто-то установил этот стабилизатор, и Гастерия просто пролетела по Солнечной системе, не причинив никакого вреда её планетам. Сагленские корабли вернулись ни с чем. Так было четыре раза, когда под действием стабилизатора, орбиты солнечных планет растягивались, пропуская Гастерию. Тисс знал, какой упадок переживала империя Саглена, пока Амлин не отключил этот исполинский механизм на восьмой планете системы Солнца. А то, что он его отключил, сомнений не было, сагленские корабли снова смогли летать под прикрытием Гастерии, и добывать сулмит и другие ценные ископаемые в Солнечной системе. Всё, что добывалось у светлого двойника Дварка, оказавшись в тёмной системе, меняло свои свойства. Даже обычная горная порода становилась пластичной и легко поддавалась обработке. На Саглене строили из неё здания, которые были вечными. Тисс ещё немного подумал о том, компенсировало ли отключение барета убытки, которые понесла империя за двадцать тысяч лет без добычи, захваченной в Солнечной системе. И не смог с уверенностью ответить утвердительно.

Отодвинув портрет, Тисс открыл тяжёлую кованую дверь и прошёл в помещение, освещением которому служили светильники, установленные под прозрачным полом. Подняв тяжёлый занавес у стены противоположной входной двери, Тисс, как всегда, вздрогнул, встретившись взглядом с женщиной небывалой красоты. Это была могила его матери – похороненной в цельном кристалле земного кварца. Она тоже была бессмертной, и покинула Дварк вместе со своими сородичами – бессмертными. Тисс помнил, как уснул рядом с матерью в прозрачной лодке, которая летела среди звёзд, а проснулся в своей кровати в замке отца на Саглене. Старая нянька сказала, что его мать погибла, а его удалось спасти. Только спустя много лет Тисс узнал, что его выкрали у матери на подлёте к сагленскому космопорту, который находился на одном из спутников планеты. Кто-то испугался, что Сагленская империя осталась без бессмертного наследника, и Тисс вернулся домой. Он знал, что Тиссом его стали называть, только после того, как выкрали у матери. И он никому не признался, что помнит имя, данное ему при рождении. Мать и отец назвали его Асмин, и это имя делало его бессмертным. Так говорила его мать.

Тисс смотрел на мать и вспоминал, как однажды его позвал к себе старый учитель. Учитель долго стоял у огромного окна учебного класса, глядя на залитый огнями город, и молчал. Наконец он повернулся и сказал:

– Завтра тебя допустят к единоличному управлению империей, и я смогу спокойно уйти на покой, и умереть. Ты ведь знаешь, что сагленцы не бессмертны, и живут долго, только если постоянно находятся рядом с бессмертными. Ты пережил всех своих ровесников уже на сто лет, а я своих на триста, только потому, что был советником твоего отца, а потом стал твоим учителем. Я позвал тебя, чтобы попрощаться, и рассказать о том, что не даёт мне покоя с того самого дня, когда я впервые вошёл в эту комнату.

От тебя скрыли, что твой отец не погиб, как считали в первые годы после его отлёта к Солнцу. Он просто не смог вернуться на Саглен. Барет, так называется стабилизатор планетарных орбит Солнечной системы, отомстил твоему отцу, за то, что он его отключил. Попав под излучение барета, Амлин, одетый в скафандр, сделанный на основе сулмита одной из солнечных планет под названием Земля, стал таким же, как её жители – люди. Однажды, Гастерия столкнулась с Землёй, и выбила из неё столько сулмита, что его до сих пор используют на Саглене и даже продают на другие планеты. Хотя с тех пор прошли тысячелетия. Сулмит первичная планетарная материя, в которой заложен генетический код планеты и всего живого, что на этой планете обитает. Излучение барета активировало сулмит в скафандре твоего отца, и у него не только поменялся генетический код, но и появилась способность перемещаться в линейном времени Солнечной системы. Он стал путешественником во времени. Он многое может, но не может вернуться на Саглен. Материя Солнца не трансформируется в материю Дварка.

Твой бессмертный народ называется ахаты. Они прилетели в систему Дварк – Солнце в незапамятные времена, когда погибла их родная планета Ахат около третьей по яркости звезды в созвездии, которое люди Земли называют Дракон. В нашем небе мы видим только несколько звёзд этого созвездия из-за аберрации света и того, что другие его звёзды для нас невидимы. Как невидимы звёзды, которые видим мы, тем, кто живёт у Солнца. Система ахатов тоже была двойной, и они жили у звезды, такой же, как Дварк. Бессмертные умели сканировать границы двойных звёздных систем и, поселившись на Саглене, вычислили, что Солнце гораздо старше Дварка и на его планетах много сулмита. В системе Дварка сулмита было ещё ничтожно мало. Ахаты использовали сулмит на своей родине, как топливо для космических кораблей и решили, что не будет ничего страшного, если позаимствовать его в соседней системе. Они не учли одного, что сагленская цивилизация, которая приняла их, как своих учителей и беспрекословно подчинялась, ещё очень молода, и не достигла тех моральных высот, которые были у ахатов. Как только сагленцы получили от ахатов сулмит, они поняли, какое превосходство даёт это вещество в той части галактики, где находятся Солнце и Дварк.

Спустя время, Саглен подчинил себе ближайшие обитаемые миры, создав невиданную до тех пор в галактике, космическую империю. Ахаты не могли помещать сагленцам, их было слишком мало и они хорошо знали законы развития разумных цивилизаций. Через стремление к власти над себе подобными, проходят все обитаемые миры. А создание империй, как планетарных, так и космических обязательный побочный продукт развития разума. В галактике бесчисленное множество планет погибших цивилизаций не сумевших преодолеть стремление к абсолютной власти. Космос всегда мстит за необузданные амбиции разумных.

Сулмит затормозил развитие сагленской цивилизации навсегда. Сагленская наука работала только над тем, как обогатить империю за счёт других планет. Даже теперь, когда более чем очевидны последствия амбиций незрелой культуры Саглена, власть имущие нашей несчастной планеты пытаются вернуть былые позиции, и господство над своими бывшими колониями любой ценой.

– Бывшими? – Спросил Тисс.

– Именно бывшими, мой дорогой Тисс. Ты это быстро поймёшь, когда приступишь к исполнению своих обязанностей, согласно титулу, доставшемуся тебе по наследству. Вельможи только и ждут завтрашнего дня, чтобы свалить на тебя всю гору имперских проблем, которую сами же создали. Они прекрасно понимают, что обратной дороги нет, но их непробиваемая кичливость и уверенность в своём величии, не позволяют им признать, что дни империи сочтены. Как и их пустой вельможности.

Империя Дварка погубила шесть разумных цивилизаций Солнца. Ахаты могли остановить Гастерию, отправив её на орбиту за границами Солнечной системы, где уже пребывают три общих планеты Дварка и Солнца, но сагленцы им не позволили. Твой отец был императором только формально. Империей управляли четыре сагленских семьи из старой знати. Это они вынудили твоего отца отправиться в Солнечную систему, чтобы отключить барет. Им было мало запасов сулмита, накопленных на Саглене за тысячелетия грабежа планет Солнца. Последние пролёты Гастерии вблизи Солнца нарушили внутреннюю циркуляцию в системе самого Дварка. Природа создала нашу двойную систему так, что звёзды Солнце и Дварк с их планетами уравновешивали друг друга. Их гравитации были примерно одинаковыми. Даже неуправляемая Гастерия была для чего-то нужна. До того, как её начали использовать сагленцы, Гастерия, во время своих визитов к светлому солнцу, редко сталкивалась с малыми объектами Солнечной системы, а с планетами – никогда. Потом её курс начали корректировать сагленцы, ради богатой добычи планетарного вещества. Была полностью разрушена одна из внутренних солнечных планет. Весь сулмит, высвободившийся после разрушения, вывезли сразу. И готовились через пять тысяч лет вывезти каменные осколки этой планеты, которые образовали пояс астероидов. Но помешал барет.