Дварк. Со скоростью тьмы. Фантастический роман

– Звуки? – Спросил Шикалин.

– Именно звуки. Это некая мелодия, которую с трудом улавливает человеческое ухо. Мы записали мелодии каждой из пирамид, и при сведении этих мелодий воедино, получилось вот такое музыкальное произведение.

Когда запись мелодии закончилась, Меркалёв сказал:

– Но это же…

– Не торопитесь с выводами, Александр. – Оборвал его Дьюмен. – Мы тоже решили, что это своеобразное исполнение «Полёта валькирий» немецкого композитора Вагнера. Но ахаты написали, что каждый раз, когда барет начинает работать, люди слышат только ту музыку, к которой готовы. Например, Ларс услышал музыку композитора, который жил в двадцать седьмом веке, и его произведения очень популярны во времени Ларса.

И, как ни странно, это вовсе не музыка. Это определённый набор звуков, который запускает работу барета. И то, что излучает барет в космос, это тоже звуки! – Дьюмен достал фляжку и отхлебнул из неё. – Извините, в горле пересохло. И я сейчас расскажу вам о том, что до сих пор не укладывается в моей голове.

Так называемую растяжку планетарных орбит производит звуковая волна.

– Но ведь в вакууме звука не бывает. – Сказал Шикалин.

– Мы его просто не слышим. Вакуум является прекрасным проводником звуковых волн. И во времени Ларса физики пришли к выводу, что самым сильным из возможных излучений во вселенной, являются именно звуковые волны. Они обладают ударной силой в миллионы раз большей, чем все ранее известные человеку излучения. Только нужно уметь, генерировать волны такой мощности. Ахаты пишут, что барет на Нептуне генерирует звуковые волны, которые плавно расходятся по солнечной системе, и они не всегда одинаковой силы. То есть эта установка запрограммирована так, что каждый импульс звуковой волны барета имеет свою силу, и дальность распространения. По их наблюдениям, первой подвергается «растяжке» орбита Меркурия, следом Венеры, потом Марса и так далее, пока не доходит до Нептуна. Последней растягивается орбита Земли. И как только эта «растяжка» завершается, в Солнечную систему врывается планета под названием Гастерия. Долетает до Солнца, пересекая орбиты всех планет на безопасном от них расстоянии, проходит на максимально близком расстоянии от светила, и отправляется в обратный путь.

Что представляет собой эта «звуковая растяжка», как природное явление, ахаты объясняют просто – звуковая волна постепенно сдвигает планету на расчётную точку, откуда она продолжает двигаться, как ни в чём не бывало, по своей орбите. Но этот «сдвиг» позволяет планете не столкнуться с Гастерией, которая в течение десяти лет, дважды пересечёт её орбиту.

Ахаты долго искали причину неисправности барета. Но при всёй своей продвинутости, они так и не поняли, что же останавливает работу барета, всего через земные сутки после начала работы. Мы повсюду находим оставленные ахатами записи – дневники и расчеты; приборы, непостижимые, даже для времени Ларса; и, видимо книги ахатовой науки, но мы не в силах их прочитать.

– А хроники, про которые вы говорили? Как вы их читаете? – Спросил Меркалёв.

– При написании хроник, ахаты пользовались письменностью, очень похожей на аккадскую клинопись. И нам удалось перевести большую часть записей ахатов. А вот книги ахатов, нас удивили, прежде всего потому, что та самая книга с древовидными буквами, которую мы нашли у Салли Линден, кажется словарём к языку, которым написаны книги ахатов. Только в книге Салли используется алфавит другого языка. На «Омеге» нет лингвистов, поэтому это только предположение, которое, однако, очень похоже на правду.

Мы потратили на поиск причины поломки барета четыре месяца, и, кажется, нашли её. Нам очень помог опыт ахатов, которые искали эту поломку, и остановись, совсем чуть-чуть не дойдя до неё. Не дойдя – в буквальном смысле слова. Ахаты исследовали десять из двенадцати нептунианских пирамид, и подземные сооружения под ними. Они искали сложное повреждение, а оно оказалось простым, практически детским. То, что останавливало работу барета, находится в одиннадцатой пирамиде. Причём на её вершине. Кто-то намерено повредил приёмник для импульса с Тритона, поэтому барет и прекращал свою работу, потому что является замкнутой цепью, очень напоминающую электрическую по своему строению. Но проводит эта цепь вовсе не электрический ток, а звуковые импульсы. И если цепь нарушена, то весь механизм останавливается.

Сейчас техники «Омеги» пытаются восстановить неисправный приёмник на одиннадцатой пирамиде. Это довольно простая антенна, но сделанная из непростого материала. Как выяснилось, тамк, из которого построены пирамиды, является звукопроводящим. Приёмники импульсов с Тритона тоже из тамка, но, так сказать, модифицированного. Вершины всех пирамид, примерно на три метра вниз, пронизаны металлическими включениями. По предварительным данным это кристаллы обычного алюминия. Именно за счёт этих кристаллов принимается электромагнитная волна, которая запускает процесс подключения барета. Неизвестные злоумышленники нарушили целостность пирамиды, срезав всего лишь два или три сантиметра её остроконечной вершины.

Мы были свидетелями, как на Нептун несколько раз приходили импульсы с Тритона, и на какое-то мгновение все пирамиды соединялись электрической дугой. Потом появлялись звуки, напоминающие музыку, и под поверхностью начинали медленно поворачиваться огромные шестерёнки. Ровно сутки шёл процесс начала работы барета, и вдруг резко прекращался.

Если нам удастся запустить барет, то, скорее всего, исчезнет «пелена утрат», и мы сможем вернуться в своё время. – Дьюмен замолчал и задумался.

– И чего вы хотите от нас? – Спросил Шикалин.

– Капитан Дьюмен рассказал, что около Нептуна присутствуют некие силы, так называемые колёсники, о которых нам практически ничего не известно. Как неизвестно, какие цели они преследуют. – Это заговорил Ларс. – Вы знаете, что один из колёсников убил Салли Линден, предполагаемую путешественницу во времени, которая была членом экипажа «Омеги».

Когда корабли «Омега» и «Линейный» прошли через колодец в атмосфере Нептуна, в него устремились колёсники, которые находились рядом. Но я уже был над Тритоном, и быстро закрыл колодец, и они сгорели, едва коснувшись верхних слоёв атмосферы планеты. Потом остальные, словно спохватившись, полетели следом за «Омегой». Мой «Линейный» их нисколько не интересует. Это было незабываемое зрелище, как за «Омегой» летит шлейф из колесообразных механизмов, который растянулся от орбиты Нептуна до орбиты Урана. Когда «Омега», подлетая к орбите Марса, начал тормозить, колёсники внезапно отстали и, перестроившись, повернули назад. Но несколько машин всё-таки продолжили преследование «Омеги», и при подлёте к Земле, вышли на орбиту возле Луны, став её искусственными спутниками. Сейчас проверяются данные о том, что один из колёсников совершил посадку на поверхность Луны.

Почему я это вам рассказал. Ваша станция будет находиться на орбите до марта две тысячи первого года. Мы бы хотели установить на обшивке базового блока маячок, который будет вести наблюдение за тем, что происходит на Луне, и в окололунном пространстве. В моём времени эти приборы называют ласково – червячки. – Ларс достал из кармана маленькую прозрачную полоску. – Вот это и есть червяк. Я могу вам объяснить, как он устроен и принцип его работы, но, к сожалению, в вашем времени, ещё не открыты некоторые материалы, и их технические возможности. Поэтому поверьте мне на слово, это устройство не принесёт станции никакого вреда, и не будет паразитировать на её энергетике.

Мы могли бы скрыто установить червяка на обшивке станции, но от этого в одном важном деле, не будет никакого толку, и вот почему. У нас очень мало времени до того, как начнёт работать барет. А как только он начнёт работать, оба наших корабля должны находиться на Нептуне, чтобы не пропустить момент, когда исчезнет «пелена утрат», и попытаться сделать переход во времени. Желательно в своё. Пока мы будем в Солнечной системе, мы будем сами вести наблюдение за колёсниками с орбиты Нептуна с помощью таких червяков. Так же мы запустили червяков – по маршруту Нептун – Земля, и будем видеть передвижения колёсников. Но в ахатских хрониках написано, что барет в начале своей работы, заглушает любые электромагнитные волны, присутствующие в Солнечной системе, от орбиты Марса до орбиты Нептуна. Значит, сутки или более мы не сможем принимать передачи червяка со станции. Вы находитесь на орбите Земли и сможете эти передачи принимать и записывать, вот на это устройство. – Ларс протянул Шикалину блестящую пластину. – И позже переслать запись нам.

Но, главное, зачем нужен червяк на обшивке «Мира», это чтобы установленный на нём хронометр, показывал мне и экипажу «Омеги», в каком времени мы находимся, если мы всё-таки сумеем сделать переход.

Станция будет затоплена в Тихом океане, и полностью разрушится через семьсот лет. Но мой червяк никуда не денется, он так и будет отвечать со дна океана на наши запросы, сообщая текущую дату на Земле.

Я оставлю вам приёмник – такого же червяка. Его достаточно приложить к любому экрану, чтобы видеть то, что «видит» червяк «сидящий» на обшивке станции.

– Капитан, два колёсника прилунились с разницей в полчаса, два остаются на орбите. – Раздался звонкий мужской голос, и Меркалёв и Шикалин закрутили головами.

– Принято, Панарин. Продолжайте наблюдение. – Ответил Дьюмен и, обратившись к Меркалёву и Шикалину сказал: – Это мой старпом. Он тоже родом из России.

– Ваш старпом подросток? – Удивился Меркалёв.

– Почему вы так решили? – В свою очередь удивился Дьюмен.

– Голос детский…

– А, это. У Панарина и одного из пилотов очень похожи голоса, даже акцент одинаковый. Вот Панарин и «подправил» свой передатчик, чтобы их не путали в эфире. – Улыбнулся Дьюмен. – Мы уже привыкли.

Дьюмен и Ларс договорились с Меркалёвым и Шикалиным, что прежде чем дать ответ капитанам «Омеги» и «Линейного», те будут думать ровно сутки. Экскурсию на корабли «Омега» и «Линейный», для экипажа станции, было решено провести ночью, когда у космонавтов по графику был сон, и ЦУП их вряд ли побеспокоит.

Когда Дьюмен и Ларс удалились, каждый на свой корабль, забрав с собой источник искусственной гравитации, Меркалёв и Шикалин долго, молча, смотрели друг на друга.

– Через пять минут ЦУП выйдет на связь. – Наконец сказал Шикалин. – Будем докладывать о гостях?

Но докладывать ничего не пришлось. Сеанс связи прошёл по плану, и экипаж «Мира» даже слова не успел вставить, после того, как отдав необходимые распоряжения, центр отключился.

– Что это было? – Спросил Меркалёв Шикалина.

– Ты что забыл, завтра восьмое марта. Наверное, собираются женщин поздравлять.

Спустя сутки, наблюдая в иллюминатор, как стартуют «Омега» и «Линейный» Меркалёв сказал:

– Никогда бы не подумал, что всего через триста лет кардинально поменяется политическая карта мира, а от прежних стран останутся только национальные образования, и только кое-где сохранятся языки, да имена и фамилии от прежних народов.

– Главное, что людям удалось избежать глобальной войны. – Отозвался Шикалин.

– Да… – Прошептал Меркалёв. – Ну что, где наш червяк? Давай посмотрим, что там на Луне?

– У нас всего семнадцать дней, до возвращения на Землю. Как думаешь, успеют Дьюмен и Ларс запустить этот барет, до нашей посадки? – Спросил Шикалин.

– Должны. У них просто нет другого выхода.

Техники аккуратно восстановили вершину одиннадцатой пирамиды. Две недели в лаборатории выращивали кристаллы алюминия, которые потом внедряли в тамк по технологии Ларса. Но самым сложным, оказалось, отшлифовать этот камушек, хотя бы частично так, как были отшлифованы пирамиды. Когда на Нептун вернулись «Омега» и «Линейный», всё было готово для испытаний барета.

– Ну что, запустил своих «шпионов»? – Спросил Дьюмен Ларса.

– Запустил. Скоро должны поступить первые данные.

Пока «Омега» добирался до Нептуна, «Линейный» успел облететь предполагаемые орбиты трёх тёмных планет, которые находились между Нептуном и поясом Койпера, и оставить там своих «наблюдателей».

– А от червяка на «Мире», какие новости? – Спросил Дьюмен.

– Двое колёсников остаются на орбите Луны, а те, что прилунились, стоят на поверхности. Сейчас обработаем изображение, и увидим, чем они там занимаются.

– Вот это да! Что это такое? – Спросил Дьюмен, глядя на картинку.

– Кажется у них база на Луне. – Ответил Ларс.

Недалеко от кратера Росс У в море Нектара была ровная площадка, на которой находились тысячи механизмов, напоминающие рабочих дроидов из предметного порошка. Рядом с площадкой находился открытый проход в недра Луны. Никакого движения не наблюдалось.

Ларс совместил фотографии дроидов, которые получил из предметного порошка, и тех, что находились на стоянке в море Нектара.

– Они идентичны! – Воскликнул Левин, глядя на фото.

– А вы только посмотрите, что творится на экваторе Луны, в море Изобилия на оборотной стороне! – Воскликнул Ларс. – Меня очень трудно удивить, и в моём времени мы находим на Луне только руины каких-то доисторических построек. А это целый космодром!

На экране красовались восемь кораблей, напоминавших «Линейный» в «камуфляже», и несколько небольших дискообразных машин.

– А мы так и не сумели построить на Луне, как планировали, причал для кораблей миссии «Апостериори». Оказалось, проще построить его на орбите. Лунные породы, не годятся как строительный материал. Да и метеоритная защита влетела бы в копеечку. – Сказал Левин.

– Интересно, когда они убрались с Луны? – Спросил Дьюмен. – В нашем времени там уже никого не было. И руины, если и были, то их тщательно замаскировали. Свои сооружения под поверхностью, мы строили сами, а было бы удобно воспользоваться тем, что оставили эти, – Дьюмен помедлил, – гуманоиды.

– Мне интересно, почему они снова не погнались за «Омегой», и строй колёсников над Нептуном даже не шелохнулся, при вашем приближении. – Сказал Ларс, просматривая запись со своего червяка на орбите Нептуна.

– Кто бы знал… – Вздохнул Дьюмен.

Через сутки, сообщив Шикалину и Меркалёву, что начинают испытания барета, Дьюмен и Ларс разошлись по своим кораблям, на всякий случай попрощавшись. Через час Ларс активировал портальную размётку на Тритоне, и спустя несколько минут, на обзорных экранах кораблей появился огненный жгут, который коснувшись вершины первой пирамиды, «расплёлся», и трансформировался в электрический разряд, который растёкся и соединил огненным кольцом все двенадцать пирамид.

– Смотри, Ларс, как и обещал, транслирует для нас испытания барета. – Сказал Меркалёв, выпустив плазменный экран из пластины Ларса. – Если они не сумеют вовремя остановить процесс, то могут уже теперь совершить переход во времени.

– Это не Ларс транслирует, это его червяк, который висит в атмосфере Нептуна и ведёт панорамную съёмку. – Проворчал Шикалин. – Если они не свяжутся с нами через сутки, значит, совершили переход. Ты лучше посмотри, что показывают червяки, которых он оставил за Нептуном. Он же просил последить и за ними. А я пока увеличу изображение с Луны.

– Если нас разоблачат в ЦУПе…

– Не разоблачат. Мы работаем по плану. А наша камера не «видит» ни червяков, ни плазменный экран пластины. Мы же проверили.

Вдруг Шикалин резко рухнул на пол. Меркалёв сидел, но тоже почувствовал, что на станции появилась гравитация. Космонавты от удивления не смогли обменяться даже парой слов, потому что перед ними возник прозрачный человек двухметрового роста.

– Вы экипаж этого корабля? – Спросил человек, а Меркалёв подумал, что голос неестественный, словно говорит автомат.

– А ты кто такой? – Наконец выдавил из себя сидящий на полу Шикалин.

– Я Урис, из команды Ларса. Мы из очень далёкого для вас будущего.

– Но ведь Ларс… – Шикалин не договорил, потому что Меркалёв молниеносным выпадом со всей силы врезал ему в челюсть, забыв про гравитацию. Шикалин отключился, а Меркалёв отстегнулся, встал, сложил руки на груди и, наклонив голову, спросил:

– И чего вам от нас надо из вашего далёкого будущего?

Полупрозрачный Урис закачался, потом начал расплываться, но всё-таки ответил:

– Мы должны арестовать Рея Хадсона. Он и его жена Салли Линдон агенты Саглена, совершают несанкционированные переходы во времени и ведут подрывную деятельность в системе звезды Солнце, нарушая линейный ход времени в её внутреннем паттерне. Их цель захват власти над человечеством на разных временных точках. Салли уже лишилась человеческого тела, а Хадсон где-то скрывается в вашем времени.

Перед Меркалёвым прямо в воздухе появилась фотография седого, как лунь, мужчины с удивительно молодым лицом. Шикалин пришёл в себя, поднялся и подошёл вплотную к «призраку». Он протянул руку, и рука прошла насквозь полупрозрачного человека.

– Вы видите трансляцию, кажется это нечто подобное голограмме. – Сказал Урис. – На самом деле я сейчас нахожусь в своём времени в районе погасшей звезды – Квавар.

– Квавар погасшая звезда? И почему на станции появилась гравитация? – Спросил Меркалёв.

– Квавар был звездой очень недолго. Грубо говоря, это осколок Солнца, который образовался после его столкновения с Дварком, задолго до того, как появилась Земля. А гравитация на вашем корабле появилась, потому что мы подтянули к вашему кораблю притяжение планеты. Иначе мы не смогли бы с вами связаться. – Голос Уриса становился всё тише.

– Ничего себе! – Меркалёв тоже подошёл вплотную к Урису. – А кто такой Саглен?

– Не кто, а что. – Отозвался Урис. – Саглен это столичная планета системы чёрного солнца, которое вы называете Дварком.

Урис постепенно растаял в воздухе.

– Сашка, у меня будет синяк. – Сказал Шикалин, поглаживая подбородок.

– Извини, Юрка, не рассчитал. Не сообразил, что не стало невесомости.

– И что нам теперь делать со всей этой информацией про Хадсона, Салли Линдон, Саглен, Дварк и, в конце концов, с гравитацией, неизвестно откуда взявшейся на станции. В ЦУПе обязательно заметят, что мы обрели вес.

– Не мельтеши словами, дай подумать. – Сказал Меркалёв. – Посмотри!

Меркалёв указывал на место, где только что «стоял» полупрозрачный Урис, там лежала стопка бумаги, похожая на колоду игральных карт. Шикалин подошёл и взял одну из них.

– Это фотографии Рея Хадсона. И это не бумага, а какой-то пластик.

– Если этот Урис не был здесь лично, то, как он оставил эти фотографии? – Спросил Меркалёв.

– Погоди, Сашка. Мы с тобой забыли про главное. Урис сказал, что он из группы Ларса.

– Ну да. Я поэтому и ударил тебя, чтобы ты не проболтался о том, что Ларс только что отправился в будущее.

– Знаешь что, Меркалёв, ты конечно молодец, но я не собирался, ничего выбалтывать. Я хотел сказать, что Ларс из будущего, но не из «очень далёкого». Глупо было прикидываться, что мы не знаем, кто такой Ларс. – Огрызнулся Шикалин.

– Командир, а что, целая тысяча лет, это так себе период?

– Мы говорим не о том. – Шикалин рассматривал фотографию Хадсона. – Ты помнишь, как Ларс говорил, что линейное время это всё равно, что прямая дорога от пункта «А» в пункт «В».

– Ну и что?

– И что при желании, можно по этой дороге путешествовать, что и делала Салли Линден.

– Правильно. К чему ты ведёшь, Юрка? – Меркалёв уставился на своего командира, словно уже знал ответ на свой вопрос.

– К тому, Сашка, что во времени Ларса, ещё не додумались, как путешествовать во времени, во времени Дьюмена тем более. А этот Урис вовсе не путешествовал во времени, он каким-то образом связался с нами из своего. И то, что он из группы Ларса, вовсе не говорит о том, что Ларс дожил до времени Уриса. Скорее всего, группа Ларса это какое-то объединение, которое занимается преступлениями, которые совершают такие, как Линден и Хадсон. Некая полиция времени имени Ларса.

– Я понял твою мысль – Урис и иже с ним, продолжатели дела нашего знакомого Нила Ларса. А это может означать только одно, что Ларс всё-таки вернулся в своё время.

– Не обязательно в своё. Но он видимо основал эту группу, которая носит его имя. И все эти колёсники не из многомерности, как думают учёные времени Ларса. Они просто транслируются в наше время, спокойно оставаясь в своём. И даже могут совершать здесь какие-то действия. Например, обезвредить агента Саглена на борту космолёта, или оставить фотографии другого агента на борту нашей станции.

– Да…

Командир, ты чувствуешь, мы теряем вес? – Почему-то прошептал Меркалёв.

– Чувствую, Сашка. Прямо гора с плеч свалилась, теперь не придётся ничего объяснять ЦУПу.

– И не говори. Вот бы разузнать, как это они сумели подтянуть на нашу орбиту гравитацию Земли.

– Да уж. Но мне очень нравится, что это явление временное.

Ну что, займёмся червяками Ларса за орбитой Нептуна?

– Погоди, командир. Взгляни сюда. – И Меркалёв показал Шикалину, как с поверхности Луны одновременно стартовали несколько кораблей.

– Восемь судов точные копии «Линейного», только без опознавательных знаков, шестнадцать дисколётов и… О, боже! Сколько же их в солнечной системе? – Прошептал Шикалин.

– Червяк показывает, что все они летят к Нептуну. – Тоже шепотом ответил Меркалёв.

На глазах у экипажа станции «Мир» Луну покидала целая армада «колёсников», а следом за ними летели какие-то маленькие машины.

– Это дроиды из предметного порошка Салли Линден. – Сказал Шикалин.

– Где мы, командир? – Спросил Дьюмена Панарин, разглядывая корабельные хронометры, которые словно сошли с ума. Стрелки часов бешено крутились то вперёд, то назад. – Прошло уже больше суток после того, как заработал барет, а за бортом всё тот же безмятежный пейзаж нептунианской глубинки.

– Не спеши с выводами, – ответил Дьюмен. – Посмотри, что вывел на мой экран Левин.

Макушки деревьев вокруг «Омеги» были словно срезаны ножом. В обозримом пространстве «Линейного» не было. Зато недалеко от портальной размётки стоял, завалившись на бок, какой-то космический аппарат. Казалось, что он здесь достаточно давно, люки его были открыты, и из одного головой вниз висел человек. При ближайшем рассмотрении стало понятно, что это мумия.

– Шлюпка Гехолда. – Прошептал Дьюмен.

– Командир, Ларс на связи. – Сказал Редеш.

– Нил, ты меня помнишь? – Спросил, улыбаясь Дьюмен.

– О чём ты говоришь, Пол. – Нил Ларс тоже улыбнулся. – Сейчас я на орбите Нептуна проверяю показания своих червяков. Почему-то не мог с ними связаться с поверхности планеты. Я опередил вас на целый месяц, и уже думал, что мы не встретимся. По крайней мере, в этой временной точке. Мой червяк над поляной записал появление «Омеги». Зрелище потрясающее.

На экранах командной рубки появилось изображение нептунианской поляны. Вдруг воздух сгустился, побелел, и постепенно проступили очертания корабля.

– А теперь посмотрите, как появился «Линейный». Это запись червяка, которого я выпустил перед тем, как заработал барет. И он меня не подвёл.

«Линейный» на записи словно вырос из-под поверхности.

– Это какой-то обман зрения. – Сказал Ларс. – Сейчас запись обрабатывается, скорее всего, дело в том, под каким углом велась съёмка. Я слетал к Земле, связался с червяком на дне океана. Нас забросило на четыреста лет тому вперёд от вашего времени.

– Как там она, наша планетка?

– Я видел только Австралию. На континенте почти нет городов, один гигантский мегаполис тянется вдоль западного побережья. В моём времени Австралия это один сплошной заповедник, этого мегаполиса нет и в помине.

Вы уже увидели шлюпку Гехолда?

– Увидели. Я подумывал, выйти из «Омеги» и проверить, что там случилось.

– Не стоит, барет работает на полную мощность, и возможно, что этот переход был первым из нескольких. Запросите моих червяков. Они вам покажут, жуткую картину внутри шлюпки и в лесу неподалёку.

– А червяк записал, как приземлилась шлюпка? – Спросил Панарин.

– Записал. Я через час пойду на посадку, и мы вместе посмотрим эту запись. Мне там многое непонятно. И ещё есть одна идея, которую я хочу с вами обсудить. Нам понадобится компьютер Хадсона.

Экипаж «Омеги» замер возле экранов, на которые Панарин вывел то, что показывали червяки Ларса из леса и из шлюпки Гехолда. Внутри шлюпки лежали три скелета в форме земного космофлота. Человек, который свесился из люка, был одет в форму внутренних авиалиний гражданской авиации стран Азиатского соглашения. В лесу лежали ещё четыре тела, в форме земного космофлота.

– Сдаётся мне, что Хадсона среди них нет. – Сказал Дьюмен.

– Все они убиты в голову из огнестрельного оружия. – Сказал Левин по громкой связи. – Кроме того, что свесился из люка. Он убит из лазерного ружья для охоты на медуз. Видишь след от лазера на его комбинезоне?

– Медуз? – Дьюмен вскинул брови. – И чем такое ружьё отличается от обычного бластера?

– Лазерный заряд подаётся вместе с электрическим большой мощности. Поэтому бедолага и превратился в мумию. Он мгновенно высох, как подстреленная медуза. На Нептуне нет никого, кто бы способствовал разложению, поэтому он и остался целёхоньким.

– Левин, а почему все остальные превратились в скелеты? Ты же сказал, что они убиты из огнестрельного оружия.

– Из огнестрельного точно. Но что за пули были в этом оружии? Они тоже должны были просто высохнуть. А, похоже, люди сгорели. На комбинезонах и костях странный налёт, очень похоже на сажу. Сейчас ищем данные о пулях, которые могли поджигать людей изнутри, но пока ничего не нашли.

По просьбе Ларса, Дьюмен поднял «Омегу» на километровую высоту, где «Омега» и «Линейный» совершили стыковку. Потом корабли плавно опустились на знакомую лужайку, недалеко от шлюпки Гехолда.

– И как мы раньше не додумались состыковаться. – Сказал Ларс, входя в командную рубку «Омеги». – «Линейный» снесло в сторону во времени от «Омеги» из-за вакуумных двигателей. Они среагировали на работающий барет, и даже включились на несколько секунд. Я испугался, что придется стартовать, но всё обошлось. Двигатели выключились сами.

Ларс показал запись посадки шлюпки Гехолда на поверхность Нептуна.

– Она почему-то дёргается, словно они пытаются сбросить скорость падения. – Сказал Редеш.

– Смотрите, перед шлюпкой плазменный экран, похожий на метеоритную защиту, и он явно исходит не от неё. – Сказал Ларс.

– Да, кажется, его выпустили снизу, чтобы не пустить шлюпку к поверхности. – Капитан Дьюмен подвинулся поближе. – Смотрите, плазма исчезла, и шлюпка падает, посбивала все макушки деревьев, она стала неуправляемой! Они уже не успеют, выпустить стойки!

Шлюпка камнем рухнула на поляну, завалившись на бок, двигатели выключились за секунду до касания, и под шлюпкой задымилась искусственная трава поляны.

– Ничего не скажешь, «мягкая» посадка, – проворчал Панарин. – На борту были перегрузки раз в десять больше нормы. Люди вдавлены в кресла до самого каркаса.

– Смотрите сюда. – Ларс промотал запись вперёд на десять минут.

– О, господи! – Выдохнул Дьюмен. – Это же Салли Линден.

Около шлюпки прямо из воздуха появилась полупрозрачная Салли в серебристом плаще, с непонятным прибором в руках. Он напоминал одновременно портативную вакуумную пушку и лазерное ружьё. Салли внимательно смотрела на люк шлюпки. Вдруг Салли закачалась, расплылась как желе и исчезла. К шлюпке подошёл кто-то ещё, но он был настолько прозрачен, что было едва видно контуры тела. Ларс снова прокрутил запись вперёд, и все увидели, как открылся люк и из него по очереди выбрались четыре женщины в кислородных масках. Едва спрыгнув на землю, каждая из них, не оглядываясь, бежала к лесу. Но едва скрывшись за деревьями, женщины упали одна за другой. Ларс увеличил изображение, и стало видно, что тела женщин трясутся, словно в лихорадке, кожа их скукоживалась, как резина от нагрева. Через минуту от женщин остались только скелеты в комбинезонах.

Когда из шлюпки показался мужчина в форме авиалиний, то, не успев перекинуть ноги через люк лежащей на боку шлюпки, чтобы спрыгнуть вниз, получил выстрел в спину и упал спиной в шлюпку. Кто-то резко отбросил его через борт, словно освобождал себе дорогу.

Старик Левин вздохнул:

– Почему его не видно?

– Вот это – то мне и непонятно. – Отозвался Ларс. – Он убивает людей, и явно подходит к каждому сзади. А они не реагируют. Смотрите, в лес убежали только женщины. Они упали одна за другой, но, ни одна не оглянулась, когда падали бегущие за ней. Словно они не слышат выстрелов.

– Глушители изобрели давным-давно. – Проворчал Левин.

– Тот, что превратился в мумию, пытался выйти из шлюпки, почти через час после того, как погибли женщины в лесу. И его убил кто-то, кто явно находился снаружи. – Сказал Дьюмен.

– Смотрите, какое-то движение, возле другого, бокового люка. – Левин показывал на экран.

– Да, это тоже интересный момент. – Ларс увеличил изображение.

Люк открылся изнутри, кто-то невидимый установил стойку упора, видимо, чтобы крышка люка не закрылась из-за неправильного положения шлюпки на поверхности. Из люка полетели различные предметы – два рюкзака, небольшой моторный летающий самокат и несколько кислородных баллонов. Потом люк закрылся. Только через несколько часов кто-то собрал всё, что было выкинуто из шлюпки. Причём все предметы на мгновенье отрывались от места, где лежали и исчезали.

– Это последнее, что зафиксировал червяк на поляне. – Сказал Ларс. – Но есть ещё одна запись. Она некачественная, потому что червяк, который её сделал, находится у самой сетки разделяющий атмосферу планеты. С такой высоты трудно сделать панорамную запись со всеми подробностями.

Смотрите! Вы не знаете это место на Нептуне, я тоже никогда там не был, только несколько раз пролетал мимо, и видел подробную карту составленную компьютером.

На экране появилась часть леса на острове, который находился недалеко от берега большого озера. Лес почти ничем не отличался от того, что рос повсюду на Нептуне. Деревья были те же, но они росли так густо, что казались плотно подогнанным частоколом. Чётко посередине этого участка была неширокая просека, которая тянулась на несколько сот метров вглубь леса.

– Это дорога из тамка? – Спросил Дьюмен.

– Видимо, да. – Ответил Ларс. – В том времени, где мы запустили барет, этой дороги не было. Вот посмотрите результаты сканирования из того времени.

– Просека есть, а тамка нет. – Сказал Дьюмен.

– К сожалению, этот червяк не вёл непрерывную съёмку поверхности, и каждые пятьдесят земных лет, он стирал все записи, если на них не было ничего нового. Эта запись сохранена 2285 в две тысячи двести восемьдесят пятом году.

– Это год, когда Рем Хадсон улетел к «Нептуну» на «Америке». – Сказал Дьюмен. – А годом позже стартовала миссия «Апостериори».

– С тех пор, как заработал барет, на Нептуне прошло больше четырёх нептунианских лет. Шлюпка Гехолда принептунилась через двести девяносто четыре земных года, после того, как мы запустили барет. На Земле сейчас две тысячи шестьсот девяносто шестой год. – Задумчиво проговорил Ларс.