Дварк. Со скоростью тьмы. Фантастический роман

– И твой Рем собирался починить эту «Дорогу бытия»?

– Он хотел хотя бы понять, что это такое. Потому что если пересказать записи Сирдживи современным языком, то система, обеспечивавшая стабильное течение линейного времени в Солнечной системе вышла из строя из-за вмешательства жителей какой-то тёмной стороны. И поэтому люди Земли застряли на неком повороте времени, и их история повторяется.

– А что Рем считал тёмной стороной?

– Те самые невидимые планеты. И он был уверен, что наша Солнечная система пересекается с невидимой планетной системой, со своей звездой. Что и подтвердил экипаж «Омикрона» – «Апостериори».

– Капитан, мы установили причину смерти Робина Пинча. – Из динамиков раздался голос доктора Керекеша.

– Ну, и от чего он умер?

– От осложнения инфаркта миокарда, который Пинч перенёс накануне. Он видимо пролежал не больше суток, когда у него произошёл разрыв сердца. Инфаркт типичен для людей, которые долгое время находятся в одиночестве, в замкнутом пространстве. И чаще всего, он развивается от страха.

– Чего же боялся Робин Пинч? – Спросил Керекеша Дьюмен.

– Сложно сказать. Но иногда людей в долгих полётах на космических кораблях преследуют галлюцинации. А Пинч был на корабле один около трёх месяцев.

– Хорошо. Когда состоится кремация?

– После того, как мы исследуем образцы крови и тканей Пинча. Если не возникнет необходимости делать повторные анализы, то завтра утром. Я принесу вам документы на подпись.

Дьюмен отключил связь с Керекешем и посмотрел на Салли.

– А теперь ты мне поможешь прочитать лабораторные дневники Рема Хадсона. И, кстати, почему он вёл записи на немецком языке?

– В последнее время Рем работал в Мюнхене, ему позволили исследовать то самое место в Альпах, где он нашёл временную аномалию. Вот почему вся документация на немецком.

Дьюмен знал немецкий, но давно ничего не читал на этом языке. Поэтому забрав четыре пухлых тетради, он отправился в библиотеку «Омеги», договорившись с Салли, что если у него возникнут какие-то вопросы, он с ней свяжется. Поначалу, капитан не мог разобрать почерк Рема, и немного путался в научной терминологии, которой было предостаточно. Но когда Дьюмен разобрался и в почерке, и в терминологии, то понял, что у него в руках серьёзный документ. Прочти его вовремя организаторы «Апостериори», эта миссия вряд ли бы состоялась.

«Омега» вышел на орбиту Тритона, спутника Нептуна. За триста лет космической эры, человечество так и не сочло нужным высаживаться на его поверхность. Кроме нескольких зондов, которые сгорали в разряженной атмосфере Тритона, на высоте около трёх километров, ближе ничего не подлетало. Капитан Дьюмен, глядя в иллюминатор на Местность дынной корки, вспоминал, как задолго до миссии «Апостериори», пролетал мимо Тритона на разведывательном корабле «Мустанг». В задачи «Мустанга» не входило сближаться с Тритоном, поэтому была проведена только визуальная разведка, которая выявила какие-то незначительные изменения на поверхности. Данные этой разведки были переданы на Землю, «Мустанг» полетел дальше, а капитан Дьюмен благополучно забыл об этом. Теперь он невооруженным глазом видел, что изменилось на Тритоне за триста лет – во времени из которого прилетел «Омега», полярные льды на южном полюсе практически исчезли. Поэтому Дьюмену было, странно видеть, как полярная шапка из розового, жёлтого и белого материала занимает значительную часть южного полушария спутника. Левин занимался проверкой расчётов, выполненных Ремом Хадсоном ещё на Земле, и от результатов этой проверки будет зависеть дальнейшие действия команды «Омеги».

Рем писал, что прежде чем высаживаться на Нептун, нужно найти на Тритоне механизм, который запускает на Нептуне тот самый торнадо в малом пятне атмосферы, открывая проход к ядру планеты. Хадсон видел этот механизм в телескоп, ещё с Земли, и указал его координаты – Южная оконечность Местности дынной корки. На «Омеге» тоже разглядели некие чёрные квадраты, расположенные в шахматном порядке на протяжении двух километров, среди возвышенностей Местности дынной корки.

– Капитан, – хриплый голос Левина вывел Дьюмена из задумчивости, – Хадсон рассчитал, что достаточно запустить в один из квадратов небольшую ракету и механизм откроется. Потом нужно сбросить на него водяную бомбу. И ракета у нас имеется, и водяная бомба не проблема. Но вот что произойдёт дальше, Хадсон не знал, и только предположил, что на Нептун уйдёт какой-то радиоимпульс, который и откроет проход к планете.

– Да, я читал его отчёты, что он наблюдал в телескоп на Земле, как на один из квадратов упал метеорит, и все квадраты тут же поменяли цвет с чёрного на красный. А когда на них попал жидкий азот, который расплавил метеорит, высвободилось что-то в виде молнии и ушло в сторону Нептуна. А через несколько минут малое пятно поменялось, словно посветлело.

Ну что ж, так и быть подготовьте бомбу и ракету. Сколько уйдёт на это времени?

– Около часа, капитан.

– Хорошо, действуйте.

Первая ракета не попала ни на один из квадратов, и вторая тоже пролетела мимо.

– Такое впечатление, что ракеты что-то отклоняет. – Доложил Панарин по громкой связи.

– Запускайте, пока не попадёте. – Сказал капитан, который наблюдал за стрельбой в иллюминатор.

– Мы перепашем взрывами всю Местность дынной корки. – Капитану показалось, что Панарин смеётся.

– Не отвлекайтесь. – Сказал капитан, как можно строже. Дьюмен и сам нервничал. Если у них ничего не получиться, один из шансов вернуться в своё время исключается. И вот, седьмая по счёту ракета, ударила в один из квадратов.

– О, господи! – Прошептал Дьюмен. Все квадраты, как по команде перевернулись и поменяли цвет на ярко красный. – Водяная бомба!

– Уже летит! – Панарин смеялся уже в голос.

«Нервы», – подумал Дьюмен, и тоже чуть не засмеялся, когда оболочка бомбы раскрылась, и тонна воды, расправившись в атмосфере Тритона, как зонтик, изящно опустилась на красные квадраты. Несколько секунд ничего не происходило. И вот, из каждого квадрата в небо взметнулись огненные «иглы». На высоте, примерно два километра от поверхности, «иглы» переплелись между собой в упругий «жгут», который раскачивался из стороны в сторону. Наконец «жгут» отделился от квадратов, из которых вышли огненные «иглы», и начал медленно подниматься. «Жгут» уходил всё дальше и дальше от поверхности Тритона. А когда окончательно вышел за пределы атмосферы, остановился, и люди на «Омеге» поняли, что «жгут» во что-то трансформируется.

– Капитан! – Это уже Левин включил громкую связь. – Это ракета! Смотрите, включаются двигатели! Она летит и набирает скорость! Это даже не четвёртая космическая! Ракета уже около цели – малого тёмного пятна в атмосфере Нептуна. И долетела она туда за считанные секунды. Ракета зависла, она, словно рассчитывает точку, через которую войдёт в плотные слои атмосферы Нептуна! Пошла! Смотрите, ракета, кажется, сжигает атмосферные газы, в строго определённом радиусе вокруг себя. И действительно получается воронка с наклонными стенками.

– Наш робот готов? – Спросил Дьюмен.

– Он был на месте за полчаса до того, как подлетела ракета. Уже приближается к воронке. Чтобы долететь до её центра роботу понадобится ещё полчаса. – Ответил капитану Керекеш.

Дьюмен занял своё место в рубке, и попросил вывести на обзорные экраны картинку с телескопов и то, что передал робот.

– Наш робот такой неуклюжий по сравнению с этой ракетой. – Проворчал капитан, когда робот начал маневрировать, чтобы занять стартовую точку для спуска в воронку.

– Другого нет… – Вздохнул Панарин. – На последнем сеансе связи с Землёй технари похвастались, что ввели в строй новую модель разведчиков. Они даже на роботов не похожи, скорее маленькие кораблики, а-ля «Америка»…

– Тише, – капитан прервал своего старпома, – смотри!

На обзорном экране появилась изображение стенок, мимо которых пролетал робот.

– Это похоже на стекло, за которым бушует ураган! – Левин снова включил громкую связь с рубкой и, комментируя, повысил голос. – Похоже, ракета уже приземлилась, вернее принептунилась, и будь я проклят, если она не опустилась на ровную посадочную площадку! Робот сильно отстаёт, когда он подлетит поближе, будет лучше видно. Да! Но ракета зависла на высоте около ста метров. Смотрите, впереди каменная поверхность, а на ней те же квадраты, что и на Тритоне! О, боже! Ракета снова становится «жгутом», а теперь он разделился на «иглы», и они рассосались по квадратам.

Капитан, нужно остановить робота над самой поверхностью и провести панорамный обзор окрестностей!

– Я понял тебя, Левин.

Редеш, ты слышал, что сказал Левин?

– Да, капитан. Мы ещё на «Омеге» запрограммировали робота, чтобы он остановился, не долетая пятидесяти метров до поверхности. Он уже давно тормозит. Робот на высоте пятьдесят метров над квадратами. Картинка немного запаздывает, сейчас, сейчас… Вот!

Дружный вздох пронёсся по «Омеге» – со всех сторон, насколько хватало глаз, был лес.

– Вот тебе и газовый гигант… – Прошептал капитан Дьюмен.

– Это что, тропические джунгли? – Спросила Салли Линден, которая стояла за креслом капитана.

– Нет, Салли, скорее сибирская тайга. – Сказал Панарин. – Смотри, все деревья хвойные. Но это не кедры и не сосны, похоже на эвкалипты.

– Посмотрите на запад! – Сказал Левин. – Там что-то вроде башни. Очень похоже на маяк.

Ещё несколько минут люди на «Омеге» просто рассматривали картинки, которые транслировал робот. Все молча, читали на экранах данные, о составе воздуха, температуре, влажности и атмосферном давлении. Кислорода было даже больше, чем в земной атмосфере.

Первым пришёл в себя капитан:

– Панарин, какое расстояние от робота до «маяка»?

– Сорок километров.

– Робот долетит?

– Конечно, и даже вернётся обратно на «Омегу». Этот робот на атомном ходу.

– Хорошо, тогда вперёд, и пусть летит медленно. – Скомандовал Дьюмен. – Левин, мы можем узнать, что отделяет этот райский уголок от атмосферы Нептуна, и на какой высоте, и почему здесь так светло?

– Этим и занимаемся, капитан. – Отозвался Левин. – Где-то на высоте ста километров от поверхности, наш робот пересёк границу, где газы вокруг воронки поменяли цвет, скорость вращения и, судя по всему, температуру. По всей вероятности светится купол, который отделяет, как вы сказали этот райский уголок от атмосферы. Но сложно подтвердить или опровергнуть это предположение, имея только визуальные данные.

– Прямо линия Теодора фон Кармана ¹ в земной атмосфере. – Хихикнул Панарин.

– Павел, ты чего сегодня такой весёлый? – Спросил Панарина капитан.

– Сдаётся мне, сэр, то, что мы сегодня узнаем на Нептуне, будет стоить всех десяти лет исследований миссии «Апостериори».

– И что навело тебя на такую мысль, старпом?

– Трансформация лазерного излучения в физический объект.

– А ты уверен, что это был лазер?

– Спектральный анализ показал, что да. Только лазер, который прошёл через очень необычные линзы. Он несёт программу трансформации в ту самую ракету. На Земле давно испытывают похожее оборудование, но дальше шурупчика ещё не дошли.

– И шурупчик достижение… – Проворчал капитан.

Робот летел над кипарисовым лесом, и чем ближе он подлетал к «башне», тем отчётливей было видно, что эта башня гораздо дальше, чем сорок километров, она просто очень высокая.

– Да… – Сказал капитан. – Какой она высоты, Левин?

– Два с половиной километра. В её основании фундамент из странного материала. Очень похоже на чёрный мрамор, и это не внешняя отделка, мрамор не удержал бы такую махину.

Робот приземлился на зелёной лужайке, окружавшей башню. Он медленно объезжал вокруг неё, но нигде не было никакого намёка на двери. Потом Панарин и Редеш аккуратно подняли робот на высоту ста метров, и он начал облетать башню, двигаясь вверх по спирали.

– Поверхность гладкая, похоже на листовой металл, только без единого шва. – Комментировал Левин. – Панарин, стоп! Робота в режим зависания, кажется, мы нашли, что искали.

На металлическом корпусе башни было круглое углубление, и под ним маленький порожек.

– Левин, ты хочешь сказать, что это вход в башню? – Спросил капитан Дьюмен.

– Не знаю, но, похоже. Может постучать?

– Не иронизируй.

– Капитан, я вполне серьёзно. – Сказал Левин. – А вдруг? Не откроют, полетит дальше.

– И что я делаю? Панарин, Редеш, сможет робот постучать в этот круг?

– Конечно, капитан! – Панарин слегка пошевелил пультом, и массивный манипулятор робота слегка прикоснулся к центру окружности, потом легонько стукнул несколько раз.

– Я ожидал, что стук будет слышно… – Сказал Левин.

– А его и было слышно. Просто я не вывел звук на громкую связь. Момент.

Робот постучал ещё раз и все услышали чёткие удары металла о металл.

– Всё-таки железка. – Вздохнул капитан.

Робот повисел ещё немного рядом с кругом и полетел дальше. Не долетев до вершины всего несколько метров, робот остановился, а по кораблю «Омега» пронёсся общий вздох.

– Значит, это корабль. – Сказал капитан. – Интересно, из чего сделаны иллюминаторы – такие огромные и прозрачные?

В этот момент робот вплотную приблизился к иллюминатору и капитан вскрикнул:

– Левин, кто это?

Капитан взял тайм-аут, чтобы внимательно просмотреть внутренние видеозаписи «Америки». Оказалось, что на этом маленьком корабле, камеры слежения не вели аудио записи, и Дьюмен смотрел «немое кино». Пока «Америка» летел к своей цели, экипаж спал, все, кроме капитана Робина Пинча и Рема Хадсона. Пинч вёл корабль, а Хадсон работал в своей каюте. Он постоянно что-то считал на компьютере, и Дьюмен обратил внимание, что компьютер Хадсона не совсем обычный для космических кораблей. Он скорее напоминал вычислительного «монстра» какой-нибудь земной космологической лаборатории. Хадсон каждый день поднимался в лабораторию на верхней палубе, и просматривал данные радара «Америки», при помощи какой-то компьютерной программы. А радар на этом судёнышке тоже был не «родной». Похожими радарами оснащались разведывательные суда, работавшие в поясе астероидов.

Перед самым пробуждением экипажа Хадсон и Пинч явно поссорились. Пинч что-то доказывал Хадсону, и всё время показывал на капитанский обзорный экран. Хадсон отмахивался, и уходил на верхнюю палубу, где снова работал с показаниями радара. Когда проснулся экипаж, Хадсон провёл собрание в рубке. Дьюмену показалось, что Хадсон устроил голосование. Люди выслушали его и Пинча, а потом, каждый высказал своё мнение. Через три дня «Америка» вышел на орбиту Нептуна, и экипаж во главе с Хадсоном перешёл в шлюпку Гехолда, которая незамедлительно отчалила в сторону Тритона.

Оставшись один, капитан Пинч попытался связаться с землёй. Дьюмен видел, что тот включил систему аварийной связи, но она видимо не работала, потому что Пинч, стоя рядом с пультом управления, заломил руки и зарыдал. Когда он успокоился, то задал программу автопилоту и лёг спать. Пока он спал, корабль подлетел к малой планете Квавар в поясе Койпера, и совершил аварийную посадку, потому что лёд на полюсе Квавара оказался хрупким, и «Америка» просто провалился, как подумал Дьюмен – «По самое брюхо». От толчка Пинч проснулся. Он буквально рвал на себе волосы, когда понял, что проспал посадку. Пинч попытался выйти наружу, но дверь заклинило и только после того, как капитан несколько раз выпустил и убрал стойки, корабль немного приподнялся, и тогда Пинчу удалось открыть дверь. Облачившись в тяжёлый скафандр, он вышел на поверхность Квавара и, видимо, быстро обошёл «Америку», оценивая, насколько пострадал корабль при посадке.

Вернувшись на корабль, Пинч приготовил себе шикарный ужин, пошёл в каюту Хадсона, и достал из его личных вещей бутылку виски. Он напился в стельку, потом долго спал, проснувшись, принял душ, а потом снова пил и бегал по кораблю голышом. Потом нашёл у кого-то в вещах губную гармошку, и часа два самозабвенно что-то наигрывал. Наконец, Пинч, видимо замёрз, потому что пошёл к себе в каюту и надел тёплые вещи. Вернувшись на камбуз, он вылил остатки виски в раковину, прибрался и вымыл посуду. Дьюмен не мог понять, к чему всё время подходит Пинч в техническом отсеке, и внимательно смотрит на какой-то предмет на стене.

Перед тем как лечь спать, Пинч нашёл что-то в аптечке, сделал себе укол и шатающейся походкой добрёл до своей каюты. Он проспал трое суток. Первым делом, после того как проснулся, Пинч сходил в технический отсек и снова долго стоял у стены. Он несколько раз заходил в рубку, и смотрел на обзорный экран, но кроме блестевшего вокруг льда, ничего не было видно. Наконец устроившись за столом в каюте Хадсона, Пинч включил компьютер и что-то долго писал. Причём он воспользовался планшетом, и документ получился рукописным. Поднявшись на верхнюю палубу, Пинч вошёл в медицинский отсек, и занял одну из анабиозных капсул. Набрав на пульте программу, Пинч успел выбросить пульт, пока закрывалась крышка капсулы. «Чтобы не передумать» – подумал Дьюмен. Через полчаса Пинч уже спал.

Пробуждение его было тяжёлым. Капсула открылась, но Пинч всё ещё находился в состоянии псевдосна. По его лицу струилась вода, которая стекала от оттаявших кислородных трубок, но Пинч не просыпался ещё целые сутки. Потом он закашлялся, и вывалился из капсулы. Дьюмен удивился, как он простоял во сне больше двадцати часов, ведь ремни, удерживающие человека в капсуле в вертикальном положении, отстегнулись, как только капсула открылась. Потом Пинч буквально дополз до своей каюты, и упал и на спину. Он лежал без движения двое суток с закрытыми глазами. Потом резко пошевелился, открыл глаза, приподнял руку и замер.

Капитан Пол Дьюмен, Леонид Левин, Салли Линден, Павел Панарин, врач Керекеш, и группа техников поднялись на борт «Америки». Пока техники запускали генераторы в обесточенном корабле, Дьмен и Панарин прошли в рубку. Пульт работал от аварийной системы электроснабжения, поэтому Панарин без труда включил его, и нашел записи внешних камер корабля. Они увидели, как отчаливает шлюпка Гехолда, и огни её двигателей постепенно сливаются со светом звёзд. Потом «Америка» летел на автопилоте в пояс Койпера. Несколько раз камеры записали, как «моргнули» бортовые огни корабля, и его неуклюжую посадку на Квавар.

– Вот! – Сказал капитан. – «Америка» заходит на посадку правильным, скользящим эллипсом, но, не долетев до поверхности, всего полкилометра, сбивается с курса, и камнем падает на ледяную равнину. Если бы корабль упал на камни, он бы разрушился. Но хрупкий лёд Квавара спас его. Только почему он хрупкий? Словно он несколько раз оттаивал и снова замерзал.

– Да… – Вздохнул Панарин. – Мне вообще показалось, что «Америку» что-то толкнуло перед посадкой. Словно он попал в воздушный поток.

– Или мимо пролетел метеорит. – Сказал вошедший Левин. – Дьюмен, тебя зовёт Салли, она уже включила компьютер Хадсона.

В отличие от Рема Хадсона, почерк у капитана Пинча был ровный. Когда Дьюмен и Салли читали то, что написал Пинч, у Салли текли слёзы, а Дьюмен сжал кулаки.

«Дорогая, Мегги! Уже совсем немного времени осталось, до той минуты, когда я присоединюсь к тебе на небесах. Хотя, как это ни смешно, именно на небесах я теперь пребываю. Я связался с величайшим авантюристом всех времён и народов – Ремом Хадсоном, согласившись пилотировать его корабль «Америка» в пояс Койпера, надеясь вернуться на Землю через полгода после старта. Но, на Землю я никогда не вернусь. Рем обманул меня. Он не собирался возвращаться, и его экипаж тоже. У них была цель – добраться до планеты Нептун, пока не захлопнулась какая-то ловушка времени. Именно поэтому Рему не хватило времени самому разобраться, как управлять космическим кораблём, иначе, он бы не отдал мне все свои деньги, и деньги немалые. Он оставил свою жену практически без средств к существованию.

Когда мы подлетели к спутнику Нептуна Тритону, Хадсон открыл мне свои истинные планы. Формально, он приказал мне лететь на объект в поясе Койпера, под названием Квавар, и ждать возвращения экипажа на «Америку». Хадсон объяснил мне, почему именно на Квавар. Якобы, по возвращении экипажа, оттуда будет удобнее перелететь к Земле. Но я видел то, чего так боялся Хадсон. Некая, похожая на туман, серая субстанция, надвигалась со стороны пояса Койпера, со скоростью три километра в час. Хадсон в течение всего полёта наблюдал за этим туманом. И когда экипаж «Америки», во главе с Хадсоном, в спешке покинул корабль на модифицированной шлюпке Гехолда, я понял, что меня оставили умирать в одиночестве, а не присматривать за кораблём. Корабль Хадсону был больше не нужен. Когда серый туман накрыл «Америку», корабль всё ещё находился на орбите Тритона. За считанные минуты поменялись все показатели окружающей среды, и даже поверхность Тритона стала иной. Я попробовал связаться с Землёй, но аварийный маяк был повреждён, и мне ничего не оставалось, как выполнить приказ Хадсона – улететь на Квавар. Чтобы не маяться в одиночестве ещё полтора месяца, я поставил корабль на автопилот и лёг спать.

Когда я проснулся, корабль уже совершил посадку. Я не поверил своим глазам, когда понял, что посадка была аварийной. Сначала я решил, что это я неправильно рассчитал программу автопилота. Но когда я сумел выйти наружу, то увидел на поверхности, рядом с кораблём, на льду, след от какого-то космического тела, которое видимо, летело рядом с «Америкой», и в какой-то момент они столкнулись у самой поверхности. Это и спасло корабль от разрушения, потому что тело упало на лёд первым и раскрошило его. Хотя, сейчас я думаю, что лучше бы я погиб во сне вместе с кораблём, чем сделаю то, что задумал. Я мог бы прожить на «Америке» долгие годы, но во время столкновения была повреждена наружная сеть труб системы перегонки воды. Я не в состоянии её починить. Того, что осталось в чистых баках, мне хватит максимум на три недели. В баках для отработанной воды ничего нет, потому что вода каким-то образом испаряется в космос, а я не смог найти течь. Я всегда знал, что летать на модифицированных кораблях – плохая затея, и вот сам влип в историю на таком корабле.

Знаешь, Мегги, у меня начинаются классические космические галлюцинации – несколько раз я видел, что к кораблю подходили какие-то существа. Они разглядывают корабль, потом сворачиваются клубком и становятся похожи на колеса, сплетённые из прочных тросов, и катятся прочь от «Америки». Когда я смотрю на записи внешних видеокамер, никаких существ там нет.

До свидания, дорогая Мегги. Надеюсь в твоём новом мире, ты не забыла меня, и мы снова будем счастливы, не беспокоясь о нашем Тедди. Ведь благодаря деньгам Рема Хадсона, наш мальчик ни в чём не будет нуждаться. Кроме мамы с папой, конечно.

Люблю тебя, твой Робби».

– Вот и объяснение всему, чего мы не поняли сразу. – Сказал Дьюмен. – Салли, это правда, что Рем оставил тебя без денег, заплатив Робину Пинчу за то, что тот согласился лететь с ним на «Америке»?

– Правда. Он отдал все наши сбережения – тридцать тысяч марок конфедерации. – Ответила Салли. – И я поняла, что Рем не планирует возвращаться на Землю.

– Только поэтому ты зачислилась в экипаж «Омеги»? – Дьюмен нахмурился.

– Да. Мне же нужно было на что-то жить. Перед самым отлётом «Америки» Роб Пинч приходил ко мне и сказал, что по возвращении на Землю отдаст мне половину наших денег.

– Ладно, это ваше семейное дело. Хотя, как посмотреть. По законам конфедерации, человек, улетающий в космос в длительную экспедицию, обязан обеспечить семью на всё время своего отсутствия.

– Рем не был гражданином конфедерации большой Америки. Он выкупил своё гражданство, чтобы стать гражданином мира. Мы и поженились по правилам общемировой хартии.

– Понятно – никаких обязательств. Никогда не понимал эту хартию, и очень рад, что на моей родине в странах Азиатского соглашения, не признают хартию, как закон.

А теперь пойдём в рубку, Панарин наверняка уже нашёл личные дела членов экипажа. А компьютером Хадсона мы займёмся на «Омеге», техники перенесут его в мою каюту.

Левин, Панарин и Дьюмен всматривались в фотографии членов экипажа «Америки». Четыре женщины и пять мужчин смотрели со снимков с улыбкой. Наконец Левин откинулся в кресле и сказал:

– Нет, это не они. У тех, на Нептуне, даже форма отличается, но на рукавах наша эмблема. Сейчас попытаемся найти в архивах фотографии по программе опознания людей. – Левин ушёл.

– Сэр, вы не хотите посмотреть записи наблюдения внешних камер, которые были сделаны уже после смерти Пинча?

– А разве Пинч их не отключил? – Удивился капитан.

– Нет. Камеры работали ещё полгода, пока не разрядились батареи. Я отсеял шум и то, где нет ничего нового. Но зато нашлось вот что.

На горизонте показалось что-то очень напоминающее восходящее солнце, но только чёрное. По льду побежали тени, от ближайших к кораблю возвышенностей.

– У камеры неважное разрешение, но благодаря тому, что лёд белый, отсвечивает и видно эти тени. – Сказал Панарин. – Странноватое зрелище движение тёмного на тёмном фоне.

– Покажи в инфракрасном излучении. – Попросил Капитан.

– Вот. Ничего не видно, всё сливается в одно сплошное пятно.

– А через другие фильтры, смотрел?

– Да. Тоже ничего не видно. Возможно, из-за того, что камера не была рассчитана на работу в темноте.

– Погодите, а что такое вот там, у самого горизонта? – Спросила Салли.

Панарин увеличил изображение и снова «прогнал» его через несколько фильтров.

– Да, Салли, у тебя глаз-алмаз. – Сказал капитан.

На картинке красовался грузовой космический корабль объединённого космофлота Земли. Он лежал на боку, на его топливном баке зияла пробоина, рядом с которой было чётко видно эмблему космофлота и серийный номер корабля.

– Такие корабли класса «Карго» перестали строить в конце прошлого века. Нужно посмотреть в архивах, куда летел этот «малыш», и когда он пропал. Я не помню, чтобы грузовики автономно летали дальше орбиты Марса. А если на грузовике был экипаж, то он мог обслуживать экспедицию к Юпитеру и его спутникам. Выясним на «Омеге». – Сказал капитан Дьюмен.

В рубку вошёл врач Керекеш, и тяжело вздохнув, сказал:

– Пинч пытался покончить с собой в анабиозной капсуле. Но у него ничего не вышло. Капсулы этой модели, не рассчитаны на долгое пребывания в ней человека. Пинч задал параметры на годичный анабиоз, прекрасно зная, что капсула всё равно откроется через три месяца. Но он надеялся, что количество снотворного, которое он вогнал себе в вену, убьёт его прежде, чем сработает автоматика. Снотворное его всё равно убило, но уже после того, как он проснулся и осознал, что не умер. Лишние негативные эмоции перед смертью…

– Понятно. Бедняга… – Сказал капитан Дьюмен.

Салли, я забыл тебя спросить, а Мегги, которой писал Пинч, это его жена?

– Нет. Это его подружка, которая погибла незадолго до того, как Пинч улетел на «Америке». А Тодди, это сын Робина от первого брака. Его мать была океанологом, и не вернулась из краткосрочной экспедиции в район Антильских островов. Робин сказал мне, что ему никогда не везло в личной жизни. Все его женщины «уходили» от него самым печальным образом. А Тодди, сейчас должно быть около двадцати лет, он учился в интернате при академии космоса.

– Ну что ж, если мы сделали всё, что хотели, нам пора на «Омегу».

– Да. Только техники ещё поработают, демонтировать компьютер Хадсона оказалось делом нелёгким. На него завязана вся аппаратура корабельного наблюдения. – Сказал Панарин.

Робот разведчик виток за витком облетал планету, поднимаясь по спирали к северному полюсу. Редеш не спал уже вторые сутки, корректируя скорость робота, высоту полёта, и параметры видео трансляции. И вот усталость взяла своё, и Редеш уступил место старпому Панарину. Капитан работал рядом и, посмотрев полученный видеоматериал, распорядился подготовить ещё одного робота на смену тому, что находился сейчас на Нептуне.

– Проверим, в каком состоянии он вернётся. В том числе, не нацеплял ли чужеродных микроорганизмов. Что-то я ни заметил на видео никакой фауны, одна флора.

Растительность на Нептуне была пышной. Вдоль экватора, над которым находился «вход» во внутренние уровни Нептуна, рос хвойный лес. Он опоясывал всю планету, и только к сороковой параллели северной широты, лес уступал место пресным озёрам, тянувшихся гигантской цепью с запада на восток. Почти всё южное полушарие занимал океан, а единственный материк, располагался в северном полушарии, напоминал по своей форме земную Евразию, и растянулся на всё полушарие. Только на полюсе было большое озеро, в которое впадала единственная на планете река.

Дьюмен рассматривал карту планеты, составленную по данным, которые передал робот, и в какой-то момент поймал себя на мысли, что где-то уже видел похожую карту. Он попытался вспомнить где, но голос Левина, отвлёк капитана от воспоминаний.

– Мистер Дьюмен, поздравляю!

– С чем?

– Архивная программа не опознала людей из башни. Придётся нам как-то войти туда и самим посмотреть на них.

– На этих покойников?

– Именно. Зато мы нашли данные о грузовике на Кваваре. Сорок лет назад, этого списанного космофлотского ветерана купила частная фирма, для доставки пиццы в космос.

– Левин, что ты несёшь, какой ещё пиццы? – Капитан нахмурился и уже готов был отругать Левина, но тот улыбнулся.

– Стареешь, Пол. Беспилотные грузовики доставляли продукты на марсианские базы, а позже, ещё несколько лет, эти «Карги» летали к спутникам Юпитера, пока их окончательно не вывели из строя. Конкретно этот, не вернулся с задания перед самым нашим отлётом. Фирма получила большую страховку.

– Понятно.

Левин, если ты предлагаешь нам самим как-то войти в башню, то как именно мы сможем это сделать?

– Если это корабль, а не башня, и экипаж в форме космофлота, значит корабль земной. И мы должны догадаться, как в него попасть. Будем рассуждать, на примере нашего собственного «Омеги».

На «Омеге» несколько шлюзов – пассажирский, грузовой, и четыре вспомогательных. Все они тщательно замаскированы, и посторонний вряд ли догадается, где они находятся. Но космолёты на Земле строят по определённой схеме – как бы они не отличались по внешней форме, внутреннее пространство подчиняется логике назначения космического корабля.

Наш «Омега» со стороны похож на гриб. Это принципиально, потому что он научно-исследовательский. В так называемой «шляпке» – служебном модуле, который конструкторы назвали «Сэил» ² сосредоточено всё научное оборудование, кроме телескопов, системы управления и командный отсек. Служебный модуль «Омеги» может функционировать как в вертикальном, так и в горизонтальном положении. Хитрость конструкции этого модуля заключается в том, что при смене положения корабля, «плавающие» конструкции палуб и отсеков переворачиваются в нужное положение, и экипаж не замечает смены позиции судна. Точно также устроены жилые шарообразные модули, которые соединены с переходным узлом в виде бочки, расположенным между служебным модулем и техническими отсеками. Переходной узел статичен, и в нём не предусмотрена искусственная гравитация, для удобства перемещения между модулями в невесомости. Лазерные ускорители нашей обуви помогают, не напрягаясь, передвигаться по кораблю в невесомости со скоростью земного автомобиля. Искусственная гравитация только мешает при таком способе передвижения. При необходимости, модуль «Сэил» и переходной узел с жилыми модулями могут быть отстыкованы от технических отсеков «Омеги», и совершить самостоятельную посадку. Корабль «Омикрон», после прохождения через субстанцию со сверхвысокой температурой, просто отстыковал, или «сбросил», повреждённые модули, и вернулся на Землю, потеряв почти все технические отсеки. В том числе антенну дальней космической связи и телескопы. Не мне вам рассказывать, что находится в технических отсеках корабля, большая честь из которых тоже имеет модульную конструкцию. Модули складов, пристыкованы к монолитному корпусу «ножки», грибовидной конструкции судна. Всё, что имеет хоть какую-то опасность для человека, расположено на корабле на максимальном расстоянии от жилых и рабочих отсеков. Главную опасность представляют работающие двигатели. Но они и так не могут быть установлены нигде, кроме кормы, то есть в последнем отсеке. А по соседству с ними, в предпоследнем отсеке, установлены генераторы энергии – атомный и водородный. Все отсеки на корабле расположены по степени своей опасности для жизни людей.