Жрица сидела вполоборота, представив взглядам точеный, несмотря на возраст, профиль. Она смотрела вбок, полуприкрыв глаза тяжелыми набрякшими веками, будто не считала путешественников чем-то, достойным внимания.
– Кто ты и чего хочешь?
Тоо коротко кивнул Аори, подбадривая.
– Человек, как и все, – хрипло ответила она. – И хочу… жить. Как и все.
Она потупилась, чувствуя, как щеки заливает краска. Ничего отвратительнее для выстраивающих каждое слово арахов выдать просто невозможно было.
Шуким глубоко, напряженно выдохнул, и Аори подняла взгляд. Подняла и обмерла, увидев, наконец, как жрица обрела свое имя.
Она встала, повернулась, и теперь к прибывшим была обращена иная половина лица. Плавные линии притягивали взгляд совершенной красотой, цепочки ярко сияли на фоне гладких черных волос. Уголок пухлых губ чуть приподнимался и дрожал, будто девушка изо всех сил пыталась быть серьезной.
Или едва сдерживала ярость.
– Ты – чужачка, – даже голос Двуликой изменился, обрел глубину. – Ты – то, что пришло незваным и уйдет незамеченным. Короткая вспышка. Время, которое почти истекло.
Жрица посмотрела на Аори в упор, юная и древняя одновременно. Будущее и прошлое, лишенное настоящего.
– Харру привел тебя в Ше-Бара, ши каравана, и я подчиняюсь его воле, – Двуликая медленно, обессилено опустилась обратно на трон. – Живи, раз хочешь. Ты отвечаешь за нее, тоо.
Шуким поклонился, а Дафа, о которой Аори почти забыла, яростно выдохнула через сцепленные зубы. Чужачка едва сдержала нервную улыбку, различив в этом вздохе крушение всяческих надежд.
Двуликая снова повернулась к ним старой, “милостивой” стороной. Время для “карающей” еще не пришло.
– Верни вместилище, – приказала она тоо.
Вновь поклонившись, Шуким осторожно стянул ткань со статуэтки и на вытянутых руках подал ее шагнувшей вперед жрице.
– Ты выполнил свой долг, – отстраненно сказала Двуликая. – Но выполнил ли службу?
Без лишних слов Шуким кивнул Дафе.
Коренастая арашни гикнула на ящера, тот подогнул лапы и практически рухнул на землю. Зверь устало уронил морду на камни, и глаза затянула пелена третьего века.
Корзины на чешуйчатых боках покрывал слой песчаной пыли, толстый настолько, что она законопатила щели между плоскими прутьями. Вместо того, чтобы снять крышку с вытянутой горловины, Дафа потянула за выемку на боку и осторожно отогнула целую секцию корзины.
– Давай-давай, – арашни похлопала по плетеному боку, и в воздух взмыло облачко серой пыли.
Сначала Аори увидела пальцы. Маленькие, грязные, с обгрызенными до крови ногтями. Они вцепились в край корзины, следом за ними показалась лохматая макушка, и наружу на четвереньках выбралась тощая девочка. Лет пяти-шести, не больше.
Дафа подхватила ее под мышки и поставила на ноги, развернув лицом к жрицам. Девочка замерла, сутулясь и сжимая в замок прижатые к груди руки.
Из второй корзины Дафа извлекла точно такую же добычу. Не то, чтобы Аори видела много маленьких арашни, но эти показались ей неразличимыми, будто близнецы. Погонщица подтолкнула обеих в спины, и девочки на дрожащих, похожих на прутики ногах шагнули к лестнице. Они не поднимали взгляда, то ли лучше чужачки понимая, что происходит, то ли одурманенные зельями Дафы. Зельями, которые сделали их тихими, безмолвными, незаметными настолько, что чужачка и не догадывалась, кто живет в корзинах на боках мощного, но почему-то не нагруженного ничем иным ящера.
“Тоо… Как глупо было думать, что я хоть что-то о тебе знаю.”
Жрицы, встретившие караван, вновь выступили из теней. Две взяли девочек за руки, третья, опустившись на корточки, по очереди напоила их из деревянной чаши. Она же отвела волосы с крохотных лиц и запрокинула головы так, чтобы Двуликая могла рассмотреть, кого ей привезли.
– Хорошо, тоо. Я довольна, – она высокомерно улыбнулась. – Верхний круг будет пополнен. Ступай.
Жрицы потянули девочек вбок, в темноту. И малышка, которая шла последней, неожиданно вырвала ладошку и обернулась, впилась в Аори пронзительным взглядом черных, как угольки, глаз.
Они стояли, глядя друг на друга. Фигура в тонком сером платье тоже замерла неподвижно, словно желание ребенка было чем-то важным, предписанным миру здесь и сейчас.
Девочка медленно подняла ручку, будто приветствуя чужачку. Но маленькая ладошка была максимально раскрыта, с растопыренными пальцами. Напряжена и выпрямлена под неудобным углом, словно прижатая к стеклу. Она бессильно соскользнула вниз секунду спустя, и жрица увела девочку в темноту.
Аори стояла, хватая открытым ртом сухой воздух, и чувствовала на губах вкус горького дыма, какой бывает, когда в огненных ловушках заживо сгорают те, кому ты не можешь помочь.
Delain. Hands of Gold (Orchestral Version).
8.
Ближе к полуночи в таверне стало негде демону упасть. Подперев кулаком голову, Аори задумчиво смотрела на веселящихся горожан. Десятки ног притопывали, более или менее попадая в ритм, но никому дела не было до хореографии. Пары сходились и распадались в бесконечном хаотичном движении, улыбки и глаза сияли, радостный галдеж вплетался в хриплую музыку, почти заглушая ее.
Веселье хлестало через край, и отдельные танцоры выпадали из хоровода лишь для того, чтобы впопыхах хлебнуть чего покрепче из первой попавшейся кружки, отдышаться немного и снова, как в воду, броситься в круговорот разгоряченных тел.
Вино в бутыли закончилось. Залпом допив все, что было в стакане, Аори поднялась из-за стола и нерешительно шагнула к выходу. Но тут же и ее схватили за руку, потянули в хоровод, не дав опомниться. Мир закружился, завертелся вокруг, принял в радушные объятия.
Два шага вперед, один вбок, один назад, хлопок в ладоши и разворот, и вот ты уже не изменяющая, не враг, ты просто девчонка в летнем платье. Немного неуклюжая, но, когда случается наступить на чужую ногу, достаточно одной улыбки, чтобы загладить вину. Иногда на наступают и на твою, или просто сбиваешься с ритма, но упасть тебе не дают. Два шага, один, один, поворот, и тебя раскручивают вокруг так, что юбка вздувается колоколом, и под ней становится холодно и свободно.
В какой-то момент мелодия сменилась на более спокойную, и очередной партнер в танце коснулся ее талии и предложил руку. Изменяющая бесстрашно опустила одну ладошку на крепкие длинные пальцы, вторую – на плечо, и легко подхватила широкий шаг.
Голова кружилась от вина, от духоты, от безбашенного веселья, и Аори даже не подумала возражать, когда незнакомец наклонился к самому ее уху.
– Веселишься?
Слишком уж проникновенный шепот. Слишком недобрый.
Аори недоуменно подняла взгляд и нахмурилась, пытаясь сообразить, где она могла видеть темноволосого мужчину с прозрачными серебряными глазами. Лицо кажется знакомым, но память не спешит выполнять свою работу.
Он отстраненно улыбнулся.
Может, просто похож… но на кого?
– Да, а ты?
Он улыбнулся кончиком губ – странно, горько, будто сожалея о чем-то.
– Это становится традицией. При каждой нашей неслучайной встрече ты не узнаешь меня, Аори.
Она вздрогнула, попыталась вырвать руку, но пальцы мужчины сжались поистине драконьей хваткой.
Драконьей…
– Что ты хочешь? – Аори нервно завертела головой, но никому до них дела не было. Что посреди толпы, что в лесу, шансы на помощь примерно одинаковы.
И Сиэ рядом нет. Что бы она сделала? А может, как раз и сделала?
Мелинхар и не думал прерывать танец, и тащить за собой изменяющую, похоже, ему не доставляло никакого труда.
– А вот этого – не надо.
Потоки, которые Аори лихорадочно попыталась ухватить, рассыпались прахом. Из таверны, будто выжранная изменением, ушла вся энергия.
А люди – остались, ничего не почувствовав. Те, кого теперь никак не защитить.
– Видишь, как хорошо, что ты не успела ошибиться. Ничего плохого не случилось. Мне нельзя мешать, помнишь?
– Что тебе нужно?! – оторопь плавно прорастала в настоящую панику, и Аори едва переставляла деревянные ноги.
– Ах, да. Спасибо, что напомнила. Мне нужна информация. Есть один человек… Обычное лицо, фигура, характер, но немного отличается от прочих некомплектом конечностей. Где он? В каком состоянии? Что успел рассказать?
Аори прикусила губу.
– О, ты знаешь. Рассказывай, изменяющая. И, если не сложно, не наступай мне на ноги. Я сто лет не танцевал… нет, погоди… всего-то четырнадцать.
Мелинхар покосился на спутницу, и его зрачки на мгновение превратились в узкие вертикальные щели. Лишь на мгновение, но Аори накрыло волной изменения, достаточной, чтобы навсегда стереть таверну с карт полиса.
– Я не знаю, – рискнула ответить она, вкладывая в голос всю искренность. – Неужели ты думаешь, что простой изменяющей рассказывают, что происходит? Ха… была бы я тут тогда. Это Сиэ устроила?
– Не пытайся менять тему, Аори, это бесполезно, – пальцы на ее плече болезненно сжались, и пробежавшие по ним искры прожгли ткань. – Ты знаешь то, что ты знаешь. Расскажешь добровольно или рискнешь узнать, как я смогу тебя заставить?
Неужели ни одного изменяющего рядом, неужели они не чувствуют всплесков силы?
– И как я должна решить, что для меня лучше, когда все плохо? – с отчаянием воскликнула Аори. – Или думаешь, Тавир не проделает со мной не менее интересные вещи?
– Очень просто, – Мелинхар прищурил глаза, продолжая смотреть поверх ее головы. – Здесь и сейчас шансов у тебя нет.
Аори дернулась, пытаясь вырваться. Бесполезно. Рука онемела, но, когда Мелинхар сжал пальцы еще сильнее, ее прострелило болью от плеча и до локтя.
– Ты помнишь клятву изменяющих. Защищай этот мир.
– От чего?!
– От меня.
– Я не могу!
– Можешь. Говори, пока не стало слишком поздно, Аори.
Она рванулась, и еще раз, и еще раз. В голове не находились иные идеи.
– Все, достаточно, – на пальцах дракона заплясали лепестки измененного огня.
И никто, никто ничего не замечал. Горожане продолжали танцевать, пить, радоваться жизни, не представляя, как мало ее осталось.
– Я была только на одном допросе, – сдалась Аори. – В самом начале. Я не знаю ничего полезного, ну правда же!
– Он был жив?
– Да…
– Он что-то рассказал?
– Я не знаю!
– А как ты думаешь? – Мелинхар наклонился к ней. – Как ты думаешь, изменяющая, рассказал ли он что-то?
Неожиданно глаза дракона заметно округлились. Отпустив Аори, он схватился за затылок и развернулся одним мощным рывком, будто отпущенная пружина.
– Какого демона?!
Глаза на изумленном лице рыцаря ничем не уступали по форме драконьим. Кашлянув, он отбросил в сторону небольшую, но крепкую табуретку, которая прежде безотказно отправляла противников в глубокий нокаут.
Он и впрямь верил в свои обеты. Аори едва не заорала ему, чтобы бежал, спасался… Но от драконов не убежать.
– Я не позволю, чтобы в моем присутствии обижали дам! – патетически воскликнул рыцарь.
– Какой кодекс позволяет нападать со спины? – в голосе дракона звенела неприкрытая угроза.
– Я вызываю тебя лицом к лицу! Выходи наружу, трус, и сталь рассудит нас!
– Нет.
Рыцарь победно усмехнулся… и, изменившись в лице, схватился за горло обеими руками. Под кожей проступили сосуды, от крупных, лихорадочно пульсирующих, до самых мелких, слившихся в жуткую сеть.
Мелинхар не шевелился, лишь смотрел, как вьется вокруг тела белесая поземка и окрашивается красным, выедая кусочки плоти один за другим. Он пожелал, чтобы противник умирал долго, и так стало.
– Хватит! – закричала Аори. – Перестань!
– Я исполняю его желание. Последнее. Прояви уважение.
Горожане, наконец, заметили происходящее и с воплями бросились прочь. Теснясь в проходах, толкаясь, падая и продолжая путь на четвереньках. Двери грохнули о стены, и стекло в них осыпалось крошевом на мостовую.
Рыцарь упал на колени, и алые капли брызнули на столы, на пол, на платье, на лицо. Аори медленно, как завороженная, провела по щеке ладонью и посмотрела на нее.
Бурые разводы и металлический привкус на губах. Снова… снова чужая жизнь, отданная вместо ее. Почему так происходит? Что сделать, чтобы это прекратилось?
Выхватив кинжал из петель на поясе, Аори коротко ударила, всадив его в спину дракона по самую рукоять. Рубин вспыхнул и угас, отправляя на Грань заточенную душу и всех, кого она встретит по пути.
Рыцарь безжизненным кулем рухнул на пол, а Мелинхар, передернув плечами, закинул руку за спину и легко вытащил кинжал. Подбросив оружие на ладони, он протянул его рукоятью вперед.
– Мир зашевелился. Чувствуешь? Ты знаешь, что теперь случится, изменяющая.
В глазах закипали злые слезы, но Аори бесстрашно встретила взгляд дракона.
– Убей меня, и закончим с этим!
– Ты ничем не навредила и будешь жить, – ответил он на языке Теней, и не существовало намека прозрачнее. – Жить так, как мне нужно. Остальные – нет.
– А чем он навредил? Чем?!
– Он нарушил течение событий. Он изменил то, что должна была сделать ты.
Выхватив из кинжал, Аори со второй попытки загнала его в петли и ударила Мелинхара в грудь кулаком.
– Если я узнаю, как забрать твою жизнь, я это сделаю!
– Чем активнее будешь искать, тем больше заберешь своей собственной. Постарайся соблюдать баланс.
Он не издевался. Он даже не издевался. Лишь смотрел на нее льдистым взглядом, пока Аори не почувствовала, как в другой реальности поднимает голову серебряный дракон.
– Нет!!!
Первыми вспыхнули приколоченные к стенам страницы. Скрутились в трубочки, и веселое жаркое пламя, как живое, спрыгнуло с них и поползло по доскам огненными змеями. Вверх, к потолку, к шестирожковым люстрам. Вниз, к заставленным брошенной едой столам и опрокинутым стульям.
Пламя проточило в стенах дорожки, и они, как реки в половодье, стремительно наливались чернотой, наливались до тех пор, пока не сплелись вместе, превращая дерево в уголь. Магический огонь почти не давал дыма, и пожирал все, до чего дотягивался, практически беззвучно.
Но в ушах звенело. От бьющего набатом пульса, от собственного бессилия.
Дракону не нужны руки, чтобы удерживать добычу. Ты не сможешь помешать ему, не сможешь вызвать изменение, не сможешь даже броситься прочь, туда, где то ли послышался, то от почудился истошный крик. Но тебя пламя обойдет стороной, не опаляя ни волоска потому, что так хочет дракон. Потому, что кто-то заплатил за его желание своей жизнью и своей смертью.
Мелинхар поднял руки, помогая огню расти. Два шага, один, один, поворот, и наполненные яростным сиянием серебряные глаза снова встретились взглядом с желтыми.
Дракон кивнул без тени улыбки, и изменение волной ударило вверх. С потолка обвалился огромный кусок с люстрой посередине, и разлетелся вдребезги в шаге от Мелинхара.
– Пойдем, – спокойно позвал он.
Окна полопались, одно за другим, и дракону оставалось лишь немного расчистить проход. Аори выбралась следом, как послушная кукла на тонких ниточках.
Пламя торжественно заревело, превратившись в обычное, и, вырвавшись на свободу, принялось яростно лизать камень стен. Вечер снова превратился в день.
Остановившись, Мелинхар взял Аори за плечо, и развернул лицом к пожару.
– Слышишь? Никто не кричит. Все закончилось.
– Будь ты проклят, – прошептала она.
– Хотя, посмотри наверх, – посоветовал Мелинхар. – Я неправ. Еще не все.
Больше всего ей хотелось провести всю оставшуюся жизнь, уткнувшись носом в землю. И не видеть, не знать.
Аори подняла взгляд.
Окна, горевшие раньше теплым светом, теперь затопила тьма. Но отблесков пожара хватило, чтобы Аори различила детскую рожицу, нос, прижатый к стеклу, пушистые волосы, стянутые на ночь широкой разноцветной лентой. Огонь еще не прогрыз перекрытия, и в глазах девчушки жило любопытство, а не испуг.
– Пожалуйста… Не надо! Пощади ее!
– Нет, Аори. Судьба этого кусочка мира уже сложилась.
Мелинхар поднял руку, и еще одна огненная змея принялась вить кольца на крыше прямо перед окном.
Рожица открыла рот в беззвучном крике. К стеклу прижалась маленькая ладошка с болезненно растопыренными пальчиками. Девочка била ей по прозрачной преграде, и в какой-то момент взгляд Аори встретился со взглядом черных, как угольки, глаз.
Ладонь соскользнула, и девочка исчезла в клубах заполнившего комнату дыма. И на несколько мгновений он обрисовал отпечаток детской ладони на стекле.
Потом окно лопнуло.
– Отпусти! Отпусти!!! Если это моя вина, почему я не могу быть там?!
Голос сорвался, горло разъедал едкий, густой дыма.
– Оглянись. Уже пришли те, кто мог бы потушить пожар. Но они стоят, боясь помешать мне, боясь быть замеченными.
Может, горожане и не решались плеснуть водой в пламя, но, глядя в спины изменяющих, они не молчали. Поблизости взвыли невидимые еще сирены, но и они не смогли заглушить отчаянные мольбы.
Аори не отводила взгляда от охваченного пламенем окна, как не отворачивались и те, кто не получил в жизни ни дара, ни власти, ни смелости, но оказался неподалеку в этот проклятый богами вечер. Те, кто разорвал бы изменяющих, что стоят и безразлично смотрят на дело рук своих.
Мелинхар не остановил женщину, с безумным воплем бросившуюся прямо в пламя. Крыша обвалилась несколько секунд спустя, выпустив сноп искр в темное небо.
– Зачем?! Зачем?!
– Где же остальные изменяющие? – Мелинхар в упор посмотрел на нее, и Аори почувствовала, как исчезли невидимые нити. – Где тот, кто знает, что я не могу ударить иначе, как в ответ? Он уже рядом, я чувствую. И у него есть ответы на мои вопросы, так что ты свободна.
Аори пошатнулась, будто получив удар под дых. Если бы она знала… если бы сдержалась… ничего бы не случилось.
И она знала. Читала. И забыла.
– Но о чем он спросит тебя? – продолжил Мелинхар. – А о чем спросят они, когда я уйду?
Он отступил на несколько шагов и медленно обвел окружившую таверну толпу широким жестом. Горожане отшатывались вслед за его движением.
Коротко хмыкнув, Мелинхар отступил в тень под разлапистым деревом и, прислонившись к стволу, скрестил руки на груди.
С боковой улицы вылетел желтый кэб гвардейцев. Патрульные выскочили из него на ходу, и ненавидящие взгляды вонзились в Аори, будто ножи.
Она развернулась и бросилась прочь, по скользким камням, освещенным лишь отсветами пожара. Голоса за спиной визжали, проклинали, звали, обещая лишь одно – смерть. Потоки ожили вокруг, и ничего бы не стоило ударить, и забрать их жизни, это куда проще, чем отправить на Грань демона.
Если догонят, она не сделает ничего, ничего… Если догонят люди. Это их право, их мир. И ее вина. Но Арканиум взвесит все иначе, и Тавир поднимет руки, и тело взорвется тысячей разноцветных искр, и они смешаются с пылью, словно никогда и не было никакой Аори.
Улицы, дома, лица, пятна света под фонарями, редкие косые капли дождя… Они мелькали в безумной лихорадке, превращая мир в ловушку без выхода. Поскользнувшись, Аори с размаху влетела плечом в столб и схватилась за него, пытаясь вдохнуть.
И увидела, как тускло мерцают в тени острые грани прутьев, перекрывших темную пасть тоннеля.
“Тебя там никогда не найдут.”
– Аори!
Она обернулась и узнала их, парня и девушку из отряда гвардейцев, новичков, что лишь недавно отправились патрулировать улицы Третьего полиса. Они смотрят так же растерянно, но знают, что должны сделать. И сделают.
Впереди мелькнул отблеск сирены, и желтый кэб с визгом затормозил на перекрестке. Развернувшись, Аори бросилась к стальным прутьям, протиснулась внутрь, едва не покатившись кубарем по оказавшейся под ногами лестнице.
– Аори! Стой!
Гвардейцы не сунутся вниз, не сунутся, они обычные люди…
Сырой воздух мгновенно пробрался под платье, схватил за ноги холодными пальцами. Аори зажгла оранжевый огонек, и тот лихорадочно метался впереди, едва освещая влажные ступени. И, когда очередной не оказалось под ногой, изменяющая с воплем улетела лицом в темноту.
– Аори!!!
Все-таки сунулись. И звенящие в узкой шахте голоса звучат все ближе.
Выдохнув сквозь сжатые зубы, Аори попыталась подняться, и едва не заорала – лодыжку прострелило болью. Рухнув обратно на ледяной пол, изменяющая ощупала ногу. Не вывихнула, просто потянула. Значит, надо идти. Гвардейцы замолчали, но наверху мелькнул отблеск холодного света фонарика.
Она отползла в сторону, нащупала стену, кое-как поднялась и заковыляла прочь.
Под ногами захрустел мелкий щебень, и Аори мысленно выругалась. Идти быстрее не получалось, пусть даже боль слабела с каждым новым шагом. И, когда изменяющая уже готова была развернуться и встретить гвардейцев лицом к лицу, ее пальцы наткнулись на щербатый край. Едва заметная во мраке, трещина в стене заросла пылью и паутиной. Дрожа, Аори пролезла в нее, обдирая локти о шершавый камень.
Сразу за щелью начинался завал из битого кирпича. Изменяющая рухнула на него, прижалась спиной к стене, едва дыша и слушая, слушая… Обрывки сил беспорядочно плавали вокруг и, вздумай она применить изменение, ничего лучше короткого поискового импульса не вышло бы. А вот гвардейцы совершенно точно засекут что-то упорядоченное в этой каше.
Спохватившись, Аори щелкнула пальцами, и крохотный оранжевый огонек зашипел и угас. Теперь в темноте жило лишь ее сдавленное дыхание.
– Ты что-то видишь? – раздалось за стеной. Так близко и так неожиданно, что Аори едва удержалась, чтобы не выругаться.
– Нет, – ответил женский голос. – Слушай, пойдем… Ловить изменяющую в подземельях вдвоем точно не стоит.
– Да она тут и муху не убьет, – парень явно выделывался перед спутницей. – Ничего они не умеют, кроме фокусов. Даже думать разучились, охренев от силы и безнаказанности. Или ты хочешь объяснять Скверрти, куда ее подстилка делась?
Аори мысленно внесла нового кандидата в список тех, кому предстоит набить морду, когда случится подходящее настроение.
– Если мы денемся вместе с ней, что, лучше будет?
– Не знаю, не знаю… – судя по звукам, он остановился, чтобы поправить снаряжение. – Всегда было интересно, это реально помогает – удовлетворять своего куратора?
– Попробовал бы.
– Спасибо, но нет. Скверрти любит управлять нестабильными сознаниями и играть со всеми остальными. Может, Аори от нее и пытается сбежать? Это я бы понял. Эй! Ау! Аори! Выходи!
– Не ори, – испуганно попросила девушка.
Похоже, в их тандеме мозгов отсыпали неравномерно. Ну, или парень совсем уж отчаялся, пытаясь обратить на себя внимание напарницы.
Прижимаясь затылком к холодному камню, Аори беззвучно шевелила губами, упрашивая все силы мира сразу, чтобы эти двое ушли. Может, тогда получится пробраться дальше, туда, где в слабых отблесках магического огонька она заметила разветвление коридора. Назад возвращаться бессмысленно, улицы наверняка перекрыты, а Искатели раскинули сеть поисковых заклинаний. Стоит одному из них просигналить о долгожданной добыче, и изменяющие окажутся на месте спустя пару минут.
– Пойдем, – парень и впрямь немного притих. – Она не могла далеко уйти. Или, если боишься, могу проводить тебя до выхода.
– Нет, – голос стал злым и обиженным. – Я родилась на Мишруми, не она. Я ничего не боюсь.
– Отлично.
Луч фонаря, пройдя сквозь щель, коснулся руки Аори. Она прикусила губу и зажмурилась, не шевелясь.
“Не смотри. Пожалуйста, не смотри…”
Свет исчез. Вскоре стихли и осторожные, почти беззвучные шаги.
“Не смотри!”
Но девочка смотрела, и в черных глазах по ту сторону стекла застыли ужас и непонимание. Почему магия пришла не так, как в сказке? Почему они стоят, высокий мужчина с удивительно безмятежным лицом, и девушка в перепачканном платье? Почему он поднимает руку, и становится так душно и больно?
Почему она позволяет ему?
Застонав, Аори зарылась руками в волосы и спрятала лицо в коленях. Нет, плакать не получалось. Слезы – это когда пытаешься себя жалеть. Когда можешь себя простить.
“Что же делать? Что делать, мир, подскажи, раз я твоя игрушка, и ничего больше. Не дракон, не измененная, не часть рода. Узелок из другой реальности.”
Камень прокатился по насыпи с громким стуком и остановился, ударившись о стену рядом с ногой Аори. Она сжалась в комок, отчаянно убеждая себя, что просто пришло время отвалиться какому-то из кирпичей в дальнем углу заброшенной сто лет назад комнаты… комнаты, которую она не успела рассмотреть.
Слабое сипение оборвало ее надежды.
– Кто здесь?! – заорала Аори, пялясь в темноту.
И только молчание в ответ. Спустя несколько тягучих секунд сипение послышалось вновь, громче и ближе, совсем рядом. Аори сжала в руке первый попавшийся булыжник и вскочила на ноги. Огонек вспыхнул над плечом, но щиколотка тут же напомнила о себе, нога подвернулась, и изменяющая едва успела подставить руки, чтобы не рухнуть на завал плашмя.
И оказалась лицом к лицу с существом, замершим напротив на четвереньках, будто карикатура на измученную беглянку. Оно взвизгнуло, отшатнулось, упало на спину, не удержав равновесия и, сжавшись, испуганно захныкало.
– Х-ха, – удивленно выдохнула Аори, не выпуская, впрочем, камень. – Это еще что такое?
Поскольку гвардейцы на вопли не явились, она зажгла огонек поярче. Тревожный оранжевый свет заплясал на камнях, и тесная комнатушка оказалась куда больше, чем показалось Аори поначалу. Дальней стены почти не осталось – она, да еще зияющий дырами потолок, и стали основными источниками завалов.
– Живу, – невнятно побормотало существо и, покачиваясь, встало на кривые ножки. – Тут.
Аори удивленно приподняла брови, рассматривая его. Или, похоже, ее – согнутую, как рогалик, старушку в серых лохмотьях. Седые пасмы топорщились во все стороны, короткий вздернутый нос почти утонул в складках морщинистого лица, губы запали внутрь, словно во рту не осталось ни единого зуба, а запах мертвого бы на ноги поднял. Впрочем, изменяющая и не ощущала себя особо живой.
– Не боясся, – прошамкала старушка, осторожно коснулась локтя Аори желтыми и когтистыми, как куриная лапа, пальцами и тут же отдернула руку. – Не йдут… Нойдут? Не нойдут?
Сколько же времени она провела здесь, в темноте, что почти забыла человеческую речь?
– Найдут, если я не уберусь куда подальше.
– Двое… Завертеть-заблудить?
Она помахала руками вокруг, обдав Аори букетом ароматов немытого тела, и выжидающе уставилась на нее.
– Это только начало, – изменяющая и сама невольно перешла на короткие фразы. – Будут и другие.
Старушка задумалась, свесив голову набок и став похожей на нахохлившегося мокрого воробья.
– Эти… – сказала она, наконец. – Сюда идут. Опять.
– Ты знаешь какой-то другой выход?
Кивнув, старушка опустилась на четвереньки и так, отклячив зад, довольно-таки шустро взобралась по завалу к тому месту, где раньше была стена. Аори ничего не оставалось, как последовать за ней.
Абсурдность ситуации не укладывалась в голове. Изменяющая, которую сейчас разыскивает весь местный Арканиум, ползет по битому кирпичу, ежесекундно рискуя быть похороненной под тем, что еще не успело окончательно обвалиться. Ползет за невесть какой безумной чудью, потеряв почти все свои силы, лишь бы ее не нашли озабоченный придурок и трусиха, которой он легко манипулирует. Ну и какова тут вероятность снова увидеть небо, а?
Но уж лучше полная неизвестность, в ней есть хоть какие-то шансы. Куда лучше, чем полумайд с замашками вивисектора. И измененная, которая любит чужую боль.
Дождавшись, пока Аори подберется поближе, старушка задом наперед сползла с завала по ту сторону пролома. Мелкие камни с грохотом осыпались следом.
– Быстро, – проскрипела она, нервно оглядываясь и притопывая на месте. – Быстро-быстро.
Аори съехала на боку, не обращая внимания на ссадины. Сердце колотилось, как бешеное, и она уже слышала зовущие ее голоса.
С этой стороны завал оказался еще длиннее, и закончился грязным земляным полом. Неровные глиняные стены с трухлявыми подпорками напоминали скорее о тайном лазе, чем об очередном коридоре.
Тусклый огонек метался из стороны в сторону, едва освещая круг под ногами, но согбенная проводница не обращала на него ровным счетом никакого внимания. Она семенила впереди, да так шустро, что Аори едва поспевала следом. Стены сблизились, потолок навис над затылком, и она начала всерьез беспокоиться, как бы не застрять в этой червоточине.
Силуэт старушки, прежде едва различимый, неожиданно обрел четкость и синий ореол. И, не успела Аори открыть рот, как лаз закончился. Изменяющая замерла, схватившись за стену.
Они стояли на коротком каменном мосту, торчащем над пропастью сбоку бесконечной пещеры. Ее не хуже фонарей освещали грибы на тонких ножках, каждый размером с саму Аори. Шляпки их сияли мертвенным синим цветом, с голубоватыми вкраплениями выпуклых пятен. Они росли связками едва ли не на каждом уступе, оставляя свободными разве что свисающие с потолка сталактиты. Те искрились в неестественном свете, будто усыпанная драгоценностями королевская корона.
А ведь Реодор, по большей части, успешно отбрыкивался от церемониала. И это ни капли не мешало ему нагонять на подчиненных самый настоящий ужас. И все его мысли, все действия имеют четкие и правильные цели. Поучиться бы, но уже слишком поздно.
Вокруг некоторых грибов клубились туманные облачка спор, и Аори показалось, что их постепенно сносит вбок. Едва ощутимый сквозняк коснулся и ее щеки.
Там, где заканчивался синий свет, царила непроглядная подземная тьма, удушливая, тяжелая, как мокрая вата. Аори почувствовала, как сдавило грудь от одного взгляда во мрак.
– Сюда, – старушка дернула ее за подол и, просеменив по мосту, перебралась на прилепившуюся к стене пещеры узкую тропинку.
Аори передернула плечами, впервые осознав, насколько замерзла. И не то, чтобы она боялась высоты, вовсе нет… Но здесь она упадет точно так же, как и обычный человек. Разве что, с оригинальной подсветочкой и куражом.
И глиняная тропинка, и стена, за которую цеплялась изменяющая, оказались скользкими, покрытыми тонким слоем бурой слизи. Она мгновенно налипла на руки, на ботинки, пропитала подол. Тропинка уходила вверх, огибая выступ скалы, но Аори смотрела лишь под ноги, переставляя их одну за другой. В голове засела дурацкая мотивационная шутка про десять шагов к успеху – один правой ногой, второй левой ногой, третий правой ногой, и так далее. Старушка снова опустилась на четвереньки и пробиралась вперед куда быстрее, останавливаясь, чтобы подождать изменяющую.
К счастью, тропинка оказалась довольно короткой. Стоило одолеть поворот, и они оказались перед широкой площадкой, огороженной аккуратной, дощечка к дощечке, белой оградой в половину человеческого роста. Кое-где на остриях штакетин красовались вываренные рогатые черепа с гроздьями грибов, проросшими из глазниц. Тропинка, сделав последний виток между булыжников, заканчивалась у узорчатой калитки, криво висящей на нижней петле, щеколде и честном слове.
У ограды росли увешанные прозрачными ягодами кусты, а за ними виднелись беленые стены низенькой мазанки. Вместо крыши – сумбурное переплетение веток, корней и травы, и там, как в вороньем гнезде, застрял всяческий мусор, от костей и обрывков ткани до блестящих металлических рогулин. Вездесущие грибы явно неплохо себя чувствовали на заплесневелой коре, целыми гроздьями облепив отдельные ветки.