– Нас всех вчера осматривали шаманы. Ну, чтобы не допустить до турнира тех, кто не готов. Кто еще не стал мужчиной. Я не удивился, что мной занялся Эанай, все-таки я не обычный майд. Но на прощание старейший рассказал мне кое-что, и я хочу, чтобы ты тоже это узнала. Только, прошу, не признавайся отцу.
– Как? Скрывать что-то от патриарха?
Дани испуганно и ошарашенно захлопала глазами.
– Кто-кто, а Найтир точно в курсе. Нашу мать постоянно пытали жаждой, чтобы родилась ты одна. И до последнего тянули с рождением, все надеялись, что малышка уничтожит собственного брата, сосредоточив в себе всю силу помета. Эанай не ответил на мой вопрос, но, боюсь, именно из-за этого мама и погибла. Но ты меня не убила, и появился лишний, неучтенный майд, носящий кровь патриарха. Меня не уничтожили, это всколыхнуло бы непредсказуемые потоки сил, но я должен быть очень осторожен в своих действиях. Любая попытка отобрать власть у Найтира будет губительна. Ему не нужен сын, но нужна дочь. Хотел бы я точно знать, зачем.
– Просто он любит меня, – улыбнулась Дани. – Я напоминаю ему о матери, и никогда не пойду против патриарха. А ты – сын, одновременно надежда и угроза. Если бы папа не хотел, чтобы ты вырос таким сильным, он бы сумел это сделать. Просто еще не пришло время все узнать.
– Вот я и не хочу, чтобы он видел во мне угрозу. Не знаю, как Найтир, а я тебя на самом деле люблю и хочу, чтобы мы не расставались. Не нужно мне никакой власти, но за счастье тех, кто мне дорог, буду бороться.
– Настоящий-пренастоящий патриарх, – рассмеялась Данейин, вновь обхватывая брата и не давая тому вырваться. – Заботишься о других майдах. Я тоже тебя люблю, Мэй. Больше, чем кого-либо.
В морской воде запахи в человеческом понимании отсутствовали, да и не было у подводных хищников подходящих для восприятия органов чувств. Их заменяли особые ароматы, и какие-то из них майды могли ощутить даже за десятки километров. Иные же, свойственные их телам, были едва различимы. Девушки их порой подчеркивали или заглушали, но полностью скрыть собственную сущность никому не удавалось.
Исходящий от тела Дани аромат был настолько чувственным и родным, что Мэй не удержался, – закрыл глаза и незаметно прикоснулся губами к покрытому мягкой чешуей плечу.
– Что здесь происходит?
Суровый голос отца, раздавшийся за спиной, едва не заставил Меатина испуганно вскочить, заработав себе очередные неприятности, но ставшие неожиданно сильными руки сестры его не отпустили.
– Папа, он пытался сломать мою беседку! – в голосе Дани звучали самые искренние обида и возмущение. – Уродство, так? Сам ты урод! Бесчувственный, лишенный вкуса, наглый урод!
– Отпусти его. Он не посмеет ничего тронуть в моем присутствии. Я правильно говорю, Меатин?
– Как обычно, – поднявшись, парень поморщился – когти сестры оставили болезненные царапины на предплечьях.
– Отправляйся в лагерь. Немедленно. И, если собираешься меня опозорить, тебе лучше и вовсе не появляться на турнире.
Данейин неожиданно расхныкалась, отвлекая внимание отца, и Мэй, коротко кивнув, проскользнул за его спиной и поспешил покинуть двор, пока патриарх не заинтересовался, зачем вообще приходил его сын. Что ж, сестренка сумеет ответить и на этот вопрос, если понадобится.
– Она и правда ужасна? О, папочка, я ведь так старалась!
Патриарх опустился на свернутый кольцом хвост рядом с Дани, внимательно рассматривая вырастающие структуры.
– Еще рано судить, но, конечно, не шедевр. Но и не уродство, – добродушно добавил Найтир, положив руку на голову сморщившей личико дочери. – Глазами Мэя смотрит зависть. Он не способен создать ничего нового, Дани, и не умеет видеть красоту чужих творений. Тем более твоих.
– Но что я ему сделала?
– Это не имеет никакого значения. Продолжай свои занятия, дочь.
– Пап, почему я до сих пор не могу призвать силу нашей крови? Почему даже Мэй может, а я – нет?
– Потому что сила патриарха не предназначена для того, что ты с ней пытаешься сделать. Власть, разрушение, может быть, самовыражение. Но не созидание материального. Тебе не стать Строителем, но никто не запрещает просто получать удовольствие.
– От чего?
– От всего, что ты делаешь, – Найтир невольно улыбнулся под требовательным, пытливым взглядом серебристых глаз. – Наш век не бесконечен, и единственное, что позволяет жить, – наши эмоции. Власть над другими. Успех. Удовольствие любого вида.
– Только счастье?
– О нет, – Найтир мечтательно облизнулся. – Страдания заставляют сердце биться еще быстрее. Свои, чужие… Тебе только предстоит это узнать, но нет наркотиков сильнее, чем власть и боль. И доза каждый раз должна быть выше, а наслаждение – острее. Пойдем, я покажу тебе.
В тот день Найтир открыл ей тайну, известную очень немногим. Кормовые острова, где, отданные майдам, но не убитые ими, проживали свой срок отбросы человеческого общества.
Образ жестоких хищников был на руку. Большинство сухопутных пребывало в неведении, что их извечные враги могут аккуратно отпить нефатальное количество крови, а не картинно разрывать своей жертве горло, заливая все вокруг бесценной жидкостью.
Пусть не сразу, но шаманы научились преодолевать наложенные изменяющими путы покорности, заставлявшие пленников безучастно покоряться своей судьбе, не шевелясь, словно большие мягкие куклы. А потом – формировать воздушный пузырь, доставляющий людей к новому месту обитания живыми, и выстраивать заградительные чары, не позволяющие найти тщательно охраняемые острова.
В последние годы к преступникам присоединились и обычные люди, схваченные на кораблях. Чаще всего – незаметно, поодиночке, оставляя выжившим лишь догадываться, что стало причиной исчезновения. Иногда майды предпринимали массированные атаки, и очередной корабль исчезал со всех радаров, как и не было.
Призванная патриархом жертва оказалось юной девушкой, примерно такой же, как сама Дани. Она пришла, спотыкаясь и падая, тщетно пытаясь что-либо разглядеть с помощью своего слабого человеческого зрения.
Майды же видели все. Прозрачный чистый песок, тонким слоем укрывающий побережье залива, тут и там покрытый прядями засохших и еще влажных водорослей и разнообразным буреломом. Влажные скалы, украшенные шершавой коркой соли. Темные изломанные деревья, жутким частоколом обступившие берег. Ссадины на теле босоногой девушки, старые дорожки слез на щеках, отчаянный страх пополам с тупой обреченностью. Ожидавшее их пленницу уже не могло превзойти то, что с ней сделали такие же люди.
– Надо перестать бездумно смешивать корм, – задумчиво пробормотал Найтир, когда девушка остановилась перед ними, покачиваясь от слабости. – Не люблю, когда кто-то забирает ему не принадлежащее.
Данейин принялась с любопытством рассматривать пришедшую. Какие же они странные, эти люди. Навсегда зажатые в единственной форме, неспособные сменить среду обитания. Такие же, как миллиарды разнообразных животных, но эти по какой-то нелепой случайности обрели разум и силу.
– Она какая-то странная…
– Власть. Ее сломила чужая власть.
– А что с ней сделали?
Найтир брезгливо пожал плечами, удивляясь непонятливости дочери.
– Посмотри и запомни, на что на самом деле похожи люди. Они могут скрывать настоящее лицо за маской лицемерия, но на этом острове главная задача – выжить. Протянуть очередной день и надеяться, что ночью наступит чужой час. Им мало просто есть, пить и испражняться. Даже корм ищет себе удовольствия, насилуя и убивая таких беззащитных, как она.
– Но зачем? – удивилась Дани, не понимая, как такое слабое и некрасивое существо может быть кому-то интересно.
– Это не имеет смысла. Это их демонская природа. Лгать, убивать, получать от жизни все возможное, даже если оно и не нужно вовсе.
– Тогда почему мы до сих пор их не уничтожили?
– Время наступит, не сомневайся. Ты ведь не подведешь меня?
– Конечно, нет! – горячо возмутилась майда. – Я сделаю все, что захочет мой патриарх.
– Тогда смотри. Тебе пора начать собирать свою силу, и это – лишь первый шаг. Твой первый сухопутный разумный. Ах, какой момент, Дани!
Оттеснив дочь от пленницы, Найтир положил свои большие, когтистые руки на выпирающие плечи девушки. Та крупно вздрогнула, но больше не пошевелилась.
Холодные ладони медленно заскользили вниз, раздирая ветхую ткань старого платья и оставляя кровоточащие царапины на гладкой коже. Из-под провисшей клочьями ткани показалась едва заметная грудь, покрытая порезами и мелкими ожогами. На одной не было соска.
Подхватив запястье, патриарх коснулся его губами и принялся ласкать, аккуратно прикусывая тонкую кожу.
– Она уже боится. Она пришла сюда впервые и думала, что мы просто ее убьем, – отвлекшись, пояснил Найтир завороженно наблюдающей дочери. – Она надеется на это, но не понимает наших слов, мыслей и целей. Ее мучит ожидание и неизвестность…
Девушка, неожиданно тонко закричав, дернулась всем телом, пытаясь вырваться. Удовлетворенно усмехнувшись, патриарх вернулся к прежнему занятию, позволяя пленнице все более истерично визжать и беспомощно бить его свободной рукой по прочной чешуе.
Спустя еще несколько вдохов клыки прокололи кожу на тонком запястье, и кровь частой капелью принялась пятнать песок.
– Видишь? Это ее жизнь. Которая полностью принадлежит мне. Что бы не сделала это девочка, она уже не имеет власти над самой собой. Она видит и знает это.
– Да…
Не в силах стоять, Дани приблизилась и опустилась на колени у запутавшихся в остатках платья костлявых ног, подставляя губы под падающие вниз багровые капли.
– Она горит! Больно…
– Не спеши, – Найтир ненадолго присосался к руке потерявшей сознание девушки и вскоре оттолкнул безвольное тело. – Это твои первые глотки силы сухопутных, и твое тело должно научиться ее принимать.
Сжавшись в комочек, Данейин отчаянно прижала руки к животу. Майде казалось, что луч солнца попал вовнутрь, но выжигающая боль и впрямь становилась слабее с каждой секундой.
Присев рядом, патриарх аккуратно вытер собственной рукой испачканное кровью лицо дочери.
– Что с ней теперь будет?
– Не все ли равно? Здесь немало таких, как она.
– Я бы хотела увидеть ее снова. И сама отпить. И чтобы она меня узнала.
Странно улыбаясь, Найтир помог Дани подняться и двинуться в сторону прохладных морских волн. Погода последние дни стояла просто чудесная – небо было постоянно затянуто густым слоев облаков, рассвет был поздним и вялым, да и сам Глаз земли спешил как можно скорее скрыться из виду.
– Хорошо, дочь моя. Вы встретитесь снова, и ты покажешь человеку истинную любовь майды.
Традиционно организованный городским центром обучения ежегодный турнир обещал быть особенно захватывающим. Никто из молодых майдов не желал признавать, что он слабее иных, но сын патриарха Меатин не оставлял им шансов на победу в одиночных боях.
По просьбе учителей юный майд вышел из состава команды, но в право участвовать в дуэлях вцепился всеми зубами. Его не стали отговаривать – каждый имеет право выбрать последний экзамен.
Первый бой, второй, третий… Кто-то оставался недвижимым после первого удара хвостом, другие успевали задать Мэю неплохую взбучку, прежде чем капитулировали. Итог был один, и Дани, то изящно восседающая на узкой скамье у ног патриарха, то бросающаяся вперед, чтобы с прикушенной губой вцепиться в ограждение, до последнего не могла сказать, что ждет ее брата.
Молодой майд с многочисленными отметинами, оставшимися на светлой чешуе от ударов соперников, гордо выпрямился в середине турнирного ринга. Вода вокруг слегка помутнела, впитав их кровь и кусочки попавших под удары водорослей. Впереди были еще несколько дней разнообразных состязаний, ориентированных как на физические показатели, так и на умственные способности, но Мэю они были безразличны. Он победил, и его отец впервые благосклонно улыбается со своей трибуны.
Он стал взрослым.
– Кому ты посвятишь свою победу?
Немолодой герольд почтительно склонил голову, ожидая ответа, и сотни обольстительных майд взволнованно замерли на своих местах. Большинство уверяло товарок в интересе, проявленном сыном патриарха именно к ее персоне, но все они с замиранием сердца следили за красавцем Меатином, ожидая приговора.
Что ж, будет вам сюрприз.
– Во всем подводном мире есть лишь одна девушка, которая всегда поддерживала меня и вдохновляла. Она была рядом, и ее руки исцеляли мою боль. Ее глаза прекраснее всех звезд, а сердце полно красоты и жажды творения.
Трибуны восхищенно ахнули – никогда прежде сдержанный Мэй не говорил подобного.
– Скажи нам ее имя, майд.
– Это моя сестра, моя Жемчужинка. Данейин.
Хор изумленных голосов взмыл вверх и практически мгновенно стих, когда тысячи глаз обратились к занятому правящей семьей узкому балкону, где Дани пораженно прижала пальцы к губам. За ее спиной неподвижно застыл Найтир, даже забыв прогнать с лица улыбку.
Это стало ошибкой – рывком обернувшаяся дочь сочла гримасу знаком одобрения и, перемахнув формальные перила, бросилась в объятия к протянувшему навстречу руки брату.
– О, Мэй! Я так счастлива!
Глаза Данейин горели каким-то новым, необычным светом, но брат отнес это к радости победы. Гомон вокруг снова разросся – майды делились шокирующим известием. Мэю были безразличны сплетни. Главное, что больше не нужно притворяться, будто они с Жемчужинкой друг друга ненавидят. И она пришла. Не осталась сидеть, не убежала. Сдержала свое обещание.
Кое-как придя в себя, Найтир смог, наконец, оторваться от созерцания счастливо обнимающихся детей, но залитое мутью ярости сознание формировало лишь самые короткие мысли. Враг затаился прямо в его доме. Враг хочет выполнить роль, предназначенную для самого патриарха, пусть даже сам пока этого не сознает.
Его Жемчужинка счастлива в объятиях другого мужчины.
Тварь. Я должен был убить тебя, когда мог.
Жестом подозвав неловко мнущегося неподалеку Эаная, Найтир что-то тихо ему прошептал и, не став слушать возражений, поднялся.
– Поздравляю победителя, – голос майда прозвучал жестко и глухо. – Данейин, прошу вернуться. Мы отправляемся домой. Мэй присоединится к нам позже, после положенных ритуалов.
Беззаботно кивнув, Дани чмокнула брата на прощание и бросилась догонять отца. Меатин недоуменно посмотрел им вслед, но все же послушно отправился вслед за махнувшим ему рукой хмурым шаманом.
Майд появился лишь поздно утром, когда Найтир уже давным-давно отдыхал. Дани не спалось – почему-то отец был в плохом настроении, не желал с ней ни о чем разговаривать и даже запретил упоминать о брате. Дождавшись, пока все в доме затихнет, девушка выбралась в свой сад и принялась бездумно изучать выросшие за день структуры. Они как-то резко перестали ей нравиться, словно поспешно выдуманная ложь прошедшей ночью необъяснимым образом стала правдой.
– Я так надеялся, что найду тебя здесь…
Обернувшись, Дани увидела, как до синевы бледный Мэй движется к ней, тяжело опираясь на окружающую сад стену.
– О боги, что с тобой?
Остановившись, парень протянул вперед руку, останавливая порывающуюся его подхватить сестру.
– Я посмел прогневать Найтира. Посягнул на то, что принадлежит ему одному.
– Ты бредишь? О чем ты?
– Вот, – Мэй коротким дерганым жестом ткнул себя в район паха, и Дани разглядела свежий глубокий шрам, изуродовавший гладкую чешую. – Я больше не мужчина. И никогда им не стану. Кровь патриарха не должна распыляться…
– Нет, нет, нет!
Не веря, майда отчаянно замотала головой.
– Мне все удалили, сестренка. Чтобы я не посмел тебя тронуть, никогда. Ты – его и только его. Тебя создали для нашего отца, а я – досадная ошибка, которую теперь немного исправили.
– Не может быть, Мэй, ты что-то путаешь, – захлебываясь слезами, Дани схватила брата за руку, заставив поморщиться от боли. – Папа не мог такого с тобой сделать!
– Эанай мне все подробно объяснил. Еще один проступок, и наказанием станет смерть. Сегодня Найтир дал мне последний шанс. Жизнь. Его власть над майдами безгранична, и он имеет право делать все, что посчитает нужным. А я… Я майд, и это не изменить ничем.
– Власть… – крупно дрожа, Данейин, словно вживую, увидела обмякшую в руках патриарха сухопутную девушку и ту эйфорию, что они разделили на двоих.
– Я пришел попрощаться. Сбежал, пока не добили, но не смог уйти, не увидев свою сестренку.
– Я пойду с тобой!
– Нет, Дани. Ты уж прости, но я хочу жить. Тебя Найтир будет искать всегда и везде. И когда найдет… Демоны, что я говорю… Плевать на меня, но если он и с тобой сделает то же самое?
Майда, как заведенная, продолжала мотать головой, громко всхлипывая и распахнув полные слез и горя глаза.
– Все, родная. Прощай. Будь осторожна.
Забыв о боли в горящем шраме, Мэй коснулся губ сестры. Хотел коснуться – но она неожиданно прильнула к нему, отчаянно и неумело целуя, и майд прижал девушку к себе изо всех сил, не желая терять столь ненадолго обретенное счастье.
Брат уже давным-давно исчез за оградой сада, а Дани продолжала потерянно сидеть на земле. Бессмысленно вертела в руках несколько гибких прутьев, которыми собиралась направить завершающий виток беседки. И подняла, наконец, голову, поняв, что хочет разрушить в первую очередь.
Несколько лет о Меатине не было ни одного известия. То ли он и в самом деле пропал из подводного мира, то ли Дани заботливо ограждали от излишней информации. Отец, наконец, все объяснил о ее будущей задаче, и майда осознала, что принятое им жесткое решение было единственным верным.
Кровь Найтира, унаследованная Мэем, была слишком большой драгоценностью, чтобы ей разбрасываться. И слишком большой опасностью. Поступок сына вызвал у патриарха уважение – достаточное, чтобы подарить ему полную свободу.
Дани, отчаянно скучая, просила отца вернуть брата. И патриарх непривычно мягко объяснял, что любой майд имеет право строить свою собственную жизнь. И что двери их дома всегда открыты. Если же Мэй не приходит, значит, для него здесь нет ничего действительно дорогого.
В отличие от подводного мира, на улицах окутанной страхом и сомнениями Альдрии пусто стало задолго до того, как солнце дотронулось гладким боком до зябкого осеннего моря. Повсеместно встречающиеся патрули вроде бы и гарантировали порядок и безопасность, но люди предпочитали поберечься самостоятельно. Даже самые заядлые сплетницы чесали свои языки за крепкими каменными стенами и прочными оконными решетками, способными остановить даже разъяренных майдов.
Прибытие Найтира нигде не анонсировалось, и Лана пообещала лично сорвать погоны и выгнать из спецкорпуса того, чьими усилиями обычному народу стало известно о происходящем. Еще днем в Альдрии зародилось нездоровое оживление, и очень многие поставили свои будильники на время рассвета, желая лично насладиться редким зрелищем.
Лис притащился с какой-то безропотной аморфной референткой, которую постоянно гонял по разнообразным поручениям, не обращая внимания на ворчание Ланы. Женщине порядком надоело постоянное мельтешение миловидной пышечки перед глазами и, когда та притащила Лису очередную чашку свежезаваренного кофе, Глава рода Баго не удержалась.
– Самому кофе взять нельзя? Корона падает?
– Все можно, – Лис лениво изобразил широкий жест рукой. – А лень-матушку куда сначала сдать?
– Там уже места не осталось, сколько насдавал!
– Лисичка, ну что ты злишься? Скажи проще – тебе кофе попросить сделать?
– Попроси, – сдалась Лана. – И побольше.
– Литра хватит, или лучше два? – поинтересовался Лис с деланной заботой, отправляя со своего планшета соответствующее указание отсутствующей помощнице. – Кузина преотлично умеет его варить на всех доступных машинах. Правда, это одно из самых главных ее достоинств, хоть при непосредственном созерцании обнаруживаются и иные, не менее заметные, м-да…
– Кузина?
Лана понадеялась, что ее интерес прозвучал достаточно нейтрально и не выдал истинного облегчения. Впрочем, Лис знал ее достаточно хорошо, чтобы не обмануться голосом и выражением лица.
– Да-да-да, Лисичка, можешь не ревновать. Я бы ни в коем случае не явил свои… интересы пред твои презрительные очи.
– Так, значит, ты активно интересовался все это время? – Баго, почувствовав щемящую боль в груди, не удержалась от язвительного вопроса. Тройну проще – он знает, что его женщина ушла из-за необходимости и страдает. А что, если хитрый дипломат просто изображает тут свое небезразличие, а сам давно утешился с десятком-другим гораздо более привлекательных и не обреченных на смерть женщин?
Которые, к тому же, не вешают ему на шею своих детей?
– О, скандал! – воодушевился Лис. – Давай дальше, дорогая. Нам ведь больше и заняться-то нечем.
Смутившись, Лана сделала вид, что отвлеклась на кофейник, принесенный расторопной ассистенткой Тройна. Он не соврал – в оном и впрямь было никак не меньше литра чудного, ароматного кофе из восточных степей. Женщина была готова поклясться, что в ее запасах ничего подобного и близко не пробегало.
– Кажется, кто-то проголодался, – прокомментировал Лис, наблюдая, как Лана уничтожает эклеры, принесенные девушкой вместе с кофе. – Мы ведь только поужинали. Не боишься за фигуру, Лисичка? Или ты…
– Никаких или! – отрезала Баго, покраснев. – Была тяжелая ночь и предстоит еще одна. Мне совершенно необходим запас энергии. Категорически не верю, что Найтир явится сразу после заката. Нет уж. Старый говнюк всплывет эдак за час до рассвета, в самое темное и сонное время.
– Ты уж будь добра его так в лицо не называть, – хохотнул Тройн. – Хоть я с тобой и не совсем согласен в формулировках, но по делу ты права.
– Знаю, что права, – непонятно почему огрызнулась женщина, нервно накручивая на палец вьющийся медный локон. – Ты можешь хоть немного помолчать? Я думаю.
Лис с исключительно паскудной ухмылкой развел руками, и жестом пригласил пышечку-кузину присесть рядом. Тут же принялся ей что-то тихо растолковывать, уткнувшись в свой планшет и не обращая внимания на по-глупому приоткрытый рот, и Лана лишь предельным усилием воли заставила себя отвлечься от наблюдения за ними.
Отставив в сторону опустевшую тарелку, Глава рода Баго опустила голову на сцепленные в замок руки. Все приготовления завершены, во внутреннем дворе в полной боевой ожидает отряд солдат и замаскированных под них изменяющих, инструктаж которых Эвин должен с минуты на минуту закончить.
– Твоя протеже c нами не отправится, – констатировала Лана, и девушка смущенно натянула узкую юбку пониже на колени.
Лис не ответил, лишь крякнул со странным выражением, словно упрекнув бывшую жену в констатации очевидного. Тут же прислушался к чему-то и со вздохом выкарабкался из недр мягкого синего дивана, усеянного россыпью разнообразных подушек.
– Надо себе такой купить или заказать. Демонски удобно.
Не успела Лана ответить, как дверь распахнулась, пропуская взвинченного Эвина.
– Ну, что случилось на этот раз?
Проигнорировав выплеснутое Баго раздражение, маг с размаху плюхнулся на освободившееся место и приобнял нервно пискнувшую кузину. Та не посмела вырываться, вся сжавшись, словно руки изменяющего были, как минимум, противными скользкими жабами.
– Твои мальчики-девочки понимают, что такое: а – субординация, бэ – общая цель?
– Конечно.
– Тогда какого, простите, хрена они изображают оскорбленное достоинство и тщательно сдвигают свои ряды вбок от изменяющих? Мы перед Найтиром театр устраиваем, или все же пытаемся изобразить присутствие лишь одного арканиста в моей морде, то бишь лице? Я тут, чтоб их, полчаса распинаюсь, и с тем же успехом могу декламировать стихи каменной стене, потому как твои хваленые Баго реагируют на меня не лучше, чем эта… женщина!
Возмущенно фыркнув, референтка Лиса выкарабкалась из объятий мага и дивана, оскорбленно выпрямившись рядом с черноволосым дипломатом.
– Они ведь тебя знают, – задумчиво пробормотала Лана. – И я тоже провела инструктаж. Ты не преувеличиваешь?
– Я похож на дурака?
– Похож, – успокоил Эвина Лис, заработав недобрый взгляд в свою сторону. – Разреши уточнить, а чем твои люди занимаются, оставшись без присмотра?
– Чем положено! – отрезал изменяющий, скрещивая руки на груди.
– О как. И кто же им такого наподкладывал?
Тройн развернул свой планшет, демонстрируя запись с камеры наблюдения. Судя по высветившимся в уголке цифрам, события имели место быть примерно полтора часа назад.
Ожидавшие в специально оборудованном крытом дворе солдаты Баго тихо переговаривались, без особой агрессии поглядывая на расположившихся отдельной группкой магов. Эвин как раз стоял перед своими коллегами, о чем-то толкуя, но надолго не задержался – перекинулся еще несколькими словами с командиром бойцов и куда-то удалился.
Включив ускоренную перемотку, Лис прокрутил несколько следующих минут. Ровно до того момента, как один из арканистов приблизился к группе солдат, сблизившись с их командиром прямо под камерой. Захват звуков не производился, и дипломат принялся считывать фразы мага по губам. Об ответах Баго приходилось лишь догадываться – мужчина демонстрировал окуляру лишь коротко стриженый затылок.
– Ну что, Баго, готовы?
Подтвержденная кивком фраза в ответ.
– Хорошо. Учтите, если от вас будут какие-то неприятности, мы пресечем их быстро и решительно.
Маг в солдатской амуниции склонил голову вбок, с улыбкой выслушав несколько не менее презрительных слов.
– Нет, не получится… У нас? Вполне.
Командир неожиданно обернулся, видимо, привлеченный звуком за своей спиной. Фокус камеры чуть сместился, позволяя видеть, как трое из его отряда лихорадочно машут руками, словно пытаясь изгнать что-то чуждое, а потом вытягиваются по струнке, отчаянно вращая белками глаз.
– Это еще не полный контроль. Так, небольшое предупреждение.
– Делай это с майдами, а не с людьми, – глаза развернувшегося командира были зло прищурены. – Мы тебя поняли.
Изменяющий, удовлетворенно кивнув, бросил короткий взгляд на одного из коллег, и спустя несколько секунд солдаты сгрудились вокруг попадавших от неожиданности друзей.
Убрав планшет из-под носов сгрудившихся зрителей, Лис не менее зло уставился на Эвина.
– Позволь узнать, зачем они вообще это проделали? Чтобы, в случае неожиданности, Баго опасались даже лишний шаг сделать? Я бы предположил сговор с майдами за моей спиной, если такое вообще возможно. Отличная дезориентация боевого формирования перед самым выступлением, нечего сказать.
– Им… Им надо было опробовать возможности управления. Для дальнейшей синхронизации с действиями солдат, – изменяющий отвел взгляд. – Они должны были просто попросить.
– И никто бы не отказал. – Лана, вздохнув, принялась стягивать волосы в тугой хвост. – Мы уже ничего не успеем исправить за оставшееся время, кроме одного. Будь добр убрать из отряда тех двоих изменяющих, которые принимали активное участие в инциденте.
Закончив с прической, женщина подняла со стола свой собственный автомат. Его так называли по привычке, хотя с тем же успехом можно было и арбалетом назвать – внешняя форма нисколько не передавала внутренней сути.
– Лучше, если ты сама укажешь им на дверь в присутствии Эвина, – подсказал Лис. – Как думаешь?
– Да, ты прав. Идем, изменяющий.
Быстрым шагом пролетев коридоры, Лана, не обращая внимания на запыхавшихся спутников, остановилась перед строем залитых закатным солнцем фигур.
– Ты и ты, – женщина невежливо ткнула обтянутым перчаткой пальцем, – вон. Вы возвращаетесь в Арканиум. Амуницию вернете на склад.
За спиной Ланы неподвижно застыли изменяющий с непроницаемым выражением лица и едва заметно усмехающийся Лис. Чуть постояв в ожидании какого-либо знака от бесстрастного Эвина, указанные маги молча повиновались. Не позволили себе даже тени эмоций на лицах. Бесстрастные, холодные, как… как майды.
– Я приношу свои извинения роду Баго, – тихо сказал изменяющий, когда его коллеги удалились. – Никто не будет никого брать под контроль без крайней необходимости. Только, если от этого будет зависеть жизнь одного из нас. Солдаты знают, как нас защитить от силы майдов, а наша задача – им помогать. Не указывать, не предпринимать собственных действий, о чем я уже говорил. Помогать.
– Спасибо, Эвин, – слабо улыбнулась Лана, заметив, как разгладились лица ребят из ее рода. – Выдвигаемся.
Сегодня не предполагалось разговора с глазу на глаз, и целью движения был примыкающий к маяку участок побережья. Ограниченный со всех сторон скалами, он был отличным местом для подобных встреч. В давно обустроенных гнездах ютились снайперы, на вершине плато располагались огневые точки и несколько вертолетных площадок, а за отрогом горы базировались укрепленные катера, способные выдержать атаки как майдов, так и штормовых валов.
Последнее было нелишним. Приближался сезон зимних бурь, и поднимающийся ночами холодный туман не скрывал беспокойства сокрушающих скалы волн. Прятал он все, что творилось под стягивающей поверхность моря бликующей пленкой, и как знать, не выстроили ли майды собственные войска, готовясь зубастой и когтистой лавиной обрушиться на безмолвно ждущую Альдрию?
Отряд отправился на нескольких бронированных автомобилях, гулко рокотавших на мощеных участках улиц. Город любил свои белоснежные мостовые, и не позволял благам цивилизации в виде плавящегося на жаре темного асфальта оные заменить. В машинах царило угрюмое молчание и беспокойство, нагнетаемое красным заревом опадающего за море солнца.
Лана специально приказала водителям отклониться от кратчайшего маршрута, и ее отряд принялся выгружаться на противоположном от маяка конце набережной. Справа от них отвесные скалы образовывали надежную природную стену, старательно отшлифованную руками человеческих мастеров, и серый монолит защищал Альдрию с этой стороны моря. Слева же располагался порт и открытый участок одетого в камень побережья, заканчивающегося длинным волнорезом с пикой на конце. Здесь скалы становились слишком уж рваными и низкими для формирования не требующих присмотра бастионов, и потому наверху располагалась военная база Рикстеров, ныне переданная во владение роду Ланы.
Вдоль всего побережья частой цепью стояли ее солдаты. Братья и сестры, и неважно, что с большей частью женщину не связывали родственные узы. Неважно, что не все они были из родов. Те, с кем смешиваешь свою кровь по одну сторону линии боя, порой становятся ближе людей, случайно родившихся в общей семье. Сегодня каждый из них точно знал, что делать. Не ожидал непонятной помощи от изменяющих, глядя в лицо надвигающейся смерти в образе огромных, матово отблескивающих эргов. Готов был выхватить собственное оружие и стрелять на поражение в чешуйчатые лица, ощерившиеся сотней острых, призванных выкачивать кровь зубов. Убивать, зная, что позади – целый город, дети которого однажды заменят тебя в строю.