– Сейчас есть отличная возможность подступиться к нему через Джоя.
– Думаешь, мальчик поднимется так высоко?
В голосе Главы не было удивления, и, кажется, спрашивал он лишь для полной ясности вопроса.
– Мы всегда можем поспособствовать, если не упустить момент.
– Да, я с тобой полностью согласен. Изменять что-либо стоит лишь в предназначенное для этого время.
– Сильные слова, Ваше Всевластие.
Темнота в прорези капюшона довольно усмехнулась.
– Не забудь переодеться. Или тебе уже надоело?
– Нет, все еще нет. И я не уверен, что Джой адекватно воспримет эту оболочку. Как ни крути, я перед ним виноват.
– Не забивай себе голову ерундой. Если ты явишься к нему в истинном облике, мальчик уж точно откажется от любого сотрудничества с магами.
– Как пожелаете.
– Ты что, не согласен? – подивился Глава, рассматривая вытянутое, нечеловеческое лицо своего давнего друга и соперника.
– Мне жаль упускать возможность посмотреть на его реакцию. Вы ведь не знаете Джоя так хорошо, как я.
– Ты еще этой девочке, Аори, покажись, – тонко хихикнул Глава, поворачиваясь к выходу. – Она уж точно никогда подобного не встречала.
Создание в светлой мантии двинулось к выходу, плавно, словно не делало шагов, и Эремерт, накинув такой же, как у Главы, капюшон, неуклюже потопал следом. Подол сзади чуть задирался – измененный тщательно следил, чтобы не оставлять в мелкой пыли следов от тонкого, беспрестанно извивающегося кончика хвоста.
Смысловые галлюцинации. Утром.
Часть 2.
9.
Астраль – столица, а не вся страна сразу – практически погрузилась в сон, лениво раскинувшись на обеих берегах неширокой реки. Летом в такое же время, пожалуй, в парках было бы еще немало шумных празднующих компаний, влюбленных парочек, да и просто гуляющих. Но поздняя осень, уже практически превратившаяся в зиму, вычистила все улицы надежнее немногочисленных патрулей городской стражи.
Большинство домов уже погасили свои огни. Книги были дочитаны, разговоры пришли к логическому завершению, а для иных, не менее приятных дел, свет не требовался. Частые фонари делали мир дружелюбным и безопасным, и редкие, уютно светящиеся окна отбрасывали блики на влажные от росы тротуары.
В одном из бодрствующих домов на окраине правительственного квартала кареглазая женщина с мягкими чертами лица замерла у колыбельки, нежно и чуть испуганно разглядывая мирно сопящую девочку. Одной рукой мать осторожно отвела со лба малышки тонкую прядку рыжеватых волос, даже переставь замечать, как судорожно сживает второй принесшие недобрые вести телефон.
Столь долгожданное дитя… Ради появления дочери она забыла о собственном счастье, сполна его вернув теперь. Оставалось лишь защитить ее и всех остальных детей, а уж это делать женщина умела.
Казавшиеся совсем темными в свете тусклого ночника, волнистые волосы женщины полыхнули чистой медью, когда она, кивнув на прощание нянечке, вышла из детской спальни в огромный, освещенный множеством люстр и пламенем камина зал.
Развалившийся на глубоком диване мужчина, по несчастливому стечению обстоятельств называющий себя ее мужем, даже не повернул головы. Лишь поерзал на массивных подушках, устраиваясь еще удобнее, и закинул мускулистую руку на подлокотник.
– Спит? – соизволил поинтересоваться отец малышки.
– Да. Я поехала.
– Куда это ты опять намылилась?
Вот теперь глава семейства даже привстал, устремляя на жену мутный взгляд серых глаз. Поморщившись, женщина по широкой дуге обошла лежащего, едва не споткнувшись об одну из упавших и откатившихся в сторону бутылок. Целая когорта их товарок, собираемая не первый день, украшала окрестности дивана наравне с огрызками, и слугам было строжайше запрещено тревожить господина уборкой.
– Лейт Джой…
– Чего-о?
– Лейт Джой, говорю. Он, в отличие от тебя, имел реальный повод для сведения счетов с жизнью. Не какие-то неприятности на работе. Не плохое настроение и пониженная самооценка. Но я наблюдаю его во дворце каждый день, в то время как ты, вместо того, чтобы взять себя в руки, продавливаешь диван. Или тебя тоже парализовало?
– Иди на …!
Мужчина подтвердил свое пожелание неприличным жестом, но стоящая в дверях жена его проигнорировала.
– На западе опять дикие майды. Меня не будет несколько дней. Через десять минут сюда прибудут стражи, охранять Ри. Если я от них получу хоть одно донесение на твой счет, ты вылетишь отсюда со свистом.
– Кто же тогда сделает тебе новых миленьких деток, дорогая Лана? – издевательски протянул мужчина. – Ну же, иди сюда, я готов заняться этим вопросом прямо сейчас!
Глава рода Баго, не говоря ни слова, развернулась и покинула свой Дом. Второй, официальный, муж оказался такой же подделкой, как и все то, что ее окружало, и интересовался лишь выпивкой и сексом. Даже не услышал, не захотел слышать, об очередной ненормальной своре слетевших с катушек убийц.
Вышвырнуть бы его, дальше, чем можно увидеть. На коленях приползти к тому, с кем действительно хотела быть в радости и горе. Кого оставила, разрывая все нити, выбрав обязанности и жизнь, а не короткое счастье. Продала свое тело, ненадолго забывшись в объятиях красивого и сильного мужчины. Получила новый смысл, выносила его, а теперь раз за разом оставляет в огромном холодном доме, выполняя иной долг.
Уходит, чтобы вернуться. Сцепить зубы и улыбаться, покоряясь тому, кто ценит ее лишь как ступеньку для своих интересов. Войти в Старший род, стать супругом его Главы… Ради этого можно и приложить некоторые физические усилия.
В Ри все еще не пробудилась особенность рода, да и не пожелала бы Лана дочери этого дара. Но желание вновь обнять только появившегося на свет младенца было сильнее отвращения, а отведенное женщине время безжалостно истекало.
Вот только позволить себе беременность, сделав ставку на только-только пришедшего к власти короля, было невозможно. Да и без деятельного Реодора проблем хватало. Как и всегда.
Найтир ждет.
До вертолетной площадки было всего несколько минут неторопливым шагом. Лана уложилась в две, коротко приветствовав ожидающего ее в полной готовности пилота, и быстро отрегулировала фиксаторы, попутно выбросив из головы все лишнее.
Устроившиеся на задних рядах солдаты активировали защитные и оружейные системы, и машина, набрав мощность, взмыла в воздух. Следом за ней поднялись другие вертолеты и, окружив командный, плотным строем понеслись на запад вслед за давно скрывшимся солнцем.
Замерший между стражами изменяющий даже не поднял головы от своего ноутбука, что-то в нем внимательно изучая. Лана его за это и ценила – Эвин, удостоившись сомнительной чести служить роду Баго, все свои силы и умения вложил в работу. Не стал дружить или враждовать с Главой, не вздумал отгородиться стеной долга. Прикрыл ее спину больше, чем женщина могла ожидать, и всегда ставил дело впереди слова.
Юркие аппараты добрались до Альдрии без приключений, но к тому времени компактно устроившийся между прибрежных скал город уже полностью накрыла темнота промозглой осенней ночи. Многочисленные яркие огни создавали целое зарево, заметное еще издалека, особенно в области набережной. И лишь древний, давно не использующийся маяк на конце узкого волнореза терялся в зыбком тумане.
Лана быстрым шагом преодолела путь до башни, сопровождаемая отрядом настороженных бойцов. Элиты. Каждый из них принадлежал роду Баго, у каждого проявилась способность хранить. Пусть даже они в свое время и уступали Икстерам, но именно дар помог не исчезнуть и удержать все свое наследие.
Эвин не отставал, облаченный в точно такую же форму, несколько усовершенствованную за последние луны благодаря наработкам Джоя. Как бы женщина не относилась к наглому выскочке, даже она не могла не признать, что без его помощи подобная интеграция заняла бы долгие годы.
Внутрь Глава Баго зашла в одиночестве, остановившись ровно посередине округлого помещения. Высокие узкие окна давали немного света лишь со стороны города, а тьма за обращенными к морю была столь же непроницаемой, как и тени внутри маяка.
Приглушенные туманом волны тихо разбивались о каменистое подножие здания, и внутри слышались лишь редкие шлепки падающих откуда-то сверху капель.
– Ты все еще склонен к театральным эффектам, Найтир?
Над головой тихо прошуршали кожистые складки, заменяющие майду то плавники, то крылья, и фосфоресцирующие глаза свесившегося с потолочной балки существа оказались прямо напротив лица даже не вздрогнувшей женщины.
– Дорогая Лана… Всегда…
Патриарх умел управлять своим высоким, пронзительным голосом, и оной не терял силы даже в непривычной стихии.
– Тогда, наверное, мне нужно было захватить с собой стальной меч?
– Меч или пистолет… Огонь и свет… С десяток изменяющих… Зачем? Ты пришла меня убивать?
– Нет, всего лишь для того, чтобы произвести впечатление.
Кончики ушей майда странно вздрогнули, и патриарх, плеснув крыльями, перевернулся в воздухе, встав, наконец, прямо перед Ланой. Когти на ногах продрали борозды в разбухших от времени и постоянной сырости досках пола с неприятным, заставившем собеседницу поморщиться звуком.
– Можно ли превзойти самое первое впечатление? Какое место в этом займет воткнутый в меня кусок железа?
Женщина едва удержалась от вздоха. Общение с майдами лучше было предоставить Тройнам, но сегодняшняя встреча была слишком опасной, чтобы приглашать посторонних. Себя-то она защитить сможет, но других – как получится.
Судя по всему, Найтир тоже вспомнил их первое свидание.
Молодая женщина с сияющими волосами не побоялась войти в темный грот, где на рассвете бесследно исчезли сразу несколько атаковавших Альдрию молодых майдов. Не отступила, даже увидев потоки крови на камнях, которые вскоре должен был поглотить прилив. И довольно улыбнулась, увидев горящую в темноте пару глаз.
Затаившийся в пещере патриарх сам призвал нарушивших закон подопечных. Сам призвал и сам вынес приговор. И теперь дожидался прихода высоких волн, которые смоют останки преступников и помогут ему вернуться домой.
Он атаковал Лану, чье слабое человеческое тело не должно было противостоять его длинным когтям, способным вскрывать самые неподатливые раковины и черепа. Неприспособленные к глубинам глаза не могли различить во мраке даже его выбеленное водой тело, и наполненный острыми зубами рот уже ощущал вкус сладкой человеческой крови. Это была его территория, и никто не посмел бы осудить патриарха.
Ни один из ударов не достиг цели, словно женщина легко угадывала любое его движение. Нож в ее руке раз за разом оставлял неглубокие порезы на чешуйчатой коже Найтира, и он, наконец, понял, кто перед ним. Глава рода хранителей. Заклятый враг и единственная гарантия выживания майдов.
Он остановился и склонил лишенную волос голову, признавая поражение. И Лана, в свою очередь, спрятала нож и бесстрашно повернулась к патриарху спиной, ступая в волны начинающегося прилива.
Найтир не смог игнорировать предложения о встрече следующей ночью, и маяк стал традиционным местом их странных свиданий. Возведенное человеческими руками строение было окружено морем, и каждый был вправе причинить вред собеседнику. Или наоборот, это уже как посмотреть…
– Не планирую ничего в тебя втыкать. И надеюсь на аналогичную любезность.
– Конечно, дорогая Лана, конечно. Я настолько рад нашей долгожданной встрече, что готов практически на любое безумство. Эти два года были столь долгими…
Кажущийся бескровным узкий рот остался чуть приоткрытым, обнажая ряд ровных треугольных зубов, когда Найтир поднял руку, касаясь лица женщины. Какое-то время майд изучал знакомые ему черты, а потом уголки губ горестно опустились вниз.
– Ты стала матерью. Как быстро и печально.
– Мой род продолжится, и новые Баго придут, чтобы хранить мир между нашими расами.
– Ох, Лана. Разве есть в Законах моя вина?
– В Законах – нет. В нарушении.
Светящиеся глаза блеснули, на миг выдавая вечную жажду, владеющую майдом.
– Наши дети… Они купаются в водах глубин, поглощающих солнечные лучи. У них есть крылья, чтобы плавать и летать, у них есть руки, чтобы хватать, ноги, чтобы ходить. Не зная жизни, они считают себя бессмертными богами, которым дозволено все. И они дороги мне не меньше, чем дорог Лане Баго ее собственный ребенок…
Напевный голос патриарха обволакивал, пытаясь увлечь женщину в ту самую глубинную тьму. Но она лишь качнула головой, усмехаясь внутри себя.
Законы мудры. Не просто так Главе ставятся определенные ограничения. Хранитель должен быть бесстрастен и бесстрашен, а не вспоминать оставшихся позади детей и бежать от смерти.
Когда знаешь свой срок, поневоле становишься настоящей Баго.
– Мой ребенок не выходит ночью на сушу для того, чтобы напиться крови беззащитных существ.
– О да, он пьет молоко своей матери, я чую это…
Показательно втянув воздух, патриарх с наслаждением покрутил шеей и двинулся по неширокой дуге вокруг неподвижной Ланы.
– Давай что-то решать, Найтир. Ты ничего не выиграешь от переходов на личности. Я хочу получить тех майдов, что прошлой ночью высосали в Альдрии восемнадцать человек. И оборвать жажду крови, пока они не поделились ею с другим молодняком.
– Дикие. Вы называете наших детей дикими. И ты хочешь сжечь их в лучах восходящего светила.
– Найди их, патриарх. Или я вызову изменяющих, которые призовут всех майдов, что единожды пробовали человеческую кровь.
– Ну, предположим, не единожды, а лишь в текущем году.
На миг оставив свой напевный тон, существо хищно и издевательски оскалилось, едва заметно пошлепывая при ходьбе растущими на ногах перепонками.
– Их будет мало?
– Нет…
– Будешь ли ты в их числе?
Найтир беззвучно остановился за спиной медноволосой женщины и положил остроконечные пальцы на ее шею, медленно ими перебирая. Холод его прикосновения заставил кожу Ланы мгновенно предательски ощетиниться пупырышками.
– Буду ли я в их числе, если попробую твоей крови сегодня?
Покрытая едва заметными чешуйками рука огладила второе плечо и легла на ставшую чуть более плотной с момента их последней встречи талию.
– Буду ли я в их числе, если мои шаманы встанут на пути изменяющих? Если потоки воды придут в Альдрию, и вместе с ними – наши лучшие воины? Кто продержится до рассвета?
Лана улыбнулась и сделала шаг вперед, без труда выскользнув из цепких объятий майда. Найтиру оставалось лишь сделать вид, что он и не пытался ее всерьез удержать.
– У тебя есть время до следующего восхода. Если же случатся еще нападения…
Женщина не договорила, но гордо выпрямившемуся патриарху и так все было понятно.
– Карай их, дорогая Лана. А я приведу тебе еще.
– Приведи тех, кто верит в собственную безнаказанность. Кто пришел в Альдрию прошлой ночью, ничуть не заботясь о цене для собственного народа. Остальные меня пока что не интересуют.
– Вкус горячей крови, истекающей из жил бьющегося в твоих руках разумного существа… Как это пьянит! Не забыть всю жизнь, попробовав единожды. А ведь с каждым новым веком ее добыть то проще, то сложнее, то снова проще, то снова сложнее. Вы доверяли свои жизни жалким скорлупкам, на которые мы обрушивались карающими остриями. Как же все могло так измениться?
– Жизнь родилась в море, но разум давно ушел дальше. Чем сложнее выжить, тем быстрее происходит эволюция.
– Остались один день и одна ночь. Мое время. Что ж, жди.
Патриарх сделал плавный шаг назад, к скрывавшемуся за его спиной высокому окну, и картинно опрокинулся в проем. Мгновением спустя Лана услышала тяжелый всплеск, и тут же едва заметная бледная тень вынырнула из вод в высоком прыжке, подаренном трепещущими кожистыми плавниками, и разинула зубастый рот в пронзительном вопле.
Усмехнувшись, женщина также поспешила покинуть подножие маяка. Если бы Найтир выбрал окно чуть левее, красивого жеста уже б не вышло – майду предстояло бы приземлиться на камни осыпи и бесславно сползти в родную пучину.
Зная патриарха, он наверняка до ее прихода все проверил. Может, даже отрепетировал, слишком уж блестела бледная кожа в начале их разговора. Найтир всегда тщательно планировал каждое движение, подбирал каждое слово чужой речи, и оставалось лишь предполагать, как и когда он ей научился.
В то время, как Лана, собрав волю в кулак, на последних остатках сил отправилась инспектировать посты, ее недавний собеседник бездумно скользил между морских течений, погружаясь все глубже и глубже в принадлежащее майдам царство. Закрывавшая глаза прозрачная роговая пластинка, почему-то называемая людьми третьим веком, ушла глубоко под кожу, позволяя родной стихии омывать светящиеся глаза майда.
Пласты мягко расступалась, обнимая прохладное тело патриарха, и немногочисленные встречные существа также спешили убраться с его пути. Хищники и их добыча… Все они были холодны, и наполняющая их сосуды жидкость напоминала морскую воду. Совсем иное дело – теплокровные. Несколько видов морских млекопитающих ухитрилось дожить до того времени, как майды обрели полноценный разум и перестали высасывать все живое, до чего только могли добраться их острые зубы. Их потомков хозяева океана разводили, как домашний скот, в целом удовлетворяя собственные потребности.
Хранящаяся в живой жидкости сила была велика, но недостаточна для поддержания владык майдов. Патриархов. Им требовалась кровь, напоенная энергией солнца, его теплом и пламенем. И, как было принято считать, в пойманных или выторгованных животных ее было ничуть не меньше, чем в людях.
Дерзкие, непослушные юные особи не верили словам своих пращуров, взращенные в вере в собственную силу и превосходство. Атаковали корабли и города, заставляя патриархов платить двойную виру. И убеждались в своей правоте, успевая передать ее остальным, еще не дождавшимся своего часа.
Серебристые пузырьки воздуха вырвались из открывшихся по бокам приплюснутого носа щелей и стайкой унеслись вверх, когда Найтир зло фыркнул и напролом ввинтился в тяжелые, не побеспокоенные ни одним течением глубинные водные слои. Покрывающие ноги патриарха эластичные чешуйки набухли и плотно вошли одна в другую, сшивая конечности между собой в единый гибкий хвост, позволяющий майду развивать немыслимую скорость. Еще одна способность, подаренная тысячелетней эволюцией.
Резко вильнув в сторону, Найтир сцапал неосторожно проплывавшую поблизости рыбешку, и впился в нее зубами, высасывая соки. Уже спустя несколько секунд майд отбросил опустошенную тушку, но кружащие поблизости плотоядные создания не спешили расхватывать остатки трапезы, справедливо опасаясь повторить ее судьбу.
Эанай встретил своего патриарха в одной из погруженных в кромешную тьму донных пещер, стены которой были сплошь и рядом изрисованы магическими рунами. Магия, свойственная текучей стихии, была слишком непостоянна и требовала жесткого контроля, и мудрейший шаман майдов за свою жизнь создал немало инструментов управления.
Прищуренные глаза старика прятались в глубине черепа, а чешуя местами вытерлась, местами украсилась роговыми наростами, не выводимыми уже никакой магией. На хвосте жесткое покрытие срослось намертво, вместе с кожей, и теперь Эанай даже не мог подняться на поверхность. Шаман к этому и не стремился, предпочитая занимать время исследованиями и обучением той части молодняка, которую боги одарили чувствительностью к потокам сил.
– Они прислали Баго, – проинформировал патриарх вместо приветствия.
В тональном языке глубоководных существ значение имел каждый звук, и лишь немногие из людей ухитрялись освоить его хотя бы на начальном уровне. Сейчас в речи Найтира прозвучали ноты озлобленности, обреченности, ненависти, необходимости исполнить долг, и шаман уловил их все.
– Скажу тебе так… Люди не побоятся наших рук. Но моя магия – твоя, Найтир.
– Баго пообещала пригласить изменяющих через день и ночь. Они призовут всех майдов, кто вкусил человеческой крови. Твоя магия скроет нас?
– Нет. Сухопутные будут взывать к собственной жизни, поглощенной и мне неподвластной. И поймут, что слишком, слишком многие пришли на их зов. Начнут искать и обнаружат острова с пищей.
– Которую сами нам дали.
– Убийц, Найтир, осужденных и обреченных на быструю смерть.
– Мы сняли с них путы покорности и оставили жить, но разве такое существование не является более достойным наказанием за их преступления?
Покачав густо усеянной чешуйчатыми складками головой, шаман отвернулся и принялся что-то искать в каменном подобии сундука, едва шевеля при этом хвостом с расщепившимися плавниками.
– Баго не станет слушать твои доводы. Беда в том, что люди крайне трепетно относятся к собственной разумности и свободе. Пусть даже это свобода умереть. Любое доказательство того, что они не более, чем скот, приведет их в ярость.
С силой проведя рукой по стене пещеры, патриарх полюбовался на оставшиеся канавки. Вода вблизи помутнела, впитав превратившийся в крошку камень, и теперь грязное пятно, видимое лишь совершенным зрением майда, медленно растворялось в окружающей взвеси.
– Значит, найди тех, кто поднимался прошлой ночью.
– Ты отдашь виновных?
– Хочу знать, кто это. Глупцы и предатели будут иссушены Глазом земли.
Не понаслышке знакомые с вулканической деятельностью планеты, древние майды полагали, что солнце – это вырвавшийся из глубоких недр сгусток пламени. Давным-давно он покинул любимый океан, дабы не испепелить его в своей неутолимой жажде, и с тех пор не может забыть, в вечном беге лаская каждую волну.
– Что ж, как пожелаешь, – Эанай плавно и хищно развернулся, протягивая костлявую руку в сторону патриарха.
На раскрытой ладони Найтир увидел несколько камней, идеально отшлифованных течениями и покрытых неизвестными даже ему рунами. Гладкая поверхность была изуродована кажущимися хаотичными насечками, похожими на оставленными патриархом на стене шрамы. Борозды тут же принялись понемногу высасывать наполняющую жилище шамана энергию, и тот, недовольно нахмурившись, поспешно сжал пальцы.
– Один крейк на призыв, когда выберешь место. Второй – на покорность. И третий – для сокрытия. Тебе надо восстановить силы.
Довольно оскалившись, Найтир забрал магические камни.
– Там достаточно пищи для двоих?
– Конечно. А кого ты хочешь пригласить?
– Данейин.
– Жемчужинку?
– Она пытается сохранить.
Шаман удивленно приподнял чуть выступающие над глазами гребни, но ничего не сказал. Не решился, хотя давно все знал.
Надежно спрятанные в глубинах города были возведены специально адаптированными микроскопическими существами, целью недолговременной жизни которых было строительство собственной маленькой ячейки. Крошечные камеры появлялись миллионами день за днем и, направляемые бдительными Садовниками, формировали комфортные, но не слишком просторные жилища и сооружения.
Больше всего Найтиру нравилось наблюдать, как вырастают узорные стены загонов для разнообразной живности. Майды выстраивали решетчатый каркас из водорослей и, стоило полипам вырастить в промежутках требуемые структуры, корни растений подрубались и остатки уносились течениями. Жаль, что подобные решетки не вырастить на суше, но и затерянные в глубинах океана, лишенные деревьев островки были вполне надежной тюрьмой.
Ни один луч солнца не мог пробраться на такую глубину, не растеряв своей убийственной силы, и тысячи жителей спокойно занимались своими делами, скользя в теплой, густой воде. Каждый встречный приветствовал патриарха положенным взмахом хвоста, но Найтир спешил, издали ощущая клубящиеся в собственном доме волны нетерпения и голода.
Майд остановился в округлом проеме, невольно залюбовавшись не замечающей его светлокожей девушкой, танцующей посреди своей комнаты под состоящую из одних ударных музыку. Гладкая серебристая чешуя, за которую она и получила свое имя, мягко переливалась в невидимом человеческими глазами спектре, и точно так же ни один сухопутный житель не различил бы ни звука. Но патриарх оценил и глубину, и ритмику созданной Данейин мелодии. Он ни на миг не усомнился, что она написала эту музыку сама – майда могла так танцевать лишь под истекающую из собственного тела жизнь.
К ударным присоединился голос. Несколько простых нот, даже без слов, явственно выражающих владеющие душой эмоции. Грусть потерь, лишенная ярости. Ожидание, исполненное надежды. Счастье исполнять долг. Дух, не находящий покоя.
В самой темной части комнаты патриарх различил нескольких музыкантов – а они, не отрываясь, завороженно следили за Дани, и лишь ладони безостановочно отстукивали положенный ритм. Майда по-прежнему двигалась спиной ко входу, не замечая пришедшего, и он мог позволить себе немного понаблюдать.
Тонкие пальцы беззвучно щелкнули – жест поверхности, бессмысленный под водой. Едва заметное движение пробудило парящие в пространстве комнаты серебристые огоньки, тускло подчеркнувшие красоту танцующей. Даже не столько светом, сколь более глубоко залегшими тенями.
Укрывающая крутой бок мягкая чешуя отражала окружающие искры мерцающими волнами, пробегающими по телу вслед за владеющими им извивами. Сияние, благополучно преодолев впадину бедра, туго охватывало длинный тонкий хвост, рассеченный гранями плавников, и, ускоряясь, устремлялось к слившимся ступням.
Данейин подняла лицо вверх, к несуществующему здесь небу, и широко раскинула руки, словно обнимая окружающую ее воду. Та ответно взвихрилась, музыканты в едином порыве подались вперед, и патриарх с изумлением осознал, что майда научилась использовать доставшуюся ей от отца силу крови.
Какой бы она стала, не преследуй патриарх цели как можно скорее взрастить тело и душу, напитать дитя силой и выносливостью? Дух Дани постоянно маялся, не находя гармонии, и призрачная тень сумасшествия не покидала ее ни на миг.
В глазах Найтира это делало юную майду еще более необычной и прекрасной. Все, что она создавала, было неправильным, лишенным канонов и безумно совершенным. Патриарх рассчитывал на то, что и самое главное творение Данейин создаст не хуже. Вложит душу и жизнь.
Тонкие кисти дрожали, словно танцующей фигурке приходилось удерживать тяжелый груз, и Найтир поспешно подхватил вышедшие из-под контроля девушки потоки. Ничего страшного бы не случилось, но майду хотелось услышать окончание песни, а не ее преждевременный обрыв.
Мечта и тьма. Неделимое и несовместимое. Осталось лишь несколько звуков, впитанных патриархом от и до.
– Она так чиста в своем несовершенстве, которым владеть не умеет, – процитировал Найтир слова одного из своих любимых поэтов. – Протянутых рук отрекаясь, уходит во тьму. Возвратись, я не жду.
Дани обернулась и, заметив наконец визитера, приветствовала его радостным вскриком.
– Папочка!
Патриарх с удовольствием обнял бросившуюся к нему девушку, машинально отметив, что сегодня острые длинные чешуйки, несколько напоминающие волосы сухопутных, мягко светятся опалесцирующим розовым на краях. Дани выбрала невинный юный образ, ничуть не заботясь, подходит ли он ей по статусу.
Огромные глаза на чистом, прозрачном лице были едва заметно подведены снизу, делая облик майды немного скорбным. Высокие гребни над ними практически не выступали вперед, и гладкий лоб Данейин не будоражили излишние мысли. Все чувства остались позади, в мелодии и песне, и дочь Найтира вновь замкнулась внутри собственной ледяной раковины.
Очарованные танцем музыканты пришли, наконец, в себя и, побросав инструменты, поспешили покинуть комнату. Гнев патриарха был им знаком в достаточной мере.
– Как ты, луна моя? И чем это ты таким занималась?
– Хорошо. Но малыши слишком активны. Я пыталась их успокоить.
С грустной улыбкой Данейин положила шершавую ладошку на выпирающий живот.
– Ничего, сегодня у них будет достаточно пищи. Как ты думаешь, сколько…
Не закончив фразу, патриарх осторожно пригладил вздыбившиеся чешуйки на голове собеседницы и нехотя разжал руки.
– Я надеюсь на троих, – смутившись, майда машинально поправила эластичную ленту, стягивающую едва заметные холмики грудей. Странные и ненужные рудименты, доставшиеся от очень далеких предков, и почему-то решившие проявиться у Дани. – Но надо поспешить, осталось лишь пятеро.
– Ты получишь самую лучшую кровь, – пообещал Найтир, заметив в углу целый бочонок с высосанной девушкой за день рыбой. Позже остатки трапезы отнесут в загоны, и патриарху было ничуть не жаль убитых Данейин существ.
Дети майдов не рождались хищными. Они ими были от самого зачатия. Еще в чреве матери многочисленное потомство начинало бой за ограниченные ресурсы. Чаще всего рождались сын и дочь – самые сильные малыши не трогали друг друга до последнего, предпочитая иных братьев и сестер. Если же майда питалась плохо, на свет появлялся единственный детеныш, уничтоживший пару десятков своих собратьев. Девочка.
Редко, очень редко, удавалось сохранить несколько потомков, и для этого матери обязательно требовалась напоенная солнцем кровь разумных.
Сухопутные, те, кому довелось узнать особенности размножения морских созданий, недоуменно пожимали плечами. Что стоит родить несколько раз, раз уж так хочется завести побольше детенышей?
Майды не спешили рассказывать о своей слабости. О том, что рождение малышей несет в себе огромную опасность – маленькие хищники разрывали утробу матери изнутри, если та не успевала вовремя выбраться на воздух, который разделял чешуйки ее хвоста и открывал канал. Но даже в самом лучшем случае майда, изуродованная чуждой стихией изнутри, часто лишалась способности еще раз родить и не погибнуть при этом.
Мать Данейин и Меатина не смогла вовремя выбраться из воды. Боялась Найтира, своей судьбы, своих детей. Слишком долго колебалась, не понимая, что происходит. И потомки патриарха проявили свою волю к жизни, достаточную, чтобы появиться на свет.
Теперь дочери женщины, имя которой позабыл даже сам Найтир, предстояло окончить цикл, и юная майда была ничуть не против исполнить долг перед народом и своим единственным, самым главным мужчиной.
– О, это было бы замечательно, – бледное лицо Дани оживилось, и радужка глаз сверкнула хищным, безумным огнем. – Я так устала… И все время хочу пить!
– Ты носишь очень особенных детей, – понимающе, но без сочувствия кивнул Найтир. – Они требуют большего, чем могла бы дать любая иная женщина. Но ты справишься. Майдам нужны настоящие патриархи. Новые. Слишком долго мы прятались от сухопутных, слишком мало силы осталось в старейших, и утерянное уже не восполнить. Величие суждено вернуть молодым, потому они и бесятся, нарушают законы, идут навстречу смерти.
– Что случилось?
Мужчина ощутил беспокойство в голосе дочери. Но какое-то странное, неоднозначное. Исполненное ожидания.
– Прошлой ночью несколько молодых майдов напали на Альдрию. Мы бы договорились с людьми, но… Они прислали Баго.