Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: начало пути

Маха стоит в кроватке и отпускает бортик: «мама, смотри, как я балансирую!» Говорю: «смотри не упади». Маха: «когда я чувствую, что сейчас упаду, я хватаюсь за перила!» Осознанность 80 lvl.

Маха громко страдает от нетерпения в ожидании завтрака. Таня: «Маня, не вопи, сейчас все будет».

Маха что-то жует. Спрашиваю, что ест, она: «я ем волосы. Таня из меня выдрала и дала мне». Ох ты ж добрая сестричка!

Таня, разглядывая календарь с Финдусом: «мама, а Финдус не боится своего хозяина?» Я: «а ты меня не боишься?» Таня, посмотрев на меня внимательно и подумав: «иногда боюсь». Неплохо. Боишься – значит уважаешь.

Папа отчалил в больничку. Предупредил их накануне. Скайп, телефон, все средства связи к нашим услугам, но это не помогает. Девочки: «где папа? А когда он вернется? Он что, больше не вернется?!» Маха так вообще переживает очень, днем еще ничего, а вечером…

Зато на западе по вечерам светится Венера. Девочки смотрят в бинокль и утешаются. Пять лет назад она так же светилась

Дети сгрызли последние бутылочные соски. Ну, в принципе, давно пора. Дать им пить из нормальных чашек нельзя, я такое наводнение уже видела и больше не хочу. Дала игрушечные чашечки объемом 15 мл. Пьют из них с восторгом, потому что: «это же игрушечные чашки! Из них же нельзя пить!» До меня начала доходить старая истина, что детей мы можем научить только тому, что умеем сами. А если мама умеет только радостно нарушать правила, чего ждать от детей?

Таня считает: 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 3010… или снова 20, 21… Маха еще проще – после очередного десятка начинает громко называть то число, до которого мы с ней договорились, что она стоит. Но когда я до него досчитываю сама, она не просекает и стоит дальше. В общем, математике тоже не мне их учить.

Таня: «а почему Маня не умеет ходить так же хорошо, как я?» Новая постановка вопроса. Раньше было просто – почему не умеет ходить. Но вот идет же, и даже не падает, когда мимо проносится Таня. Маха, слушая наши с Таней рассуждения о том, что и Таня раньше не умела, а научилась, и Маха научится, и будем вместе гулять и все такое, с тревогой спрашивает: «да, научусь и будем гулять, но в колясочке ведь тоже можно будет? И отдыхать я буду?» Ее реализм зашкаливает.

Ну и конечно: «почему нет папы, как это он сегодня не приедет, он что, никогда больше не приедет?!» – с самым натуральным страхом. Таню накрывает утром, Маху вечером. Фото, видео, пожалуйста, вот вам папа – нет, это конечно все весело и мило, но где папа-то? Вот что значит никогда не уезжал. Это что же мне придется делать, если на защиту поеду? Их с собой брать? Будет сразу автомат.

Маха: «кто такие крокодилы?»

Таня: «это такие африканские животные».

Маха: «а какого они цвета?»

Таня: «ну, бывают зеленые, бывают рыжие, желтые…»

Маха: «а фиолетовые?»

Таня: «нет, фиолетовые не бывают».

Я так подумала – а правильно же все.

Маха идет. Таня со сдержанным, но совершенно непритворным восхищением: «как ты нормально ходишь, Маня! Не падаешь даже! Иди, Маня, иди». Маха сама от себя в изумлении. Таня под впечатлением от махиных новых способностей простерла свою благосклонность до такой степени, что сама отдала Маха свеженайденного в игрушках Смурфика. Небывалая вещь.

Маха: «а зачем вы учите меня ходить?» Я: «чтобы ты умела. Ты не хочешь уметь ходить?» «Хочу», – отвечает Маха и идет. Хотеть значит мочь.

Девочки: «мама, а теперь ты что ли всегда за рулем?» Говорю: «да, а вы против?» Не против. Им тоже нравится с ветерком. Дорастут до педалей, надо будет их посадить попробовать. Если они раньше права не получат сами, судя по их росту.

Таня за ужином: «мама, помоги мне доесть, пока не умерла». Я: «пока кто не умер?» Таня: «я, от голода». Через несколько минут, доев, Таня же: «мама, покорми Маню, а то она умрет от голода». Прямо оголодали к ночи, можно подумать. Это Таня вплотную заинтересовалась темой, кто, когда и отчего умрет.

Маха сидит играет ремешком своей сумочки: «это аккумулятор. Я делаю аккумулятор». Я ей: «не надо аккумулятор, он работает. Генератор сделай!» Не сделала, ехать за ним пришлось.

Таня: «у меня там вообще-то нет моторчика. Я придумала сама». Спрашиваю: «где?» Таня: «в попе. Нет моторчика». Уже целый эпос про ее моторчик писать можно. Но мне все-таки кажется, что он там есть.

Маха, полувопросительно, полуутвердительно: «я смогу теперь везде бегать?» Ммм, сначала ходить бы везде. А так-то да.

Маха: «я умею ходить, но не знаю, как». Вот это просто надо брать как девиз и гравировать на фамильном гербе. Я умею, но не знаю, как. Я тоже. Во всем.

Рассказываю Тане в воспитательных целях, какая Маха плюшевая и милая, чтобы Таня ее не обижала. Маха слушает и сама умиляется: «я плюююсевая!» А Таня с недоумением: «какая же она плюшевая? она кожистая!»

Маха Тане: «давай придумаем секрет!»

Таня: «у нас ведь нет никакого секрета».

Маха: «так давай придумаем!» Вот креативный ребенок, и ведь правда придумает. Боюсь.

Таня: «у меня болит лапка, сказал петушок».

Маха: «а что случилось, спросил дрозд?»

Петушок это Таня, дрозд – Маха, а я – лиса. Из сказки про кота, дрозда и петушка. И так уже почти год. Кот, кстати, бабуля. Ладно, с этим все ясно, лиса приходит и всех растаскивает, но зачем Таня прикинулась самым беззащитным персонажем, мне совершенно не понятно.

Таня, услышав, что стол называется письменным: «почему письменного стола? На него что ли писают, мама?» Не, ну всяко бывало, конечно, когда на нем пеленальник лежал…

Маха, шагая: «я умею чтоль ходить?» Да, я сама с трудом в это верю.

Маха: «мама, покажи нам папу. Мы расскажем ему все, чо сегодня произошло». Вечерний видеозвонок папе – теперь традиция не хуже книжки на ночь. Боюсь, они будут его требовать, даже когда папа вернется. А когда он вернется, их опять внезапно озаботило. То вроде забыли, а сегодня опять: «а папа на работе или в больничке? А когда он вернется?» Когда Махе мыли голову, она вопила: «папа, где ты?!» Можно подумать, он спас бы ее. Таня, уже ложась спать: «папа папа папа папа. Я зову папу». Ах.

Маха: «не могу дотянуться до облаков, они очень высоко!» И тянется все равно. Рискует дотянуться, особенно на крыльце, потому что делает она это, когда я ее несу, а она уже конкретно перевешивает меня. Помню, я еще три года назад шмякнулась с ней в аптеке, потому что Таня потянула меня в ту же сторону, в которую отклонилась и Маха, сидящая у меня на руках. Фармацевты были в ужасе, а мы все трое хохотали как сумасшедшие.

Таня делает безопаснее. Берет метелочку травы и машет: «я подметаю облака!»

Маха мне: «я тебя чЕшу. Ты и так лохматая, я тебя причешу и без расчески». И лохматит еще больше. Ну спасибо, друг.

Таня: «я хочу выгнуть спину и перекувырнуться назад, кубарем». Отлично получается, кстати.

И пахнет весной.

Маха: «нет, проскрипела я».

Таня: «зачем проскрипела? Надо же говорить».

Маха: «потому что скрипучая девочка».

Нет, определенно, Маха обладает редкой для своего возраста способностью адекватной самооценки.

Дети усвоили довольно противную манеру – затыкать уши, когда им говорят что-то, что им не нравится. Слышать им это не мешает, но отлично подходит в качестве демонстрации протеста. Начала Таня, Маха быстро переняла и дополнила – заткнет уши, а потом особенно вежливо спросит: «ты что-то сказала, мамочка? Я не слышала!» аггрххх.

Едут на санках. Таня: «Маня, держись крепко, крепко, изо всех сил! Держись как я. А то ветер!» Таня при своем весе имеет все основания опасаться ветра. Махе не страшно, она пренебрегает техникой безопасности и уже не раз вываливалась из санок на кочках. И не моргнув глазом: «ой, я выпала. Ничего страшного!» Логично – Таня залезает обратно сама, а Маху сажаю я. Разумеется, ничего страшного.

Таня колет Махе палец застежкой от ремня: «я беру анализ крови. Надо потерпеть. Терпи, Маня!» Маха терпит, потом говорит: «теперь надо забинтовать». Кто из них вырастет, врачи или маньяки? Хорошо еще, что реанимацию они не помнят, а то бы интубировали друг друга, чего доброго.

Играют. Таня: «давай пойдем гулять из дома в лес, вдруг найдем какую-нибудь опасность». Вот неймется человеку. Потом она же про утенка: «он так устал, что упал». Вот это прямо очень знакомо. К вечеру я тоже.

Маха, шагая: «мама, я иду, а ты меня потом догонишь». Да, только сначала дам полчаса форы. Постоянно спрашивает: «я умею ходить? Это я хожу, да?» Да, да, вот это самое и есть ходить, осталось только в это поверить. Это, наверное, самый душещипательный момент реабилитации.

И всякий раз, когда слышат, как открывается дверь, обе: «а это не папа пришел?» И когда общаются с ним по скайпу, велят ему ложиться в постель, «ты же болеешь». Правильно, а то что за дела вообще.

Катаясь с детьми одна, заметила интересную вещь – они ведут себя просто идеально во всех общественных местах, когда они только со мной, без папы, без друзей и родственников. Правило не распространяется на дом и те места, где они чувствуют себя как дома. А во всех остальных они слушаются даже не с первого слова, а с первого взгляда. Видимо, понимают, что бунт будет подавлен кроваво, поскольку на соблюдение прав человека времени и сил не остается.

Соответственно, Таня в прививочный кабинет шла своими ногами, и на напоминание Махи: «помнишь, как Таня тут боялась?» ответила: «я не боюсь. Я потерплю». Правда, непосредственно перед уколом благие намерения были забыты, и орала она ничуть не тише обычного. Брыкалась тоже как бешеная пума. Врачи сказали: «похоже, Таня характером в маму». И тут я задумалась…

Таня мучает игруху: «мам, он умеет закрывать глаза ушками, гиппопотам. Потому что он бегемот». Вот именно поэтому, да.

Таня: «гиппопотам набил своему сыну шишку. Чтобы он не хулиганил». А вот и секрет хорошего поведения! Хотя я вроде шишек им не набивала. Пока.

Таня: «пчелка надела кочергу. Это такая кепочка, хвостик сзади, хвостик спереди. Ее надевают на ушки или на рожки и идут гулять». Взрыв мозга.

Маха няньчит зайца: «пии, жалобно пискнул он, пиии… мааааленький какой! маленький, не бойся!» То же с крысами: «какие они маааленькие, слепые!» И неважно, что глазищи у них на всю голову, все равно слепые, маленькие, и надо их пожалеть.

Маха: «мама, давай понежимся!» Плюшка. Тане гордость не позволяет так напрямую просить нежностей, но она всегда с радостью присоединяется.

Таня толкнула Маху, та больно ударилась. У Тани головокружение от махиных успехов, и оно мешает ей заметить, что Маха хоть и ходит, но еще очень неустойчиво. Зато у Махи наконец сдали нервы; прорыдавшись, говорит: «мама, накажи ее!» Но долго сердиться на Таню она не может, и уже со смехом: «скажи ей: ай-ай-ай!»

При всем том Маха наконец в себя поверила. Уже сама говорит: «я умею ходить», и даже танины дикие прыжки ее больше не устрашают. На словах Маха совершенно по-прежнему во всем подчиняется Тане и все ей уступает, но смотрит на нее иначе, не снизу вверх, а вровень. И вообще стала гораздо увереннее, буквально за несколько дней. Потрясающе.

Ну и Венера, конечно. Девочки: «большая! Она похожа на звезду».

Маха, поев, попив и отдохнув, лежит и театрально стонет: «я умру, умру, меня не будет – совсем». Таня, невозмутимо: «но зачем же кричать?» Вот и правда что.

Таня бегает вокруг Махи, Маха идет. Тане категорически не рекомендовано отвлекать Маху и мешать ей идти, и подкреплено убедительными мерами, поэтому Таня не толкается, не наскакивает на Маху, а только нарезает круги вокруг нее на страшной скорости и говорит: «Маня, ты только не отвлекайся на меня! Иди!»

Машинку дети воспринимают как часть дома, да к тому же знают, что у мамы руки заняты, и поэтому кататься с ними тот еще экстрим. Таня уронила на пол новую игруху и заверещала как ужаленная: «мама, подними!!» А поскольку я не бросила руль тут же и не кинулась ее поднимать, Таня заорала еще громче, стала пинать кресло и, как потом выяснилось, наполовину вылезла из ремней. На мой призыв к порядку Маха сказала невозмутимо: «мама, зачем ты кричишь?» И действительно, что это я.

Таня: «мама, не тормози! А то машинка качается». Конечно, она качается именно от этого, а не от таниных диких прыжков.

Маха, разглядывая плюшевого кота с физиологическими признаками кота: «а это что у него такое кругленькое? Почки? Яйца! Оо, там котятки!» Кажется, я дезинформирую детей относительно того, как размножаются млекопитающие.

Маха облизывает мячик. Спрашиваю: «вкусный?» Отвечает: «нет». «Так зачем ты его ешь тогда?» Маха: «я его не ем, я к нему прикладываюсь, как к иконе». Рукалицо.

Таня смотрит в тарелку: «а почему капустка цветная? Она же белая». Вот кстати да, тоже всегда интересовал этот вопрос.

Маха: «слоны пищат некоторые: пии, пии, пии. А некоторые дудят: дуу, дуу. Вот этот некоторый, он пищит». Таня: «пчелёнок Ваня. Это детеныш пчелы». Так девочки объясняют мне очевидные вещи.

На прогулке: «мама, покажи зуб! А у меня такого нет? А у меня? А вырастет? А у тебя вырос? А мы тебя не боимся!» Вот это да! А для чего я его тогда растила?

А на улице настоящий апрель. Не помню такого февраля.

Маха (идет): «я игнорирую на каждый шаг». В смысле игнорирует мои рекомендации, это да, все верно.

Таня: «мам, были бы Таня, Маня, Аня и Ваня. Три девочки и один мальчик». Я в ужасе: «ты четверню что ли хочешь?» Таня: «да». Ой нет, я пас, теперь только если сама.

Маха, гордо шагая: «я иду просто прекрасно!» – и картинно падает. Не смотря на это, правда прекрасно.

Таня, услышав, что на улице дождик: «а дом наш не развалится? Ведь он из кирпичев». Вообще от дождя не должен бы.

Сажаю Маху в машину, регулирую ремни, пристегиваю. Маха сочувственно: «трудно тебе без папы?» Видимо, это у меня уже на лбу написано. ДА!!!!

Дети решили отметить новолуние внеочередной истерикой с ровного места. Таня кидалась стульями и вопила: «мама, я хочу чтобы ты умерла!» Хохохо, не теперь еще. Маха подвывала в тон, но больше чтобы поддержать компанию. Изнанка идилических девочек.

Маха умеет менять свое агрегатное состояние. Все, кто с ней занимаются лфк и прочими реабилитационными мероприятиями, это знают – она может внезапно превращаться в жидкость и стекать на коврик, на доску и на руки того, кто ее держит. Даже когда ее просто несешь. Была твердая Маха и стояла или сидела, вдруг стала жидкая и свисла. Как выяснилось, она сама прекрасно отдает себе в этом отчет. По крайней мере, в ванне она с ужасом вопит: «мама! Не вытыкай пробку!» Мне стало интересно, и я спросила ее, чего она боится. Отвечает: «я боюсь, что утону!» То есть она боится не утонуть в полной ванне, а утечь в канализацию через сливное отверстие. Оригинально.

Таня, выпустив пар, бывает особенно благодушна. Ложится ко мне приластиться: «а я тебя не раздавлю?» Иии!

Занимаемся на доске Бильгоу. Девочки: «а где у нее мозг?» У доски. Мозг. Я их сильно разочаровала, сказав, что мозг вообще-то должен быть у них, а не у доски. Но на доске он нарисован, так что можно считать, что у нее тоже есть.

Спрашиваю Маху, настоящая она или игрушечная. Маха: «игрушечная». Спрашиваю Таню, какая Маха, Таня говорит: «настоящая». Себя Таня тоже считает настоящей. Маха на это, не задумавшись: «ну, мы по-разному говорим». Дети на пятом году жизни наконец осознали себя отдельными друг от друга.

Таня: «это таксорог. Потому что на носу рог, а ушки, лапки, хвостик и мордочка таксины». Справедливости ради, животное действительно странное и больше всего похоже на таксорога.

Маха: «это крокодил».

Таня: «нет. Крокодил – это огромная большая злющая с зубами африканская ящерица. А это динозавр». По-моему, идеальное определение крокодила. А динозавр по этой логике маленький и добрый.

Маха идет и смотрит на меня: «у тебя глаза не круглые, а узорчатые. Двуугольные бывают? Вот у тебя двуугольные». Маха вообще, как выясняется, большой мастер изысканных комплиментов.

Таня: «я послушная девочка. Я слушаюсь». Особенно если перед тем отчебучила что-нибудь неописуемое. Ну, или планирует отчебучить в ближайшее время.

Маха теперь не спрашивает, умеет ли она ходить. Она спрашивает: «а я хорошо умею ходить?» Прекрасно – без преувеличения. Даже светскую беседу вести успевает.

Таня, когда мы начинаем заниматься с Махой всякими упражнениями, иногда проявляет гражданскую сознательность: «Чтобы я вам как-нибудь случайно не помешала, я пойду вниз». Иногда не проявляет, конечно. Тогда бывает громко.

Маха бесстрашный экспериментатор, когда дело касается еды. Пробует все и просит добавки. Таня отказывается, по собственной воле оставаясь в контрольной группе: «вдруг Маня покроется прыщами?» Маха, съев кусочек апельсина, гордо: «прыщи не пойдут. Я уже выросла!» Таня, которая тоже жаждет вырасти, на подначки вроде «а ты что, маленькая?» не ведется и просто говорит: «да, а я маленькая». Одна папина дочка, другая мамина. Все верно.

Папа приехал наконец. Девочки его облепили и стали рассказывать ему самые свежие новости. Маха со второго слова обеспокоенно спросила: «А тебе сказали, как дома вылечиваться? У нас йодомарин есть, можешь принять». Заботливый ребенок.

Маха колдоваха. Недели три назад на коляске лопнуло колесо, и девочки пересели в санки. Потом колесо починили, снег сошел без следа, едем в коляске, смотрю – второе колесо с грыжей, тоже вот-вот лопнет. Маха: «ничего, на санках поедем!» Два дня назад это звучало издевательски. Сейчас пророчески.

Таня, глядя в зеркало: «мама, моя морда как конфетка. Я хочу увидеть, как я закрыла глаза!» Боюсь, затруднительно будет.

Маха, зарывшись лицом в мою юбку: «я уткнулась в мамину шерстку». Называется – почувствуй себя зверем.

Таня носится по комнатам, периодически подбегая к идущей Махе и чмокая ее: «я ее поцеловала, потому что люблю». Милота. Маха, что удивительно, от этого не теряет ни равновесия, ни скорости.

Маха, разглядывая алюминиевую канистру: «видишь, тут кот Саймон!» Ничего похожего на кота Саймона там и близко нет, но он ведь висит в нашей машинке. Похоже, Маха красиво намекает, что машинка – ведро.

Таня (в ванне): «я плаваю по краям, чтобы в середине не утонуть. Потому что в середине глубоко». Вообще везде одинаково, но по краям так по краям. И ведь в самом деле плавает.

Маха стоит, зову ее идти. Она: «с какой ноги начать? С правой? Я понятия не имею, какая правая!» При том, что она лучше меня знает, какая правая, какая левая, и с какой ей удобнее начать. Хитрющая.

Маха ноет своим коронным жалобным голосом: «мама! На рууучкии!»

Таня: «не говори так, иначе придется дать тебе подарок. Вот, держи и больше не скули» – и несет Махе игрушку. Потом: «надо Мане дать еще подарок. Держи и не кряхти». Кажется, пора мне учиться у Тани тонкостям обхождения с Махой.

Маха, разглядывая железку, скрепляющую комоды: «что это такое на шкафу напиндюрено?» Пожалуй, возьму это словечко в свой активный словарь.

Таня: «мама, я даже глаза выпукла».

Маха равнодушно: «потому что грыжа».

Юный диагност.

Маха: «подстриги наволосо». Это типа налысо, но чтоб волосато.

Таня: «докториха – это жена, вообще-то, врача». И возразить нечего.

Интерес к медицинской теме неисчерпаем. Таня рвется присутствовать на папиных перевязках и смотрит, затаив дыхание. И спрашивает про каждое мое действие, что я делаю и зачем. Я уже их боюсь.

Маха увидела варенье на краю тарелки: «тут грязь!»

Таня: «ты что, каша чистенькая».

Помню, совсем недавно Таня возражала против варенья в каше. Они так быстро меняются ролями, что я не успеваю привыкнуть.

Маха увидела у дедули шапку со шнуровкой и хохочет: «дедуля, у тебя шапка из ботинка!»

Таня не утруждает себя элементарными навыками самообслуживания. На замечания говорит: «ну я же девочка. Вот вырасту, стану взрослой тетенькой и буду сама». Боюсь, тогда уже немножко поздно будет.

Несу Маху по лестнице. Она: «а разве я не иду ножками по лестнице?» Похвальное рвение, но в реале попробуй заставь.

Таня ест и комментирует: «скоро мы вырастем. Будем брать ножи и вилки». Что-то я начинаю опасаться их, и их планов на будущее тоже.

Маха: «почему лев Бонифаций, он блюет что ли?» Вот вообще же не похоже. Ну как так.

Таня: «это мне приснилось вчера, несколько недель назад». Своеобразное представление о времени.

Таня колет Маху игрушечным шприцем. Маха: «ой больно-больно!» Я не удержалась и показала Тане на Махе, куда правильно колоть внутримышечные. Интересно было обеим. Играть, так уж по-настоящему.

Рядом с Венерой теперь молодая луна. Если повезет с погодой вечером, можно поймать.

Таня, глядя в окно: «Мань, видишь, облака выплывают из неба!» Поэтично.

Маха: «это шалтай-болтай – видишь, шалтается и болтается». Интересно, шалтается – это как?

Таня, колупая заусенец: «с меня кожа сползает». И правда ведь сползет, если так отковыривать.

Маха: «рентген это что? Крокодил Гена?» Трудно сказать, особенно с учетом того, что она увидела этот мультик мельком больше года назад и завопила в ужасе: «выключи!» Рентгену больше повезло – с ним она знакома давно и никогда на него не орала.

Дети сочиняют сказки самим себе.

Таня: «Маня, расскажи сказку, как пингвин бухнулся».

Маха: «жил-был пингвин. Он бухнулся».

Таня: «а расскажи, как пингвин ел блин».

Маха: «жил-был пингвин. Он ел блин».

И обе хохочут. А вся соль в том, что пингвин реальный – на махиных столовых приборах черенок в виде пингвина. И если есть блин он может только при наличии блинов, то бухнуться способен в любую еду и даже питье, и это, конечно, ужасно смешно. Я уже обалдела воевать с пингвинами.

Таня в машинке: «мама, не гони!» И тут же, без паузы: «давай быстрее!» Быстрее не гнать или как вообще, осталось невыясненным.

Маха идет и пытается саму себя поднять и перенести: «не поднять мне саму себя! Ууу! Руки-то меньше!» Она думала, руками себя перенести легче, чем идти ногами. Хохо.

Таня: «у меня лапки-гусельки. Это значит маленькие очень». И правда, совсем воробьиные.

Принесла детям паука показать. Маха: «а хомяки едят пауков?» Маха жаждет получить хомяка-повторюшку и уже думает, чем его угощать. Она вообще очень гастрономически мыслит. У Тани при виде паука никаких идей насчет еды не возникло.

Таня: «пузырек – это такое растение. Лекарственное». При этом в руках она держала присоску. Их ассоциативный ряд – полная загадка для меня.

Маха идет: «я иду… иду… еду… Потому что еда. Есть хочу». Кому куда, а у Махи все дороги ведут к еде.

Таня: «цветы растут, растут и превращаются в папу. Ну, в маму сначала, а потом в папу. И вот всё». Все верно, дети – цветы жизни, а папа верхняя ступень эволюции.

Маха в ванне: «я сижу как хочу. Хочу – неправильно, хочу… а что ты молчишь, не говоришь ничего?» – это уже мне. Видимо, вечер без скандала – непорядок, и надо хоть сесть неправильно, чтобы закончить день с огоньком.

Дети не умеют использовать предлог «в» как предлог. Используют любые другие, а этот сливают с относящимся к нему словом. Я периодически уношу часть игрушек подальше, и это называется – игрушки в отпуске. Когда детям хочется кого-то оттуда вернуть, они просят: «достань из вотпуски». У Тани коронное: «я закрыла крышку вунитаза». Маха, придя в пункт выдачи Озона, спросила, оглядевшись: «это вазон?» Никакие уточнения пока не помогают.

Таня: «я бегу, и моя одежда развевается, а ножки топают: топ-топ-топ!» Да-да, и волосы назад.

Маха поужинала и сидит довольная: «пузико-то раздулось!» С одной стороны, радует – у ребенка наконец-то появилось пузико. С другой, главное теперь, чтобы оно росло не быстрее, чем ее двигательные навыки.

Девочки: «а где папа? Как на работе? Он же здесь живет». Вот и я про что. Но они сами считают медцентр, в который мы возим Маху, домом доктора. Что характерно, не всех врачей, а только главного. Детям, кажется, открывается суровая правда жизни, что папы живут на работе.

Несу Маху на руках, она закапывается руками в мою голову: «какие у тебя пушистые волосы! Можно в них греться». Таня идет сама, невозмутимо: «а мне и так тепло». Хотя все наоборот вообще-то – Таня мерзляк, а Махе по жизни жарко. Просто Таня девушка гордая.

Выруливаю из двора на проспект, Маха мне начинает что-то рассказывать и показывать. Таня ей: «не говори с ней. Она за рулем». Ну вот, осталось только научить их не говорить о присутствующих в третьем лице, и воспитание можно считать завершенным.

Маха мне: «а зачем ты пойдешь к доктору? Что у тебя болит? Спина? А отчего?» Я ответила, не подумав: «от тебя». У Махи стали такие круглые глаза, что я поняла – за это меня долго будет угрызать совесть. Маха ведь не виновата. Пришлось срочно оказывать ей максимальную психотерапию. Вроде поверила и успокоилась. Этому конечно нет оправданий, но идет она теперь еще охотнее. Иногда.

Маха, услышав, как я сказала Ване: «будь другом»: «почему будь другом? Ведь папа же не друг. Папа наш отец». Одно другому не мешает. Но чувствую, скоро придется на каждое слово сочинять им объяснительную.

Показала девочкам свеженаклееные тейпы, говорю, смотрите, у меня крылья. Маха: «и как ты на них полетишь?» Таня: «а зачем тебе крылья, ты же не птица, а человек, ты же не летаешь». И потом Таня же: «а ты учись и будешь». Мне кажется, у них здравого смысла уже больше, чем у меня. Но Таня больше Махи верит в невозможное. Маха знает цену своему хождению, а Таня нет.

Таня Махе: «давай играть в пугалки. Ты бойся, а я буду пугать» – и начинает демонически хохотать. Это они обе так пугают. Смех, кстати, действительно устрашающ. Прям как из фильма ужасов.

Причесываю Маху, она: «ой больно-больно, очень больно! Прекрати!» Стричься тоже отказывается. Ежедневная безысходная драма.

Таня в ванне, предвкушая мытье головы: «я буду бороться!» Ну спасибо хоть предупредила.

Таня умеет пугать не только смехом. Тыкает Махе в лицо игрушечную саламандру: «смотри и пугайся!» Маха послушно пугается, хотя саламандра вообще не страшная. Но Маха всегда подыгрывает Тане.

Дети узнали о существовании хомяка-повторюшки и загорелись идеей. Раньше он у нас был, но Маха тогда боялась только его вида и рыдала, находясь с ним в одной комнате, хотя ни разу даже не слышала его. И я так далеко его спрятала, от страха, что Маху кондрашка хватит, что не смогла найти. Новый хомяк вызвал бурю восторгов, хотя Маха еще опасается брать его в руки во включенном состоянии. Но выключенного так душит в объятьях, что он уже начал заикаться.

Таня, тиская хомяка: «это найденыш. Но теперь он не найденыш, а мой сыночек. Маня, преврати найденыша в моего сыночка, а меня в его маму». Маха, по таниной логике, обладает таинственными суперспособностями. И с этим трудно поспорить.

Дети очень удивлялись, что хомяк так громко вопит. И после моих объяснений, что он просто повторяет их – о чудо! – начали говорить тише. Жаль, что эффект быстро прошел.

Таня: «Маня, спой песенку!»

Маха: «пам-па-рам слонопотам!»

Их это очень веселит.

Маха иногда идет без моего руководства и потом торжествующе зовет: «мама! Я пришла!» И я совершенно искренне столбенею, а у нее на лице сияние – это надо видеть. Практически дальний свет.

Маха (делает упражнение, стоя на одной ноге): «я как аист». Аист конечно стоит сам, без посторонней помощи, но в целом и правда похоже.

Таня: «у лис есть курятник, где они едят петушков и курочек». Так и представила себе лис с собственным курятником. Удобно.

Маха: «как делают бутылки? Сначала прибивают, потом настраивают соску». И тут же мне: «ты записала, что я сказала?» Да, и запатентовала изобретение, а как же.

Маха на прогулке: «а почему голубь пьет из лужи? Это же некрасиво!» Но тут папа купил шаварму, и родители стали радостно клевать ее наперегонки, так что эстетический вопрос снялся сам собой.

Таня, отвечая на все вопросы относительно причин того или иного, или заканчивая какую-нибудь историю, говорит: «так уж». И от этого веет такой непобедимой предопределенностью. Так сложилось исторически, ага.

Маха: «а когда мы пойдем в школу?» Ааа, куда ты торопишься, неразумное дитя? А папе прямо маслом по сердцу такие вопросы.

Таня, носясь по дому: «ааа, вспомнила, тут три этажа!» Сосчитала. Скоро ступеньки на лестнице пересчитает, чувствую. И хорошо, если не затылком. Они уже интересовались, что такое сальто. Ох.

Снимаю с Махи тейпы. Она: «я сама их отчешу!» Более метко нельзя охарактеризовать то, что она делает с тейпами. Потом оттираю следы, спрашиваю: «не больно?» Маха: «немножко щипит, но я терплю». И потом: «отчистили? Теперь можно снова чесать». Мажу на нее тонну крема, который она радостно поедает прямо из тюбика или с себя.

Таня сочиняет сказки. Рассказывала историю про лису и овечку от лица лисы: «не бойся, овечка, я тебя провожу, я лесной зверек, не бойся. Мы с тобой подружки…» дальше я отвлеклась, а потом слышу продолжение: «лисе трудно съесть овечку целиком». Я в шоке: «как съесть?! Они же подружки!» Таня невозмутимо: «ну овечка это мясо». No comments.

Маха идет на улице, специально выбрали ей самый ровный и сухой кусок дорожки, но и там она углядела мокрое пятнышко и сразу: «там лужа! Как мне идти?» Она никак не может смириться с тем, что по улице тоже придется идти ногами.

Сажусь в машинку, папа еще не сел, ворота закрывает. Говорю девочкам: «ну, с Богом!» Маха очень строго: «куда без папы?» Без папы никуда.

Таня: «мне было немножко страшно, когда ты сильно поехала, там, вначале». Говорю: «а сейчас?» Сейчас не страшно. Но я еду быстрее, чем вначале. Таня: «а сейчас давай еще быстрее!» Вот и пойми ее.

Маха: «это тукан. Как пеликан, только тукан. Вместо пи – ту». Ну что ж, осталось выучить, что пеликан пишется через «е», и уже можно в школу.

Таня тянет Маху за подбородок: «вот ты с бородой, Мань. Потому что тетенька Надя, наша знакомая». И обе хохочут. Но все наши знакомые Нади без бороды! Шуточки у них зверские.

Маха: «а где у цветка чашечка?» Вопрос продуманный, чтобы ей дали цветок в руки, и тут-то она его и съест. С трудом спасли.

Таня от лица одной игрушечной птички – другой: «иди сюда, давай со мной. С мужем, все приключения только с мужем». Так и выяснилось, что эти птички, оказывается, женаты. Однако, моралист растет.

Маха, одевшись в свой супер костюм, уточняет: «Адели или Одели?» Потом: «а почему тут рукава, это ведь жилетка?» Скоро буду к каждому разговору с детьми готовиться, как к лекции. Все им надо знать, что, зачем и почему. А адели – это ведь пингвины такие.

Таня впервые сама поднялась по лестнице в подъезде, на предложение держаться за мою юбку, как она это обычно делает, ответила: «нет, я сама, я уже большая, мне 4 года». Ну наконец до нее дошло.

Маха: «почему у меня носки дырявые?» Объясняю, что не дырявые, а ажурные. «Почему ажурные? Ажирал кто-то?» Маха сама специалист по пожиранию чего угодно, поэтому для нее мысль, что кто-то прогрыз носки, самая естественная.