Дед

На пенсию вышел, сил много, по дому старался, только в стране кувырком всё. Жена ещё работала, дочь самостоятельно, отдельной семьей жила. Наверху решили, что счастье не в деньгах, поэтому зарплату и пенсию задерживали, талонами давали и макаронами. Устроился подработать, зятю с дочерью помогал. Дочь не ошиблась – зятя доброго выбрала. Почему не помочь? Одна семья-то. Они старикам, те – им. Так пережили и безденежье, и беспредел, и даже название строя. Зарплаты и пенсии в норму пришли. Внуки порадовали.

Вдали памятник. Правильный, по заслугам стоит. Так и нужно. Дед остановился. Не слышно почти машин на дороге, взрослые редки, только маленькие дети с портфелями, размахивая мешками на длинных верёвочках, торопятся, обегая его. «Мастера позову, починит, программ больше – жисть веселей». Дорожка к постаменту заледенела, сверкала, не помогало и показавшееся солнце. Пробираться пришлось с опаской.

Человек держит ребёнка. История о настоящем герое. Вот и жена была настоящей. Другом. Не жалела ни ему, ни дочерям, ни внукам и капли себя. Один раз посмотрел на её зимнее пальто и шапку (мода на норковые была) и уговорил отложить на новые. Под Новый год заявляет, мол, компьютер надо детям, что это, внуки без развития растут. Прогрессивная была, царство ей небесное. Старик перекрестился у памятника и двинулся дальше. Возразил тогда, рассердилась, до вечера отмалчивалась. Отдали. Восторгов было!

Годы крутили его. Без бабки, как он по-домашнему называл её, прожить, может, и мог бы, но внук женился. Зачем снимать? Дочь предложила отдать дом молодым, а ему не мыкаться в одиночестве и перебраться к ним. Родная кровь не обижала, с зятем ладили. Только в последнее время пройдёт тот, бывает, и бросит без злобы: «Ну, дед, разоришься на свете с тобой!» Или спустится на кухню вечером: «Вот полуночник-то наш, всё за новостями уследить хочет!» То один канал пропал, то второй не отыщется. Как накрутил кто-то.