Другая жизнь 1991 год
Еще долгое время я вспоминала Андрея. Ругалась на Олесю. Писала стихи, которые мне помогали пережить разочарование и тоску.
Время шло, и у меня начиналась другая жизнь. Жизнь без любви. Жизнь, в которой есть моя семья, новая подруга Лида и школа.
Итак, школа.
Как-то раз мы сидели на уроке литературы, и учительница Татьяна Алексеевна разбирала наши сочинения.
– Писать сочинения Оля у нас совершенно не умеет! – произнесла она громко перед всем 10 «Б» классом, держа в руках мою тетрадь. – Много ошибок! Перед тем как что-то написать, надо хорошо подумать, Оля! Пока – три, три. А вот твоя соседка Лида – молодец! У нее получились живые образы героев. Внятный и грамотный текст. Молодец! Я поставила тебе, Лида, две пятерки.
Я увидела блеск в глазах Лидки, когда она довольная и с каким-то превосходством взглянула на меня. Вот, мол, учись, пока не поздно. Мне показалось, что моя душа и тело опустились на самое дно. А ведь я мечтала стать писателем. Да еще и знаменитым. Все, моя мечта упала вместе с моим телом в колодец.
А ведь сама Татьяна Алексеевна привила мне эту любовь к литературе. Научила чувствовать и понимать героев, воспринимать их боль, радость.
Я восхищалась новым книжкам в нашем маленьком пришкольном магазинчике, который организовала одна женщина преклонного возраста. Купила Чехова, Есенина, даже Блока, Пастернака не зная зачем, но купила. Потому что я полюбила книги. Я обожала их новенький запах и свежие страницы. Неужели мне не дано писать.
Весь урок я сидела понурая, погруженная в свои несчастные размышления. И прикидывала к себе уже другие профессии, которые подошли бы мне.
«Актрисой я не стану, так как боюсь сцены, и надо жить в городе. Продавцом тоже – не умею считать и торговать. Может быть, стать кинологом или ветеринаром, так как я люблю животных. Надо подумать».
Моя соседка по парте и в тоже время подруга Лида была спокойной и рассудительной девушкой. Она никогда не суетилась и делала все медленно. Ее мысли всегда были в порядке, каждая на своей полочке. Я же, совершенная ей противоположность, имела взбалмошный и суетливый характер. И мысли мои, как взрывная волна. Может поэтому, я не могла в своих сочинениях привести их, мысли, в порядок. В них не было последовательности и стойкости. Я не могла сконцентрироваться на чем-то одном.
После урока литературы, он был последним, Лида позвала меня в магазинчик, который находился на первом этаже школы, в комнатке, где раньше хранили всякую школьную всячину. Там было одно большое окно. Марина Дмитриевна, организовавшая магазин на свои деньги, видимо, тоже обожала книги. Конечно, кроме книг она продавала карандаши, ручки, блокноты, журналы, календари. Но книг у нее было очень много. На каждой перемене ученики буквально атаковали комнатушку. Иной раз нельзя было пробиться к столику, где стояла хозяйка, маленькая и сухонькая женщина. Все галдели, спорили. А если появлялись наклейки или новенькие журналы, то тут было полное столпотворение.
Вместе с завхозом Марина Дмитриевна соорудила полки для своего товара. Несколько шкафов она даже привезла из дома. Книги и журналы выписывала по почте, всякую всячину везла из города сама в своей сумке на колесиках.
По четвергам, когда Марина Дмитриевна, приехавшая из города, куда она отправлялась за покупками, подходила к школе, можно было наблюдать такую картину: слегка сгорбленная, в вязаной шапке, в поношенном пальтишке коричневого цвета, едва доходившем до колен, со стареньким рюкзаком на спине, она торопливо ступала по асфальту. При этом размахивала левой рукой, точно маршируя, а в правой руке держала ручку большой сумки на колесиках. Она нас с Лидкой удивляла своей выносливостью и стойкостью.
– Это как надо любить свое дело, чтобы вот так, добровольно, насиловать себя, – как-то раз сказала Лида, восхищенная отвагой этой женщины. – А ведь она уже давно на пенсии.
– Она на пенсии?! – удивилась я. – А ведь она старается для нас.
– Да ей просто заняться нечем, вот она и торгует, – вмешалась в наш разговор одноклассница Оксана. – Такие книги в городе можно купить в два раза дешевле, а некоторые и в три раза дешевле.
– Так, в город надо ехать, – встала я на защиту женщины.
– А что тебе они так уж необходимы?
– Да нет, – ответила поникшим голосом я.
– А всякую всячину можно купить за линией.
Линией мы называли ту часть нашего поселка, которая находилась за железной дорогой, где-то в трех километрах от школы.
Несмотря на недовольство, Оксана тоже частенько пропадала в школьном магазинчике и что-то даже покупала. Таких недовольных детей было много. Они ворчали, обзывали продавщицу скрягой и торгашкой, а сами на перемене неслись в магазин.
Я часто вспоминала монотонный и тихий голос Марины Дмитриевны, вспоминала ее выразительный и слегка уставший взгляд, ее угловатые и в тоже время легкие движения. С большой преданностью и любовью она относилась к своему делу. Лелеяла каждую книжку, журнал. Относилась к ним, как к собственным питомцам. Когда она отдавала в руки их новому хозяину, то бережно, перед расставанием поглаживала и приговаривала:
– Я отдаю тебя в хорошие и добрые руки… пожалуйста, не подведи меня!
– Спасибо! – говорил довольный и благодарный покупатель, будь-то девочка или мальчик. – Я непременно буду беречь эту книгу.
Я, взволнованная словами учительницы, не отказалась от предложения подруги зайти к Марине Дмитриевне, потому что подумала, что мое настроение обязательно улучшится при виде этой забавной и доброй женщины да ее бесценного клада. И не ошиблась – мне стало гораздо легче.
Учеников в этот раз было немного, и мы могли хорошо все разглядеть.
– Пожалуй, я куплю одну книжку, – обратилась Лида к хозяйке.
– Да, девчоночки мои хорошие, что желаете?
– Мне подайте, пожалуйста, рассказы Чехова.
– Замечательный выбор, – одобрительно проговорила продавщица.
Пока Лида рассматривала книжку, расплачивалась, у меня из головы не выходили слова Татьяны Алексеевны. Но теперь мне уже было намного спокойней. Так как я сделала вывод, что свет клином не сошелся на литературе, и что в мире есть еще другие увлечения и профессии.
– А что Оля такая грустная? – не выдержала Марина Дмитриевна моего жалкого вида.
– Да так, ничего.
– У меня есть очень хорошие журналы и брошюрки, которые не оставят тебя равнодушной. – Она положила передо мной кипу свеженькой макулатуры. Я стала листать первый попавший журнал под названием «Построй свое тело». В нем были накаченные парни, в том числе Арнольд Шварценеггер, во всей красе, его биография и статья, как он строил свое тело. Были там и накаченные женщины. Этот журнал мне показался интересным. Пока я его листала, то подумала о своем несовершенном теле и о том, что можно сделать его подтянутым и красивым.
Конечно, я не была толстой, а скорее сбитой и крепкой. И в семье слыла, что-то вроде парня в юбке, но в школе была скромной и неуверенной в себе.
Хотя всю тяжелую работу по дому я выполняла с легкостью, в отличие от моих сестер.
Натаскать с отцом навоз на огород, раскидать перегной, очистить и перебрать кирпичи, забить гвоздь – все это я могла исполнить беспрекословно, точно была рождена для этого.
И из всех одежд предпочитала в основном штаны, иногда надевала юбки. Не красилась и не крутилась перед зеркалом, как мои сестры. Но все же была симпатичной и женственной, по крайней мере, мне так казалось.
«А краситься не обязательно, когда ты еще молод и свеж, – думала я. – Ведь мне еще 16 лет»
– Смотри, какие девки накаченные! – обратилась я к подруге.
– Ужас какой-то! – отмахнулась Лида.
– Будь я такая, то быстро бы расправилась с хулиганами: Колькой и Лёхой, а то они постоянно к нам пристают.
– Да, это точно! – произнесла с улыбкой подруга.
Конечно, я не хотела становиться такой, как женщины из журнала, но силы бы мне сейчас очень пригодились для самообороны.
– А что в школе разве нет каких-нибудь спортивных секций? – вмешалась в наш разговор Марина Дмитриевна.
– Не знаю, кажется нет.
– Да есть, – сказала все знающая Оксана. – В старом зале проходят занятия. Там и тренажеры есть. Мой брат туда ходит.
– Да, здорово. А кто ведет занятия? – поинтересовалась я.
– Наш физрук.
– Ясно.
Лида, взволнованная своим приобретением, книжкой Чехова, долго возилась с верхней одеждой возле раздевалки. Она вообще была медлительной и какой-то вялой. Я же оделась быстро, как солдат, и не любила всякого рода тягомотины. Но, несмотря на то, что подруга меня иногда бесила и мысленно выводила из себя, я предпочитала общаться только с ней. Она была и ласковая, и добрая, частенько помогала мне по русскому языку. По алгебре и геометрии же мы обе не успевали. На контрольных сидели и смотрели на доску, на которой были написаны задания, как на новые ворота. Постоянно получали двойки. Превосходство Лиды в литературе меня всегда напрягало. Она не собиралась поступать в Литературный институт, на курсы журналистики, тем не менее стремление ее к литературе было велико. А дело в том, что Лида мечтала стать библиотекарем, и для этого ей нужно окончить институт.
– Я не думала, что для библиотекаря надо вообще где-то учиться, – как-то раз сказала я подруге. – Знай, где находится каждая книга и все.
– Ты что, надо быть образованной и подкованной в литературном мире.
– Ты окончательно решила стать библиотекарем?
– Да, уже точно.
Вообще, по ее складу характера, такая профессия ей в самый раз.
Мы, наконец, вышли на улицу, и колючий снег, залипуха, сразу набросился на нас.
Мартовская погода не радовала. Уже пахло весной и солнце светило ярче. Но кучи снега и подтаявшие ледяные дороги портили всю весеннюю картину. Вчера только капало с крыши, а сегодня валит снег и буранит. Холодный ветер со снегом – самое отвратительно ощущение для кожи лица и рук. Хочется поскорее добраться до теплого дома.
На тропинке, ведущей к школе, мы увидели Кольку с его другом Лёхой. Они нам улыбались. Было понятно, что спокойно мы мимо них не пройдем. Эти негодяи были всего на два года младше нас, но уже довольно рослые и крепкие.
– Может быть вернемся и пойдем другой дорогой? – предложила я подруге.
– Очень холодно, ну хорошо, – согласилась она.
Но было уже поздно, большой комок снега попал сначала в меня, а затем в Лиду. Потом последовали еще удары. Я получила по голове, и снег упал мне за шиворот. Лида взвизгнула и помчалась мимо хулиганов. Я следом за ней. Колька догнал Лиду, схватил ее за шею и со всей силы стал курять лицом в снег. Я набросилась на него, что есть мочи. И тут же была схвачена Лёхой. Но изо всей силы стала махаться руками и вырываться. Леха получил в нос и отстал. А я бросилась на помощь подруге, которая по-прежнему была в руках у Кольки.
Они бы нас так и не отпустили, если бы мимо не проходил Лидин сосед по квартире, полный дядя Ваня. Он схватил Кольку за шиворот и хорошо его встряхнул, что тот даже вскрикнул.
– Еще раз увижу, что вы к девчонкам пристаете, шкуру спущу, – пообещал дядя Ваня.
– Спасибо, дядь Вань, – всхлипывая, простонала Лида. Ее лицо было мокрое от снега и слез.
– Вот хулиганы! – крикнул мужчина.
С Лидой мы попрощались на школьной тропинке, она пошла в одну сторону, а я в другую. Дядя Ваня пошел с ней.
До дома я дошла быстро, так как жила недалеко.
Дома уже была Маша, она училась в третьем классе, и мама, она пока не работала. Варя уже училась в Медицинском училище в городе, на фельдшера.
– Ты че вся в снегу? – удивилась мама.
– Да, Колька и Леха к нам с Лидой опять приставали. Хорошо, дядя Ваня мимо шел – помог.
– Ой, негодяи! – выразилась мама.
Я разделась и переоделась в домашнюю одежду: штаны и кофту.
– Там я суп сварила, поешь.
– Хорошо. Мам, а скажи есть в городе Литературный институт?
– Не знаю, наверно есть… А ты хочешь в Литературный поступать?
– Не знаю, думаю еще. А может быть на курсы журналистики.
– Журналистики? – очень удивилась мама. – Ты хочешь стать журналистом и мотаться по стране.
– Мотаться? Нет, я хочу сидеть и писать.
– О чем ты будешь писать? Надо приобретать профессию востребованную, которая пользуется спросом у нас в поселке. Или ты хочешь жить в городе?
– Не знаю! И какая профессия востребованная по-твоему?
– Врач, бухгалтер, учитель…. Их много. Ты вообще выбрось из головы свою журналистику. Если хочешь писать – пиши, тебе никто не запрещает.
– Но я не умею пока хорошо писать.
– Больше читай, – мама повысила голос, так как никто не переживал за будущее своих детей, как она. – Тебе еще больше года учиться, так что еще передумаешь.
На следующий день, после уроков, не дожидаясь своей подруги, разглядывающей календари, я пошла домой одна. У меня все из головы не выходили хулиганы и тренажерный зал. Я представляла, как такая сильная и накаченная раскидываю одним махом Кольку и Леху. А они, испуганные, несутся прочь. Но решиться узнать насчет спортзала мне было очень трудно. Поэтому я начала себя успокаивать, что это дело не для девчонок, и что этим должны заниматься парни.
На крыльце школы я увидела кучку мальчишек. Один из них настойчиво что-то объяснял. Я поняла из его рассказа, что учитель физкультуры открыл тренажерный зал месяц назад в старом отдельном кирпичном здании, где раньше проходили тренировки по боксу и карате.
– И почему вы, пацаны, ничего об этом не знаете. Там есть тренажеры и хороший зал с матами.
Я остановилась дослушать информатора. Мне было очень интересно.
– Приходите к пяти часам, и все увидите, – в заключении произнес парнишка лет тринадцати.
– Здорово! Я приду! Конечно придем! – загалдели все по очереди.
«Значит, тренажерный зал, – подумала я. – Схожу. Хватит киснуть».
К кирпичному зданию я подошла в шестнадцать сорок пять. Двери были еще закрыты, и несколько мальчишек стояли рядом. Они с большим удивлением и любопытством взглянули на меня, точно я переступила какую-то запретную черту. Мне стало как-то даже неловко. Захотелось уйти и больше сюда не возвращаться. Я понимала, что девчонки сюда не придут, хотя очень на это надеялась.
Мы стояли на улице, на голом льду, и поэтому стало как-то зябко. Но учителя все не было и не было. А мальчишки все подходили и подходили, и все с удивлением поглядывали в мою сторону. Единственное, что меня очень обрадовало – они были младше.
«Хоть бы одна девчонка пришла, – думала я, опустив голову вниз и изредка поглядывая в сторону школы в надежде, что там появится учитель физкультуры. – Может, мне уйти или остаться? Что делать?»
И тут подошел учитель Владимир Владимирович. Мне показалось, что он совсем не удивился моему появлению. Он весело со всеми поздоровался и открыл дверь.
Из помещения пахнуло теплым застойным воздухом с примесью сырости и дерматина. Почти весь зал был устлан матами, и лишь дальше я заметила несколько тренажеров.
– Так, раздевайтесь, ребята. Вон вешалки, кто не знает, – произнес Владимир Владимирович и подошел ко мне. – Чем могу быть полезен?
– А! – растерялась я. – Можно позаниматься?
– Конечно, конечно! Проходи! – Он улыбнулся и тоже стал снимать верхнюю одежду, но возле отдельной вешалки.
Я сняла свое драповое пальто с искусственным мехом и вязаную шапку. Шапку воткнула в рукав и пальто повесила на вешалку вместе с другими.
На мне уже были спортивные штаны, надетые на колготки и спортивная кофта, под которой была спортивная майка. Я готова.
Какое-то неимоверное стеснение овладело мной, так как на меня поглядывали все ребята. Во- первых, я была старше, а во-вторых, я никак не вписывалась в их мужской коллектив. Мне показалось, что они стали ждать от меня чего-то сверхъестественного. Может быть, они думали, что я обладаю какими-нибудь спортивными талантами, например, могу подтянуться несколько раз или сделать сальто.
Но, когда учитель собрал нас в одну шеренгу, не обращая внимания на наш рост, интерес ко мне пропал, было понятно, что я такая же, как они.
Нам была дана команда пробежаться по залу, потом пройтись гуськом. Были и прыжки на месте – все это давалось для разогрева тела перед растяжкой.
После легкой растяжки Владимир Владимирович меня позвал к тренажерам. Тренажеры были, конечно, старенькие и не совершенные, но вполне сносные. Я поработала на пресс живота, проработала мышцы бедер, спины. Почувствовала напряжение и усталость. Несмотря на это я была вполне довольна. Эта была хорошая усталость. Она помогла мне даже раскрепоститься.
Потом я приседала со штангой на спине, не очень тяжелой.
Никто уже не обращал на меня внимания, кроме одного полного парнишки Алексея, лет тринадцати или четырнадцати. Он то и дело посматривал на меня и улыбался. Но я не могла понять цель его взглядов. Этот Алексей был каким-то неловким и неуклюжим, но это его не расстраивало и даже не стесняло. Мне показалось, что он не занимается, а кривляется. Я перестала на него поглядывать, потому что меня стало это как-то даже раздражать.
Прошло, может быть, несколько минут, а может час или больше, не знаю. Я так увлеклась занятиями, что время и вправду пролетело быстро. И тут подошел учитель.
– Я думаю, на сегодня хватит, – обратился он ко мне. – Завтра будут мышцы болеть. Следующее занятие у нас послезавтра. Мы занимаемся три раза в неделю: понедельник, среда, пятница. Ну как, придешь еще?
– Конечно, – уверенно ответила я.
– Ну, хорошо. Тогда я покажу кое-какие упражнения со штангой в следующий раз.
Владимир Владимирович был молод, подтянут и симпатичен. Многие девчонки на физкультуре на него поглядывали с симпатией и даже стеснялись. Я тоже на его уроке чувствовала неловкость.
Но в тренажерном зале все было по-другому. Поняв, что это обычный человек со своими слабостями, переживаниями, я стала вести себя смелее. Он мог похвалить, пошутить и даже одернуть, когда надо, я имею ввиду мальчишек.
На девчонок Владимир Владимирович никогда не кричал. За это мы его уважали, но все равно чувствовали себя закрепощенными.
Особенно его стеснялась наша рослая Вероника. Как-то раз Владимир Владимирович приготовил для нас удивительный сюрприз: он выставил в спортзале несколько снарядов: козла для девчонок, коня для мальчишек, стойки с планкой для прыжков в высоту, подвесил канат.
Мы, девчонки, были удивлены и даже растеряны, а мальчишки обрадовались, кроме маленького и слабенького Юрика.
Хочу сказать, что на физкультуру мы все ходили в шортах и майках. Лишь когда у кого-то из нас, девочек, были критические дни, разрешалось надевать штаны или брать освобождение у школьного врача Лидии Степановны.
Сначала Владимир Владимирович сам прыгнул через козла, а потом заставил прыгать нас. Я пошла третьей и без каких-либо усилий сделала прыжок. Потом побежала Вероника, очень вяло и несобранно. Запрыгнув легонько на мостик, она остановилась. Взмахнула негодующе руками и повернулась к нам, закусив губу.
– Сделай еще попытку! – громко сказал учитель Веронике.
– Еще? – девушка недовольно сморщилась. – А можно потом?
– Ладно, следующая пошла. А ты, Вероника, понаблюдай и поучись.
– Ага!
Следующей пошла Лида и тоже застряла на мостике, она тут же подпрыгнула и села на козла. Все девчонки засмеялись, так как это выглядело очень забавно. Лида тоже улыбнулась и стала потихоньку слазить.
Когда она отошла в сторону, учитель произнес: «Следующая».
Я видела, как мальчишки с большим задором скакали через коня и удивлялась их силе, ловкости. А у нас только десять девчонок из пятнадцати справились с заданием. А у них только Юра не смог прыгнуть из двенадцати парней.
Потом начались прыжки в высоту. Тут все справились, кроме Вероники. Она подбегала к снаряду и останавливалась.
– Что с тобой такое? – спросила наша отличница и староста класса Наташа.
– У меня меся….е, – тихо запела Вероника.
– А че ты справку не взяла у Лидии Степановны?
– Я ее не нашла.
– Надо сказать об этом Владимиру Владимировичу, а то он тебе двойку поставит за урок, – продолжала Наташа тихо. Она переживала за класс.
– Я этого делать не буду.
– А почему?
– Мне неудобно.
– Тогда мне придется с ним поговорить.
– Не надо, мне стыдно.
– Тогда двигайся на физкультуре живее.
– Хорошо!
Владимир Владимирович отправил мальчишек на канат, а нас заставил прыгать через скакалку. Вероника решила отличиться и стала скакать очень быстро. И тут у нее выпала тряпочка из шорт. Мы остолбенели от ужаса. Учитель тоже стоял рядом и все видел. Но девчонка не растерялась и со всей силы пнула ее под лавку, которая была близко. Я видела пораженные, точно молнией, глаза несчастной девушки и ее скривившееся лицо. Физрук подошел к ней, и она молча расширила глаза.
– А почему ты не взяла справку об освобождении? – спросил он.
– Я хотела, но нигде не было Лидии Степановны, – совсем тихо заныла девчонка.
– Ты можешь быть свободна, когда все уйдут из зала, ты тихонько заберешь свое добро…
– Хорошо, – Вероника сильно побледнела, готовая вот-вот упасть в обморок от стыда.
– А почему ты штаны не надела? – обратилась к ней Наташа.
– Я просто забыла…
– Ладно, иди, двойку я тебе не поставлю, – обрадовал физрук девицу.
Наша одноклассница поспешила на выход, а мы продолжили урок.
На следующий день у меня болели все мышцы. Но я не переживала, так как знала, что это так и должно быть.
Прошел месяц. Я ходила в тренажерный зал даже в женские критические дни.
Я чувствовала силу в теле. Колька и Леха вскоре узнали о моих занятиях и перестали нас подкарауливать возле школы. Правда, Лида жаловалась, что они ее обзывают. И один раз даже написали на двери квартиры мелом: «Лидка дура» и накидали мусора на коврик перед дверью. Хотя жили они в другом подъезде.