Они молча крутились на карусели почти час. Потом взяли на поводок своих собак, и пошли домой. Возле своего подъезда Ольга попрощалась с Артемом, пожелала спокойной ночи, и поднялась к себе.
Она достала из кармана подарок Артема, развернула, и ахнула! Это был изящный, тонкий золотой браслет с натуральным рубином. Камень был небольшой, овальный, удивительно яркий, он пылал словно костер! Ольга тут же надела его на руку, браслет был великоват, так как запястье у нее слишком узкое, да и ладошка почти детская. Но смотрелся он великолепно. Она почувствовала себя легко и радостно. «Наверно, жутко дорогая штука, – подумала она, удивляясь. – С чего это вдруг такой дар?!»
Тут раздалась веселая музычка мобильника. Она ответила, и услышала голос шамана:
– Что же ты не в Доме журналистов?
– А-а, совсем забыла, а что, это так важно? Ну, в другой раз уж, тогда.
Она выключила мобильник, и положила его на трюмо. Потом заварила жасминовый чай, взяла большую кружку, и села за компьютер. Надо было заканчивать детектив, но писалось плохо, мозги словно заклинило. Она отхлебнула горячего чаю, и подключилась к скайпу. Ей хотелось поболтать неизвестно с кем и неизвестно о чем, или хотя бы просто послушать чужой треп. Она «щелкнула» по графе «В эфире», и прошлась по строкам. В одной теме молчали, число участников 0, в другой болтали все сразу о какой-то ерунде, в теме «Поговорим за жизнь» был один участник, и она подключилась.
– Алло, алло, тут что, я один, что ли? – услышала она хрипловатый мужской голос.
Голос ей понравился, и она сказала в микрофон:
– Ну, если не считать меня, конечно…
– А кто ты? – заинтересовался голос.
– Я? Ну, блондинка с зелеными глазами, – ответила она, – а ты?
– Я брюнет, наводящий ужас, – проникновенно произнес он.
– Мне не страшно, почему-то. Ты призрак, что ли?
– Нет, я киллер.
– Какая экзотика. Расскажи о себе, а то у меня детективный роман заклинило.
– Ты пишешь детективы? – спросил он заинтересованно.
– Да. Как тебя звать?
– Олег.
– А меня Ольга. Мы тезки, прикинь?
– Ну и что?
– Круто. Ты убиваешь, а я пишу про убийства. Судьба? А ты взаправду киллер, или врешь?
– Это правда, – сказал он серьезно и печально. – Так получилось.
– Ну, расскажи.
– А что рассказать? Неделю назад замочил ювелира. А потом его кто-то ограбил. Не я.
– А подробнее можно?
– А ты не из ментовки? Чую, что нет. У меня нюх собачий, потому до сих пор и жив. Я вообще фартовый. Хотя, все надоело, все.
– Ну расскажи, как живешь-то?
– Да так. Нормально. В полдень открыл свой имейл. Туда поступил новый заказ.
– Как, прямо открытым текстом поступил?
– Нет, у нас свой шифр. Я получаю информацию не от заказчика, а от менеджера, и гонорары от него же, естественно. Какой процент мой, а какой – его, я не знаю. На этот раз мне надо было устранить трех братьев, все трое бизнесмены, в последнее время влезли в политику.
Я не знаю, кто хочет их убрать. Но это не в Москве. Надо лететь в Азербайджан. Прилагается множество фото, и деловая информация.
В общем, надо этих братьев устранить за 3 недели. Срок небольшой, но и не маленький. Вскоре я был в Баку, в приготовленной для меня квартире. Расположился, все нормально. Закурил сигарету, вышел на балкон. От солнца прищурил глаза. На следующее утро получил свои 79 тысяч баксов, их перечислили мне на карту. У меня их несколько, «viza», «master kart», и другие. Я снял часть денег, и вернулся домой. Сижу у себя на квартире, раскладываю деньги.
Потом спустился вниз, сел в «тачку» и поехал к морю в сторону поселка Фатмаи.
По дороге заехал в сельский кабак, заказал шашлык, поел, выпил водки граммов 150, запил его минералкой ''Бадамлы'', и направился к берегу моря.
Стою, дышу воздухом, в трех метрах от меня волны, свежий бриз, крики чаек, собаки рядом виляют хвостом.
Под ногами скрипят ракушки. Мне не хочется думать о смерти, и о жизни тоже.
Мне незачем об этом думать. Мой принцип: кто успел, тот и съел.
Днем получил полнейшую информацию об этих братьях. И чем же они не угодили а? Ё – мое!
Решать это не мне.
Завтра иду их смертовать. Видимо им уже пора, зовет Бог к себе их.
После обеда стало что-то грустно мне. Вечером решил устроить дома пир. Сам на сам. Приготовил себе солянку.
В небольшой казан налил кипяток, добавил масла, накромсал туда любительскую колбасу граммов 300, свежих и соленых огурчиков, насыпал красный перец, болгарский перец, потом курятину, картошку, рис, немного рыбы, лаврового листа, а сверху зелень – кинзу.
Получилось нечто, особенно с самогоном.
С утра проснулся рано, принял контрастный душ, стал собираться.
Поймал через 2 квартала такси и поехал в район Гянджлик.
Поглядел в бинокль, осмотрелся, прозондировал почву.
Братья живут в красивой усадьбе, с высокой стеной. Напротив такие же холеные дома.
Лишь левее в метрах 50 стояла чахлая изба с красной старой крышей.
Я разузнал, расспросил, там жили старик со старухой. Одни, без детей. Вот и хорошо. Хорошо дожить до старости.
Ну как, не надоело слушать?
– Нет-нет, забавно, продолжай, – быстро сказала Ольга. – Что дальше-то?
– Покончил с братьями.
– А как? Поподробнее, пожалуйста, это так прикольно, прямо как в кино.
– Да все обычно. С утра сложил винтовку в чемоданчик и поехал на Гянджлик.
Представился тем старикам водопроводчиком.
С собой взял пару булок и бутылку "Аквавита".
Стал якобы чинить там трубу. Потом поднялся на чердак, смотрю в бинокль.
Перед воротами стоит охрана, в окнах через шторы вижу молодую светловолосую жену среднего брата.
Она красуется перед трюмо, стоит, любуется собой в тонких белых трусиках ''стринги'', с большими грудями.
Я облизнулся как кот, стал есть булку, запивать ее водой.
Рядом промяукал черный котенок – мяу, мяу – смотрит на меня умоляюще.
Я ему подложил пол булки, он начал есть.
Гляжу в бинокль, старший брат засобирался, сейчас уже выйдет. Пора!
За ним средний, потом младший. Они вместе позавтракали, теперь готовятся на работу ехать.
На улице три «джипа», и двое в черном – это охрана.
Один из них в темных очках, осматривается по сторонам, говорит по мобильнику.
Я в два счета собрал винтовку, вытянул оптический прицел, вытер рукавом испарину со лба.
Ага, вот и они, братья. Рядом еще двое. Кто они, эти двое, я не знаю.
Смотрю, гляжу на них через прицел, они как будто у меня на ладони, я чувствую их дыхание, слышу биение их сердец.
Я прицелился. Пошли, поехали.
Ддуп! Ддуп! Ддуп!
Три трупа упали ниц, как охотничьи колбаски. Три брата – три трупа. Я отправил братьев поближе к Богу.
Охрана засуетилась.
Ддуп! Ддуп!
Еще два трупа.
Зачем мне лишний шум? Дом же рядом, они могут вычислить меня.
Гляжу, раненный телохранитель весь в крови, ползет к машине, достает красным от крови рукой телефон…
Ддуп! Ддуп!
Он лег навсегда. Пять трупов, неплохо на сегодня.
Я перевыполнил план.
Сегодня с моей помощью 5 людей от шахмат и книг перешли натурой к Богу.
Потом целых 10 дней прошло в холостую. Заказов нет, я отдыхаю.
На пятый день поехал в Грецию, Салоники, хотел отдохнуть.
Покупался в Эгейском море. Загар, море, песок, пляжи, девушки, маришка (это марихуана), здорово! Кайф полный!
Два дня я думал о смерти. Зачем мы живем? К чему мы родились?
Это то же самое, что смотришь фильм, длинный сериал, и знаешь заранее, что рано иль поздно он закончится.
Всему приходит конец.
Даже такому длинному сериалу, как ''Санта Барбара''.
Он замолчал.
– Ну, а потом что? – не унималась Ольга.
– Что потом? Не стоит рассказывать, – ответил он.
– Ну почему же?
– Тебя покоробит. Ну ладно. Ха-ха. Потом я вернулся в Баку, и бешено тратил деньги.
Три дня не просыхал, потратил 5000 долларов.
Мне один товарищ передал номер дорогой проститутки, зовут ее Фарида.
Я видал ее только на фото. Шатенка, глаза серые.
Она не ходит в ночные клубы, сидит дома, ждет вызова по сотовому телефону.
За ночь она берет 400 долларов.
Воистину, разница между порнографией и эротикой – в освещении.
Я звоню ей, мне отвечает ангельский голос, чуть заспанный, хотя время было пять вечера.
«Это Фарида?»
«Да. А-а-а…Кто это?»
«Меня зовут Фарид», – сказал я нарочно. – «Я от Эрика. Мы сегодня можем встретиться, или как?»
(После паузы) «Вы знаааа-ете о сум-ме?» – спрашивает она растягивая слова, как бы хочет запеть песню.
«Да, конечно, 400 баксов за ночь».
«А вы хотите на ночь?»
«Да, а что?»
«…Ничего....только деньги, пожалуйста, вперед. Не обижайся, солнышко, это мое правило»…
«Прекрасно. Я съем тебя вместе с твоими правилами. Хо-хо-хо! И когда мы встречаемся, значит?»
«Когда вы позвоните. Желательно к девяти часам вечера. Я должна принять душ, ванну».
Мы встретились у ресторана "Сона", это в 9 микрорайоне.
Когда я ее увидел, у меня коленки сдвинулись назад.
Она было что-то.
На такую не жалко и 1000 баксов.
Высокая, на шпильках, мяукает, голос возбуждает, крутые сексапильные бедра, волосы ниже спины, в глазах огни.
Я приехал на такси, мы уселись сзади.
Она мне улыбалась пухлыми клубничными губками, подав вперед свою мощную грудь. Ей примерно 25 – 26 лет, от нее пахнет дорогими духами.
Мы едем в сторону моего домика, она мне шепчет на ухо:
« Вы деньги принесли?»
Я достаю с кармана 4 стольника Бенджамин Франклин. Она их быстренько сует в свою голубую сумочку.
«Заедемте в одно место, я быстро, ладно, солнышко?» – она опять мне шепчет на ухо.
Мы подъезжаем к красивому особняку, это в районе поселка ''Монтино'', она выпрыгнула из салона, скрылась за углом.
Мы с шофером ждем ее.
Фарида появилась буквально через три минуты, я даже засек время.
Перед машиной развернулась, как в доме моделей на показе мод Пако Рабане, шофер чуть не растаял. Видимо, он кончил в трусы.
Короче говоря, мы приехали ко мне, в мой домик. Я его так называю.
Это моя очередная обитель.
Люблю я менять места проживания, это полезно для здоровья. Как бы обновляешься после этого.
В общем, к делу.
Сидим с Фаридой друг против друга, кушаем шоколад, пьем шампанское. Она курит сигареты "Муратти".
«Фарида, скажи честно, ты ведь те 400 баксов на всякий случай оставила в том особняке, да? Верно?»
«Да, угадали. Я же вас не знаю», – выпуская из своего маленького ротика круги сигаретного дыма.
Я бросил ей на стол еще 200 баксов.
«На, бери, я не жадный», – и тоже закуриваю.
Ее глаза расширились как лепестки тюльпана, зрачки распахнулись как врата рая, раскрывая всю полноту ее изумления.
«Ну, а если будешь меня слушаться, я тебе дам еще столько же», – улыбаюсь я.
Она закашлялась от сигареты.
«А что я должна сделать?» – сдавленным голосом спросила.
«Ничего. Скажи мне, Фарида, ты веришь в Бога?»
«Да», – прячет деньги в свою миниатюрную сумочку.
«А родители у тебя есть?»
«Только бабушка».
«Она старая?»
«Да, ей 78 лет».
«А тебе сколько?»
« 24 года».
« И ты любишь трахаться?»
«Ну…смотря с кем», – жует оливки.
« И деньги тоже любишь?»
«А кто их не любит?»
«Я их не люблю».
«Ого! Я вам не верю».
«Тогда смотри».
Я вытащил свой возбужденный член и стал мастурбировать перед ней.
Она жует оливки и наблюдает, не понимая, в чем дело.
Я кончаю в бокал шампанского, белая сперма сгустилась в шипящем напитке.
Я стал багровым, она стреляет глазками. Потом я стодолларовой купюрой вытираю головку своего члена от спермы. Я смял купюру в кулаке и бросил на пол. Гляжу на бокал с моей спермой.
«А теперь пей это», – с одышкой говорю я ей.
«С удовольствием», – она одним махом хлобыснула весь бокал.
«На тебе еще 100 баксов, если ты выпьешь мою мочу. Иди сюда», – встаю я перед ней.
Она приблизилась неуверенно, продолжая стрелять в меня глазами.
Мой член уже упал, но писать хотелось. Я раздвинул ноги, она села передо мной на корточки, и я спустил всю свою мочу ей в рот.
Струя желтой горячей жидкости билась об ее щеки, носик, ушко, и направлялась ей в глотку.
Я отошел от нее, закурил сигарету из ее пачки "Муратти".
« А теперь уебывай отсюда!» – скомандовал я.
«Как? И все?» – она даже не удивилась.
«Да, все! Не ****уй никогда. Не надо! Это нехорошо. Тебя родила родная мать – женщина, а не обезьяна или курица».
Она засобиралась, но была довольна собой. 700 баксов за пару часов – великолепно!
Хотя, конечно, не все деньги идут ей лично, и все же хорошо.
Я остался один, вечер подходил к концу.
Боже, как все остошындрило!
Хоть плачь, хоть вой.
Потом, наконец-то, я получил новый заказ.
Группа людей едет в Закатала на охоту. Их человек 15. Прилагается фото лишь троих. Убрать надо именно их.
Если мне довелось бы встретить их на том свете, я б тоже присоединился к охоте.
Кроме этих троих, остальные – гарнир.
Надоело, все надоело! Сколько можно убивать?! Хотя я уже привык, и без этого не представляю себя. В Азербайджане было много заказов, в Москве – меньше. С шаманом прокол вышел, а с ювелиром нормально. Но после меня его «почистили» слегка. Знаешь, я сегодня пьян, и хочу говорить, я в жопу пьян…
Тут голос пропал. В системе скайпа что-то нарушилось. Выскочила надпись: «На нашем сервере произошел сбой». И как Ольга ни старалась, ничего не получалось, канал «Сейчас в эфире» не восстанавливался.
Было уже довольно поздно, но спать не хотелось. Зато пришло вдохновение, и она снова взялась за роман. Насчет того, что с ней общался действительно киллер, она сильно сомневалась. Скорее всего, кто-то просто развлекается и выплескивает свои фантазии. Какой-то идиот. Хотя, возможно, некий одинокий стрелок действительно разоткровенничался, но тогда он очень рисковый субъект.
Она полюбовалась браслетом на запястье, которое казалось еще более узким. Рубин в изящной окантовке неистово пылал, словно внутри разгорелась адская топка. Ольга потрогала камень. Он был теплый.
Валентина откинулась на спинку глубокого кресла, положила ноги на журнальный столик, и нажала пяткой на пульт. Экран телика стал светлеть, поплыли картинки. «Новости», определила она, продолжая ковыряться ложечкой в клубничном мороженном. На экране всплыла дикторша, рассказывая об очередном убийстве. Потом появилось тело ювелира, он лежал лицом вниз, раскинув руки. Дали крупный план. Валентина взглянула на розовую горку в своей ложке, и отправила ее в рот. Ювелир был убит и ограблен. Украли какие-то серьги с топазами, кольца, подвеску и браслет с рубинами. Остальное оставили. Схватили первое попавшееся, определил следователь. Потом показали Путина, потом взорвавшийся автобус, погибло восемь человек и девушка-камикадзе, остальные с ранениями различной тяжести попали в больницу. Потом последовал репортаж о демонстрации в Мексике, переросший в потасовку. В общем, как всегда. Ничего интересного, запомнился лишь мертвый ювелир с дырой в затылке, он так нелепо лежал. «Забавно», – подумала она, доедая мороженное. Потом она «прощелкала» другие каналы, но ничего занятного больше не нашла, выключила телик, и решила пройтись.
Был холодный и солнечный день. Ветер сдул с деревьев последние листья, и они, слегка раскачиваясь, показывали стриптиз. Мысли Валентины перескочили на стриптизеров, потом она вспомнила, как кто-то ей рассказывал про старушечий стриптиз – там дрыгаются голые толстые старухи, потрясая дряблыми телесами, и зрелище это стоит весьма дорого, потому что находится немало любителей поглазеть на сей ужас. Да, извращенцев хватает в этом городе. Валентина ухмыльнулась. Вот ведь, бабки не стесняются, зарабатывают всем чем можно, и, наверно, неплохо зарабатывают-то.
Она дошла до беседки. Постояла, закуривая, и вошла внутрь. Там сидел парень с ноутбуком, и увлеченно работал.
– Не помешаю? – спросила Валентина.
Парень взглянул на нее, улыбнулся.
– Нисколечко, – ответил добродушно.
Она села напротив.
– Мне так одиноко здесь, – произнесла она, растягивая слова. – Я недавно из-за рубежа, долго путешествовала, наконец, вернулась домой, и места себе не нахожу. Все здесь изменилось. Как вас звать-то?
– Артем, – ответил он. – Мне тоже сегодня никак.
– А почему?
– Такая штука вышла. Познакомился с писательницей, втюрился в нее насмерть, а она так, непонятно, не знаю, как она ко мне. Она со всеми дружит. А меня вот вдруг прорвало, вдохновение накрыло, сижу и кропаю.
– Ну и что накропал? Давай на «ты»? Если что-нибудь веселенькое, прочитай.
– Да это моя первая проба, так сказать, юмор.
– Ну давай же, читай, ну пожалуйста, – пристала Валентина. – Мне так не хватает юмора!
– Ладно, слушай: «Было это в Швеции, а точнее – в славном городе Стокгольме в не слишком незапамятные времена. В таверне "Рай Каннибала" сидел некий волосатый субъект, известный всей округе под зловещим именем МАЛЫШ. Люди его побаивались, ибо он был жутким наркоманом и алкоголиком, а рассказами о его ночных прогулках по кладбищу с бензопилой и лопатой заботливые няни пугали на ночь маленьких непослушных шведских детишек. Малыш торчал за столиком, методично опустошая восемнадцатую банку пива, как вдруг к нему подсел странный гражданин весьма антитрезвого вида и почему-то с вентилятором на спине.
– Можно тут у вас приземлиться? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, плюхнулся на стул, опрокинув сразу три банки пива.
"Альтернативщик", – подумал Малыш.
"Хорошее пиво", – подумал гражданин и представился:
– Я, чисто, Карлсон – чувак в полном расцвете сил.
Что такое "полный расцвет сил", Карлсон и сам толком не знал, но Малышу сообщил, что это такое состояние души, когда организму нужно как можно больше пива. Это известие Малыша немного огорчило, потому что. от денег, отнятых у бомжа Свантессона, осталось только пять грин.
– У меня больше денег нет, – сказал Малыш, – может, пойдем, потрясем бабулек у метро?!
– Не-е, непонтово! – отпарировал Карлсон, – давай лучше завалимся ко мне, у меня всегда найдется лишний ящик пива
– Ладно, идет! А ты на тачке? – спросил Малыш, которому влом было тащиться пехом.
– В какой-то мере да,– они вышли во двор, где стоял красно-коричневый вертолет в синий горошек с полупедальным приводом.
– Альтернативно, – подумал Малыш, недоверчиво забираясь внутрь.
Изнутри вертолет был обклеен плакатами PANTERA и ROLLINS BAND, и казалось, что из каждого угла сейчас вылезет сразу по два зловещих Генри Роллинза с вытатуированными на спинах солнышками, и все они заорут что-нибудь на чисто английском языке.
Вертолет плавно парил над крышами, распугивая ленивых голубей и не менее ленивых кошек. Карлсон слегка вспотел от постоянного верчения педалей, но утешался мыслью, что дома его ждет вожделенное пиво. Наконец машина приземлилась на одну из крыш; при этом у вертолета отвалилось одно колесо и полвинта. Карлсон не обратил на поломки большого внимания и, гаркнув:
– Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон! Ну и ты тоже заходи! – прямо в ухо Малышу, проследовал к огромной дыре в крыше.
"Нехилая нора," – подумал Малыш, все еще оглушенный, и нырнул внутрь. Карлсон уже успел включить свой Panasonic 68 года выпуска, из которого через шум, помехи и шипение доносились приглушенные вопли, отдаленно напоминающие Obituary.
Друзья моментом залили внутрь пол-ящика пива, оставив другую половину напотом.
– Может, «кислотой» закинемся? – предложил Малыш, задумчиво глядя на дымящийся в углу Panasonic.
– Есть маза, – согласился Карлсон, доставая из кармана синенький квадратик.
Закинувшись, друзья пошли прогуляться по крышам, мотивируя это тем, что на воздухе глюки крупнее и отборнее. Но! Они совсем забыли о пожарной безопасности, не выключив Panasonic. Ведь даже ребенку известно, что в 68 году во все мафоны встраивали функцию самоуничтожения, а у Карлсона она полностью совпадала с автостопом. Домотав Obituary, дряхлый мафон взорвался и поджег крышу своими горящими останками. Малыш и Карлсон, естественно, ничего не заметили, и, сидя на краю крыши, смеялись над ездившими внизу красными машинками. Вдруг из одной машинки вылезла лестница и целеустремленно поползла на крышу, по ней карабкались какие-то людищки.
– Карлсон, у тебя что, осталось пиво? – спросил Малыш.
– Нет, совсем не осталось …
– А какого хера ты тогда позвал пожарников?
– Каких пожарников? А, этих … да они, вроде, уже ершиком побаловались – видишь, двое уже с лесенки упали.
– А вон еще трое лезут! Настойчивые какие-то,– сказал Малыш, и заорал пожарникам:
– У нас нет пива!
Но они не слушались.
– Вот что, Карлсон, давай в них бутылками швырять, – предложил Малыш.
– Давай,– и Карлсон прицелился, – Прицел 120, Огонь !!! Один готов! Заряжай! Еще один!…
Через минуту все пожарники уже валялись на земле, а между ними бродили бомжи, собирая дефицитную стеклотару.
Потом друзья решили немного поразвлечься путем пугания доверчивых шведских граждан замысловатым детищем генной инженерии, в обиходе известным как "приведение с мотором". Для этого Карлсон обмотался простыней, оставив только дырки для глаз, а Малыш всучил ему только что выломанный мотор от вертолета с торчащими в разные стороны педалями.
Затем они стали ходить по квартирам, предварительно сочинив сценарий своего внезапного появления: Малыш звонил в дверь, жилец ее открывал, не подозревая абсолютно ничего, и тут откуда-нибудь из-за угла выскакивал Карлсон и довольно доходчиво орал жильцу в ухо: "Я-а-а-а – привиде-е-е-ние с мотор-ррром-м!" При виде субъекта в простыне и с непонятной конструкцией в руках жилец обычно ронял газету, икал, давился бутербродом, пытался выскочить из пижамы и убежать, но в итоге падал в обморок под дружный хохот заговорщиков.
Они подошли к тридцать пятой по счету квартире и позвонили. Дверь открыла нехилая чувиха в кимоно со стаканом чаю в руках.
– Я прив-в-иден-н-ние с мотор-ррром!!! – заорал Карлсон.
– Да неужели? – вполне равнодушно сказала чувиха.
– Я приведение !!! С моторрром !!! – доходчиво повторил Карлсон, дыша в лицо хозяйки перегаром и пряча под простыней зловещую ухмылку.
– А! – просекла она, – тогда заходите, чайку попьем.
Через минуту они сидели за столом, потягивая Pickwick. Карлсону пришлось для этого проткнуть в простыне еще одну дырку – там, где у людей обычно располагается рот. Правда, пирожные в это отверстие пролезать упорно не хотели, застревая на подступах и размазываясь по некогда белой простыне.
– А-а-а-а … как вас м-м-м .... зовут? – спросил Малыш у хозяйки, сдирая с Карлсона заляпанную кремом и дырявую простыню.
– Бок. Фрекен Бок, – сказала Фрекен Бок. – А вы, наверно, Малыш – и она смерила Малыша взглядом, – Крупноват … А я, кстати, за вами давненько уже наблюдаю, – продолжала Фрекен Бок.
Когда-то она работала в детской комнате полиции, и до сих пор проявляла интерес к бандитам и прочим привидениям, в особенности, с мотором, ибо шведский автотранспорт ежедневно терял по этой причине несколько десятков дефицитных двигателей. Но теперь Фрекен Бок уволилась из полиции с целью провести остаток жизни в поисках эликсира вечной молодости. Из-за этих поисков и испытаний взгляд у нее был затуманенным, а нос – красным, по той простой причине, что Фрекен Бок главным компонентом всех своих эликсиров считала спирт.
– А не хотите ли вы поиграть в одной дэтовой команде, – спросила вдруг Фрекен Бок, – а то два чувака знакомых ищут вокалиста и барабанщика.
Карлсон подумал с минуту и сказал:
– Давай, чисто, телефон.
– Записывай: 223-322-223-322
Карлсон оторвал кусок простыни и грязным пальцем вывел на нем вышеупомянутые цифры…»
Артем закончил, и перевел дух.
– Очень прикольно, – одобрила Валентина. – Мне нравится. Это новелла?
– Это роман, – сказал Артем, улыбаясь. – Вернее, его начало. Первая глава. Я написал пока три. Вам, тебе… Правда, понравилось?
– Очень. Ты классно передразнил «Малыша и Карлсона, который живет на крыше». Вообще, талант.
– Что-то я засиделся тут, пойдем, побродим с моей собакой. Она, кажется, опять на помойку умчалась.
– С удовольствием поброжу с тобой и собакой. Меня, кстати, Валентиной зовут. А с писательницей я тоже тут на днях познакомилась, у нее пес такой большой, лохматая такая псинища.
Они вышли из беседки. Валентине показалось, что темнота окутала их нежным плащом, соединяя и баюкая. Это была незримая близость, но хотелось большего…
Планы Эндэнэ рушились один за другим. Ничего не получалось. Леда капризничала и не хотела помогать. Оптимальное время приближалось, а его дела словно заклинило. И он понял, что есть только один путь – отправиться через пространственно-временной портал в далекое прошлое, в жизнь предков, и добыть Рыжий Камень. Где точно эта штуковина, он плохо себе представлял, но надеялся, что чутье выведет к нему. Ему уже случалось бывать там, и он кое-что знал. Было соответствующее снаряжение, одежда. Но очень уж не хотелось ему ввергаться во все это снова. Он тянул с путешествием, как мог. Но теперь уже припекло.
Переоделся, собрался. Сел в позу «г- цукхи», сосредоточился, направил центр своей внутренней энергии в космос. И силой мысли создал окно в пространстве. Бушующую ярость портала. Завихрение энергий, внутреннее торнадо, которое мгновенно втянуло его в себя, закрутило…Он сжался в комок, подтянул колени к подбородку и обхватил их руками, спрятал голову, чтобы не быть раздавленным этой стихийной силой… Его выплюнуло на другом конце времени, в другом месте, неизмеримо далеком от его дома.
Он лежал в заснеженной степи, в глубоком снегу. Поднял голову, выковырял из ушей снег, и услышал где-то вдали:
–Ой-бай, ой-баяй! Алла, Алла! Уходи! Шик! Иди домой!
Эндэнэ сощурился, вглядываясь вдаль. И увидел на ледовой дороге военного смотрителя. Тот размахивал трещеткой и суетливо бегал вдоль заснеженного Яра-лба.
– Господи помилуй, – сокрушался он, – алланщик кельде! Убогий пришел! Все! Плохой день будет мне!
Эндэнэ оглянулся и заметил между тальниковых кустов подростка. Он стоял нелепо, дурашливо, на лицо сползла черная шапка из козьего меха. Алланщик сердито сшиб рукой с себя шапку, и замотал головой. На его губах появилась пена. Он хрипло рыкнул. Звуки ехавших невдалеке повозок пугали и раздражали паренька. Он принялся развязывать пояс чапана, утепленного халата, подбитого тем же козьим мехом.
Чутье подсказало Эндэнэ, что Рыжий Камень болтается на шее подростка, под одеждой. Надо как-то подобраться к нему и попытаться взять. Но сделать это довольно сложно, парень неадекватен. Сейчас алланщик шел, нелепо ставя ноги и покачиваясь, в сторону смотрителя. Он был похож на черного вороненка с распущенными до земли крыльями. Утренний ветер-сиверко задувал по сторонам полы чапана. Они метались при ходьбе между туловищем и широко расставленными руками слабоумного подростка.
– Кет! Уходи! Ультрем! – махал на паренька смотритель Шамиль, угрожающе морща лицо.
Утро еще только-только занималось. Вдоль реки зависла хмара.
Эндэнэ поднялся, прошел несколько метров до тальника, и встал среди деревьев, присматриваясь к местности. Он увидел тяжело груженые сани караванщиков, от их полозьев на заснеженном льду рисовались извилистые следы. Слышались понукания лошадей, ругань, «брех» собак. Потом возгласы, крики. Люди увидели идущего поперек оживленной дороги полоумного подростка, услышали вопли смотрителя Шамиля. Ближние сани остановились. Образовался затор. Караван внезапно встал. Суета, крики. Те, кто, не заметив алланщика, проехали мимо, спешно остановились, боясь нехорошего знамения. Подросток подошел, и принялся дергать за поводья лошадей. Те храпели от испуга и пятились, создавая еще большую, великую «кучу-малу». Псы вдруг перестали лаять. Над Яиком, скованным льдом, замолкали голоса людей. А кто же захочет связываться с блаженным ребенком? Уж лучше потерпеть. Неписанные законы Великого Поля требовали – уступи дорогу алланщику, Всевышний ему судья, а не люди. За малейшие нарушения законов между здоровыми и больными людьми, на здоровых накладывались великие проклятья. Это хорошо знал Эндэнэ. Кесмет! Судьба!
Незамеченный, Эндэнэ подошел к каравану. Местные приметы были ему знакомы: с одной стороны, встретиться со слабоумным – к невезухе, но если предложить ему подарочек, и он возьмет – хорошая примета: удача впереди дарящего ехать будет.
Возницы выставили для блаженного подношения: съестное, мелкий товар. Алланщик заинтересовался. Что-то брал и укладывал в карманы чапана, а что-то пинал своими сапогами-ичигами, наводя страх на караванщиков.
Середину реки занимали повозки ямщиков. Их отличали особые вымпелы-бунчуки на хомутах и дугах с изображением вышитого на шелке воробья.
Вестовой посланник Архип услышал сочувственные восклицания товарищей, которым посчастливилось быть позади или впереди беды. А он стоял к ней первым.
– Мя! Аркан мя! Возьми веревку! – закричал Архип в сторону бесноватого. И тот двинулся к ямщику. Аркан был хорош: длинный, из конского волоса.
Дурачок взял подарок и счастливо заулыбался, замычал обрывки слов. Слюни с его губ спадали застывшими сосульками. Архип вынул из-за пазухи тулупа льняной платок, обтер им лицо алланщика, и закрепил его на шее паренька. Потом снял со своей головы белобаранный малахай-шапку, и одел ее на голову подростка:
–Носи, дарю! Любо?
– Лю-лю-бо! – радостно загоготал гусем блаженный.
Эндэнэ смешался с толпой и наблюдал за поворотом событий. Он заметил, как с саней дарителя спрыгнул на снег огромный рыже-палевый пес, волкодав.
– Ка, ка! Шава, нельзя! – осадил его Архип.
Пес повернул голову, удивленно и внимательно взглянул в глаза хозяина.
– Нельзя, нельзя! – успокоил Шаву ямщик.
И вздыбившаяся шерсть на загривке волкодава улеглась вдоль туловища.
– Ша…ва, кх..к..а.. …ка! – залопотал счастливыми руладами дурачок.
Шава с радостью подбежал к нему и стал лизать языком лицо. А блаженный, обхватив псину обеими руками и запрокинув голову к небу, восторженно смеялся.
Эндэнэ подбирался все ближе к алланщику. Он присматривался к распахнутому вороту его рубахи. На шее подростка виднелось два черных шнура. Один с крестом, понял шаман, а другой – с рыжим камнем, на котором искусно выбиты лики святых Киприана и Иустины. Это то, что надо, осталось только незаметно сдернуть это с паренька, придется подрезать шнур…
Эндэнэ был уже сосем рядом с дурачком. Но тут раздался крик:
– Васька-а! Гугня-а! Иди ко мне быстрее!
С берега бежала юная монашка.
Все православные купцы и ямщики в караване, который шел на зимнюю ярмарку близ Сарайчик-града, сняли шапки и низко поклонились монашке.
Эндэнэ мысленно просканировал пространство, считывая информацию. Монашку звали Мария. Ее, также как и других монастырских из лечебного монастыря Кнез-кала, порой видели на ярмарках. Степняки доверяли им осмотр своих младенцев. И игуменью Ягаву все хорошо знали. Мария ей помогала. Монашка хоть и была юницей, а дар-то великой целительницы имела от Богородицы. Много джигитов вздыхало по ней. Но она христова невеста, ничего не поделаешь тут.
Эта и ещё 2 книги за 34,99 zł