Умереть для всех
TekstГлава-8
Пока Дима вершил великие дела, Надя строила свою семью и растила дочь. Она всё никак не могла прийти в себя. Роды очень пагубно сказались на её фигуре, если фигурой можно было назвать то, что от неё осталось. Ребёнок постоянно капризничал, малышка, и день ночь находилась у неё на руках и вечно просила грудь. Наде уже казалось, что это никогда не закончить. Лиза, так назвали малышку, не спала больше получаса. Надя со временем даже привыкла спать сидя с ребёнком на руках.
Наде было тяжко, как никогда, последние силы иссекали. Степан всё больше проводил времени вне дома, то на работе, то в командировках. Он приходил поздно и постоянно грубил.
Надо сказать, что родители Нади уехали работать во Вьетнам. Они давно мечтали побывать в этой экзотической стране. Контракт был заключён на пять лет. Свою квартиру они сдали квартирантам.
Самым обидным для Нади было то, что, не смотря на то, что они знали, что Надя беременна они ехали, даже не попрощавшись с ней. Понятно, что от их города до Пятигорска было более четырёхсот километров, но при желании это не большое расстояние. А теперь это расстояние составляло более четырнадцати часов лёта, и даже при большом желании, в их возрасте они не могли повидаться со своей нерадивой дочкой и новорождённой внучкой.
Беда была в том, что родители Нади и Степана с первых дней не нашли общий язык. Между ними стояла большая китайская стена непонимания. Да, и смериться с выбором Нади её родители не как не могли. Они так болезненно перенесли смерть Димы, которого они с детства принимали в своём доме как сына, что поведение их дочери заставило их отдалиться. Им было стыдно за поведение дочери, которая нашла себе нового жениха, не успев похоронить прежнего.
Не смотря на то, что она была единственным ребёнком в семье, они приучали её к самостоятельности и говорили о том, что каждый сам строит свою судьбу и сам отвечает за свои поступки перед людьми и Богом.
Однажды Надя получила извещение о переговорах, её счастью и радости не было предела.
Она решила добраться до города пешком. Для этого ей нужно было пройти до села и через него до трассы, пару километров по трассе до города и уже в городе на трамвае доехать до главпочтамта.
Степана не было дома, и Надя воспользовалась моментом. Она оставила ребёнка со свекровью и побежала, что было сил.
Она не боялась идти по трассе, больше всего её пугало, что Степан вернётся домой раньше неё, или того хуже увидит её на дороге.
Хотя, она понимала, что обратно ей придётся идти в полной темноте.
Она не верила в то что, наконец, через год услышит голос своей матери, эта мысль окрыляла её, и она пробежала четыре километра на одном дыхании.
Оказалось, что переговорный пункт находится чуть дальше главпочтамта, Надя уже обессиленная вбежала в его помещение и к своему разочарованию увидела Степана сидящего на лавочке ожидания.
– Ты чего здесь делаешь?– спросила она.
– Тебя жду! Ты почему пешком убежала, почему не предупредила, что сегодня переговоры?
-Утром я забыла. А вечером ты приходишь так поздно, боялась, не успеем. Давно пора купить сотовый телефон. Они у всех давно уже есть.
– У тебя же был, ты его сломала.
– Да, не ломала я. Я не знаю, почему он перестал работать!
– А мне телефон не нужен, – вставил Степан, кого надо я и сам найду. Ну, а мне такой поводок зачем? Ладно, пойдём, погуляем. Ещё два часа времени.
Они вышли из здания и побрели наверх по ступенькам к верхнему рынку. Она взяла его под руку, и казалось, уже забыла обо всём плохом.
Не виси на мне, мне и так тяжело идти. Степан вытянул свою руку и пошёл чуть вперёд.
В этот момент она посмотрела на своё отражение в витрине магазина, расплывшаяся сто килограммовая грузная туша, смотрела прямо на неё несчастными глазами.
– Это я? Я сама виновата. Он стесняется даже идти рядом со мной. Пирожки его мамы на ночь и моё поедание их в её угоду не прошли даром. Я стала похожа на Петра Семёновича, разве что не лысая и без усов, а всё остальное …
Чего я хочу? Любви? Меня же просто стесняются!
Два часа были бесконечны. Она и так была обессилена тем, что прошла четыре километра за час. Но и Степан, словно специально продолжал идти вверх и вверх, что бы ещё подчеркнуть её беспомощность и бессилие.
-Всё, пошли обратно,– сказал он улыбаясь.
А то вдруг не успеем, он взял её за руку, поцеловал в нос и ускорил шаг.
А Надя опять успокоилась, думая про себя,– Опять я накручиваю, он меня любит! И это самое главное!
Она так долго ждала этого разговора с родителями, чтобы рассказать, как ей тяжело, но эта двухчасовая прогулка и присутствие Степана в этой тесной кабинке сделали своё дело.
Она не стала расстраивать родителей. Она ещё сама не была уверенна в том, что хочет что- то изменить в своей жизни. Каждому действию Степана она пыталась найти разумное объяснение.
Розовые очки из нежных чувств к нему, застлали всё сплошным полотном.
Степан работал на износ, домой он приходил только ночевать поворачивался к стене и мирно засыпал.
Время шло. Наступила долгожданная весна. Ребёнок немного подрос. Малышка уже могла сидеть.
Надя сажала её в коляску и везла в поле. Там они находились по пять, шесть часов в день.
Теперь Надя была не только толстой, но и безобразно чёрной, с огрубевшими от работы измученными пораненными руками.
Когда она раздевалась вечером, чтоб лечь спать, это выглядело так, словно она и не раздевалась, а оставалась в белой майке из кожи.
Только через год после родов Надя, наконец, решила заняться фигурой. Она села на бессолевую диету, которую ей посоветовала свекровь, перестала, есть на ночь, стала бегать по утрам и уже через три месяца вернула себе прежние формы.
Глава-9
Февраль был холодным и дождливым. Очень рано темнело. Природа была серой и унылой, казалось, эта зима никогда не закончится. Надя со свекровью сидели в кухне. Малышка спала с дедушкой Петей в доме на диване. Степан, как всегда был на работе.
–Теперь я могу и на работу съездить к Степану, посмотреть с кем он работает, что делает.
Раньше, даже стыдно было. Мне всё время казалось, что он стесняется моих форм.
– Да, давно пора. Я присмотрю за малышкой, не переживай, поддержала свекровь.
– Степан так изменился, стал таким грубым. Мне с ним очень тяжело, чтобы я не говорила, он принимает в штыки. Моментами он такой ласковый, а бывают дни, я его не узнаю.
– А ты его знаешь? Что ты знаешь о нём? То, что он говорит тебе на ушко.
Да, при рождении ребёнка мы часто забываем, что с нами рядом мужчина. А они, по сути, все дети на протяжение всей жизни, им не хватает внимания и любви. Ты плохая жена!
– Я плохая?
– Да, это не мои слова. Это его слова.
– А я не ребёнок? Это мне не хватает внимания и любви!
– Да, ему точно хватает, буркнула свекровь и вышла из кухни.
Надя осталась одна в кухне, наедине с собой. Вдруг на неё накатилась такая тоска, грусть и обида. Она забросила институт, приехала в эту дыру, родила ребёнка, живёт в глуши практически одна без него, с его мамой и её сожителем, пашет в огороде от рассвета до заката. И она плохая? В чём? Что не так? Боже, какая я дура, а чего я ждала?
Кто меня будет любить, если я сама себя не люблю, если я сама опустилась до этого. Посмотреть на меня, на меня без слёз не взглянешь, что осталось от моих рук, волос, от мраморной кожи. Разве меня можно сравнить с этими городскими красавицами, с которыми он работает в офисе.
За три года не слова упрёка. В таких условиях, без элементарных удобств, без воды? Ну, где ещё найти такую дуру, два ласковых слова и «Маша, ваша на веке!». Кому нужны мои жертвы, кто их оценил?
Она выскочила, как пуля из кухни, забежала в спальню, оделась как на парад, взяла денег и помчалась к трассе.
Через полчаса она уже ехала на попутной машине по направлению к городу.
Водитель молча, тупо смотрел на неё, понимая, что у человека просто как минимум кто-то умер, не меньше.
Зачем я еду, думала она? Что я ему скажу? Ну, припрусь я на работу, опухшая от слёз и что.
Что я ему скажу? Зачем приехала. Чем дольше она ехала, тем больше ей хотелось развернуть машину обратно. Наконец она решилась.
– Разверните, пожалуйста, машину обратно.
– В смысле, обратно?
– Отвезите меня, пожалуйста, обратно.
– Ага, и на место поставить?
– Ага!
– Доча, я же не таксист. Ты поймала попутку. Тем более мы уже доехали. Обратно вызови такси.
– А сколько я вам должна?
– Пять улыбок! И нечего плакать, ты молода и красива, вся жизнь впереди.
– Ну, мне неудобно. Спасибо, большое! Возьмите, пожалуйста, хотя бы сто рублей. Она вышла и положила на кресло мятую купюру.
Ого, какой офис! Перед ней стояло огромное здание.
На рисепшене её встретила приветливая девушка, с огромным белым шарфом на шее, завязанным на бок.
– Вы к кому?
– К Степану.
– А, в какой фирме он работает? У нас в здании много организаций.
Надя хорошо помнила не только адрес, но и название фирмы, которое видела только раз
в портфеле Степана в договорах.
– Золотое Руно!
– На лифте, восьмой этаж, на право, кабинет 385.
– Спасибо!
Надя быстрым шагом направилась к лифту. Её неуверенность пропала как – то сама собой.
Лифт был огромный и красивый, покрытый сталью. Одна сторона полностью состояла из зеркала. Надя ещё раз посмотрела на себя в зеркало. А что, я же просто красавица!
Она уверенно дёрнула за ручку, чтобы войти в офис, но на встречу ей вышла молодая девушка.
– Ой, вы опоздали. Никого уже нет.
– Как, а который час?
– Шесть!
Девушка закрыла двери на ключ и собралась уходить.
– До свидания!
– Подождите, а до которого часа вы работаете?
-До половины шестого, а в это время вы никого не застанете. А вы, вообще к кому приходили, по какому вопросу?
– Мне Степан Заречный заказывал косметику для своей жены ко дню влюблённых.
Так не хочется приезжать сюда ещё раз так далеко.
– А, какую косметику, я бы тоже может себе, что-нибудь, заказала?
– « Олейм ».
-« Олейм? », – боюсь, его жене такой подарок не понравится, она пользуется дорогой, французской косметикой.
– А вы, откуда знаете?
– Я с ней пятый год работаю, мне ли не знать. Интересно, что не мог меня попросить подобрать ей подарок.
– А, почему Вас?
– Я её секретарь!
– У Вас такой молодой руководитель?
– Ну, она не так молода, Степан Михайлович младше её лет на десять.
Нет, я просто не понимаю! Наверное, ему или ей не понравился тот подарок, который я подбирала ей на Новый год.
Девушка, вы прямо обязаны передать ему косметику! – хмыкнула незнакомка.
Они живут не далеко, я могу Вас подбросить. Вы же без машины?
– Да, была бы у меня машина, я бы не торговала такой косметикой по офисам.
– Они живут напротив трамвайной остановки. Вам даже будет удобней возвращаться домой.
– Ой, как всё удачно складывается!
– У меня большая просьба не говорите им, что я Вас подвезла. Просто так, мало ли.
– Конечно. Я же не так глупа.
Мысленно Надя думала совсем другое, не как она глупа, а какая она дура, просто – дура! Она сама не верила во всё происходящее. Не может такова быть, я его жена, я! Я женщина, которая его любит, которую любит он. Я, которая пожертвовала всем и даже уважением своих родителей, бросила всё ради него.
– Приехали. Пройдите через двор, вон видите розовый дом, второй подъезд, второй этаж, квартира28.
– Спасибо, огромное. А то столько товара нагребла, вообще без денег осталась.
– Не за что, до свидания.
– До свидания. Надя с трудом вышла из машины. Её ноги просто подкашивались, но она всё – таки дошла до злополучного дома.
Где-то за спиной она услышала хриплый голос бабки, сидящей на лавочке.
– Такая молодая, а всё туда же, смотрите, как напилась. Она попыталась обернуться, у неё помутнело перед глазами.
– Это вы мне?
-Тебе, бесстыжая – ответила, уже другая бабка.
– Бабулечки, мне плохо – проговорила Надя и упала без чувств.
-Девочки, – завизжала, другая старушка, сидевшая на лавочке. Скорую!– она не пьяная, наверно ей плохо.
Глава- 10
-Она в себя не приходила?
-Да, вроде нет!
– Если через час не очнётся, займёмся ей.
– Эти слова, заставили Надю приоткрыть глаза.
– О, пациента надо напугать, и он встанет и побежит, – засмеялась женщина лет сорока в белом врачебном халате. Что, деточка, как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, только голова кружится, и низ живота ноет. А что со мной? Я в больнице?
-Не хочу тебя расстраивать, но ты потеряла ребёнка.
-Какого ребёнка?
-У, ты и не знала, что ты в положении!
-Нет!
-Не переживай, у тебя ещё будут детки. Ты ж уже рожавшая.
-Да, у меня дочка.
– Тем более. Мы тебя почистили, но ещё дня четыре тебе придётся полежать у нас. Проколим антибиотики, а то мало ли что? Ты мне скажи, как тебя зовут?
Скажи номера телефонов твоих родных, вот медсестра позвонит, сообщит им, где ты. Уже ночь глубокая, они наверно тебя ищут.
-Мои родные сейчас в загранице. Звонить некому.
– И документы принести некому?
– Они же у меня в сумке были.
– Лена, её без сумки привезли?
-Ну, да.
-Всё, деточка, нет у тебя документов. Плохо, очень плохо. Ладно, придумаем, как тебя оформить.
Скажешь, родным пусть мне из – за границы французские духи привезут.
-Они не во Франции.
-А где?
-Во Вьетнаме.
– Ой, отлично! У них хорошие восточные халаты, ручной работы. Смотри, я буду ждать. Я не забуду, у меня хорошая память.
-Они через год приедут.
-Ничего, обещанного три года ждут. Мне не привыкать. Ладно, отдыхай!
Плохо, что ты одна в палате, ну если что кричи. Свет выключить, спать будешь?
– Нет, я выспалась. Не выключайте и так жутко.
Всю ночь Надя плакала в подушку и уснула только под утро.
В семь часов голосистая дама разбудила всю больницу криками – На анализы! Все сдали кровь?
Надя проснулась с чувством облегчения на душе. Как будто с её души сняли огромный камень. Давно она не ощущала такого спокойствия. В столовой она познакомилась с местными обитателями больницы, все они были довольно приветливыми людьми.
Надя была очень рада тому обстоятельству, что она была одна в палате.
У неё будет время подумать, и отдохнуть. В первую очередь ей надо было решить, что ей делать? Всё во, что она верила, чем жила рухнуло. И только после того, как это произошло, она реально поняла, что это даже хорошо. Её как будто разбудили после долгого сна
Четыре дня пролетели, пришёл день выписки, Надя очень переживала из-за документов, а главное,
куда идти без денег?
Она молила Бога о помощи. И как это часто бывает, Бог услышал её молитвы. За день до выписки пришла одна из бабушек, которая так не радужно встретила её у дома, где жил Степан со своей женой.
– Здравствуй, красавица! Ты переживала, что осталась без документов?
Думала, обчистили старушки? Я давно хотела прийти, да давление проклятое, никак не могла дотащиться. Позвонила в больницу, девочка сказала, что тебя выпишут, только в пятницу и успокоилась.
Как ты себя чувствуешь, оклемалась?
-Хорошо, спасибо!
– А, что с тобой произошло?
– Я ребёнка потеряла.
– Да, плохо! Ничего, ты молодая, не переживай. Я тут тебе яблочек принесла – своих с дачи, конфет. Поправляйся. А ты зачем приходила? К кому?
– Я могу Вам доверять?
– Ну, смотря что? Деньги, или квартиру, – пошутила старушка.
– Всё!
– Всё – не знаю. Думаю, мне, не стоит.
-Я хотела у вас узнать о ваших соседях по – больше.
-Так я не поняла вопрос? Это ты мне хотела довериться. Или я должна тебе, что – то доверить? Ты мне не нравишься, однозначно что-то мутишь.
– Да, я не знаю, может, вы их и не знаете! Степан Заречный и его жена.
– Нет, их не знаю! А кто они такие? Опиши, может я, что видела во дворе? Что ты хочешь о них узнать?
Мне прям, любопытно! Этот ребёнок от него? Ты его любовница, или может жена, а она любовница?
Старушка, явно была одна из тех женщин, которая не любит диалоги, а если и сталкивается с ними, то тут же превращает их в монолог. Любительница сериалов с бурной фантазией.
– Нет, конечно, если вы их не знаете, наш разговор не имеет смысла. Я хотела у Вас узнать по – больше, но… Надя замолчала.
Старушка минут десять сидела молча. Она тупо смотрела на крашеную стену больничной палаты. Наде стало казаться, что старушка и забыла, где находится и зачем пришла. Неожиданно она резко заговорила.
– Нет, такой расклад меня не устраивает. Говори, раз начала. Я знаю Заречного, он живёт со мной не просто на одной площадке, у нас двери напротив и один маленький коридорчик на двоих.
И жену его знаю с рождения. Мы с её матерью – Розой, вместе работали с юности. Вместе ели, вместе спали, у нас всё было общее на двоих – одна сумка праздничная, одни туфли. Мои родные с деревни продукты посылали, помогали, как могли. Её мать была сиротой, ни одной родной души на всём белом свете. Мы в отпуск ездили к моим родным, она даже мать мою мамой называла. Только Роза до директора завода доросла, а я вот тюремщицей стала. Видно на роду написано было.
Она многое для меня сделала. Я когда вернулась с этапа, она меня на завод устроила, комнату выбила. А вот дочь у неё … Мать, когда заболела онкологией, дочь ни разу не появилась. Я за ней ухаживала и хоронила сама. А как дело дошло до вступления в наследство, доченька тут, как тут. Вера – плохая дочь, плохая мать!
– У Веры есть дети?
– Нет, я так к слову сказала, – растерялась Петровна.
– А, у Вас дети есть?
– Так, давай этот вопрос опустим! Старших не перебивай, тебя, что родители вообще не воспитывали?
– Извините, запнулась Надя.
– Раньше это была одна коммунальная квартира. Потом они выкупили все шесть комнат, ну, кроме моей. Вера, конечно не в восторге от нашего соседства, но терпит, ждёт пока подохну. Сначала воевала со мной, скандалила. Ну, я её припугнула слегка. Как рукой сняло. Успокоилась. Теперь она меня не трогает. Вера предлагала как-то, квартиру мне купить, чтоб я съехала, потом у неё проблемы с деньгами начались, замяла тему. Да, и я привыкла к этому двору, меня знаешь, как все уважают.
Вот не знаю официально они в браке с Заречным или нет. Она на много его старше, лет на десять. Он каждый вечер уезжает куда-то. Ночует в другом месте, наверно у жены? У тебя наверно, да? Что молчишь? Твоя очередь, раскрывай карты. Я же не дура, всё поняла. Ночуют обычно у жён, а не у любовниц. И любовницы бывают моложе, а не жёны. Что- то не клеится в этой истории.
– Да, я теперь и сама не знаю, кто я и зачем вообще ему нужны были эти отношения. Зачем он мне жизнь испортил? Надя рассказала всю историю своей жизни, ей казалось, что перед ней не просто старушка, которую она случайно встретила на улице, а священник. Ей казалось, что Бог просто забыл о ней на эти злополучные три года. И сейчас она рассказывает его посланнику, что произошло с ней за это бесконечное время и от этого рассказа зависит вся её дальнейшая жизнь.
Хотя, судя по морщинистой татуировке, на руке старушки и по её манере говорить, старушка была далеко не священником, а скорее напротив.
– А, я думаю, чей маленький ребёнок, плачет у них, последние пару дней?
-Вы, думаете это Лиза?
-Даже не сомневаюсь.
-Всё это ради ребёнка?
-Нет, глупенькая. Посмотри на себя, неужели в тебя можно не влюбиться. Это во-первых, а во-вторых, есть девочки из бедных семей, а не из таких, из которой ты, которыми можно воспользоваться, а потом просто убрать и их искать никто не станет.
– В смысле.
– Да, ты меня правильно поняла – убить.
-Вы не похожи, на мирную старушку.
– А ты думала, все обыватели зоны умирают молодыми? Ладно, не пугайся. Твой Степан пасется у неё чуть больше полутора лет, он конечно и раньше у неё был частым гостём, всё ходил вокруг окучивал – цветы, подарки. А сейчас вообще обосновался. Думаю, скоро бы он сам тебе рассказал. Конечно, может он тебя и любит, но где-то в глубине души. В такой глубине – протянула бабка.
В – общем, ты молодая дурочка.
Сам то – он не дурак, прозябать в таких условиях, в угоду своей мамочке. А с Верой он, в раю – сыт, одет, рестораны, Карибы. Как только она согласилась.… Хотя, ей что терять. Напротив.
-Что мне теперь делать?
-Подожди, дай подумать? Старушка села в позу мыслителя и замолчала на полчаса.
Надя решила сама нарушить эту гробовую тишину.
-Куда мне идти? Что делать?
–На сколько я поняла, в браке вы не состоите, ребёнок записан под твоей фамилией, хотя Степан записан, как отец.
Свидетельство о рождении у тебя, извини, я рылась в твоей сумочке, мало ли.… Ну, там всё на месте, не переживай!
-Так вы знали практически всё и без моего рассказа.
– Не всё, но думаю главное. Бывшие заключённые лучшие сыщики.
– У меня такое чувство, что вы гордитесь тем, что вы сидели?
– Мне скрывать нечего, я не сделала ничего постыдного. Мне за это многие спасибо говорили.
-За, что за это? Вы меня интригуете.
– За то, что я убила одного гада.
– Как убили?
– Так, убила! Зарезала, спящим – двадцать ножевых ранений.
Надя сжалась в комочек и буквально втиснулась в кровать, на которой сидела.
– Давно это было. В Волгограде свирепствовал маньяк. Насиловал маленьких девочек и душил. Весь город трепетал. Воровал прямо с дворов, из садиков. Шесть человек погубил. Его обыскались, нашли совершенно случайно – повезло. Его посадили в психушку, полечили лет пять и выпустили. Понятно, что не вылечили. Он вышел, переехал в Кавминводы и опять за своё. Я тогда все газеты Советского союза выписывала, всё перечитывала, в курсе всех событий была. Работала на проходной на заводе. Работа не пыльная. Сиди, да читай. Ну, когда моя доченька пропала.
Старушка замолчала. Нет, она не замолчала, она стала истерически стонать. По её лицу покатились слёзы. Надя никогда не видела, чтобы люди так плакали. Как говорят – слёзы градом.
Ты поняла – продолжила женщина. Я его нашла. Дочь моя была второй в его новом списке жертв. Я была на её опознание. Не знаю, может я стала такой же ненормальной, как он. Но я не могла ему позволить жить дальше. В руки полиции он попал уже мёртвым. Меня признали вменяемой. Дали пятнадцать лет. Многие мне писали на зону, благодарили. Писали высшему руководству, чтобы меня помиловали. Но десятку я всё- таки отсидела. Понимаешь, я ко всему прочему, отрезала его хозяйство и забросила в окно прокуратуры. Не знаю, сейчас мне кажется, что тогда я была невменяемой, вряд ли бы я решилась на это в здравом разуме. Ну, нет я не жалею о содеянном. И о том, что отсидела не жалею, у меня было две дороги – тюрьма или монастырь, разница не большая.
Надя была поражена этой исповедью. Эта маленькая, пожилая, хрупкая женщина, с добрыми большими глазами, не была похожа на человека способного на такой поступок. Теперь Надя смотрела на неё совсем другими глазами.
– Вы мне поможете дочь вернуть? Вы же знаете, как это потерять ребёнка?
– У, манипулируешь? Давишь на больные точки. Старушка оживилась, словно это не она сейчас умывалась горькими слезами.
– Нет, ну почему вы так?
– Ладно. Я шучу, но манипулировать людьми тоже надо уметь. Только у тебя это очень грубо получается. Чего ты хочешь? Документы у тебя. Пошла, сказала – отдай дочь. Забрала и ушла.
– Он не отдаст. Я его знаю. И видеть его не хочу. И не могу!
– Нет, ну ты интересная? Не хочу, не могу, не отдаст! А от меня ты чего ждёшь? Чего просишь, сама знаешь? Я, что ли должна пойти отнять? Так нельзя жить, убегая от проблем. Надо говорить, надо обсуждать. Я бы пошла, плюнула в лицо и сказала ему всё, что о нём думаю.
Взяла ребёнка и ушла. Мне просто интересно. Он со своими родителями не ищут тебя? Подали заявление в полицию. Или кое – кто рад, что ты пропала?
– Нет, я не верю, что он меня совсем не любит.
– Нет, ну ты всё – таки дура! Мне тебя не жаль. Каждый сам строит свою судьбу, как домик, каждое действие, каждый шаг – кирпичик в фундаменте жизни.
Наде мысленно очень хотелось, ответить – а у вас такая судьба позавидуешь. Но старушка окинула её таким взглядом, словно Надя сказала это вслух.
– Всё, я пошла, выздоравливай! Старушка быстро заторопилась. Выложила свои гостинцы из яркой тряпичной сумки и ушла.
Надя не удивилась, такому поведению женщины. Может она в её возрасте поступила бы именно так. Зачем ей чужие проблемы, особенно с такой жизненной позицией о построении судьбы. Надя была рада тому, что старушка принесла её сумку. Теперь у неё есть деньги на дорогу домой и главное документы.
После ухода гостьи Надя ещё долго анализировала эту встречу. Стоило ли так открывать душу перед незнакомкой, может её подослали специально? Она судорожно стала рыться в своей сумке в поиске Свидетельства о Рождении Лизы. Ура, оно на месте! Ну, если бы она была связана со Степаном, его бы точно не было. Она бы просто рассказала историю своей жизни, припугнула, и этого было бы достаточно.
После врачебного обхода Надю выписали. Обычно у больных выписка – долгожданный, радостный момент. Но Надю переполняли совсем другие чувства. Она ощущала себя маленьким, беспомощным котёнком, выброшенным на проезжую часть.
Надя в первый раз за эту неделю вышла на улицу. Солнце било прямо в глаза. Весна неумолимо наступала зиме на пятки. Было очень тепло и солнечно. Многие люди несли верхнюю одежду в руках.
– Надя, – окрикнул её кто-то сзади! – Надя!
– Это, вы! Я не думала, что мы с вами ещё встретимся.
– А я вот подумала и решила, что не хорошо с моей стороны, бросать тебя в такой трудный момент. Я думаю, мало чем смогу помочь в данной ситуации, но постараюсь.