Нас тут нет. We Are Not Here

NO DRAMA TRIP

На день Благодарения в 2014 году сирийская «электронная армия» SEA хакнула Independent и Daily Telegraph, рассылали сообщения всем их читателям: «Вас хакнула Сирийская электронная армия». Мы связались с Ченом:

– Видела, что произошло?

– Видела.

– Нам надо придумать, как выйти на этих парней из SEA. Насколько я знаю, они в прямом подчинении Башара Ассада.

– Ну тогда никаких проблем.

– В смысле?

– Бывший военный советник Башара Ассада старый друг нашей семьи. Моя мама крестная его сына.

– Но как такое может быть?

– Что не так?

– Я несколько недель ломаю голову над тем, как подобраться к хакерам в воюющей стране, звоню тебе, а ты говоришь, что можешь это сделать через одно рукопожатие? Мне тебя небеса послали.

– Логистика будет несколько более сложной, но примерно так, да.

Через пару недель SEA опубликовали пост в Твиттере: «С днем благодарения! Надеемся, вы не забыли нас! Прессе: Please don’t pretend #ISIS¹ are civilians. #SEA. Больше 20 минут на главной странице The Sun висела заглушка с сообщением: «Прекратите публикацию фейковых новостей и статей о Сирии! Британское правительство спонсирует террористов в Сирии, хватит распространять их пропаганду!».

Мне нужно было как-то выйти на Алексея, маминого крестника. Мы не виделись лет десять и повод должен был быть весомым, тем не менее начинать разговор с того, что мои знакомые китайские хакеры хотят познакомиться с хакерами Ассада казалось мне несколько неразумным.

– Леша, привет, – я позвонила ему на мобильный, – это Олеся, дочка Веры Викторовны.

– О, привет, дорогая! Сколько лет, сколько зим!

– Леш, у меня к тебе дело на миллион баксов.

– Рассказывай.

– Я выехала на встречку, лишение прав, на следующей неделе суд, можешь мне как-нибудь помочь? – Алексей занимал весьма высокий пост в судейской структуре Московского региона.

– Олесь… Ну ты же знаешь, слухи о моей уполномоченности весьма преувеличены. Скинь мне номер участка, я узнаю, что за судья и оценю возможные шансы тебе помочь?

– Буду тебе безумно благодарна! А потом заеду в гости и мы обсудим еще кое-что интересненькое!

Я понемногу обрастала новыми знакомствами. Чен представил меня нескольким русским, кто-то из них работал на Cozy Bears, кто-то на Шалтая.

Он попросил меня подключиться к расследованию катастрофы Boeing 777 в Донецкой области. 17 июля 2014 года борт МН-17 авиакомпании Malaysia Airlines выполнял плановый рейс по маршруту Амстердам-Куала-Лумпур, и через 2 часа 49 минут после взлёта был сбит из Бука и рухнул на землю в районе села Грабово Донецкой области. Погибли все находившиеся на его борту 298 человек: 283 пассажира, из которых несколько десятков выдающихся медиков, боровшихся со СПИДом, они летели на конгресс в Индонезию, и 15 членов экипажа.

Чен не хотел полностью доверять отчетам «независимых европейских экспертов», зная тонкости финансирования европейских НКО, и просил меня транслировать российскую и украинскую позиции по этому делу понятным для него языком. Отчеты по расследованию катастрофы независимые расследователи публиковали на Billingcat.

На Пуэрто-Рико мы полетели через Калифорнию. Сделав пересадку в JFK, долетели до Лас-Вегаса, там арендовали минивэн и помчали через Лос-Анджелес по Первой трассе Бель Сюра вверх до Сан-Франциско. Оттуда через Тахо к Гранд Каньону и обратно в Вегас.

– Чувствуешь их? Бабочки в животе в преддверии путешествия? – спросил Дима, когда мы трогались в путь в Вегасе.

На втором ряду с огромной пластиковой колбой, наполненной текилой со спрайтом, сидел Макс, рядом «его детка» Юлечка, на третьем ряду сидений спал Джуниор. С нами еще должна была быть Катя, моя племянница, с которой Дима встречался последний год, но в день похорон Мозеса Дима с Катей расстались. Потом он поставил мне на кухне That’s Not The Shape Of My Heart, расплакался и сказал: «Я не хотел, чтобы он умирал!».

На 40 дней Дима подрался с Геной, мужем Чипса, сестры Мозеса. Потом помогал мне с покупкой машины, ездил в Минск на Ленни Кравитца, проводил со мной все выходные.

В Сан-Франциско мы арендовали апарт-отель, я спала с Димой, Джуниор отдельно. В ту первую ночь в Сан-Франциско мне впервые приснился Мозес. Я проснулась в слезах. Я просто видела его лицо, мы не успели поговорить.

На новый год был самый красивый салют, что мне доводилось видеть. Джуниор всё проспал.

На Пуэрто-Рико нас ждала вторая часть компании (позже Дима припомнит мне эту суперспособность: собирать вместе огромные компании и агитировать их на что-то невероятное). Мы арендовали трехэтажный дом у кромки Карибского моря. Мы уже были здесь в прошлом году и на второй день пребывания забронировали дом на будущий год.

Я сидела в шезлонге у бассейна на третьем этаже, а Дима с Максом разговаривали на балконе второго этажа:

– Отличная поездка.

– Да, но она бы обошлась нам дешевле, если бы не Леся.

«Вот уроды», – подумала я и уставилась на звёзды. Дима не знал ничего про мое новое хобби, про контакты с хакерами и про расследование МН-17. Он полтора года не знакомил меня с лучшим другом Максом, было бы странно ожидать, что я познакомлю его с Ченом.

Дима делал всё, чтобы я не раскисла после похорон. Подсадил меня на винил: начал собирать коллекцию пластинок. Установили на даче проигрыватель, проектор, огромный экран и советские колонки, которые лично перебирал, основываясь на инструкциях из интернета. Если вы думаете, что там не хватало страбоскопа и дым-машины, значит мы с одной планеты. Эти девайсы появились чуть позже.

Я всё больше думала над предложением Чена уехать из России. Ведь если подумать, теперь меня ничего не держало. Мозеса больше нет, работать в Министерстве я уже не могу, у меня хорошее образование, я отлично знаю английский, вполне сносно испанский и при желании смогу восстановить китайский, который 10 лет учила в школе.

Вернувшись в Москву я поставила себе цели: Получить сертификат IELTS, реально оценивающий мои знания английского (он пригодится мне для поступления в европейский ВУЗ или при устройстве на работу), перевести и заверить дипломы, определиться с ВУЗом, в котором может быть интересная специальность и попытаться подать документы.

Весь этот план как-то сам собой родился в моей голове. Я стала искать ВУЗ. Чего я точно не хотела, так это института, педалирующего какую-то одну идею. Достаточно с меня было пропаганды в жизни. Я искала академичный подход и после долгих поисков выбор пал на Лейденский университет, старейший университет в Нидерландах.

В январе «Анонимный Интернационал» выставил переписку пресс-секретаря президента России на аукцион, стартовая цена была уже 150 биткоинов. В переписке были попытки воздействовать на многие известные СМИ (Газета.ру, КоммерсантЪ, Слон. ну, РБК, Бизнес FM и др.) через членов их редакций, а также обсуждение с руководством Роскомнадзора целей дальнейших блокировок, что свидетельствовало о полной аффилированности ведомства с администрацией президента. Подлинность переписки подтвердили Молибог из РБК и Габрелянов.

В феврале, пока Россия пыталась договориться с Украиной о мире, заработала штатовская киберуборочная машина: ФБР объявили в розыск Евгения Богачева, проживавшего в тот момент в Анапе и разъезжавшего на старом Volvo с наклейкой «ремонт компьютеров». Награда составила $3 миллиона за любую информацию, которая приведет к аресту русского хакера. Между прочим, крупнейшая награда, предлагаемая за поимку киберпреступника в истории американских федералов.

Богачев запустил вирус GameOver Zeus, который позволил ему слить с американских банковских аккаунтов порядка $100 миллионов. «Разыскиваемый преступник любит кататься на яхте и может быть замечен в акватории Черного моря», – гласила надпись на постере ФБР.

GameOver Zeus распространялся через спам в почте и фишинговые сообщения. Соседи знали о киберподвигах Богачева и гордились таким соседством.

Штаты возбудились. Государственный департамент в лице Джен Псаки заявил, что в целях обеспечения целостности внутренних сетей и защиты их от кибератак, вводит дополнительные усовершенствования в части безопасности, во время введения которых возможны частичные перерывы в работе ряда интернет-систем.

– Мы внимательно следим за участившейся активностью русских хакеров, – добавила Псаки, – Их деятельность вызывает озабоченность нашей службы безопасности. Мы очень серьезно подходим к этому вопросу! Недавнее увеличение кибер-инцидентов подтверждает, что Государственный Департамент Соединенных штатов входит в список госучреждений и предприятий, которые в ближайшем будущем могут столкнуться с кибер-угрозой».

Стоит ли говорить, что компьютерная инфраструктура Белого дома в те дни подвергалась ежедневным кибератакам. ФБР, Агентство национальной безопасности и секретные службы, вовлеченные в это расследование, получили название Friday’s State Department. Русские хакеры были главными подозреваемыми.

По правде говоря, у федералов были на то все основания. В августе 2014 года русские попались на краже более миллиарда логинов и паролей, полученных в результате аркадной атаки на 420 тысяч вэбсайтов. Русских также подозревали в причастности к атаке на JP Morgan Chase.

Я листала YouTube в поисках интересных новостей. «Прежде, чем наступит прекращение огня в районе Дебальцево, – Mr. V держал удар на очередном Совбезе ООН, – Должен быть решен вопрос о выводе украинских военнослужащих, которые оказались в окружении в данном районе. Мы предлагали им спокойно выйти, – он осёкся, понимая, что подобная оговорка недопустима, – ополченцы предлагали им спокойно выйти и… Значит… И тогда там не было бы… Сразу же было бы установлено прекращение огня». Он явно нервничает, такая сбивчивая речь совсем ему не свойственна.

Наша коллекция пластинок росла. Дима заказывал новые диски через Интернет и мы вместе ждали, когда посылка прибудет на почту. Не вскрывали конверт, пока не доедем до дачи, чтобы вскрыть его там, в полумраке, при свете камина.

Он соорудил «Лестницу Якова» – подсветил ступеньки на второй этаж светодиодными гирляндами, играющими разными цветами.

Дача зажила новой жизнью.

Когда произошла кибератака на французский телеканал TV5 Monde (вещание было прервано на три часа), ответственность на себя взял CyberCaliphate, проигиловский хакерский юнит, ставший заметным с конца 2014-го. На следующее утро ко мне приехал Чен с новым конвертом:

– Используешь слова в качестве тегов в Инстаграм, продублируешь команды в чат Ingress. Локацией установи Белый дом в Вашингтоне. Всё поняла?

– Да.

– И обрати внимание на иранцев. Persian Hackers тренируются года с 2012-го: воруют информацию с правительственных серваков, крупных компаний, в основном военных подрядчиков, газового и энергетического сектора, транспорт, авиакомпании, аэропорты, госпитали, телекоммуникации, образование и даже космос. Ходят слухи, что у них накопилось немало «деликатных данных» на китов из Штатов, Канады, Англии, Китая, Франции, Германии, Индии, Израиля, Пакистана, Эмиратов, в общем, почти со всего мира. И, кстати, хвала советскому прошлому, России нет в этом списке. У Тегеранской группы есть поддержка в Голландии, Канаде и Великобритании. Евреи сами разбудили эту гидру, когда троллили Иран вирусом Stuxnet. Сейчас иранский юнит растет. У них неплохие связи с Северной Кореей, они объединялись для атак на южнокорейские компании. Иранцы хантят людей из американских университетов и на всех площадках, где можно найти кодеров в поисках работы. И да. Я создал что-то действительно замечательное, – Чен впервые был в моей студии в Химках и просто светился гордостью. – Теперь я могу отслеживать тебя даже в метро, используя датчик движения на твоем айфоне, не подключая GPS.

– Вот радость-то! – бульдог суетился под ногами, поднося Чену то мячик, то канатик.

– Точность обнаружения 92 процента!

– Окей, и как это остановит глобальное потепление и спасет пингвинов?

– С пингвинами, боюсь, придется разбираться самой. Мое приложение получает доступ к датчику движения, используя данные о перемещении поездов метро, я смогу определить, в каком городе ты находишься, и даже на какой ветке метро. Проследить за тобой и узнать расписание, адрес дома и работы. Людей, с которыми ты встречаешься после работы, – Чен подмигнул мне в своей манере.

– О, с такими друзьями я всегда чувствую себя в безопасности, – иронично заметила я, – Очередная шпионская штучка. Кому надеешься продать?

– Пока придержу. Проникновение можно обнаружить по резко снижающемуся заряду аккумулятора, надо доработать этот баг.

– Это правда, что тебя привлекали к разработке Дарпы?

Несколько лет NASA работали над проектом, позволяющим отыскивать контент в даркнете.

– Привлекали, но ты же знаешь, что наши имена не пишут в титрах.

Чен мне много рассказал про северокорейских хакеров. Говорит, на Ким Джун-Юна работает 12 сотен профессиональных кибервоинов, известных как Unit 121 или Bureau 121.

СЛАБЫЙ PAUL

– Привет, дружище.

– Здравствуй, Чен.

– Мужчина с белыми волосами подошел к окну на Ханс Кресент. Он смотрел, как лондонское лето сменяет весну и гладил кота, гревшегося на солнце. Уже два с половиной года Джулиан Пол Ассанж числится врагом государства в США. Пока он скрывается тут, в посольстве дружественного Эквадора, платежные системы PayPal, MasterCard и Visa заблокировали доступ ко всем его счетам. Пришлось перейти на оплату транзакций в криптовалюте.

– Как Дэниел?

– Ты же не о нём звонишь узнать, верно?

– Слышал, что суд отклонил твою апелляцию?

– Да, Либерман и Пэйлин подключили свои связи.

– Полагаю, что Фейсбук с Твиттером тоже? – Чен сделал паузу и продолжил, – Примерно об этом я и хотел поговорить. Я готовлю «бомбу» под грядущие президентские выборы, если всё сработает, как я задумал, мы перевернём выборную систему США. Мне нужна будет поддержка серверов на период выборов.

– Кто из федералов с тобой?

– Пока рано об этом говорить, но, думаю, в любом случае придется подключить русских. У них самый вкусный интерес в этой игре.

– Предварительно «да». Держи меня в курсе?

– Vale Et Me Amare Perge.

– Vale Et Me Ama, котик.

Чен засмеялся и положил трубку.

Мы увиделись с Ченом в июне, перед моим днем рождения. Я встречала его на Бегемоте в Шереметьево.

– Привет, красотка, как жизнь? Нашла себе кого-нибудь?

– Нет. Дима от меня не отходит. Переписываюсь с симпатичным профессором из Голландии, о котором он не знает. Если узнает, будет скандал.

– О профессоре я знаю, вы весьма откровенны в переписке.

– Чен, мне это не нравится. Мы не договаривались, что ты будешь следить за моей личной жизнью.

– Анонимности не существует, детка. Это вынужденная мера, во многом направленная на твою же безопасность. А теперь послушай. Нехорошие дела творятся. В штатах взяли украинских ребят, которые помогали нам проворачивать сделки на фондовом рынке. С их помощью мы успели вывести в биток порядка ста миллионов.

– Долларов?

– Само собой.

– Сейчас счета наших людей в Interactive Brokers и Lek Securities заморожены. Речь идет о 25 миллионах. Конечно, они сами идиоты, мальтийский офис проводил нелегальные операции двух юнитов по одним и тем же активам в одно и то же время с одного и того же IP адреса.

– Шедеврально.

– Да. А теперь о важном: я начинаю разворачивать Election 2016, потихоньку собираю людей. Ты нужна мне, чтобы развить коммуникационную сетку. Люди будут из разных стран, с разными языками, ты должна подумать и разработать единую систему коммуникации, что-то вроде единого языка для этой операции.

– Чен, я работаю на российское правительство. Мой брат убьёт меня, если узнает, что я ввязалась в нечто подобное.

– Тебе придётся уйти.

– В смысле уйти? Откуда уйти? Я не могу уйти с работы.

– Это не предложение. Тебе придётся уйти, – Чен сделал акцент на слове «придётся», – у меня есть доступ в вашу ведомственную систему документооборота. Если ты не уйдешь до конца года, неприятности будут и у тебя, и у твоего министра, и у заместителя председателя правительства, вас курирующего.

Я сжала в руках салфетку, в горле встал ком.

– Чен… Это нечестно…

– Ты нужна мне, – он взял меня за руку, – Прости столь грубые методы, но я действую в режиме жестких дедлайнов и не могу себе позволить отвлекаться на лирику.

– Моя жизнь, моя карьера, мои отношения с братом, – это лирика?

– Ты поймешь меня со временем, а пока просто поверь, что игра стоит свеч.

Мы доехали до Большой Якиманки, где я высадила Чена, в этом здании когда-то располагался первый предвыборный штаб Путина, а сейчас нашел место Всероссийский Совет по Международным делам. Здесь мы встречались с Александром, с которым познакомились в Минске, с рядом людей из Министерства иностранных дел и один раз с самим Мистером Ви.

В июле мы выложили расследование по MH-17 на Bellingcat, а в августе полетели с Димой в Амстердам на концерт Джеймса Блейка. Он снял чудесные апарты рядом с Вигенбос-парком. Стояла страшная жара. Мы исходили город вдоль и поперёк, накупили кучу пластинок и, конечно, поругались перед концертом.

В октябре нам предстояла поездка в Монпелье на концерт Archive. Я, Чипс, Дима и Джуниор. Мы взяли билеты до Барселоны, оттуда через Монпелье планировали проехаться по Провансу. Впрочем, почти так всё и было, за небольшим исключением…

В сентябре Дима устроил бенефис. Он всегда был склонен к Драме: бросить мою племянницу на похоронах Мозеса, месяцами не разговаривать с сестрой из-за какого-нибудь пустяка, раздутого до вселенских масштабов, теперь под колёса его Драма-машины занесло меня.

21 сентября, в день годовщины смерти Мозеса, мы собрались вместе у Чипса дома. Джуниор, Дима, родители Мозеса, практически все друзья. Дима к тому моменту нашел себе девушку, но пришел без нее. Ему не понравилось, как я приняла ее на даче, так что он не спешил вводить новую пассию в общий круг знакомых. Дима пробыл на поминках минут сорок и попросил проводить его до машины:

– Никакого Прованса не будет. Я потратил на тебя год своей жизни, а ты отплатила такой неблагодарностью. Я знал, что наши отношения испортятся, если у меня появится девушка, но рассчитывал на твое понимание. Иногда хочется, чтобы кто-то другой тебе подрочил!

Я ничего не отвечала. У меня лились слезы. Я понимала, что теряю очень близкого человека, который знает меня глубже родных, и вот он на глазах становится чужим, оттачивая на мне мастерство наносить раны жестокими фразами. Я много чего еще услышала в свой адрес там, у машины, и долго не могла успокоиться, вернувшись.

Стресс сказался на здоровье – я перестала есть и стала резко терять вес. Той осенью я скинула почти 30 килограммов.

Дима трактовал это по-своему. Оставшись на связи со всеми нашими друзьями, он стал убеждать их в том, что я села на героин. Мне пришлось рассказывать родному брату (до него он тоже дозвонился), что на героин не садятся «схуднуть», я же вполне дееспособна и уж точно не выгляжу, как героиновая наркоманка.

В Прованс мы все же поехали. С Чипсом и Джуниором. Едва отъехав от Барселоны, заблудились и забрели на блошиный рынок. Я никогда не считаю такие совпадения случайными. Имея на кармане всего сотню, зная, что у Чипса, если что, есть еще три, я зависла над ней – инкрустированная старинная шарманка из черного дерева, Швейцария, 8 мелодий, весь механизм в идеальном состоянии, каждый крохотный язычок. 1200 евро.

Пока Чипс и Джуниор осматривали прочий ассортимент, я сторговалась на 900 евро. При этом договорилась сотку отдать сейчас, а остальное перевести в течение месяца. Шарманка пока будет у них, но осенью мой человек приедет и заберет ее.

После концерта я сказала Чипсу, что хочу прогуляться, и встретилась с Ченом, приехавшим по этому случаю в Монпелье.

– Ты приняла решение?

– Да. Ищу нужный момент озвучить. Написала уже черновиков 15 старшему. Он будет очень зол.

– Извини, что поставил тебя в такое положение. Но рано или поздно нам всем приходится выбирать между семьёй и тем, чем мы занимаемся.

– А чем мы занимаемся, Чен?

– Делаем историю. Ты молодец, это правильный выбор. Пусть всё пройдёт легко. Когда прилетишь, я скину тебе билеты в Дюссельдорф, я хочу, чтобы ты встретилась с ректором одного из ВУЗов, пора потихоньку вводить тебя в социум. Я дам тебе его электронный адрес, спишешься, договоришься о встрече. Он передаст тебе следующий конверт с ключами.

PRAESIDIUM LIBERTATIS

В Дюссельдорф я прилетела 12 ноября. Добралась на арендованной машине в Кёльн, где проходила образовательная выставка. Доктор Кохнер, профессор университета на границе Германии и Голландии, был готов к нашей встрече. Со стенда учебного заведения мы пошли в кафе:

– Чен рассказывал о Вас столько невероятного, что в какой-то момент я подумал, что Вы плод его воображения!

– Вот я, вполне реальная.

– Это правда, что вы знаете китайский?

– Знала, и хотела бы восстановить.

– Вы сможете сопровождать меня сегодня на ужине после официальной части выставки?

– Увы, не смогу, у меня важная встреча.

– Насколько я знаю, вы собираетесь учиться в Европе. Я приглашаю Вас на закрытый ужин, где Вы сможете познакомиться с ректорами ведущих европейских ВУЗов и Вы отказываетесь по причине другой важной встречи?

– Да, это так. Сегодня вечером я должна сначала посетить очень важного для меня человека в Эссене, а после этого быть в Париже.

– Что ж, тогда это Вам, – он протянул мне запечатанный конверт, – Надеюсь там ничего противозаконного. Очень жаль, что на этом наша встреча закончится, искренне надеюсь, что придётся еще не раз Вас увидеть.

Из Кёльна я поехала в Эссен к Наталье, медсестре, которая ухаживала за Мозесом, когда мы лечились в Германии. А вечером должна была встретиться в Париже с Наумовой, от Эссена до Парижа всего несколько сотен километров, а мы давно не виделись.

Засидевшись у Натальи, я выехала из Эссена позже запланированного. В пути у меня сел заряд на айпаде, служившем навигатором, я заблудилась и вынуждена была тормознуть в отеле где-то в бельгийской глубинке.

Подключившись к местному вайфаю, я стала писать Ксюше, что встречу придется перенести на завтра.

– Ты что, не в курсе? В Париже произошел теракт. Границы закрыты, разворачивайся.

Посыпались сообщения, недоступные, пока я была оффлайн. Писал профессор Кохнер: «Олеся, с Вами всё в порядке? Вы упоминали встречу в Париже! Пожалуйста, дайте знать, что всё хорошо, в любое удобное время».

– Всё хорошо, я не доехала до Франции, ночую в отеле в Бельгии. Кохнер тут же перезвонил:

– Слава Богу, я так ждал Вашего звонка! Эти взрывы здорово всех нас напугали. Как так получилось, что вы не добрались до места?

– Зарядка на навигаторе села, я заблудилась.

– Бог хранит Вас.

– Надеюсь, для чего-то хорошего.

В Дюссельдорф я приехала поздно вечером, сдала машину и договорилась на ресепшене, чтобы меня обязательно разбудили в пять утра. Разбудить меня забыли. Я подбежала к стойке Аэрофлота за пять минут до конца регистрации, но именно в этот день регистрацию закрыли раньше.

В Москве выпал первый уверенный снег. Мне предстояло признаться брату, что я решила уйти из Министерства.

Мой брат был Министром. Раньше между нами была прослойка в виде замов, что снимало вопросы прямой подчиненности, но я понимала, и не раз ему об этом говорила: это тонкое место, и рано или поздно, его порвут те, кому ты будешь неугоден.

В декабре 2015-го «Шалтай-Болтай» опубликовали в своем твиттере скриншоты документа, который по их словам представлял собой инструкцию по «сливу» протеста дальнобойщиков против системы «Платон». Основной задачей в нем указано отделение максимального числа сторонников, чтобы «свести оставшихся до уровня мелкой группы, не представляющей угрозы ни для общества и власти, ни интереса для СМИ».

Я поговорила с братом.