Закон подлецов

Глава двадцать пятая

Юного Саву природа одарила щедро. В школу он пошел с шести лет, в университет, на физический факультет поступил с первого раза, доктором наук и профессором стал в таком возрасте, когда большинство его сверстников только начинали об аспирантуре задумываться. Бешеная энергия и неуемные амбиции клокотали в этом человеке. И когда Советский Союз распался, Савелий Сосновский понял: пришло его время.

Контролируя продажу автомобилей и телевизионных каналов, отправляя оружие на Кавказ, он стал баснословно богатым человеком. Но одного богатства было ему мало. Сосновский жаждал власти. Причем власти такой, когда он мог бы навязывать свою волю всем, даже первому лицу страны.

***

В день взрыва лимузина Сосновского Укоров приехал домой к любовнице без своего обычного килечно-пивного набора. И хотя бутылку водки из холодильника достал, открывать ее не торопился. Переключая телевизионные каналы, где только и говорили, что о взрыве машины Сосновского, он нетерпеливо дожидался появления Раисы, которой позвонил еще час назад.

– Ты уже слышала? – нетерпеливо спросил Никодим, как только Горчинская переступила порог.

– Про Сааба? Конечно. Наши все на ушах стоят, думают-гадают, кто же это с ним счеты свел.

– Одной тебе ни о чем думать не надо, как всегда, получишь информацию «на блюдечке с голубой каемочкой», то бишь из первых рук, – и выждав многозначительную паузу, произнес: – Михей.

– Не может быть! – ахнула Раиса. – Это просто невероятно. У тебя точные данные?

– Точнее не бывает, – заверил Укоров. – В распоряжение шефа попали агентурные сведения о том, что за несколько дней до взрыва Михей поссорился с Сосновским и открыто угрожал ему расправой.

– Опять агентурные данные и ни одного документа, – надула губки Горчинская.

– Дура, – взорвался Никодим. – Да за такие сведения любой из твоих коллег последнее бы отдал, а ты мало того, что бабки получаешь и информацию из первых рук, так еще и кочевряжишься.

– Ладно, ладно, чего ты завелся, – примирительно произнесла она и поинтересовалась, – а вы Михея уже арестовали?

– В том-то и дело, что нет. Он успел за границей скрыться.

– Жаль, – вздохнула Раиса. – А впрочем, ничего страшного, и этот факт тоже можно выигрышно обыграть. Мол, скрылся от неизбежного возмездия.

– Умница, – похвалил он ее, – на ходу подметки рвешь, – и тут же скомандовал: – Садись, пиши. Надо, чтобы в завтрашнем номере «Коммерческого вестника» вышла твоя статья.

– Именно там?

– Ну конечно. Это же газета Сосновского. И имей ввиду, гонорар на этот раз – двойной.

***

Выполняя задание своего шефа и благодетеля, Прутков побывал в одном из реабилитационных центров воинов-афганцев, где без труда свел знакомство с опытным сапером. Костя Травкин на себе испытал поговорку, что сапер в жизни ошибается только один раз. Ему еще повезло, что ноги лишился, но жив остался. Долго убеждать его не пришлось. «Просьбу» взорвать машину «зажравшегося буржуя» он воспринял довольно спокойно. Обещание, что сразу после этого сможет уехать на берег теплого моря, где уже ждет его уютный домик, помогло Косте избавиться от последних колебаний. Гораздо труднее было объяснить бывшему подрывнику, почему буржуй после взрыва должен остаться живым.

– Понимаешь, шурави, – проникновенно обращался к нему Прутков так, как во время войны называли советских солдат все афганцы, и вновь наполняя стакан водкой, – мы же с тобой не палачи. Мы – мстители. Будь уверен, этот взрыв даром не пройдет, он прогремит на всю Россию и заставит задуматься многих нынешних богатеев о том, что у простого народа воровать нельзя, что возмездие неизбежно.

Шурави согласно кивал кудлатой головой. Он был уже на все согласен.

Со своей задачей Травкин справился блестяще. Тяжеленную автомашину взрывной волной подбросило вверх на полметра, но сидящий на заднем сиденье пассажир был только слегка контужен.

Новостная служба телевидения, мягко говоря, несколько сгустила краски, сообщив о критическом состоянии олигарха. Сосновский даже сознания не терял и, находясь в роскошно обставленной палате частной клиники, а отнюдь не в институте Склифосовского, внимательно слушал все сообщения о своем «тяжелом ранении и предсмертном состоянии».

В этот же день на сороковом километре Минского шоссе у обочины дороги был обнаружен труп одноногого человека в камуфляжной форме, какую носили в Афганистане советские «воины-интернационалисты». К гимнастерке были привинчены два ордена Красной звезды, нашивка за тяжелое ранение. В кармане обнаружили недопитую бутылку водки. Многочисленные травмы не оставляли никаких сомнений – пьяного «афганца» сбила машина. В выпуск телевизионных новостей это происшествие не попало.

***

Прочитав статью Горчинской, Савелий Абрамович распорядился привести к нему автора.

– Надо полагать, что факты для своего материала вы почерпнули не с телевизионного экрана, – осторожно начал Сааб.

Раиса на реплику никак не отреагировала. Она много слышала о необычайной проницательности, незаурядном уме и неодолимом коварстве олигарха. А потому предпочитала промолчать и подождать, как будут развиваться события.

Она не ошиблась – Сосновский совершенно верно угадал ее молчание.

– Если изложенные в вашем материале факты соответствуют действительности, то я не намерен оставлять это, ну скажем так – происшествие, – без внимания, – Сосновский предпочел до поры до времени не открывать всех карт перед этой незнакомой женщиной. – И если я сочту возможным заняться своим собственным расследованием, то вы мне сможете оказать в этом весьма существенную помощь. В том, разумеется, случае, если вы будете со мной предельно откровенны.

«Вот оно то, к чему она стремилась, о чем мечтала, не смея надеяться, что когда-нибудь такое с ней произойдет, – думала Раиса, понимая, что с этого дня жизнь ее может снова круто повернуться. – Это не подачки Мингажева, не ожидание новой информации от пьяно сопящего Укорова. Тут и деньги, и влияние, если она, конечно, поведет себя грамотно…» Вслух же она произнесла:

– Я могу подумать?

В этот момент в палату, где лежал Сосновский, заглянула медсестра.

– Конечно, можете, – криво улыбнулся Сосновский. – Вам вовсе не обязательно смотреть на ту часть моего тела, куда мне сейчас будут делать укол. Побудьте пока в соседней комнате, подумайте и возвращайтесь с положительным ответом.

Через пять минут Раиса рассказывала своему новому боссу об отношениях с людьми с Петровки, не скрывая практически никаких подробностей. Савелий Абрамович слушал, не перебивая, лишь на минуту вызвал звонком помощника и коротко распорядился: «Подполковник Мингажев из уголовного розыска. Подготовь досье к вечеру». Когда они уже обо всем договорись, Сосновский лишь уточнил:

– Вы желаете числиться в штате моей газеты или предпочитаете оставаться на вольных хлебах?

– Не думаю, что мне следует сковывать себя какой-то работой в штате. Предвижу, что мне придется много ездить, а слишком частые командировки могут вызвать нездоровый интерес коллег.

– Что ж, разумно, весьма разумно, – одобрил Сосновский.

Олигарх долго колебался, следует ли ему проводить личную встречу с Мингажевым, слишком уж незначительными были звание и должность этого подполковника, о котором Сааб до этого дня и слыхом не слыхивал. Министр МВД, и тот бы сломя голову от счастья, примчался к нему по первому зову, а тут какой-то подполковник… Но чутье подсказывало, что нет, не все здесь так просто, и в итоге он все же решился на встречу.

В свою очередь и Мингажев не сразу решил, докладывать ли генералу о предстоящей встрече с олигархом, но в итоге решил воздержаться. Если будет острая необходимость, можно доложить и потом. Тщательно выбрав костюм, сорочку, галстук, милицейскую форму он вообще терпеть не мог, Марат Дамирович отправился в больницу, прихватив с собой только что изданную книгу «Россия бандитская».

– Идти к такому больному, как вы, с традиционными апельсинами или яблоками я не решился, полагая, что ваша охрана их и не пропустит без проверки, вот поэтому вам книжную новинку прихватил. Эта книжка еще даже в магазины не поступала, – непринужденно начал Мингажев, поздоровавшись с олигархом и внешне не проявляя никаких признаков волнения или тем более подобострастия.

– Не будем терять времени, – даже не поблагодарив и не взглянув на подарок, сухо начал Сосновский. – Перейдем к делу. Насколько точна и проверена ваша информация о том, что этот взрыв – дело рук Михеева?

– Михеев давно находится у нас в разработке, – сообщил Мингажев. – Оперативной информации – тонны. Но привлечь его пока не удавалось, ускользает. А последнее время вообще практически живет в Европе, занимается своим новым проектом.

– Что за проект?

– Технические подробности мне неизвестны, информации по этому проекту пока собрать не удалось, но что-то связанное с прокладкой труб или ремонтом трубопроводов, точнее не скажу.

Они проговорили не менее часа. Два изощренных негодяя, понаторевшие на интригах, циничные и властолюбивые, прекрасно находили общий язык, ибо мыслили одними категориями.

– Я тут вашей Горчинской сделал предложение, от которого она не посмела отказаться, но вы ее строго не судите. Пресса в нашем деле сейчас может оказаться для нас просто незаменимой. Я совершенно не против, если вы продолжите использовать эту мадам в своих интересах, но и мне мешать не вздумайте.

– Как можно! – неискренне всплеснул руками Мингажев. – Я же все прекрасно понимаю.

На самом деле он решил всыпать продажной журналистке по первое число. И вовсе не потому, что она переметнулась к более богатому хозяину, а потому, что осмелилась об этом не доложить. Не зря про журналюг говорят, что их профессия вторая древнейшая. После проституции.

Сам же олигарх тем временем внимательно изучил собранные для него документы о проекте, который вознамерился осуществить в Европе Сергей Михеев. Опытный бизнесмен с первого взгляда оценил масштаб задуманного. Названия фирм, сотрудничавших с Михеевым, говорили сами за себя. «В олигархи метишь, – злорадно подумал Сааб о Михееве. – Костьми лягу – не допущу!»

С расправой над неверной Горчинской Мингажеву пришлось повременить. По поручению Сосновского Раиса срочно вылетела в Европу.

Глава двадцать шестая

Издатель брюссельской «Вечерней газеты» пребывал в унынии. Редакционная касса была почти пуста. Рекламодатели будто сговорились, обходя его издание стороной. Если так пойдет дальше, то первого числа ему нечем будет платить жалованье не только журналистам, но и типографским рабочим. А это – неизбежный конфликт с проклятыми профсоюзами и иные неприятности, о которых и думать не хочется.

От невеселых размышлений его отвлек телефонный звонок начальника полиции и постоянного партнера по покеру.

– Послушайте, Ламберт, я получил одну информацию, которая для меня особого интереса не представляет, а вот вы можете из этого сделать сенсацию, – заявил полицейский.

– О чем речь? – уныло поинтересовался издатель.

– Речь идет об одном русском. Как утверждает наш источник, это крестный отец русской мафии, – пояснил господин Петерс.

– И какое нам до него дело?

– Да не было бы никакого, но он вознамерился перекопать всю Бельгию в поисках какого-то клада.

– Вам не кажется, дружище, что это попахивает какими-то сказками? Тоже мне – русский граф Монте-Кристо в Брюсселе, – хмыкнул господин Ламберт.

– Ах, да какая вам разница, тем более, что русские ассигновали на это кругленькую сумму. Видно, он там изрядно им насолил, что они хотят разделаться с ним нашими руками.

– Вот с момента о кругленькой сумме, пожалуйста, поподробнее.

Текст статьи был убогим, не статья даже, а просто перечень злодеяний никому не ведомого мафиозо. Господину Ламберту было не до литературных изысков. Но издатель и помыслить не мог, что вскоре о никому не известной доселе вечерней бельгийской подтирашке суждено будет узнать всему миру. Потому что на ее страницах была опубликована фамилия Михеев.

К вящему удивлению опытного издателя, газету с выпуском, что называется, рвали на части. Не утруждая себя доказательствами, автор пугал благопристойных бельгийцев страшным «крестным отцом русской мафии», который продает оружие и наркотики, проституток и бриллианты, убивает, грабит и взрывает, одним словом, виновен во всех смертных грехах и во всех преступлениях, совершенных за последние годы в мире. Кому и для чего понадобилась эта бестолковая публикация именно в его газете, господин Ламберт не задумывался. Жизнь была сложна и многотрудна, есть и без того о чем подумать. Впрочем, касса газеты пополнилась, а это было главным.

***

Сергей еще раз внимательно оглядел гостиничный номер, заглянул в платяной шкаф – вроде ничего не забыл. Собранный чемодан стоял у порога.

– Присядем на дорожку по нашему обычаю, – предложил он друзьям, присел, первый же поднялся и вышел из номера. В аэропорту Вены возле стойки регистрации Михеев обнаружил, что куда-то запропастился билет. Паспорт, бумажник с кредитными картами – все на месте, а билета нет. Стал вспоминать, и тут же услужливая память восстановила картинку – парнишка из гостиничной обслуги принес билет в номер, Сергей в этот момент разговаривал по телефону, не отвлекаясь, жестом указал мальчишке, чтобы положил билет на стол. Протянул чаевые и продолжил разговор. Так, должно быть, и лежит на столе эта картонка.

– Знать, не судьба тебе сегодня лететь в Женеву, полетишь завтра утренним рейсом, – сказал кто-то из провожавших.

– Сорву важные переговоры, – отрицательно покачал головой Михеев. – А от этих переговоров подписание контракта зависит. Поступим так. Ты, Антонио, – обратился он к одному из приехавших с ним в аэропорт приятелей, – поезжай в гостиницу, возьми билет. Покажи, на что ты способен как гонщик. Если успеешь – улечу, ну а нет, тогда и думать буду.

Антонио успел. Зарегистрировавшись последним, Сергей Михеев поднялся на борт самолета, чтобы через полтора часа приземлиться в Женевском аэропорту Куантрен.

***

Михеев еще только доставал из кармана паспорт, когда к нему подошел офицер-пограничник и, слегка коверкая фамилию, осведомился: «Месье Микеев?»

Получив утвердительный ответ, заявил, что к господину Микеев имеется несколько вопросов и он просит проследовать за ним. Спустились на несколько этажей вниз, в просторной комнате его ожидали двое мужчин из женевской криминальной полиции и женщина-переводчик, коверкающая русские слова так, что с трудом можно было их разобрать. Первым делом потребовали, чтобы он сдал мобильный телефон. После нескольких формальных вопросов один из полицейских заявил:

– Сейчас уже поздно, вы устали с дороги, вам нужно отдохнуть.

Его отправили в камеру, находящуюся здесь же, в аэропорту, утром разбудили, предложили позавтракать. После этого вновь привели в ту же комнату, где он был накануне вечером. Давешний полицейский что-то сказал переводчице.

– Господин инспектор интересуется, как вы отнесетесь к тому, что вам предложат сдать отпечатки пальцев?

– Я категорически против.

– Он не понимает, почему вы возражаете, – снова перевела женщина.

– Насколько я знаю международное право, отпечатки пальцев могут быть взяты только у лиц, которым предъявлено какое-либо обвинение. Мне же никакого обвинения не предъявляли.

– Вынуждена вас огорчить, господин Михеев, – пояснила переводчица. – Законы Швейцарской Конфедерации имеют свои особенности и позволяют брать отпечатки пальцев даже до предъявления обвинения.

После неприятной процедуры Сергея усадили в автомобиль и привезли на улицу Берг ле Фур, где в женевском Дворце юстиции, в своем кабинете, дожидался его франтовато одетый, с густой гривой волос средних лет холеный господин. «Судебный следователь Жорж Загген», – представился он.

Следователь начал задавать вопросы о пребывании месье Микеев в самых различных странах Европы. Сергей выслушал вопросы и заявил:

– Я в вашей стране иностранец и требую, чтобы вы относились ко мне как к иностранцу. Я готов ответить на любые ваши вопросы, касаемые моего пребывания в Швейцарии, но не намерен отвечать ни на один вопрос о моем пребывании в других странах.

Загген капризно поджал губы, после чего объявил, что против господина Михеева в кантоне Женева возбуждено уголовное дело. Пояснив, что Михеев обвиняется в отмывании денег, причастности к организованной преступности и нарушении правил пребывания в Швейцарии.

– У вас есть какие-то основания обвинять меня в вышеперечисленных преступлениях? – осведомился Михеев.

Загген предъявил ему бельгийскую «Вечерку».

– Но позвольте, предъявлять обвинение на основании газетной публикации – это же абсурд! – возмутился Сергей. – Тем более, как я вижу, это не швейцарская газета, а бельгийская…

Но следователь не стал слушать никаких возражений. Не без явного торжества в голосе добавив, что арестованный направляется в следственную тюрьму Шан-Долон. Мстительный человек, Жорж Загген воспылал ненавистью к «этому славянину», который позволил себе разговаривать с ним столь независимым и непочтительны тоном.

***

Расположенная на окраине Женевы, окруженная глубочайшим рвом, тюрьма Шан-Долон вмещала себя двести пятьдесят арестантов, мужчин и женщин. В камерах находилось до восьми человек, но Михеев был помещен в одиночку. Первым делом ему выдали инструкцию. По правилам тюрьмы Шан-Долон инструкция переводилась на все языки, на которых говорили обитатели этого мрачного заведения. В середине девяностых в Шан-Долон доставили русского арестанта, и уже через два дня инструкция была переведена на русский язык. Не без любопытства ознакомился Сергей с этим своеобразным документом, текст которого гласил:

«Тюрьма Шан-Долон

Дирекция

К вашему вниманию

Правила пребывания

Дамы и Господа,

Вы находитесь в тюрьме предварительного заключения Шан-Долон.

По прибытии вы можете получить бумагу и почтовые конверты для извещения ваших родственников или друзей. Если у вас нет денег, то администрация тюрьмы готова оплатить почтовые расходы, разумеется, в разумных пределах.

Также вы получаете: ручку, зубную щетку, зубную пасту , мыло, бритву, расческу. В случае отсутствия у вас денег возможно обновление вышеперечисленных вещей.

Начальник блока или его заместитель обязательно в ближайшее время встретится с вами. Тюремный персонал постарается ответить на все ваши вопросы, но не забывайте, что в тюрьме вы не один.

Ваши деньги помещаются на счет, открытый на ваше имя в нашем кассовом отделе. В случае если ваши деньги не блокированы по распоряжению суда, вы можете воспользоваться ими по своему усмотрению.

Мы вам советуем, если вы этого еще не сделали, сдать ценные вещи в нашу канцелярию, так как в случае воровства, пропажи или утери из камеры, тюрьма ответственности за пропавшее не несет.

Вы обязаны содержать в порядке камеру, а также следующие предметы:

2 одеяла;

2 простыни,1 наволочка;

1 большое полотенце;

1 маленькое полотенце;

1 полотенце для посуды;

1 суповая ложка;

1 кофейная ложка;

1 вилка;

1 нож;

1 пластиковый стакан.

Вы можете получить каталог бакалеи и моющих средств.

Начальник блока обходит все камеры около 7 часов утра. Именно его, в первую очередь, вы обязаны уведомить о всех своих проблемах.

Телефонные разговоры запрещены, но в случае отсутствия другой возможности контактов с вашей семьей или в профессиональных целях вы можете получить специальное разрешение, заполнив спецформуляр, который выдается начальником блока. Телефонные разговоры возможны только при наличии денег на вашем счету.

Передачи проверяются. Для вашего удобства сообщите вашим родственникам или друзьям, что они могут положить деньги на счет для того, чтобы вы могли выписывать продукты из нашего магазина. Ваши посетители также могут покупать для вас все необходимое прямо у нас.

Напитки, содержащие алкоголь, запрещены.

При наличии денег и заполнив формуляр, вы можете приобрести любые продукты, фигурирующие в нашем каталоге.

Вы можете направить в письменном виде запрос заведующему трудовой деятельностью в тюрьме о поиске для вас рабочего места. Начальник блока сообщит вам о возможностях спортивной деятельности на вашем этаже. Также вы можете использовать один час в неделю для занятий спортом в большом спортивном зале.

Бросать предметы из окон категорически запрещено.

Разрешено иметь в камере:

радиоприемник;

телевизор диагональю до 47 см;

кассетный магнитофон.

Эту технику можно купить в тюрьме или получить извне.

Все приборы, позволяющие запись или передачу информации, запрещены.

Нижнее белье и носки вы стираете в камере сами. Начальник этажа выдаст вам стиральный порошок. Одежду для стирки вы можете отдавать в нашу бесплатную прачечную или отдавать вашим посетителям. Но мы не несем ответственности за пропажу ваших вещей в нашей прачечной.

Мы вас ставим в известность, что каждый заключенный может получить общую медицинскую консультацию у дипломированных специалистов. Дежурный врач может организовать встречу с любым из медицинских специалистов, которые регулярно навещают нашу тюрьму.

Для сердца в тюрьме все двери открыты!

Необязательно быть верующим, чтобы позвать на помощь священнослужителя. Священники не зависимы от администрации тюрьмы. Вы можете с ними встречаться наедине в их кабинете и попросить о встрече в любую минуту.

Директор тюрьмы Шан-Долон

Жан Ла Праз».

Сергей, прочитав, закрыл книжицу, невесело усмехнулся: «Не тюрьма, а санаторий. Вот только клетка не перестает быть клеткой, даже если она золотая». Не зная за собой никакой вины, не сомневался, что кто-то очень сильно постарался, чтобы он в этой клетке оказался. Знать бы кто?