Czytaj książkę: «Дело о пяти сольдо»
Мистика является ядром или как бы сердцем религии. Без мистики религия распадается: догматика становится философией, нравственность (заповеди) – нормами общественной морали, а богослужение – эстетикой; вне мистики Церковь представляет собой социально-исторический институт.
Архимандрит Рафаил (Карелин)
Вместо предисловия
Кто-то, прочитав эту книжку может сказать – ничего себе сказку переделал. Скорее это повествование о том, какими мы хотим видеть наших детей, и кто ими управляет. Все персонажи, места, события, происходящие в романе вполне реальные, лишь с некоторой долей вымышленности. И этот роман является некоторым продолжением той истории, которую мастерски когда-то переделал А. Н. Толстой, отбросивший попытку перевода сказки о Пиноккио (или не захотевший). Так почему бы и нам в прошествии времени не придумать продолжение этой занимательной истории уже в нашей современной жизни.
Глава I.
Часть 1. А был ли мальчик?
Где-то в Гималаях, а может в горах Гиндукуша, точно не помню, потому что был выпимши, но довольно чётко видел лёд, скалы, ещё горные галки летали над этими самыми скалами, нет даже просто висели, есть кафе. Называлось оно тогда «Голубая Фея», если не переименовали… Там работала баба Мила, полная такая, волосы у неё какого-то лилово-сиреневого цвета, как у большинства старушек, которые красят волосы. Ассортимент не богатый, как и везде в провинции. В основном он состоит из пирожков с сосиской, долек лимона и конфет. Если клиент свой, то можно кроме чая, чего и покрепче, а если чужой, то нет. Вдруг проверка нагрянет. Лицензию на спиртное ещё по-видимому не сделала.
Для чего эта тётя Мила в моем романе пока самому непонятно, но она обязательно появится позже.
Эти документы были найдены в начале Миллениума одним студентом – историком из Дании, писавшем диплом на тему «Катаро-альбигойская ересь и отношение к ней римской католической церкви» в библиотеке Ватикана. Он случайно наткнулся на эти документы в архиве и, заинтересовавшись происхождением, а также, смутно догадываясь об истинных событиях в них упоминавшихся, тайком сфотографировал их на мобильный телефон, а может просто украл, и решил продолжить исследования после получения степени магистра.
Внезапная смерть бедняги позволила этим документам стать достоянием общественности, но так как труд его готовился для научной статьи, коллеги историка интерпретировали его достаточно своеобразно, благодаря оригинальности мышления. Многие документы были изъяты в ходе следствия и затерялись на полках виде вещественных доказательств, а многие знают, как тяжело достать интересующий вас документ из такого места, как хранилище вещественных доказательств отдела полиции Датского Королевства.
Вообще об этом убийстве, а этот случай был зафиксирован в полицейских протоколах как убийство написали довольно скупо. Но в протоколах экспертизы были найдены следы от удара деревянным предметом. В ране были найдены следы древесины, что не характерно для булыжной мостовой. Мы упоминаем о нём только из-за того, что оно имеет отношение к нашей истории. С чего бы это писать подробно об убийстве какого-то историка, который был найден на улице с проломленным черепом. Конечно полиция не нашла признаков насильственной смерти и констатировала смерть, вызванную падением с высоты собственного роста. Из такой истории даже рассказа не выйдет. Следствие по делу шло, но результатов не было, и, по всей видимости, это дело должно было лечь на полку, пополнив ряды нераскрытых преступлений.
Правда, один журналист из местной копенгагенской газеты отдела уголовной хроники и происшествий заинтересовался этой историей, а больше всего не самим фактом убийства, а некоей связью между сказочными персонажами и историческими документами. Он сам провёл своё расследование, а затем обобщил в своей статье. Статья вышла в местной газете, затем её перепечатали коллеги из общеевропейских новостей и уже после всех переписываний, изрядно урезанная, она привлекла внимание одного молодого кинорежиссёра, недавно закончившего Институт кинематографии им. Герасимова (ВГИК), пробавляющегося случайными заработками, и тяготившегося отсутствием темы для сценария своего будущего эпохального фильма. Дипломный проект он также не снял, короче фильмов у него ещё не было. Но зато идей хоть отбавляй. И ещё небольшая ремарка – как и все студенты ВГИКа (или почти все) он мечтал уехать из России куда-нибудь в Европу, а лучше в Голливуд. Звали этого режиссёра Иван и жил он в Казани. Точнее прописан был в Казани, а жил в Москве и снимал комнату в дореволюционной коммуналке на Садово-Кудринской, пополам со своей девушкой. Она находилась в глуши проходных дворов, случайно уцелевших после постоянной реконструкции столицы. С широкой лестницей, высокими потолками и даже решетчатым лифтом, закрывавшимся вручную двустворчатой дверью. Звонить ему надо было три раза. Собственно, коммуналка принадлежала его тётке, но он время от времени ей платил, когда удавалось подшабашить. По национальности он был русским, но, как и у всех в России, были него в родственниках и татары, и чуваши, и даже евреи. Родился он в Саратове, потом переезды, комсомольские стройки родителей. И каким-то тайным образом, о чем бабушка тщательно умалчивала, очутились в Казани, а там и до Москвы недалеко, особенно когда у тебя там близкие родственники, например, одинокая тётка.
Как эта история достигла его ушей – непонятно. Скорее всего он вычитал её в Интернете. Видимо статью выложили совершенно по другим соображениям, скорее, как «10 загадочных убийств» или «Происшествия в Единой Европе». Но Ивану история понравилась, и он захотел написать сценарий эдакого триллера с элементами эротики, и продать в Голливуд (на меньшее предложение он бы тогда не согласился). Хотя он уже и был лишён иллюзий, что там его ждут. Даже те режиссёры, родившиеся в СССР и сейчас живущие и работающие в Америке, вряд ли бы захотели ему помочь. В этом он не сомневался. Но надо же с чего-то начинать? В Казань ему возвращаться не было никакого смысла. Там о карьере кинематографиста можно было забыть и заняться простым зарабатыванием денег. Но кино – это болезнь, и один раз прикоснувшись к этому виду искусства, всегда будешь грезить о нем вновь и вновь. Много таких же как Иван выпускников ВГИКА грезили о своём фильме, но после нескольких неудачных попыток устраивались на более стабильную работу и смирялись со своей участью какого-нибудь офисного планктона. Но Иван был не такой, хотя минуты, да что минуты, дни отчаянья у него были.
Нужно ещё добавить несколько слов о нем самом. На вид около тридцати лет, но на самом деле двадцать восемь. Серьёзное задумчивое лицо, будто знает нечто, недоступное пониманию других. На самом же деле в детстве он попал в аварию, когда с родителями они возвращались от родственников из деревни. Тогда он плохо, что помнил, но достоверно известно, что они сбили корову. Корова, немного полежав и подумав, что дорогу надо переходить в положенном месте, поднялась и ушла, их автомобиль также пострадал не сильно. Не пристёгнутый ремень безопасности, переднее сиденье, выбитое лобовое стекло, и как результат лёгкое сотрясение мозга вкупе с небольшим косоглазием, которое так и не исправилось оставили отпечаток на его облике, что придавало лицу творческое выражение.
Волосы он никогда не причёсывал, и они торчали во все стороны. Видно травма задела и волосяной покров. Позже он решил эту проблему, начав стричься наголо, выдавая это за свой стиль. Гардероб состоял из джинсов, маек, кроссовок и прочего, не требующего ухода, частой стирки и застёгивания на пуговицы.
Его подружку звали Ирма. Она была студенткой и младше Ивана на пять лет. Познакомились они в Юрмале на фестивале. Позже переписывались ВКонтакте, скайпились, и в результате после поступления её в МГУ, они поняли, что не могут жить друг без друга. Кроме того, Ирма, как любая девушка мечтала о замужестве и думала, что они будут хорошей парой. Хотя лишений, связанных с профессией её возлюбленного не избежать, думала она, но возможны в дальнейшем и преимущества, но как потом поняла, преимущества эти довольно призрачны. Что делать – это любовь. Поступила она в Московский государственный университет на филологический факультет, а приехала из Латвии из какого-то городишки на берегу Балтийского моря с труднопроизносимым названием. Иван его так и не запомнил. Про родителей также мало информации, но одно было известно, что отца у неё нет. Ей дали комнату в общежитии, где она периодически появлялась, чтобы не отобрали, но в основном жила с Иваном.
Она была, скажем так, немного скрытной и холодноватой, что обычно не свойственно для девушек её возраста, но может быть это их латвийская национальная черта, поэтому какие-то другие подробности её личной жизни пока неизвестны. Но может быть они раскроются в ходе повествования.
Иван, облёк свой замысел детектива в форму синопсиса и отправил его на несколько конкурсов в сети. Он и раньше занимался рассылкой своих сценарных работ на различные фестивали, но результатов это не приносило. В лучшем случае его вставляли в лист участников, а чаще всего и этого не было. Также он ходил на встречи с кинознаменитостями, посещавшими Москву для презентации своих фильмов. Но они в итоге, как выяснилось, интересовались только собой и своими проектами, чего надо не забывать всем нам и стремиться к этому. Не переставая надеяться на лучшее, Иван использовал любую возможность реализации своих творческих замыслов. В этом творческом котле и ковался его характер как режиссёра. Синопсис был написан, но сюжет не вырисовывался. Ему казалось, что нужно глубже погрузиться в атмосферу и быт персонажей. К тому же по замыслу, действие происходило в Европе и надо было лучше узнать натуру.
Наконец решившись, в это утро он позвонил Ирме и рассказал о своём проекте.
Я подумаю, – ответила Ирма, – может, как филолог я смогу тебе помочь, тем более у меня скоро должна быть назначена тема диплома. Я предложу твою идею моему научному руководителю.
Что она и сделала. Её шеф такому предложению не обрадовался и отказал, мотивируя отказ тем, что это не вписывается в сферу его научных интересов и дал ей тему, более близкую к его докторской диссертации – «Семантика текстов Пера Лагерквиста».
Теперь стоит упомянуть и о сути статьи, заинтересовавшей Ивана и Ирму. Дело в том, что в библиотеке Ватикана (это было тогда, когда на престол взошёл новый Папа, а всем известно, что новая метла метёт по-новому) и возникли условия для пересмотра сложившихся правил, всплыл документ, касающийся некоего Антонио Джепетто, по кличке «Кукурузная лепёшка», который обвинялся в ереси и был казнён инквизицией. Там же содержалось упоминание о некоем преступнике Пиноккио, вступившим с ним в преступный сговор с целью посеять смуту и ересь в обществе, но так и не пойманном. Далее в статье шли далеко идущие выводы самого журналиста о реальности литературных и сказочных персонажей, их месте в истории, причём все это было сдобрено ссылками на источники и более похоже больше на филологическую статью, чем на уголовную хронику. Конечно, таким статьям давно уже никто не верит, а если кто и связывает их с реальностью, то настолько отдалённо, как веру в существование инопланетян. Более ценны такого рода сообщения для людей творческих. Тем более, что книжный рынок наводнили романы «фэнтези» преимущественно американских авторов, а потом и наших российских. Про фильмы и говорить нечего.
Вообще общественное сознание достаточно впитало в себя этого самого непознаваемого, чтобы нормально это воспринимать и требовать ещё. На этих же днях из СМИ стала полноводной рекой потекли новости о войне на Украине, наводнениях и пожарах в Европе, терроризме на востоке и вирусе Эболы в Африке. Эти события также в полной мере можно отнести к разряду непознаваемых и вызвали у многих приступ творчества и желания заработать на жареных фактах.
В самом же Ватикане отнеслись к информационному взбросу с подозрением, и на всякий случай руководство решило держать этот эпизод под контролем. Осуществление надзирательной деятельности поручили опытному специалисту по работе с такого рода компрометирующими церковь материалами инспектору, а можно добавить и инквизитору в нынешнем понимании, инспектору Джанкарло Росси.
Но, несмотря на эфемерность и неактуальность истории, Иван решил поближе познакомиться с личностью погибшего. Немного реализма всегда придаёт любой фантастической истории достоверность. А то, что из этого предприятия можно было извлечь творческую выгоду Иван не сомневался. У него на это было чутье, качество, присущее режиссёрам. А следует сказать, что у Ивана это качество было развито неимоверно.
Вечером он заехал к своей тётке поздравить её с днем рожденья и заодно занять денег. Она была одинока, обеспечена и искренне считала Ивана своим сыном со всеми вытекающими. Ирочка, так её звали все родственники, и это ей нравилось, была старше матери Ивана и это накладывало на неё, как ей казалось дополнительную заботу о младшей сестре и племяннике. Впрочем, она всегда считала, что мать Ивана всегда была с ним слишком строга, после того как их бросил отец, которого она и раньше недолюбливала, считая бездельником не способным содержать семью. После семейного ужина с дальними родственниками дело было сделано. На следующее утро он начал собираться в Копенгаген. Дождь зарядил с самого утра. В такую погоду хорошо начинать новое дело. Была пятница. Позвонила с утра Ирма и сообщила о решении своего шефа. Ехать никуда ему уже не хотелось. Ему пришла в голову мысль: – «Откуда у героев фильмов такая фанатическая привычка ехать в плохую погоду на Край света»? А может ну его? Как в фильме «Белое солнце пустыни» говорил Абдулла: – «Дом, красивая жена, что ещё нужно для счастья?»
Иван варил кофе на кухне, курил и думал о том, как оправдать (прежде всего себе самому) поездку. За окном привычно стучал дождь, начинался сентябрь. Бомжи рылись привычно в мусорном баке. На кухне было по-осеннему тихо, все разошлись по работам, лишь одинокая муха на люстре потирала мохнатые лапки, да пара тараканов, завтракавших на плите, нарушали покой. Только бывшая филолог Светка бухала с утра с хахалем, запершись в своей комнате, откуда неслась Пугачёва и периодический гогот.
КУРЕНИЕ ВРЕДИТ ВАШЕМУ И НАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ.
(На правах социальной рекламы)
Моим персонажам может и не вредит, так как они вымышленные (прим. автора).
От выпитого вина на дне рождения голова была мутной. Пивка было бы неплохо, но пенный напиток продавали после десяти. Вдобавок он где-то потерял свою записную книжку. Это его огорчило ещё больше, но он успокоил себя тем, что хотя бы деньги он достал. Когда неожиданно пришла Ирма, он не сказать, чтобы обрадовался. Даже мелькнула мысль, что зря втягивает её в эту историю.
Ну, привет – с порога целуя в душистую щёчку, поприветствовал Иван.
Что ну! – сказала Ирма, откидывая светлые, как солома волосы – не мог сам вчера позвонить – добавила она, направляясь по длинному коридору на кухню.
Иван поплёлся следом – не мог, был у тётки.
Я как чувствовала, что тебя не остановить. Взбредёт же в голову – нервно ответила она и решительно направилась на кухню.
Будешь кофе, только поставил? – зачерпывая ещё пару ложек арабики в закопчённую турку бросил Иван через плечо.
Буду, если тебе больше нечего сегодня предложить! (Вероятно, ей хотелось чего-то другого) – придвинув со скрипом табурет, от чего тараканы на плите вздрогнули и решили разойтись по-тихому, а из-за чудом сохранившейся печки, с несколькими оставшимися потрескавшимися зелёными изразцами, переделанной под газ, вылез сверчок, будто бы прислушиваясь к разговору.
Ирма присоединился, и они начали молча пить кофе. Кофе ещё не остыл пауза затягивалась. Иван отставил наконец недопитую кружку и закурил сигарету, предпочитая молчать. Ирма вначале вопросительно поглядывала на него, но отметив его потусторонний взгляд куда-то вбок, решила не доставать. Несмотря на напускную нервозность, настроение у неё было игривое, и майку она надела обтягивающую высокую грудь, открывающую декольте и животик. Но, видно не судьба. Она ещё ему отомстит за безразличие к желанию такой соблазнительной молодой женщины.
Вчера мне приснился сон – посмотрев в окно, сказал Иван, – будто я живу в деревянном доме возле леса, и ночью разразилась гроза. А я будто лежу и думаю – как хорошо вот так дома в грозу – тепло, уютно, и вдруг раздаётся ужасный треск. Я вскакиваю, подбегаю к окну, и вижу, что на дом падает огромная сосна и понимаю – мне сейчас придёт конец. Он нервно затушил сигарету.
У тебя депрессия от того, что ты не работаешь, – сказала Ирма – и это оттого, что последнее время ты начал много пить. И курить, кстати тоже. Я живу тут с тобой, дышу твоим дымом, как пассивная курильщица, а это, говорят, еще вреднее, чем курить самому. На работу бы тебе устроиться.
Я же ещё не дорассказал.
Итак, все с тобой ясно. Сколько можно бездельничать. Раньше за такое сажали. Это называлось тунеядство.
Да ладно тебе, не в совке же живём. Мне необходимо куда-нибудь уехать, сменить обстановку, говоря словами врачей. И, в конце концов, мне уже двадцать восемь лет, а я ничего не сделал, хотя по профессии кинорежиссер.
Ну, вот и поедем к моим родителям в Латвию. У них домик на берегу моря. Дюны, сосны. Будешь там творить, как Хемингуэй напротив белой стены. Тем более что виза у тебя в Европу есть, кстати благодаря мне. Шеф дал жёсткие сроки сдачи диплома и поэтому мне нужно за две недели всё успеть – вставая ответила она, всем своим видом показывая, что говорить больше не о чем.
Иван потянулся за ней, беря за руку – но мне надо в Копенгаген. Это требуется для сценария – как можно жалостливее промолвил он.
А может после? Ты же обещал, что больше никуда не поедешь после того случая, когда собрался ехать в Финляндию и я тебя нашла в аэропорту без денег и документов. Спасибо охрана задержала при попытке пробраться зайцем в самолёт.
Нет Ирмочка, это другое. Давай я быстренько смотаюсь туда-сюда, ты доделаешь свои дела, сдашь диплом, а потом мы вместе поедем к твоим предкам, а пить я там не буду – даю слово.
После некоторых раздумий Ирма, многозначительно глядя Ивану в глаза, согласилась, – но уговор, курить при мне ты не будешь, у тебя неприятно пахнет изо рта.
Хорошо зайчик не буду, мне приятно, что ты стала моей единомышленницей, – потянувшись к её губам сказал Иван и притянул к себе. Она не отвернулась, и они поцеловались… потом ещё, потом он начал снимать с неё обтягивающую маечку, которая так и не хотела поддаваться в области грудей. Когда они уже лежали в постели… в дверь позвонили. Иван, накидывая халатик Ирмы побежал открывать, а Ирма осталась в постели, раздумывая над женскими циклами. В прихожей стали слышны возгласы и затем топот нескольких пар ног. В квартиру ввалились Иван с каким-то молодым человеком, которого Ирма раньше не видела.
Привет, – с прихожей громко сказал вошедший, чтобы все слышали и пошёл сразу на кухню. Длинный, с рыжими короткими волосами, в майке китайского производства с надписью «Pogue» и джинсах молодой человек казался ирландцем, но конечно не из-за своей одежды, а отчего-то неуловимого, что присутствует у иностранцев, находящихся в России.
Привет Дэвид, – сказал Иван, – присаживайся. Да, познакомься, это Ирма.
Дэвид пожал тёплую лодочку ручки Ирмы, внезапно появившейся в дверном проёме кухни уже в длинном халате с плеча Ивана, и слил себе остатки кофе в подвернувшийся стакан. Он явно не стеснялся.
Надо здесь уточнить, что Дэвид был этаким мистером Гаджетом. В своё время его выгнали из Массачусетского университета за устроенный якобы им пожар в лаборатории. Но он так и не понял за что его турнули. Его инженерная мысль была выше каких-то материальных потерь лаборатории, где работал сам Эдисон. Его плазменный дезинтегратор должен был совершить прорыв в вопросе аннигиляции и вещества. Житейские проблемы и деньги его не интересовали. Он мог выпросить бесплатно бутылку пива в магазине, гамбургер у китайца, а теперь в Москве и шаурму у таджика. В Москве он работал в какой-то иностранной конторе программистом. Иван никогда не уточнял подробности. Просто познакомились на одной из вечеринок, когда ещё учился во ВГИКе и жил на улице Будайской в старом студенческом общежитии. Но это было давно, а в настоящее время все его чувства и мысли были связаны с социальными сетями и как на них сделать деньги. Его кумиром был Павел Дуров, но он не был с ним согласен в вопросе денежной политики и слишком демократичного контента, а Цукерберга он просто ненавидел.
Какие творческие муки иметь твою голову, Иван? – С характерным западным акцентом спросил Дэвид ни с того ни с сего. Русский он знал сносно.
Иван не стал распространяться о своих планах, но, подумав, ответил – я уезжаю в Копенгаген, ты не поживёшь тут пару недель? Только к Ирме не приставать.
С чего это ты туда собрался? Не темни – взбодрился Дэвид.
Да так, нужно, дело одно есть – невнятно процедил Иван.
Слушай, а может и меня возьмёшь за компанию? Тебе переводчик нужен. Я немного по-датски говорю. А он отличается от немецкого. И вообще – я европеец.
Иван нахмурился – это не слишком удачная мысль Дэйв. Мой разговорный английский сойдёт.
Не смеши, – рассмеялся Дэвид, – твой английский хуже, чем мой русский. Да я не буду мешать в твоих делах. Просто потусуемся, попьём с тобой пивка датского.
Как только ты собрался куда-нибудь ехать, сразу появляются вот такие «друзья» и начинают подбивать на сомнительные развлечения, как «попьём пивка», «потусуемся».
Вы там ещё и по женщинам пойдёте? – вдруг встряла в разговор Ирма.
Дэвид улыбнулся ещё шире – а что делать? Кому сейчас легко?
Дэвид – одернула его Ирма, начиная злиться, – ты можешь делать что хочешь, но для меня это не шутки.
Иван лихорадочно соображал. Нужно было принимать решение. Не желая, чтобы беседа приняла скользкий характер, он ответил официальным тоном, – Ирма, какие женщины, ты же сама сказала, что занята своим дипломом и не сможешь ехать вместе со мной, хотя изучаешь датский. Тогда, если от Дэйва нельзя отвязаться, то ты будешь поливать мой кактус. Только, мужчин сюда тоже не водить.
На это Ирме было трудно возразить, она пошла мыть чашки, и демонстративно ими громыхала в раковине, чтобы последнее хотя бы действие было за ней. В нависшей тишине прозвучал голос Дэвида – вот и ладушка, – так кажется по-русски?
На следующее утро Ирма вдруг произнесла, – Иван, твой проект немножко странноватый, если не сказать больше – нереальный. Будто ты начитался Стивена Кинга обо всей этой потусторонней ерунде и уходишь от реальности. Почему бы тебе не устроиться на какую-нибудь постоянную работу, а не тратить время на пустяки?
– Ирма, какие пустяки? Чем, ты думаешь, отличается поиск работы от того, что я задумал? Это часть моей профессии. Да и на какую работу меня возьмут. Я же ничего не умею. Дворником что ли податься?
Хоть бы и так. Виктор Цой же в котельной работал.
Нашла тоже мне пример. То были знаменитые 90-е. Демократия и гласность, а сейчас без диплома никуда. Ещё регистрация заканчивается, кстати. Почему утром ты представляешь всё в таких мрачных тонах? У нас с тобой нормальные отношения.
Но ты думаешь не как серьёзный мужчина, стремящийся обеспечить всем необходимым (я не говорю уж о большем) свою возлюбленную, с которой между прочим живёшь! Что я скажу родителям, если залечу от тебя?
Тут вошёл заспанный Дэвид в трусах – эй, да тут семейная сцена? Так и до помолвки недалеко!
Помолвки у нас, боюсь, не будет – отрезала Ирма, и стала одеваться на учёбу.
Иван сидел на диване, ничего не понимая. В прихожей хлопнула дверь. По дороге на учёбу Ирма всё же пожалела о сказанном, и решила, что кактус она всё же будет поливать, но после возвращения надо будет серьёзно поговорить о дальнейших отношениях, тем более что у неё были некоторые женские подозрения или скорее какие-то догадки. Надо будет посчитать на календаре, – подумала она, и вскоре позабыла.
Оставшись наедине Иваном поделился с Дэвидом своим проектом.
Мне пришла в голову одна мысль – выслушав всё, произнёс Дэвид – а что, если этапы этого путешествия выкладывать в сети. Может пользователи или рекламодатели клюнут, денег подзаработаем. Это придаст известность и твоему проекту. Так сегодня вся молодежь зарабатывает. Кто на рекламе, кто на рынке акций, а кто на своем канале в Ютубе. Так можно и не работать. Быть фрилансером, например.
Не думаю о такой перспективе.
А тебе и не надо думать. Снимать и выкладывать в сеть буду я, занимайся своим делом. Сейчас какая-нибудь малолетка титьками потрясет у экрана раз в неделю и у неё уже тысячи просмотров, а в кармане пара сотен баксов. На косметику и пиццу уже заработала. И на панель не надо.
Часть 2. Главное начать
Иван с Дэвидом в этот же день поехали в Хамовники, где находилось посольство Дании. Шенгенская виза у него ещё не была просроченной. С оформлением помог Дэвид. Ему было проще. Он подданный Королевы Великобритании. Иван подумал, – появление Дэвида – это судьба или простое стечение обстоятельств? На удивление быстро документы на въезд им дали без проволочек. Бывает же такое в жизни.
Оставалось заказать билеты на поезд до Берлина. Добираться на поезде из Москвы в Копенгаген на поезде не совсем удобно, потому что прямых рейсов нет, и придется сделать пересадку в Берлине. Стоимость билетов в одну сторону – примерно триста евро. Из Берлина до Копенгагена на Чешском жёлтом автобусе Student Agency с главной автобусной станции (ZOB), платформа 13.
После разговора с Ирмой Ивана терзали сомнения насчёт поездки. Найдут ли они того журналиста? Не проще ли поехать в Ватикан? Но и там без достаточно веских оснований их не допустят в архивы. К тому же проблема с итальянским языком. А может прежде заглянуть в Университет к друзьям этого историка. Ведь должны же у него быть друзья.
Прощание на Белорусском вокзале было недолгим, но грустным. Вечерний мелкий дождь дополнял картину расставания. Лицо Ирмы было мокрым то ли от слез, то ли от дождя. Иван рационально рассуждал в мыслях, что эта поездка авантюра, но было поздно поворачивать назад и стоял, скрестив на груди руки. Дэвид же вёл себя так, будто бы ехал на пикник. На глаза Ивана навернулись слезы. Он ещё долго стоял в тамбуре и курил, наблюдая мокрые перроны, серые дома с жёлтыми окнами, а поезд набирал ход и уходил в темноту русских просторов. Потом отринув грустные мысли решил, что надо вести дневник, который ляжет в описательную основу будущего сценария, чем он незамедлительно занялся, создав в планшетнике документ под аналогичным именем.
По пути следования они пересекли границы четырёх стран. В порту Гамбурга автобус въехал в жерло гигантского парома Viking Line шедший по направлению Путтгартен-Родбю. Плаванье занимало около пяти часов. В вагоне было объявлено по громкой связи об окончании данного этапа поездки, в вагонах выключился свет и открылись двери. Часть пассажиров улеглось спать, а друзья на лифте поднялись на пассажирскую палубу и начали осмотр судна. На пароме было множество кафе, магазинов «Дьюти фри», где они предусмотрительно запаслись несколькими бутылками спиртного «на всякий случай» и пивом, благо по совету соседей за сущие копейки, точнее евро центы, можно было приобрести сразу 24 банки. Потом за столиком небольшого кафе с Wi-Fi и видом на залив, стали внимательно штудировать карту Копенгагена на планшетнике, и не заметили, как вскоре на горизонте показались очертания города. В кафе Дэвид познакомился с группой студентов, датчан. Он просто не мог жить без общения с посторонними. А постоянное общество Ивана его вводило в тоску, да и можно было расспросить об особенностях жизни в Датском королевстве. Выяснилось, что они собираются ловить дельфинов на Фарерские острова.
Позже, усевшись за столик к Ивану, который все это время что-то писал, он решил поделиться деталями. – Ты знаешь, оказывается у них в Дании есть варварская традиция, ловить дельфинов и убивать их. Это как-то связано с их историческими корнями. Вроде как посвящение в мужчины по их викингским традициям. Я с ними селфи сделал. Сейчас вывешу это безобразие в Фейсбуке.
Бред какой-то – задумчиво пробормотал Иван, будучи погруженный в творческие мысли. Он поначалу не придал этому факту значения.
А в это время на посте в Фэйсбуке Дэвида появилась информация о том, как датчане на Фарерских островах занимаются убийством дельфинов, подтверждаемая ссылками на разные источники. Можно привести выборочно следующие: – «В Дании с новой силой вспыхнули споры по поводу безжалостной ловли калдеронских дельфинов (гриндов), известных своим интеллектом. Кровавая резня дельфинов происходит ежегодно на Фарерских островах, являющихся автономным регионом Королевства Дании. В частности, как уточняют датские СМИ, в августе 2012 года было поймано около 240 дельфинов. По оценке представителя экологической организации по сохранению Земли (Earthrace Conservation Organisation) Руни Нильсен, всего число захваченных дельфинов в этом году достигло 500. По словам очевидцев, в ходе жестокого кровавого побоища дельфины испускают душераздирающий крик, схожий с плачем новорожденного ребёнка. Дельфинов часто убивают целыми семьями, причём это является своего рода обрядом: после такой кровавой процедуры подросток считается взрослым мужчиной».
В Копенгагене шёл мелкий противный дождь. Руководствуясь навигатором в планшетнике, Иван решил разыскать университет, где учился убитый студент.
Возможно там остались его друзья – бормотал Иван, утираясь от падающих капель (эта версия ему почему-то казалась самой реальной).
Дэвид саркастически ухмыльнулся и закурил, прикрывая зажигалку рукой. Потом сильнее натянул капюшон – в университет так в университет, пойдём, а то промокнем. Я уже маршрут просчитал. Иван удивленно вскинул брови – и молчал?
А ты не спрашивал.
Google Map довёл их до приличного здания, построенного, по всей видимости, в старые добрые времена, как и большинство домов в исторической части Копенгагена. Около часа они бродили по университетским коридорам. В секретариате им сказали, наконец, где находится исторический факультет. Вскоре они уже были у двери кабинета декана. Декан, как и все деканы в мире был достаточно благообразен и любезен. Он действительно знал такого студента, но прошёл год, как он закончил. Где он жил последний год до смерти деканат информацией не располагает, да и если бы располагал, то такую информацию они не дают. До него, по словам декана, доходили слухи, что этот парень, да кстати, звали его… (после поиска в бумагах) – Вот, нашёл, – звали его Ахмад. Да это ужасно, ужасно, и странно. Хотя так как он был иностранец, по-моему, из Албании, то была версия, – знаете, как у нас в Европе относятся к выходцам с Востока, тем более он был албанец и эмигрировал сюда по непонятным причинам. Большинство считает, что это они сами между собой чего-то не поделили.
