Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями

– Н-да…Он вас, вероятно, любит? – предположил Рокотов.

– Ещё бы! Безумно!

– А вы его?

– Да ничуть. Была благодарность, а недавно и она канула в лету.

– Отчего же?

– А! Задолбал ревностью!

– Безосновательной?

– Х-ха! – сдавленно усмехнулась Лонская. – Если бы! Ладно, вы же мне не супруг и не свёкор…Вам скажу: в Людиново-то я зажигала экстремально, но в столице половину первого курса держалась – была пай-девочкой, заглядывала ему в рот…А потом понеслось! Наставила ему рогов – гардероб Большого театра отдыхает. На этих вешалках армию какой-нибудь Дании догола можно раздеть.

– Да вы, Диана,…стерва! – не смог скрыть эмоций журналист.

– Не стерва – оторва, – тряхнув волной тёмно-каштановых волос,

поправила его «манкая вещичка». – Эдакий enfant terrible.⁵ Ну, а он сам-то кто? Из колыбели на сексодром приёмную дочь перекувыркнуть, это как? Пош-шёл он ad patres!⁶

– Да-да…, – смятенно пробормотал Юрий. – Странная вы…

– Вот и я говорю, что я странная, – продолжила наступление эпатажная нимфа. – А Лонской говорит, что я – шлюха. Так ведь моя сексапильность не на пустом месте взошла. Хотела бы я на тех порядочных семейных кошёлок взглянуть, что из дома ни ногой, обломись им мой гиперэструс.

– То есть?

– У меня же особый случай метаболизма, то есть повышенного

обмена веществ. Мой организм от природы вырабатывает три нормы женского либидо. И их надо нейтрализовывать мужскими гормонами. Вот дотроньтесь до меня…

С этими словами студентка протянула руку. Юрий взял её за кисть и, будучи предостережённым, всё-таки невольно вздрогнул: запястье девушки опалило его кожу – оно было горячее летнего солнцепёка.

– Ага! – довольно отреагировала Лонская. – Убедились?

– Угу.

– Так-то вот!…Мой одряхлевший Лев возил меня на консилиум. Олби и разные коновалы обследовали меня, но кроме пресловутого метаболизма, якобы, ничего не вскрыли. А мне проверенные…как это…медицинские источники донесли, что я недолго протяну – лет до сорока. Сгорю, как мотылёк. Раз так, то я от короткого бабьего лета урву по максимуму. Экстремум! Жить надо в кайф! Apre nous le deluge!⁷

За столом воцарилось неловкое молчание, прерываемое мычанием безвестной далёкой культяпкинской коровы. Шокированный Юрий не сразу нашёлся, что сказать.

– …Стемнело, – перевёл Юрий взгляд из-под освещённого

электрическим светом пространства за пределы веранды. – Можно попытаться прорваться в Москву.

– А в Москве куда? – озадачила его Лонская. – Мне назад нельзя.

– У меня есть местечко, где можно будет…кгм…перевести дух, – улыбнулся ей корреспондент. – А завтра…Завтра будем жить, а не догорать мотыльком, летящим на огонёк. Уверен, что-нибудь придумаем.

2

Беглецы выехали за околицу Культяпкино. Рокотов остановил машину, достал из багажника два скафандра и распорядился, чтобы Лонская следовала его примеру. Он деловито и без экивоков

сбросил туфли, снял брюки и стал надевать лётный костюм. Натягивая комбинезон, Юрий одновременно подробно инструктировал девушку о функциональном предназначении отдельных его деталей и о правильном поведении в воздухе при нештатных ситуациях.

– И зачем мы это делаем? – не без иронии осведомилась Диана. – В войнушку играть будем?

– Не исключено, – вполне серьёзно сказал Юрий. – Въезжать в Москву – самоубийственно. Нас сцапают на первом же посту. Придётся рискнуть. Полетим, нарушая все коридоры.

– А как, по-вашему, я влезу в этом? – указала студентка на платье, туфельки и сумочку.

– Снимайте и укладывайте в багажник, – без тени шутливости отвечал ей инструктор. – Если вдруг придётся маневрировать на высоте, то любой незакреплённый в салоне предмет автоматически превратится в снаряд.

– Хм, стриптиз по-культяпкински, – хмыкнула красотка.

И она, умудряясь даже в болиде оставаться элегантной, ловко освободилась от всего лишнего. Рокотов, застёгивая комбинезон и, вроде бы, погружённый в раздумья о выборе маршрута, тем не менее, не мог не отвлечься и не залюбоваться её загорелой и стройной фигурой.

– Ну, и как я вам? – кокетливо наклонилась к нему Лонская, демонстрируя упругие груди, едва прикрытые чашечками лифчика.

– Хороша! – со сдержанной искренностью оценил прелести

пассажирки пилот.

– Так может быть и это – к чёрту? – провоцирующее проверяя его, приспустила правую чашечку Диана, зовуще обнажая пунцовый сосок груди.

– Зачем же к чёрту? «Этому» мы найдём более достойное применение, – с деланной практичностью остановил её Юрий. – И чуть попозже – когда вы тоже состаритесь до уровня «бесперс-пек-тивняка».

Последнее слово он выговорил с расстановкой и со сбитым придыханием, что и выдало его мужское возбуждение.

– Бесперспективняк-бесперспективняк, – в отличие от него чисто отчеканила девушка, – а порозовели, как мальчик. Что, проняло?

– Проняло, – не счёл нужным отнекиваться журналист, беря скафандр и натягивая его на Лонскую, начиная с длинных голенастых ног. – Будете много болтать, в воздухе проймёт уже вас.

Сборы и подробный инструктаж заняли около получаса, по окончании которых Рокотов вырулил болид на кочковатый деревенский луг, включил агрегат по созданию воздушной подушки и форсажным спуртом разогнал машину, взмывшую в тёмно-фиолетовое небо. За пару минут «Витязь» совершил километровый набор высоты, откуда открылась панорама ночного Подмосковья. Диана поочерёдно припадала то к лобовому, то к боковому стеклу, то обращала внимание на приборную доску, выспрашивая Юрия о приёмах ориентирования. Идиллическая любознательность студентки продлилась недолго, ибо пилот заметил слежку. Несмотря на антирадарное устройство, их засекли и попытались взять «в клещи» два вражеских аэроболида класса «Смерч».

И началась сумасшедшая гонка! Журналист прибавлял и прибавлял скорость, однако преследователи отвечали тем же самым. Хуже того, боясь отстать, они произвели несколько предупреждающих выстрелов из лазерных пушек.

Бортовой компьютер по команде Рокотова автоматически поймал радиоволну, на которой вели переговоры пилоты «Смерчей». В эфире, параллельно залпам, зазвучали незнакомые имена и ненормативная лексика. Преследователи, уверенные, что уничтожение «Витязя» – дело нескольких секунд, шифроваться не собирались.

– Пистон, чё ты тянешь? – орал кто-то из них. – Жахни этому козлу по самые бакенбарды!

– Ага, жахни! – сомневался пресловутый Пистон. – Они ж Вовану нужны живые!

– Жахни, жаба! И кончай гнилой базар, – наставляли Пистона. – Валить надо, а то уйдут…

Аэроболид Рокотова в стремлении оторваться от «хвоста» выделывал фигуры пилотажа в виде пикирования, разворота, горки. Однако воздать должное мастерству аса было некому: вряд ли от виртуоза воздушных трасс были в восторге перехватчики, а самим Юрию и Диане было как-то не до упоения сумасшедшим полётом.

Впрочем, преследующими машинами, судя по всему, также управляли отнюдь не «мальчики для битья», а мастера воздушных трасс. Прийти к такому выводу для журналиста не составило труда, ибо, несмотря на все ухищрения, отрыв от неприятеля рос медленно. Хотя дистанция между болидами увеличилась на нескольких кабельтовых, как напыщенно изъяснились бы завзятые «мореманы».

Но тут отрывистые трассирующие сгустки голубоватой смертельной энергии, испускаемые лазерными пушками, раз от разу стали ложиться всё плотнее к машине Рокотова. Беглец осознал, что началась прицельная стрельба на поражение. Нужно было принимать более эффективные меры противодействия.

Выгадывая время, Рокотов включил тумблер с надписью «мираж», и бортовые лазеры спроецировали ложные контуры его болида в оставляемом позади небесном пространстве. Псевдосилуэт заслонил собой настоящего «Витязя», продолжающего движение. Эффект был такой же, как если бы каракатица выпустила «чернильную кляксу», имитирующую её тело. Во всяком разе, у преследователей явно возникло полное впечатление того, что аэромобиль Юрия, который они упорно стремились сбить, вдруг на полном ходу «тормознулся» перед ними, провоцируя таран.

Сделать столь однозначный вывод об ощущениях преследователей журналисту не составило труда, ибо неотступно следовавшие по пятам «Смерчи» вдруг резко отклонились от курса в разные стороны, избегая предполагаемого столкновения с «фантомом» болида, а в наушниках шлемофона Юрия раздался отборный многоэтажный русский мат тех, кто имел задачу ликвидировать «Витязя». Столь эмоционально, да еще с прощальными выкриками, матерятся исключительно в те мгновения, когда смерть заглядывает русскому мужику прямо в глаза.

Чуть позже, разобравшись, что перед ними была «визуальная подставка», киллеры разразились в небесном эфире еще более изощренными проклятьями. Теперь брань носила уже не общий (для связки слов и передачи ощущений), а осмысленно-направленный характер. То была форма эмоциональной разрядки. В непрекращающийся гневный словесный фонтан добавилась новая отборная струя в виде угроз и оскорблений в адрес «падлы позорной». Причем самым «окультуренным» эпитетом был тот, которым шутника сравнивали с неким вонючим и противным домашним животным, имеющим на голове рога. Да и то их грозились обломать.

– Что, братаны, обделались?! – ехидно ухмыльнулся журналист. – Небось, навалили полные штаны?…То ли еще будет…

И он сначала учинил целую канонаду из «чернильных призраков», которые вновь краткосрочно дезориентировали погоню, а затем врубил новейшее бортовое средство радиоэлектронной борьбы «глухомань», выводящее пилотажно-навигационные и иные приборы противника из строя. Только после этого киллеры отстали.

От бандитов Рокотов оторвался весьма кстати, так как внизу уже проплывали пригороды Москвы. Рискуя и нарушая все правила судовождения, журналист произвёл резкое снижение машины на лужайку какого-то сквера, после чего выполнил рулёжку в

укромное местечко под высокие тополя и заглушил двигатель.

Парочку окутали желанные тишина и покой. Победитель «братвы» устало откинулся на спинку кресла, смежил веки и со сладким полустоном произнёс: «Ловко мы их сделали!»

Меж тем реакции из соседнего кресла не последовало. Рокотов бросил косой взгляд направо. В неверном свете далёких фонарей, освещавших болид, он разглядел пассажирку. Она полулежала в кресле с закрытыми глазами и не подавала признаков жизни.

Пилот не на шутку обеспокоился. Он экстренно расстегнул ремни безопасности, а также замок-молнию на комбинезоне Лонской до талии. Потом поднял щиток-забрало её шлемофона, давая приток свежему воздуху, и тут… И тут девушка обняла Юрия, притянула к себе и охватила его губы своими тёплыми и по-вишнёвому сладкими губами с такой силой и настолько погрузила в себя, что партнёру почудилось, будто он сейчас приятно утонет в этой томной и расслабляющей неге.

Не исключено, что так бы оно и случилось, ибо от полной неожиданности и «расслабухи» мужчина почти утратил способность к сопротивлению…Однако в критический момент Диана, от непередаваемых приключений почти впавшая в оргазм, вдруг прервала сверхчувственный поцелуй и прошептала ему на ухо: «Долбануться!…Юрочка, ты такой сильный!…Такой смелый!… Возьми меня, милый!»

И пусть Рокотов с годами подутратил способность к мгновенной мужской мобилизации сразу после радикальной встряски, зато его не оставило чувство юмора – слабое, а всё ж утешение. Потому он, обхватив Диану в области промежности, в тон ей ответил срывающимся голосом: «Милая, беру! Но…может быть, для начала снимем скафандры и приспустим трусики? А то так ведь недалеко и до множественных травм и вывихов сладких органов движения…»

И студентка, презрев и пикантность ситуации, и то, что они ещё не вполне избежали опасности, громко и заразительно расхохоталась. Юрий с готовностью присоединился к ней. И именно с той минуты в их отношениях наступила открытость и лёгкость общения.

3

В Подмосковье сон уже сморил столичных жителей, тогда как в Соединённых Штатах вовсю светило солнце. Июньским днём из вашингтонского аэропорта вылетел сверхзвуковой лайнер с государственными деятелями на борту. Самолёт держал курс на восток, в Москву. То есть он летел навстречу ночи. И роль руководителя американской правительственной делегации заключалась в том, чтобы замедлить естественный ход вещей, чтобы увековечить ночное время над Россией, а значит продлить сияние дня над Америкой.

В штабном помещении лайнера за столиком сидели Джон Маккой и Александер Дик. Они уточняли детали предстоящей в Москве деятельности. Однако, услышав их речи, сильно удивились бы те из рядовых американцев, кто через СМИ был наслышан о визите Маккоя к северо-восточному соседу в целях подготовке саммита о противодействии терроризму. Данная тема вообще не была задета в беседе. Джона и Александера волновали совсем иные вещи.

– Как говорят русские: «Повторение – мать учения», – старательно вживаясь в русскую психологию, изрёк известную поговорку Маккой, деловито взъерошив правой рукой рыжую шевелюру. – Александер, в чём необходимость акции «Своя игра»?

– Прежде всего, в уничтожении объекта «Ост», – ответил Дик, и столь резко махнул рукой, что смёл со столика бумаги, обнажив полированную столешницу. – Если этого не сделать, то русский медведь получит неисчерпаемый и дешёвый источник энергии. Вдесятеро дешевле газа. Самый экологичный. И весь мир будет у них покупать только её. Или берём отходы. Энергия управляемой монопольной реакции такова, что в ней сгорает без следа любой отброс, любой мусор. Точнее, не без следа, а превращается в кварки, которые, в свою очередь, служат исходным сырьём для монополей – безотходное производство.

– То есть, тогда все страны вынуждены будут заказывать Раше уничтожение утиля?

– Именно! И платить за это звонкую монету. Но по

относительно низким ценам. А уж про монопольный микродвигатель я даже думать боюсь – тогда иваны и весь мировой автопром присвоят! И военно-стратегический аспект: скорость монополя на порядки превосходит скорость света, а один мощный

монопольный заряд способен уничтожить Землю.

– Понятно-понятно. По-русски говоря, наша операция позволит одним махом загнать четырёх зайцев.

– Шестерых, – поправил Маккоя Дик, подбирая документы с пола. – Присовокупим сюда дискредитацию монопольной технологии, а также уничтожение Лапотника.

– Так-так, – забарабанил пальцами по поверхности стола Маккой. – Маршрут поездки Лапотника достоверно установлен?

– Да.

– Куклы готовы?

– Абсолютно.

– Паспорта?

– Подлинные. Британские.

– Кукловод?

– Кукловод на исходной.

– Организационное прикрытие диверсии?

– Культурно-туристические контакты полутора сотен британцев под эгидой неправительственной организации Британский Консультатив.

– Взрыв объекта «Ост» не повредит нам?

– Пока установка экспериментальная. И, по имеющимся данным, мощность её относительно невелика. Катастрофа будет носить локальный характер и нанесёт ущерб в радиусе трёхсот-пятисот километров. В ходе нашего визита через секретаря Совбеза Коданского мы отдельно выясним этот нюанс.

– Коданский подработан?

– О, да! Он обожает Кэти Рассел как певицу. Чтобы он обожал её ещё и как женщину, Кэти месяц назад подарила ему свой платиновый диск с автографом. Запись функционируют в режиме нейроэлектронного резонанса.

– Хорошо-о-о-о…Теперь, Александер, расскажи мне поподробнее про самого Лапотника.

– Лапотни-и-ик…, – подражая шефу, протянул Дик, доставая из нагрудного кармана мини-компьютер в виде записной книжки, включая его и отыскивая нужный файл. – Лидер самой массовой партии России. На днях кризис в нижней палате парламента разрешился тем, что его избрали спикером. Он опирается на интеллигенцию, средний класс, образованные слои промышленных и аграрных рабочих. Значительно усилил политический вес, создав предвыборный альянс с президентом группы инновационных и финансовых компаний Рокецким. Тот привёл с собой средний и часть крупного бизнеса. Лапотник метит в премьеры за счёт победы в осенних парламентских выборах.

– А сам Рокецкий?

– Вследствие происхождения и сказочного богатства Рокецкий сам по себе у русских заведомо…как это…Непроходная ладья?

– Пешка. Каким образом Лапотник достиг такой популярности?

– Момент, – сказал Дик, открывая нужную электронную страничку. – В том ему помог его величество случай. Лапотник во весь голос заявил о себе, занимая весьма скромный пост…э-э-э…председателя счётной палаты Иркутского края. Он вскрыл масштабное хищение бюджетных средств, отпущенных на природоохранные мероприятия озера Байкал. К уголовной ответственности привлекли менеджмент акционерного общества «Чистые руки – чистая вода». Доотмывались, с позволения сказать. Хозяином же предприятия был некто Эдуард Пролазов, который в предвыборных списках правящей партии «Волюшка» значился третьим – после премьер-министра Зарукина и олигарха Лонского. Партия власти попыталась надавить на Лапотника, но тот добился справедливости и отдал Пролазова под суд. Факты давления на Лапотника выплыли наружу. Поднялась шумиха в средствах массовой информации. Так в одночасье провинциальный председатель счётной палаты вынырнул из безвестности.

– И…

– Разоблачение аферистов позволило Лапотнику попасть в Госдуму. Там он выдвинул и пробил идею конкурса народных проектов. С его подачи судьбу казённых денег на реализацию масштабных идей стали решать электронным голосованием все россияне, а Федеральное Собрание и Общественная палата на совместном заседании отныне лишь выбирают проекты из наиболее рейтинговых.

– Например?

Последняя затея Лапотника вкупе с Рокецким…, – сделал паузу Дик, манипулируя клавиатурой компьютера, – выразилась в переустройстве автопрома. Они пробили идею строительства предприятия по производству аэроболидов на базе имеющегося полувоенного завода. Проект образно окрестили «Дубль-А», или двойное «А», что значит автомобиль-аэроболид, – подытожил Дик.

Александер отыскал в мини-компьютере нужный файл и сбросил его на экран большого монитора, жестом пригласив шефа «вживую» посмотреть на Лапотника.

– …Ведь что такое аэроболид? – пропагандировал с экрана замысел высоколобый мужчина, выступая перед огромным скоплением людей на Васильевском спуске Кремля. – Аэроболид – авангард мирового автопрома! Зачем нам ползти в хвосте у Запада, тщась его догнать и перегнать, компилируя у них традиционное авто, способное двигаться в одной плоскости? Мы предлагаем разрубить гордиев узел и разрешить проблему в принципиально ином плане: встать во главе планеты всей! Предпосылкой к тому выступает «Дубль-А». Благодаря ему мы осуществим мировую экспансию из плоскости в трёхмерное пространство. Мы приплюсуем к забитой донельзя земле водную и воздушную стихии.

Мало того, – наклонился оратор с трибуны, точно стремясь быть поближе к людям, – аэроболид высокого класса – комплексный товар, в котором выражается состояние народного хозяйства в целом. Машина даст так называемый мультипликативный эффект, ибо для её производства требуются: качественные сплавы от передовой отечественной металлургии; суперрезина – от передовой промышленной химии; авангардные цифровые технологии и гражданский мотор на ядерном топливе – от военных. И так далее. Таким образом, аэроболид – это то звено, ухватившись за которое, мы вытянем из болота на уровень Эвереста всю цепь российской экономики.

Причём, вы все знаете, что аэроболид – не заумная фантазия, а

реальность, – перевёл руку оратор в сторону демонстрационного экземпляра машины, установленного на постаменте. – Да, пока они относительно редки и дороги. Да, пока они доступны лишь для элитных подразделений армии. Но себестоимость машин резко снизится, как только совершится переход от их малосерийного выпуска к массовому производству. Впрочем, о финансовой подоплёке вам лучше расскажет Вадим Юрьевич.

Рослый Лапотник, сделав шаг назад, уступил место у микрофона маленькому и шустрому толстячку – магнату Рокецкому. Тот был одет не просто изящно, а в вычурный костюм и туфли. Да и причёска у него была модельная – наподобие женской.

– Господа, аэроболид сделает из миллионов россиян хозяев пространства, – картинным жестом как бы обнял толпу руками Рокецкий. – И не только я уже вложился в проект тридцатью процентами своих активов, а и многие-многие труженики доверили нам праведные накопления. Говорю об этом для того, чтобы подчеркнуть ту меру ответственности, с которой мы отнеслись к этому производству. Нам есть, что терять. Однако мы не потеряем, а приобретём! За прошлый год мы выполнили госзаказ, дивиденды по акциям составили пятьдесят процентов. Правда, на выплату доходов акционеры решили направить два процента, капитализировав остальное. То есть, мы наращиваем производство, наша задумка уверенно торит для пробега широкую магистраль, которая превратится в аэробан, если аэроболид станет народным проектом. Ведь тогда в оборот вольются дополнительные бюджетные деньги. А что такое бюджет? …Уф-ф, – сделал передышку женоподобный толстячок Рокецкий. – Да это тоже наши с вами деньги, только переданные в траст государству. Так заставим же государство работать на нас с вами, а значит и на всю Россию. И тогда через два-три года мы с вами поставим на поток аэроболиды, доступные каждому россиянину. И тогда у каждого из нас будет вот так!…И вот так!

И Рокецкий правой рукой достал из внутреннего кармана пиджака банковскую карту «Руськарт» своей финансовой империи, а левой рукой показал на демонстрационный экземпляр аэромобиля.

Митингующие разразились приветственными криками в

поддержку своих кумиров. В руках они держали многочисленные плакаты, клеймящие позором «клику Лонского». Казалось, что от громовых раскатов рухнет древний собор Василия Блаженного.

– Вчера Лапотник и Рокецкий протащили национальный проект

«Дубль-А» через Федеральное Собрание, – глухо сказал Дик, выключая запись.

– А эти?…Зарукин и Лонской?

– Эти двое – лобби нефтегазового и металлургического капитала северного медведя. Они…Как это…«Прощёлкали» энергетическую революцию. Темпы роста при Зарукине в России упали, жизненный уровень плебса – тоже. «Но пипл хочет хавать», – так говорит Лонской. И если мы в России не посеем смуту, то это – не вариант для Америки.

– Да-а, как говорил шотландец Лермонт, надо немытую Рашу…это… – пощёлкал пальцами Маккой. – Мочить!

4

Если Маккой и Дик парили над Атлантикой, то Вован Палач в то же самое время, только за пять тысяч миль от недругов России, проводил экстренный ночной «разбор полётов». Он был вне себя от ярости! Он рвал и метал, потому что его «уркаганы» упустили из-под носа «фраера ушастого» с девкой, которые, несомненно, были связаны с Георгием Листратовым и Миленой Кузовлёвой. Вместе с ними оборвалась последняя реальная ниточка, выводившая Вована на сбежавшего должника.

Мало того, подручные Пакостина угробили дорогущий болид. К тому же, во время экстренного приземления погиб один из классных вовановских «отморозков».

– Сявки тупорылые! Снайпера слепошарые! – орал вожак воровской стаи, распекая «корешей». – И за что только я вам крутые бабки отстёгиваю? Ну, вот тебе, Щербатый, с какого понта отстёгиваю? – подскочил он к бандиту с очевидно выраженными дефектами зубного аппарата. – Чё, молчишь, несостоявшаяся эрекция?

Щербатому, бригадиру Вована, крыть было нечем: он в первую

голову проморгал в небе прыткого аса. Остальная «блатата» аналогичным образом виновато отмалчивалась и сопела «шнобелями».

«Щас Вован как расквасит мне сопатку вон тем новым

сифоном, – тоскливо размышлял Щербатый, – щас как разбросает носопырку по всей морде!…А потом глаз на задницу натянет, да при том плясать заставит. И на деревню дедушке не пожалуешься. И терпеть станешь заместо резиновой бабы…»

У Щербатого ассоциация с новым сифоном возникла отнюдь не случайно: не далее, как вчера, гоп-менеджер вдребезги разбил прежний сифон об голову банкира Клопова. Клопову, ведавшему отмыванием криминального «общака», оригинальное по форме внушение последовало за бестолково проведенную сделку.

Наконец главный «экс» малость поостыл и плюхнулся в кресло, в котором он смахивал на крючконосого злого колдуна.

– Чево деять будешь, Щербатый? – буркнул он, уткнувшись носом в грудь.

– По утьяне нацнём пьяцёсивать яйон, пьябьём номей боида…, – засуетился тот, памятуя о персональной ответственности.

– Чего-чего? – непонимающе уставился на него Змей.

– По утьяне нацнём…, – опять невнятно забормотал бригадир, потерявший последние передние зубы во время сумасшедших маневров за рокотовским «Витязем».

– Чего ты мне…кха…шоу шепелявых устраиваешь?! – свирепея, заорал главарь. – Базарь конкретно, звон дряблой мошонки!

– Да он базарит, что по утряне прочешем место приземления фраера, пробьём номер болида, – льстиво подсказал Вовану шпанистого вида «кореш» по «кликухе» Шелупонь. – В нашей базе данных по нему нет…

– Какое, нафиг, по утряне! – выплюнув от злобы стакан желчи, вздыбился Палач, взвившись с кресла. – По утряне фраер нам голый вассер покажет! Валите щас же туда. Наведите такой шмон, чтоб вертухаи с зоны от зависти пасти раззявили. Да помни, Щербатый: одна твоя голова – хорошо, а с туловищем – лучше!

И матёрые душегубы, за плечами которых числилась не одна загубленная жизнь, «сыканули» и, «поджав хвосты», молча

отправились на поиски – ведь вожак «гопоты» кругом был прав.

5

Отправив подручных прочёсывать парк, Пакостин в сто первый

раз принялся прокручивать в уме события недельной давности, что позволили ему «взять за сфинктер» Листратова. Тем самым Змей Вован надеялся нащупать зацепку, которая позволила бы «отловить» режиссёра.

«Воюя Москву» у «ссученных», Палач наперёд всего взялся за освоение «непаханой целины» – за вновь возникающий бизнес. Таким образом у него «на крючке» и завис видеосалон «Сюр-Реал». Присматривая за ним, Вован собирал дань с основного учредителя – предпринимателя Исаака Вайнберга, квалифицированно избегавшего законного налогообложения, но отнюдь не бандитского «наката». А вот Георгий Листратов поначалу Змея практически не интересовал, так как его доля в бизнесе с Вайнбергом была символической.

Листратов попал в орбиту внимания «гоп-менеджера» случайно и позже. Тогда банда Змея выслеживала известного американского репортёра Боба Сноу, снимавшего квартиру на 1-ой Тверской-Ямской. Сноу незаконно промышлял древнерусским антиквариатом. Понадобился месяц на подглядывание и прослушивание, чтобы нащупать подступы к логову американца, а также на выявление системы паролей, посредством которых Боб общался с охраной, снимая жилище с охраны.

«Эксы» успешно подловили репортёра, оглушив его в момент отпирания входных дверей. Затем нападавшие связались с караульной службой и подтвердили легальность проникновения. Однако, удача чуть-чуть отвернулась от разбойников: чуть-чуть в том смысле, что удар по голове Сноу оказался нерасчетливым и летальным – американец испустил дух дьяволу.

Впрочем, данная «неувязочка» не слишком расстроила «гопников». И пока рядовые бандиты шныряли по комнатам, экспроприируя ценности, их предводитель любопытства ради рылся в документах погибшего. Листая записную книжку Сноу, он натолкнулся на знакомую фамилию, начертанную буквами в английской транскрипции – Listratoy. Напротив фамилии красным гелем было выведено слово «отон», заключённое в овал и поставленное под жирный знак вопроса. А ниже значились любопытные циферки. По количеству знаков, числившихся в одной из строк, дотошный Змей тотчас предположил, что это номер международного телефона. Не мешкая, он тут же, «не отходя от кассы», решил проверить верность гипотезы. Благо, что «навороченный» мобильный телефон убитого им уже был реквизирован.

Набрав номер, после четырёх продолжительных гудков Вован услышал в трубке щелчок, иностранную фразу, из которой он разобрал только слово «рашен», а после краткой паузы вежливый мужской голос поздоровался с ним уже на русском языке с едва заметным акцентом. Потом тот же голос назвался Гансом Лебелем, уведомил абонента, что он служащий одного уважаемого швейцарского банка и предложил назвать код банковского счёта.

Не всякий умный – хитрый и подлый, но всякий подлый и хитрый – умный. Змей махом «просёк» что к чему. В записной книжке, напротив телефонного номера, он прочёл другой ряд цифр, а также слово «Антананариву». Вот эту запись он последовательно и воспроизвёл культурненькому Гансу Лебелю. В ответ банковский клерк озвучил ему такое! от чего бывалый Вован едва не выпал из кресла…

– На вашем счёте сто миллионов амеро, – пресно известил его Лебель.

– Сп-спасибо, – выдавил из себя организатор убийства Боба Сноу. – До-до свиданья.

И отключил связь.

Мало-мальски оклемавшись, бандит взглянул на записную книжку уже со священным трепетом. «Ларчик открылся». Сто миллионов «америкашек» – это сто миллионов, пусть и хиреющих день ото дня.

Так разбойное нападение вывело Змея на столь любопытное открытие, что он занялся Листратовым вплотную. «Накат» на изобретателя оказался результативным и сулил такие реальные перспективы, что когда Георгий «сделал ноги», Вован за его поимку

объявил для своих опричников ка-а-питальный «бакшиш».

Вот почему глубокой июньской ночью Пакостин, не переставая, скрежетал зубами из-за «слинявшего» у него из-под носа поганого инженеришки Жоры Листратова. Гоп-менеджеру приходилось смириться с тем, что его он не заполучит в одночасье. Оставалась надежда на то, что Листратов рано или поздно попадётся в криминальную сеть «гопоты», разбросанную по всей стране.

6

До жилища, соблюдая предосторожности, Рокотов и Лонская добрались далеко заполночь. Журналист втолкнул девушку в прихожую, осмотрел лестничную площадку и также юркнул за ней, захлопнув за собой дверь. Обретя кров, любители приключений обессилено свалились на пол, восстанавливая жизненную энергию столь оригинальным методом.

Первым зашевелился номинальный хозяин. Он поднялся, щёлкнул выключателем и распорядился:

– Диана, марш в ванную, а я пока подберу вам что-то типа накидки. Потом я приму душ, а затем – очень праздничный и очень поздний ужин, плавно перетекающий в очень ранний завтрак по случаю нашего спасения.

– О-о-о! – издала негромкий, но отчётливо радостный возглас студентка, словно смертник, которому виселицу заменили расстрелом. – Какие забытые слова: душ! ванна! ужин!…

– …вино! чистая постель! – подхватил журналист.

– Чьи это апартаменты? – вставая, окинула любопытным взором небольшую двухкомнатную квартирку Лонская.

– Родной тётки и её мужа, – пояснил Юрий. – Тёти Тани и дяди Федота Асеевых. Хотя…Хотя, это для меня они дядя и тётя, а для вас – старик со старушкой. Летом они выбираются на дачу, поближе к природе. Как шутит дядя Ваня: «Привыкаю к вечному поселению в земле». К себе я ехать не рискнул…Ну да ладно, вы – в ванную, я – на поиски бельишка.