Скалолазка и Камень Судеб

Глава 3
Чук и Гек

Семен Капитонович, мой начальник, посмотрел на меня подозрительно, когда я сообщила, что хочу взять две недели за свой счет.

– Никак опять за границу собралась, Овчинникова?

– Ну-у… – протянула. – Что-то я устала. Отдохнуть надо.

– Снова в неприятности угодишь?

– Это как получится, – выдал непокорный язык. Я мигом заткнула рот ладонью. Но было поздно.

Старик аж побагровел.

– Ты брось свои шуточки, Овчинникова! – Он сердито погрозил пальцем. – Что значит – «как получится»! Должно получаться, как у всех, кто отправляется на отдых к капиталистам! Солнце, пляж, трехзвездочный отель, «шведский стол» два раза в день и легкий флирт с аборигенами. Вон, Маринка Скрыльникова ездила с мужем в Египет. Документы не теряла, в полицию не попадала, в беспорядках не обвинялась. Самолет приземлился именно в Каире, а не на другом конце света. Отдохнула, загорела – все как положено… А ты? Каждый раз приезжаешь измотанная, в фигуре – ни капли объема, как у нормальных женщин. Одна кожа да кости. Выглядишь – словно призрак Надежды Крупской.

– Я тренируюсь, у меня лишний вес не копится.

– Тренируется она! Мужики от тебя скоро шарахаться начнут. Уже шарахаются! Зачем ты менеджера супермаркета сунула в раковину под кран? Приговаривала, что будешь так держать, пока хлорированная вода не вымоет из него все мерзкие слова?

– Он меня «доской» назвал. Я-то не обиделась, но он еще обозвал Наташу Зайцеву «двуногой коровой». Она после этого ревела целый час.

– Все равно – нельзя так! Нужно вежливее, интеллигентнее.

– Он вежливо не понял, когда я сказала, что он подобен царю Ироду Первому Великому. Руки стал распускать.

– Короче, хватит.

– Отпустите?

– Куда я денусь! А если ты и меня в раковину ртом под кран?

– Ну что вы!

– Ладно-ладно. Значит, так. В полицию не попадать, с мужиками не драться, по стенам домов не лазать, погромы на центральных улицах не устраивать.

– А вот этого не было! – возмутилась я последним.

– Потому и предупреждаю, чтобы не учудила! – ответил Семен Капитонович. – В общем, не совершать противозаконных поступков, выглядеть симпатично и привлекательно – как положено женщине, а не дьяволу в юбке. Обещаешь?

– Периклом клянусь.

– Так, и последнее. Тебе звонил твой друг из Швеции… Этот… Фамилия – как у телефона.

– Эрикссон! – удивилась я.

– Точно. Сын Эрика. Просил передать, что прошлой ночью его кабинет в университете ограбили. Унесли ноутбук с текстами работ, старинные книги, изделия, статуэтки, украшения викингов. Заодно прихватили все фотографии, которые вы сделали на айсберге. Больше всего беспокоился о фотографиях. Умолял отпечатать их заново и отправить ему.

– Вот так да! – выдохнула я.

Пленка у меня. Преспокойно лежит в сумочке на моем рабочем столе. Хорошо что я не отдала ее Эрикссону, как он умолял. Украли бы вместе с остальным… Нужно сразу после работы сбегать в пункт проявки. Пусть напечатают тонну фотографий на всякий пожарный. Кажется, пленка сделалась настолько ценной, что становится страшно.

В конце рабочего дня я попрощалась с коллегами. Две сотрудницы со вздохом признались, что тоже с удовольствием бы смотались в Лондон, дабы развеяться, но вместо этого в ближайший выходной будут «развлекаться» на дачных грядках.

Верочка Шаброва, моя самая близкая подруга, обняла меня на прощание.

– Не ввязывайся в неприятности, – напутствовала она, таращась сквозь огромные линзы.

– Ну что ты! Ты же меня знаешь!

– Потому и говорю, что знаю.

Я покинула архив с тяжелым предчувствием, что вернусь в этот полосатый дом нескоро.

В вагоне метро толпа прижала меня к дверям. Я смотрела сквозь стекло на темные движущиеся стены тоннеля и думала о странном Камне, который предстоит искать. Что это за артефакт? Как он связан с замороженным воином? Как могучий викинг связан с мумией в Британском музее?

Чем больше возникало вопросов, тем меньше хотелось ехать в Лондон. Чувствовала, что выйду на своей станции и желание вовсе пропадет. Я – не охотник за древностями, тем более никогда не занималась этим за деньги. Случалось, обстоятельства вынуждали искать и находить некоторые уникальные вещи. Деваться было некуда. Сейчас выбор есть, и самое правильное – забыть о странном визите представителей «Интеллиджент сервис групп». Да, вот какая штука. Мне чертовски хотелось узнать, какой информацией о моих родителях располагает Глеб Кириллович.

Когда вышла из метро, небо хмурилось, хотя дождиком вроде не пахло. Залезла в автобус и проехала две остановки. Пункт проявки располагался неподалеку от моего дома на Большой Пироговской. Отдала пленку в печать. Молоденькая девушка за стойкой пообещала, что фотографии будут готовы завтра в девять утра.

В девять, хм… Я прикинула в уме. На десять назначена встреча в Шереметьево с красавчиком Сашей, который носит желтые галстуки и теперь знает, каковы они на вкус. Должна успеть на свидание, если возьму такси.

Возле моего подъезда на лавочке ворковали две бабульки. Я поздоровалась, они лживо улыбнулись в ответ и принялись активно шушукаться, обсуждая меня. По лестнице поднималась не спеша, прикидывая список вещей, которые надлежало собрать в поездку. Надо же – редкий случай, когда нет необходимости тащить альпинистское снаряжение! Сумки с ним обычно чрезвычайно тяжелы… Захвачу пару платьев, пару туфель. Еще зонт – осенью в Англии всегда идут дожди. Не успею спуститься по трапу, как промокну насквозь, словно утопленница…

Лестница закончилась, я была на своей площадке. С вещами определилась, оставалось набить ими чемодан.

Что такое? Дверь в мою квартиру чуть приоткрыта. Между стальной створкой и коробкой – щель в два пальца, треугольный язычок автоматического замка несмело выглядывал на свет божий.

Вот растяпа! Неужели я захлопнуть ее забыла! Убегала в спешке. Допоздна вчера смотрела чемпионат мира по академической гребле. В результате проспала, и утро превратилось в маленький катаклизм.

Переступив через порог, поняла, что дело не в моем разгильдяйстве. В квартире царил кавардак. Одежда сдернута с вешалок. Оранжевый диван «Магнат» вспорот несколькими длинными разрезами. На свет вылезла белая набивка, в некоторых местах похожая на кишки, а в других – на причудливые мягкие игрушки. Книжный шкаф выпотрошен. Книги валяются возле него грудой, словно приготовленные к сожжению на нацистских кострах. Чешский хрусталь, заботливо собиравшийся мною в течение восьми последних лет, хрустел под туфлями. Создавалось впечатление, что, уходя на работу, я оставила распахнутой форточку; пока меня не было, на улице случился ураган, кусочек которого пробрался в квартиру и все разворотил.

Из-за двери спальной комнаты выглянул кот. Немного постоял, глядя на меня наглыми глазами, а затем вылез весь – большой, пушистый и рыжий. С важным видом проследовал мимо расколотого цветочного горшка, по замысловатой траектории пробрался между гнутых ножек испанского стула.

– Барсик, неужели это твоих лап дело? Ты чего, валерьянку искал?

Кот обиженно мяукнул и демонстративно встал возле пустой миски. Ну, конечно! Мне сейчас только и забот, как тебя кормить!

Ну и дела. В моем доме побывали незваные гости! Перевернули всю квартиру, нехристи! Чего искали? Что им было нужно?

Я прошла в гостиную и споткнулась о моток альпинистской веревки, который валялся посредине комнаты. Взломщики перетряхнули и мое снаряжение! В самом деле, ничего святого у людей нет.

Если честно – даже не знала, что делать. Нужно было бы милицию вызвать, но на следующее утро вылет в Лондон. Не до милиции.

Позади меня скрипнула входная дверь. За восемь лет проживания в квартире ее я изучила достаточно.

Кто-то вошел. Без звонка, без стука, без предупреждения.

Я резко обернулась и попятилась с испугу.

Ошибочка. В квартиру никто не вошел. А входная дверь скрипнула потому, что из-за нее появился человек. О его намерениях красноречиво говорил тот факт, что он прятался до тех пор, пока я не переступила порог своего дома.

Дверь повернулась и захлопнулась на автоматический замок. Человек вышел из укрытия, но лицо его оставалось в тени. Я видела только светлую футболку с надписью на груди: «Любите кротов! Они дарят людям отличные шубы!»

– Кто вы такой? Что вам нужно?

Свет упал на литые плечи, обтянутые футболкой. Еще шаг – и открылось лицо. Коротко стриженные жесткие черные волосы, загорелая кожа, бородка-эспаньолка, длинные узкие баки.

Я было попятилась, но наткнулась на чей-то крепкий торс. Резко обернулась.

Второй человек появился из спальни. Прятался там вместе с котом, а когда я отвернулась, неслышно встал за моей спиной. Мужчина был точной копией первого, и майка с такой же дурацкой надписью. Словно зеркальное отражение.

Близнецы! Чук и Гек, мать их! Это они разгромили мою квартиру! Мое заботливо ухоженное гнездышко!

– Кто бы вы ни были, убирайтесь вон! – сердито сказала я.

Меньше всего ожидала услышать в ответ экспрессивную испанскую речь. Теперь увидела, что парни – махровые латинос. Лица, загар, бородки… Заговорил тот, который появился из-за входной двери. Я условно назвала его Чуком.

– Буэнос диас, сеньорита! – улыбнулся он, будто старый добрый друг. Во рту сверкнула фикса. Уверена, что у второго такая же. – Мы вас заждались!

– Да, заждались, – подтвердил второй.

– Мы у вас кое-что искали…

– Да, искали, – эхом отозвалась копия Чука. Пусть будет Геком.

– Я заметила, что искали, – ответила им на испанском.

Не имела ни малейшего понятия, что делать дальше. Заорать во все горло? Бессмысленно. Гек продолжал маячить за спиной, а Чук расхаживал вокруг меня, словно голодный тигр, да улыбался без конца. Заткнут мой крик мигом, превратив в жалобный писк. Ребята – не квартирные воришки. Не тот формат. Фигуры – на загляденье, мышцы – пропорциональные, как у гимнастов. Взгляды сверлят, словно лазеры.

– Мы искали кое-что, – продолжил Чук с поддельным разочарованием, – но не нашли. Поэтому решили дождаться вас, сеньорита.

– Присядьте, – предложил Гек из-за спины, и мне под колени врезался стул. Я невольно упала на него.

– Что вам нужно? – спросила я дрожащим голосом.

– В чудесных водах Атлантического океана вы забирались на один примечательный айсберг, – поведал Чук.

– Вам чертовски повезло, сеньорита! – продолжил Гек и вышел из-за моей спины, и я тут же запуталась, кто есть кто. – Говорят, сделали много снимков.

– Нам нужна пленка, – произнес один из них – уж и не знаю который. – У вас должна быть пленка со снимками. Ага?

Разговор с моим начальником Семеном Капитоновичем немедленно всплыл в голове. Я посмотрела на близнецов.

Вот кто ограбил кабинет доктора Эрикссона в университете Стокгольма! Эти два парня, похожие друг на друга, как куклы Барби одной штамповки! Грабителям Стокгольмского университета не были нужны ноутбуки и железные фигурки бога Тора. Они пришли за фотографиями! Понятия не имею, зачем двум мачо потребовались снимки викингов. Такое впечатление, что любой проходимец знает об айсберге больше, чем мы с Эрикссоном, вместе взятые…

– Вы уже взяли фотографии в кабинете шведского археолога, – заявила я. – Зачем вам пленка?

– Важная фотография не получилась, – ответил один.

– Очень важная, – добавил другой.

Я быстро прикинула, которая из фотографий не удалась. Вряд ли вспомню. Надо спросить Марка. Но сначала нужно выбраться из коготков этих улыбчивых парней.

– Давно увлекаетесь альпинизмом? – поинтересовался один из латинос, пошевелив ботинком веревку на полу. Вопрос сбил меня с мысли, и понадобилось некоторое усилие, чтобы восстановить ее.

– …Эта фотография важна для поисков Камня? – спросила я.

– Может, вам еще рассказать, кто убил президента Кеннеди? – ухмыльнулся близнец.

– Отдайте нам пленку, – попросил второй.

Больше от них ничего не добиться.

– Пленка лежит в яйце, – ответила я, – яйцо в ларце, ларец на дубе, дуб на острове, который находится за тридевять земель в тридесятом царстве. Отправляйтесь туда.

– Что? – произнесли хором латинос, перестав улыбаться.

– Я говорю: идите-ка вы подальше!

Чук с Геком переглянулись. Угрожающая доброжелательность вернулась на их лица.

– Сеньорита чрезвычайно умна, – сказал один.

– А мы – тупые, – добавил другой.

– Придется действовать тупо, чтобы не разочаровать ее.

– Да. Я видел на кухне хороший нож.

Не успела я вздрогнуть, как один из непрошеных гостей в мгновение ока заключил мою шею в объятия. Впечатление такое, словно чугунный хомут накинули. Ни голову повернуть, ни вздохнуть полной грудью. Могла лишь вращать глазами и сдавленно хрипеть.

Второй ненадолго исчез на кухне, но быстро появился, держа в руках мой цептеровский нож – самый большой из набора.

– Полагаете, мы не добьемся откровения? – спросил он.

Повертел нож в руках, придирчиво осматривая. Проверил балансировку, покачав на ладони.

– Сначала мы отрежем пару ваших миленьких пальчиков, – радостно прошептал на ухо тот, который сжимал мою шею.

– Безобразие, чем приходится работать! – разочарованно выдал первый латинос, недовольный обследованием ножа.

– Отпустите меня! – прохрипела я. – Все расскажу! Пленки у меня нет. Она в печати!

– Вот и выясним – где.

Хотя произнесена фраза была на удивление беззаботно, у меня не осталось сомнений, что шутить никто не собирается. Отрезать бедной девушке пару пальцев – для этих ребят не только работа, но и удовольствие.

Я затрепыхалась, попробовала отодрать мускулистую руку от шеи, но мои усилия напоминали потуги зайца, который попал в медвежий капкан.

Парень с ножом, Чук или Гек – без разницы, сжал запястье моей правой руки. С легкостью преодолел сопротивление и припечатал ладонь к табуретке. Нержавеющая сталь блеснула в опасной близости от моего указательного пальца.

– Отпустите! – запричитала я. – Все расскажу! Мне нечего скрывать!

– К сожалению, – отозвался латинос, державший меня за шею, – моему брату очень хочется отрезать ваш палец.

– Точно, – кивнул обладатель ножа. – Сил нет как хочется.

Противостояние могло закончиться очень плачевно, если бы вдруг не заверещал пронзительный звонок в дверь. Он у меня громкий и противный, как пожарная сигнализация. Никак не соберусь купить приличный – с мелодиями, гармоничным перезвоном или кукушкой какой-нибудь, на худой конец. Обычно трель звонка раздражала, иногда даже хотелось выдрать его и запулить с балкона как можно дальше. Но тут звонок превосходно отвлек взломщиков от их живодерских намерений.

Оба латинос повернулись в направлении прихожей.

Железная дверь содрогнулась от барабанной серии настойчивых ударов. Надежда родилась во мне. Кто-то знает, что я в беде, и спешит на помощь!

– Кто это? – тихо спросил меня один из латинос.

– Что им нужно? – спросил другой.

– Немедленно откройте! – раздалось из-за двери. – Это милиция!

Бородатые брюнеты – кстати, до ужаса похожие на Джорджа Майкла, – не отрывали взглядов от входной двери. Насторожились. А вот я поняла, что помощи ждать не приходится. Потому что…

– Я не шучу! В самом деле милиция!! – раздалось обиженно из-за двери.

Такие выходки устраивает только один человек – мой бывший муж Леха Овчинников. Обычно подобный набег на мою квартиру он совершает под сильным хмельком, когда деньги у него кончаются и требуется еще полтинник, чтобы упиться до животного состояния и подзаборного беспамятства. Тогда он стучится, представляясь то пожарным, то водопроводчиком, утверждая, что я залила все четыре этажа ниже себя. Я ему открываю и резонно объясняю, что он считать не умеет. Я живу на четвертом! Ниже меня только три этажа. Часто просто кидаю его в ванну, чтобы он там проспался до утра.

Лехины «набеги» доставляют всегда одно лишь беспокойство. Но сегодня они пришлись как нельзя кстати.

Крики «откройте, милиция!» не напугали латинос, нет. Кажется, они и по-русски не понимали. Откуда они вообще взялись – такие загорелые в центре Москвы?.. А Леха орал настолько правдоподобно и интонации конструировал такие угрожающие, что невольно рисовалась рядом с ним как минимум рота ОМОНа. Латинос насторожились и на время забыли про меня. Близнец, сжимавший мою шею, ослабил хватку.

Я не замедлила этим воспользоваться.

Знаете ли, мне дороги мои пальцы, я их очень люблю и не согласна с ними расстаться.

Затылком врезала в лицо близнецу, что стоял позади. Послышался глухой хруст, словно треснула яичная скорлупа… Парни симпатичные, наверняка девушкам очень нравятся, но одному из них теперь придется с месяц походить с повязкой на лице, потому как сломанный нос сам собой не срастается.

Он коротко вскрикнул и выпустил меня. Теперь их можно различать, не напрягаясь. Пусть инвалид будет Чуком.

Я вскочила со стула.

Второй близнец сидел на корточках, держал в руках нож и вопросительно глядел на меня снизу вверх.

– Если ты прикоснешься ко мне… – начал он.

Я не стала дожидаться обязательных после такой фразы угроз и толчком ноги опрокинула латиноса. Рассыпанные по полу осколки врезались ему в спину. Парень вскрикнул – не каждому дана выдержка йогов.

– Алена, ну открывай, елы-палы! – Пьяный Овчинников продолжал колотить в дверь.

Я дернулась в направлении прихожей. Все, что нужно, – отомкнуть защелку и выскочить в коридор навстречу бывшему ненаглядному. На это требуется несколько секунд…

Парень со сломанным носом уже перегородил мне путь из квартиры. Быстро опомнился! Совершенно не обращал внимания на кровь, которая двумя ручьями лилась из ноздрей. Откуда-то в его руке взялся пистолет – большой, сверкающий, явно не российского производства.

Второй тоже поднимался. Теперь они напоминали двух быков, наливавшихся холодной яростью. Раненые животные смертельно опасны.

Пальцы резать не будут. Пристрелят сразу. Надо бежать. Вот только куда?

Взгляд упал на моток веревки под ногами.

Трудно состязаться в скорости с пулей, но я все-таки попыталась.

Нагнувшись, схватила веревку и кинулась к распахнутой балконной двери. На ходу провела в уме несложный математический расчет. До земли три этажа – это метров десять. Веревка двадцатиметровая (сама отрезала, чтобы страховаться ею на невысоких скалах), но сложена пополам. Значит…

Выстрел прозвучал оглушительно, пожалуй, на весь дом. Пуля пролетела рядом – обнаженное плечо успело почувствовать горячую воздушную струю – и врезалась в стену, выбив мне в лицо бетонную крошку.

У меня нет ни секунды лишней. Одно только нужно успеть…

Затормозив на мгновение, перекинула веревку через трубу батареи.

Все!

В один прыжок очутилась на балконе.

Перила выросли на пути.

Перескочив через них, я сиганула с четвертого этажа…

Пугающая пустота встретила меня, когда балконные перила остались позади. Квадратный дворик с палисадниками, тополями и детской песочницей повернулся и ринулся навстречу, словно локомотив – так же быстро, массивно, угрожая расплющить. В груди перехватило, сердце сжалось. Четвертый этаж, десять метров – не ахти какая высота. Но почему-то было страшно.

Уже в полете намотала веревку на кулаки. Мимо скользнул балкон третьего этажа. За стеклом успела увидеть лицо старичка-соседа, бывшего танкиста, глухого как пробка. Он смотрел на меня внимательно и задумчиво, словно я ничем не отличалась от падающих осенних листьев.

Просторная крестьянская юбка запуталась в ногах. Бог с ней! Я глядела на землю, которая приближалась очень быстро, и молилась, чтобы веревка не оказалась слишком длинной. Удивительно, сколько мыслей приходит в голову, пока падаешь с четвертого этажа…

Ууу-уфф!!

Веревка расправилась полностью. Начала растягиваться, смягчая рывок. Динамическая все-таки.

До земли оставалась пара метров. Если я правильно рассчитала, то, растянувшись на положенные двадцать процентов, веревка опустит меня прямо в палисадник под балконом. Даже прыгать не придется. Надо только вовремя отцепиться.

Мои планы нарушил латинос с ножом.

Я мельком увидела его голову над краем балкона и стальное лезвие, нежно прижавшееся к веревке. В следующий момент веревка лопнула.

С небольшой высоты я грохнулась в кусты палисадника. Не катастрофическое падение – случалось и с трех метров приземляться на камни. Но в этот раз вышло неудачно. Среди кустов кто-то умудрился выгрузить целую груду металлолома – старый велосипед, ржавый дореволюционный утюг, швейную машинку «Зингер» без подставки. Поленился тащить рухлядь на помойку и выбросил ее с балкона. Спасибо тебе, неизвестный доброжелатель!

Ноги угодили в велосипедную раму и запутались в ней. Я не удержала равновесие и рухнула, врезавшись локтем в чугунный корпус «Зингера».

– Ух!

Зажмурилась от боли. Предплечье отнялось, словно и не было его…

Кто же это барахло сюда навалил? Убила бы лентяя! Но это потом, когда время будет. А сейчас – некогда разлеживаться.

Поднялась, придерживая руку, которая казалась чужой. Громыхая железяками под ногами, поломала кусты и вывалилась на дорожку возле своего подъезда. Юбка мятая, кофта вся в колючках, волосы всклоченные, на лице дикое выражение… Еще бы! Не каждый день прыгаешь с четвертого этажа из собственной квартиры.

Подняла голову и обнаружила перед собой бабушек на лавочке. Они повернулись боком, словно не видели всклоченного пугала, но искоса поглядывали на меня и бешено крестились. Кажется, я рухнула с балкона прямо у них на глазах. Что ж, теперь будет тема для сплетен на весь оставшийся год.

Сверху раздался непонятный свист. Я оглянулась.

С моего балкона упал веревочный конец. Один из латинос перелез через перила и нацепил на веревку зажим для спуска… Мой зажим! И веревка моя!

– Как все отрицательно! – пробормотала я.

Парень отделился от балкона, быстро и элегантно съехал вниз. На загляденье красивая техника. А как равновесие держит!.. Только что же я засмотрелась на него, дура?!

Поднялась с асфальта и стрелой бросилась за угол дома.

Я пробежала пару кварталов, петляя и запутывая след. Только когда окончательно запыхалась – глянула назад.

За спиной никого не было. Двор, гаражи, мужики пьют портвейн и играют в шахматы – странное сочетание… Преследователя не видно. Отстал. Немудрено! В иных российских дворах даже трезвый заблудится.

Однако что же я?.. Там же Овчинников в мою дверь барабанит! Сейчас близнецы откроют ее и устроят парню ускоренный курс вытрезвления с использованием хирургии.

Я завертелась на месте, не зная, что делать. Если вернусь, то меня схватят. Если буду прятаться остаток вечера, то от Овчинникова останется лишь обведенный мелом контур на полу.

С лавки поднялся один из шахматистов и, шатаясь, направился ко мне. На голове кепка с якорем речного флота, под драным пиджаком – тельняшка.

– Извините, – произнес он. – Дама, вы, случайно, не играете в шахматы?

Я отрицательно покачала головой.

– Очень жаль, – вздохнул «моряк», развернулся и отправился обратно в компанию, которая сосредоточилась на какой-то мудреной комбинации.

Придется бежать назад. А куда деваться? Овчинников не чужой все-таки.

И я побежала.

В родной двор входила с оглушительно колотящимся сердцем. Прошло минут пятнадцать с тех пор, как стремглав неслась отсюда… Бабушек на лавочке уже не было. Дверь в подъезд закрыта, с моего балкона никаких веревок не свешивалось.

Я прислушалась. Криков из квартиры не доносилось. Наверное, Овчинникову рот заткнули кляпом.

Едва приблизилась к двери в подъезд, как она резко распахнулась. На пороге возник объект спасения собственной персоной.

Он держался за стену, и мне показалось, что Леха потерял столько крови, что двигается из последних сил.

– Ты жив! – воскликнула я, кинувшись к нему.

– Едва, – ответил Леха. – Но меня еще можно спасти. У тебя полтинника не будет до десятого?

Он и в самом деле двигался с трудом, потому что был пьян. Изо рта воняло скипидаром. Я поспешила отстраниться.

– Ты был в моей квартире? – спросила я осторожно.

Овчинников распрямился, с достоинством вытащил из кармана мятую сигарету и сунул в рот.

– Ну ты и бойфренда завела! Лось такой! А матерится как замысловато! Пытался запомнить хотя бы фразу, но, понимаешь, я сейчас не в том состоянии…

– Овчинников! Это он по-испански говорил, голова твоя чугунная!

– Да? – Леха задумчиво выпустил струю дыма. – Научи меня испанскому.

– Щас!!.. Все брошу и начну бомжей испанскому языку обучать!

– Я что-то не понял. Ты кого бомжем назвала?

– Где этот испанец?.. То есть где ОНИ?

– Так их в самом деле было двое?! Я думал, у меня зрение садится. Очки нужны.

– Очки тут ни при чем! Пить надо меньше!.. Куда делись эти одинаковые молодчики?

– Сели в машину и уехали… Алена, а чего они делали у тебя?

Я оставила недоумевающего Леху у подъезда, а сама побежала в квартиру. Дверь была приоткрыта – так же, как в первый раз, когда я вернулась с работы. Погром никуда не исчез. Зато близнецы смылись – впрочем, это не обнадеживало. Они в любой момент могли вернуться, поэтому ночевать в квартире я не собиралась. Забрала паспорт, покидала в сумку немного вещей, которые понадобятся для поездки. Долго думала: прихватить ли на всякий случай что-нибудь из альпинистского снаряжения? Решила ничего не брать. Глеб Кириллович обещал оплатить расходы. Прикуплю, если появится необходимость. Подхватила сумку, взяла на руки Барсика и, тяжело вздохнув, покинула разгромленную квартиру.