он вернулся, когда она родилась.
Каждый вечер, когда она грызла твой палец,
моргала все медленней, становилась теплее и тяжелей,
тебе было впору плакать и петь:
ты что-то шептал прямо в пух на её макушке,
который пах как самая нежная в мире хрень.
Для тебя нет ничего главнее, наверное, и теперь.
Папа устроил тебя в политех, чтобы от армии и чтобы как у людей,
а знакомый бандит предложил работу:
мотаться в финку, оттуда – возить барахло, туда – водку
8
Между тем возвращается ее бывший с душой и телом, коцанными Чечнёй.
Он оказался твоей дворовой роднёй,
вы бухали неделю, он учил, что война это тоже такая жизнь:
если можешь – двигайся и дыши, а если не можешь – тем более и поживее.
Ты тогда ему не поверил,
думал, что жить это значит – стоять столетье, а лучше два,
в позе «ни шагу назад», будто за тобой москва,
врастая в землю, как пожилые дома и деревья,
а в твоей тени чтобы – счастливая мелюзга.
Позже, когда ты давно уже вынесешь на помойку гитару и кимоно,
он тебя встретит в подъезде, до вони больной,
спросит стольник, вскоре загнётся от алкоголя,
и вот вас двое в зале питерского крематория,
ты скажешь – «Давай, чувак. Ты был, похоже, прав:
пока ты можешь двигаться и дышать, стоит делать и то и другое.
Чучелом или тушкой, пешком, ползком или вплавь,
по-любому».
9
Как-то вернулся из финки, кривой, без бабок и барахла.
На Брусничном – новый начальник докопался из-за бухла.
В коридоре – чьи-то ботинки, большие, лаковые,
туда-сюда, это вася, друг детства, очень приятно,
выпили-закусили, он отправился к себе в Автово,
ночью ты потянулся к ней, а она – чужая.
Унылый ты, – говорит, – какой-то, зачем вообще от тебя рожала.
А ты ей: Что за вася, что за хрен с горы?
А она: да ты достал меня, – говорит, -
– ни цветочка за год не подарил,
а вася – купил пылесос и малявке игрушек,
и на хрен ты вообще такой нужен,
вечно – то бухой, то в финке.
Кстати, мы переспали, а что не видно?
Ну и прочие слова понятные и обидные.
Ты откуда-то вспомнил как каменеть лицом,
молчать, будто сейчас убьёшь,
по хате метаться, как в аду мускулистый черт,
швырять в рюкзак барахло,
ну вот это вот всё.
В том возрасте только делаешь вид «Подумаешь, заскучала, с кем-то переспала"
А внутри это жуть как жжёт, от обиды, неотданного тепла,
а всего сильней – от того, что она права.
Свалил, как положено, в ночь, с трусами в кармане,
поселился у кореша на диване,
вы мутили какую-то тему с унитазами из малайзии,
купили ту самую бэху, срывались к морю с утра в полпятого,
всяко колбасились.
А ты так до сих пор и не понял толком:
было ли дело в васе или ты просто хотел свалить и нашел повод.