Пункт базирования остров Русский

… В те незабываемые сентябрьские дни начала бархатного сезона или, как говорят в народе «бабьего лета», погода в Одессе стояла солнечная и не по-осеннему тёплая. Заранее договорившись со своими закадычными друзьями по мореходке, Кондратюком Славой и Мазурчаком Олегом, они встретились за неделю до вылета на работу в этом прекрасном уголке планеты. Хотелось провести последние свободные денёчки с шиком и блеском, за сэкономленные для этой цели деньги. Те впечатляющие солнечные дни, весёлые тёплые вечера и утомлённые любовной страстью ночи, заняли воистину достойные места в памяти закадычных друзей. Тогда они бурно наслаждались свободной и красивой жизнью славного южного города. «Ах, Одесса, жемчужина у моря…», – не зря так поётся в старой, всем известной песни. Что есть, то действительно есть. Ох уж, эти одесские пляжи! Незабываемые «Комсомольский» и «Отрада»! Приветливые «Ланжерон» и «Дельфин»! Знаменитая «Аркадия» и курортная «Черноморка»! А какие чудесные летние ресторанчики с весёлыми мелодиями местных напевов? Известный курсантской братии всех одесских мореходок – «Три пескаря», расположившийся в самом центре парка культуры и отдыха имени знаменитого украинского поэта, писателя и художника Тараса Григорьевича Шевченко. Летний ресторан «Глечик», манящий к себе старинным интерьером привольного украинского хутора. Неповторимый бар «Жемчужина» с превосходным видом на изумрудный прибой ласковых черноморских волн. И, как бы сказал любой одессит: «А шо вы имеете сказать за наши пивбары и шашлычные, где так дёшево и сердито мог тратить свои кровные червончики любой весёлый народ?» И факт останется фактом. Кто побывал в местном пивбаре «Гамбринус», тому в другие однородные места уже ходить не зачем. Где вас ещё встретят такой приятной музыкой и подадут самое свежее, с приятной прохладой, легко утоляющее жажду, пивко? А в нагрузку предложат, совсем ещё тёпленькие, варёные раки? Нигде! Даже не пытайтесь искать. И только в одесском «Гамбринусе» всё это было, есть, и дай Бог, будет всегда. А любимый всеми одесский парк имени Шевченко, и не только одесситами любимый, но и большей частью курортников, студентов, даже новоиспечённых абитуриентов, где собственно и Мельниченко со своими друзьями любил проводить свободные летние вечера. Где ещё, как не в Одессе, может находиться такое великолепное чудо, утопающее в зелени вековых каштанов и прижившейся в местном климате японской софоры, которая сбрасывает свои зелёные листики, только благодаря морозам. Дождавшись оттепели на земле, они становились одной сплошной скользкой однородной массой, покрывающей основную часть асфальтированных дорожек, растянувшихся по всему парку вдоль и поперёк всевозможными лабиринтами. Гуляя по аллеям парка, волей неволей попадёшь на аттракционы луна-парка или танцевальную площадку, под кодовым названием «Майдан», будоражащую летними вечерами жилые кварталы близлежащих домов, громкой, самой популярной в те годы, музыкой. Особенно запал Игорь на песню Аллы Пугачёвой «Звёздное лето», куплеты которой постоянно вертелись у него в голове: «…Лето, ах лето, лето звёздное будь со мной…»

Да?! Прощались тогда друзья со своими возлюбленными, затаив глубоко в душе уверенность в вечной любви и преданности. После чарующих любовью вечеров, разлука казалась горькой и печальной. Однако все верили, что любовь будет вечной и, что будет ещё много незабываемых встреч. Тогда никто не знал и даже думать не хотел о том, какую судьбу Господь подготовил для каждого из них. Что жизнь всё так устроит, как подвластно только одному Богу и никакие чудодейственные напитки не смогут вернуть всё вспять. Всё решится само собой, но уже по-другому, совсем новому сценарию, откорректированному временем и самой жизнью. Но тогда об этом никто не думал. Тогда, прощаясь в шумном одесском аэропорту, по щекам девушек бежали мелкие струйки горьких слёз расставания, а печальный взгляд улетающих друзей, пытался убедить их, что через год будет радостная встреча, и она станет решающей вехой их судеб. Только судьба остаётся судьбой, и нет чудес, что смогли бы её изменить. Друзьям ничего не оставалось, как сократить грустное расставание до минимума и пройти на регистрацию. Регистрация пассажиров рейса «Одесса-Москва» проходила быстро и слажено, а спустя несколько минут, уже налегке, освободившись от чемоданов, ребята стояли в фойе аэропорта и дарили девчонкам прощальные поцелуи. Внезапно, дикторский голос пригласил пассажиров, улетающих в Москву на посадку в самолёт. Простившись с подругами, друзья подошли к стойке паспортного контроля, прошли рамку металлоискателя и оказались на плацу аэродрома, поджидая автобус. В запасе оставалось несколько минут и Олег с Игорем решили их использовать для последнего прощального поцелуя, нарушив при этом установленный администрацией порядок. Они перепрыгнули через небольшой турникет и оказались возле забора, состоящего из натянутой крупноячеистой сетки рабицы, за которой находились девушки. Парни хотели последний раз прижать в свои объятия, расстроенных разлукой девушек. Хотели ещё раз взглянуть в их печальные глаза, понимая, что разлука предстояла быть долгой во временном пространстве и далёкая по расстоянию. Но, увы! Не суждено им ещё раз обнять своих девчонок. Оказавшись в нейтральной зоне, не дойдя пару шагов сетчатому забору, в ячейки которого вцепились ручонками их подружки, друзья оказались задержаны нарядом милиции для привлечения к административной ответственности. Чтобы быстро уладить инцидент и не опоздать на самолёт, парни отстегнули из своих кошельков по четвертному и, благополучно повторив пройденную процедуру с металлоискателем, заняли места в подоспевшем автобусе. Ещё пару минут, и вся троица дружно сидела в салоне самолёта «Ту-134», разогревающего запущенные турбины. Повинуясь поставленному голосу молоденькой стюардессы, ребята послушно пристегнули ремни безопасности и молча летели до самой Москвы, оставаясь под глубоким впечатлением от уходящего в небытие дня.

В столице друзьям предстояла пересадка на рейс «Москва-Южно-Сахалинск». Но не тут-то было. Свободных мест на этот рейс не оказалось, и Кондратюк предложил переоформить билеты на рейс «Москва-Хабаровск», где на удивление, места ещё были. Так и поступили. Спустя полтора часа, ребята комфортно устроились в мягких креслах шикарного аэробуса «Ил-68». Уснувши на время перелёта, они так и летели до самого Хабаровска. Перелёт был беспосадочным и длился восемь часов. Однако по прилёту в Хабаровск, минуя восемь часовых поясов, время на часах пришлось перевести на восемь часов вперёд, и время перелёта автоматически становилось шестнадцатичасовым. Из Москвы улетали в полдень, а в Хабаровске приземлились под утро. Сладко выспавшись в аэробусе (за последние дни это был для них самый длинный сон) переутомления из-за часового барьера никто не из ребят не ощутил.

Дальше снова было препятствие. Южно-Сахалинск не принимал самолёты по метеорологическим причинам. Там второй день стоял густой туман, и надежды на скорое прояснение у метеорологов не было. Решили ехать поездом до порта Ванино, затем паромом до Холмска. На ЖД вокзал поехали первым рейсовым автобусом. Там проверили расписание поездов до Ванино. Единственный поезд отправлялся после полудня. Билеты продавались в кассе предварительной продажи и, благодаря маленькой очереди, друзья быстро их купили. Времени в запасе было достаточно, и ребята решили немножко прогуляться по привокзальному району. Чемоданы решили сдать в камеру хранения и налегке вышли на привокзальную площадь, начиная знакомство с новым городом. Проверив своё финансовое состояние, друзья обнаружили, что сидят на непредвиденной мели. У них на троих, в общей сумме, оставался один четвертной. Билет на паром стоил около девяти рублей на человека. Таким образом, денег хватало тютелька в тютельку. А как жить оставшееся время? Вот в чём состоял основной вопрос. Ведь на обустройство и получение подъёмного пособия понадобится некоторое время и это время надо как-то прожить? Поскребли по карманам, проверили заначки. Мелочью наскребли ещё три рубля. Неожиданно для всех, Славик обнаружил в обложке паспорта заныканный несчастный пятерик. Решив, что на оставшиеся деньги можно протянуть пару деньков, парни прошмыгнули проезжую часть и оказались в небольшом привокзальном скверике, откуда и начали свой познавательный путь по незнакомому городу. Погода, вопреки множеству рассказов об этом далёком крае, стояла тёплая и безветренная. Воздух был несказанно чист и благоухал опьяняющим озоном. По мелким лужам, стоявшим в прогибах асфальта, легко определили, что дождь, в последнее время, был довольно частым гостем этого города. Пока они гуляли, наслаждаясь красивыми пейзажами краевого центра, время постепенно подкралось к отметке «одиннадцать». Кое-кто уже был готов, кинуть что-нибудь в проголодавшийся желудок. Первым сдался Кондратюк, предлагая товарищам перекусить в привокзальной закусочной. Пришлось экономно отложить, спрятанные на это дело, оставшиеся восемь рублей. Закусочная находилась рядом с вокзалом со стороны перрона. Оказавшись внутри буфета, особо не блиставшего чистотой, они начали знакомство с ассортиментом. Цены не кусались, и за несколько рублей, вполне можно было утолить проявившийся голод. Конечно, в условиях Дальнего Востока за восемь рублей особо не шиканёшь, и друзьям-горемыкам пришлось затягивать пояса, ведь до Сахалина оставалось около двух суток пути. Один дальневосточный поэт очень тонко высказался по такому случаю, изрёкши запомнившуюся фразу: «…Здесь сто рублей – не деньги, сто километров – не расстояние, цветы без запаха и женщины без изюминки…» Друзьям скверно было на душе. Ещё день назад они так легко тратили свои накопления в одесских ресторанчиках, а теперь приходилось считать какие-то копейки. Потухшее, за последние часы настроение, уже не блистало былым оптимизмом. Места в буфете были стоячие. Свободных стоек не оказалось, и ребята решили пришвартоваться в дальнем углу у крайней стойки, где неторопливо наслаждался приёмом пищи одинокий статный мужчина средних лет. Мазурчак вежливо попросил мужчину присоединиться к его стойке и мужчина, согласно кивнув головой, пригласил их занимать свободные места. Удобно разместившись за стойкой, друзья неловко приготовили к употреблению свою скудную снедь: бутерброды с потемневшей подсохшей брынзой и по стакану клюквенного сока и с хищным аппетитом принялись за еду, не обращая внимания на своего соседа. А он, тем временем, спокойно наслаждался приёмом пищи, заканчивая доедать пикантный салат из кальмаров, густо заправленный майонезом. Салат находился в маленькой плоской тарелочке, что заняла место в тарелке большего размера, освободившейся после солянки из океанских трепангов. Как обычно, завязался непринуждённый разговор. Начал его сосед.

– Откуда будете, ребята? – спросил он, нагнувшись к пузатому портфелю, что одиноко стоял на кафельном полу.

– С Одессы, – коротко ответил Игорь, направив удивлённый взгляд в сторону незнакомца.

– И куда? – не унимался мужчина, с интересом рассматривая парней.

– Следуем на Сахалин, – продолжил разговор Игорь, уточняя ответ. – Закончили Одесскую мореходку и едем по распределению: кто куда. Я еду в Невельск, а мои друзья (он показал рукой в сторону Олега и Славы) едут в Корсаков.

Выслушав Игоря, незнакомец извлёк из своего портфеля пол литровую бутылку водки торговой марки «Пшеничная» с яркой белой этикеткой, на которой красовался пейзаж с изображением пшеничного поля и покосившейся хатки-мазанки. Бутылка была закупорена завинчивающейся пробкой, которую незнакомец с треском сорвал и в быстром темпе отвинтил, продолжая начатый разговор:

– С вами всё ясно? А почему так скудненько кушаете? Никак аппетита нет?

– Аппетит есть, да деньги на исходе, – откровенно признался Славик, желающий добавить в свой рацион ещё какую-нибудь пищу. Он был плотного телосложения и высокого роста и в мореходке всегда получал дополнительный паёк.

– Что ж так? – продолжал интересоваться сосед, усердно изучая Славу насквозь сверлящим взглядом.

– Немножко не рассчитали ресурсы, – вступил в разговор Олег, доедая последний кусочек бутерброда.

– Так иногда бывает, – поддержал ребят мужчина, продолжая разговор. – Ну что, мужики? Мне одному не хотелось, но раз есть компания, тут хош не хош, а надо. Так что освобождайте свои стаканы и к барьеру!

Славик, пытался отговорить незнакомца от предстоящего мероприятия, но последний оказался настойчивее.

– Ладно, парни, не смущайтесь. Давайте употребим за знакомство, – предложил мужчина нейтральный тост, ловко наполняя пустые стаканы ровно на один профессиональный глоток, словно под линейку.

Разлив всем поровну, он спрятал бутылку с остатком продукта на пустующий рядом подоконник и вежливо отрекомендовался:

– Зовут меня Илья, можно Иванович. А работаю я, парни, на плавбазе Советская Конституция» вторым электромехаником, одним словом, тоже из рыбаков.

– О! – обрадовано воскликнул Игорь и чуть замешкавшись, продолжил. – А мы, ведь, тоже электромеханики.

– Тем более, коллеги, это дело непременно надо вспрыснуть, – сказал Илья Иванович и, показывая личный пример, одним махом осушил содержимое своего стакана.

Следуя его примеру, друзья повторили показанный им маневр, а Илья Иванович достал из портфеля два яблока, разрезал их на несколько частей карманным ножиком с выкидным лезвием и предложил своим новым знакомым:

– Закусывай, мужики! Не боись, мытые.

Ребята взяли по дольке яблока и стали закусывать, а Илья Иванович потянулся за бутылкой, разлил поровну остатки и, поднимая свой стакан, предложил новый тост:

– Ну-кась, молодое пополнение, поднимай стаканы, и выпьем за нас, за рыбаков!

Все дружно осушили стаканы, после чего завязался продолжительный задушевный разговор, в результате которого, Илья Иванович расчувствовался, достал из потайного карманчика джинсовых брюк купюру номиналом в двадцать пять рублей и, вручая деньги Игорю, заметил:

– Вот, значится так, рыбачки, чем могу, не обессудьте. Думаю, если экономно, то на пару деньков вам хватит, а там, глядишь, подъёмные выдадут, и потечёт жизнь ручьём. Только так и не иначе. Берите, берите, ребятки и не надо смущаться. – Он окинул парней добродушным взглядом, осуждая их нерешительность и, обнимая Игоря за плечи, сунул ему в нагрудный карман джинсовки фирмы «Монтана» свёрнутую в трубочку купюру.

– Не надо, Илья Иванович, – попытался остановить его Игорь. – Вы нас ставите в неловкое положение.

– Бери, сынок, бери и не смотри на меня такими удивительными глазами, – решительно заключил бывалый рыбак. – Считайте, что это беспроцентная ссуда, а разбогатеете, тогда вернёте. Думаю, что любой другой рыбак поступил бы аналогично.

– Да, нет же! Ну, что Вы? – совсем растерялся Мельниченко, и всё же, со словами благодарности принял подвернувшийся кредит, перепрятал деньги в пустое портмоне.

Именно так тогда закончился для друзей их первый обед на дальневосточной земле. Ещё не один раз приходилось Игорю вспоминать эту незабываемую историю, разбирая в своих юношеских мыслях благородный поступок Ильи Ивановича. Подобный поступок такого масштаба в его жизни был первым, и он достойно его оценил, понимая размах загадочной души дальневосточного рыбака, что так просто, выручил их. «Да, – подумал тогда Мельниченко. – Возможно, и я в такой ситуации поступил бы аналогично». Ведь иначе нельзя. В детстве мать поучала: «Делай людям добро, и оно вернётся к тебе во сто крат добротой других людей».

Закончив весёлую трапезу, все вместе, дружненько направились в сторону ЖД вокзала. Выяснилось, что Илья Иванович ездил на побывку к своей старенькой матери в белорусский городок Витебск на свою малую родину. Теперь он возвращался в Холмск, в свою дружную семью, где проживал уже более десяти лет. Едет домой, а не за «длинным рублём», как думают простаки. В разговоре время пролетело быстро. И вот уже, чисто вымытые вагончики, поджидаемого поезда, стояли у первой платформы, сверкая белыми табличками «Хабаровск – Сов. Гавань». Состав замер в ожидании пассажиров, которые, словно муравьи, появлялись из различных закоулков, навьючив на себя багаж всевозможных габаритов. Расторопные пассажиры, то и дело, сновали взад и вперёд мимо стоящих вагонов, пытаясь найти свой, указанный в купленном билете. Подражая снующей толпе, друзья вместе с Ильёй Ивановичем прошли в помещение камер хранения ручной клади, получили свой багаж и, под влиянием всеобщего гипноза, заторопились на посадку. Сначала посадили Илью Ивановича, запомнив его вагон и номер купе.

– Дорога дальняя, ребятки, так что заходите, продолжим наше знакомство, – сердечно приглашал заметно повеселевший рыбак, прощаясь с молодыми коллегами.

Расставшись со старшим товарищем, друзья быстро нашли нужный вагон и предъявили проездные билеты пожилой проводнице с небрежно накинутым на хрупкие женские плечи форменным пиджаком и, сбитой на затылок, шапочкой-беретом. Она внимательно проверила билеты, аккуратно разложила их в кожаной папке с множеством карманчиков и с приветливой улыбкой пригласила юношей в вагон. Быстро ориентируясь в обстановке, друзья отыскали своё купе, заняли его и начали там обустраиваться. Когда вещи уже были разложены, а разгорячённые до пота друзья, присели перед дорожкой на нижних полках, в дверях появилась пожилая женщина, торопливо проталкивающая впереди себя массивный чемодан. Мельниченко поднялся и помог ей справиться с её неукротимым чемоданом, тут же предлагая ей занять нижнюю полку, а сам убрал лежавший там дипломат на верхнюю полку, и присел рядом возле Славика. Войдя в купе, женщина приветливо поздоровалась, поблагодарила Игоря за оказанную помощь и попросила ещё раз ей помочь с доставкой части, оставшегося на перроне, багажа. Друзья с радостью согласились и последовали следом за женщиной. Вещи находились в пяти метрах от вагона. Плотно набитый походный рюкзак одиноко стоял в сторонке, а дальше от него находилась большая дорожная сумка и, приблизительно, двухметровый свёрток, напоминавший форму цилиндра. Игорь взял крупногабаритный свёрток, а Слава с Олегом прихватили остальное. Первым пробрался в вагон Мельниченко, взгромоздивши свёрток на правое плечо, за ним последовали Мазурчак и Кондратюк. Женщина же торопливо шла за своими помощниками не переставая повторять:

– Спасибо, вам ребятки! Большое спасибо! Даже не знаю, чтобы я без вас делала? Сам Бог мне вас послал. Ой, спасибо-то какое!

Уже в купе, друзья помогли разобраться попутчице с её вещами, раскладывая их поудобней: что полегче – на третью полку, а что потяжелее – под низ. Свёрток, как раз, еле-еле поместился в помещении купе и его оставили на полу, плотно прислонив к правой нижней полке.

Позже, когда поезд тронулся и стал набирать скорость, парни выяснили, что попутчицу звали тётя Маша, а ехала она, как и Мельниченко, в городок Невельск, где имела счастье проживать со своей большой семьёй. Всё дорогу тётя Маша неустанно рассказывала про Крым, где она проводила отпуск, вставляя в свои рассказы кое-какие подробности о своей семье. Так парни узнали, что тётя Маша сама вырастила трёх дочерей. Старшая была замужем, а тётя Маша имела внучку и уже была бабушкой. Средняя дочь готовилась к замужеству, а младшая была студенткой и училась в Дальрыбвтузе города Владивостока. Её зятья, как настоящий, так и будущий, работали судоводителями в Невельской базе тралового флота. Благодаря такой разговорчивой попутчице, до порта Ванино друзья узнали все подробности её биографии, вот только о муже она не промолвила ни слова, сами же ребята о нём спросить не решались. Так и ехали всю дорогу, слушая в основном свою попутчицу, разбавляя её рассказы небольшими перекурами в тамбуре. Один раз сходили навестить Илью Ивановича, послушать его рассказы о рыбацких буднях. Это уже потом, когда Мельниченко подружился с семьёй Митрофановых, ему стали известны многие подробности их семейной жизни. Тогда он узнал о трагической участи главы семьи, мужа тёти Маши. Он находился на промысле, когда несколько судов оледенели в Охотском море и все, как один пошли на дно. Это была для невельчан и всего Сахалина трагедия века. В честь погибших, на одной из ближних сопок соорудили гранитный памятник, безмолвно возвышающийся над городом рыбаков.

В порт Ванино поезд прибыл утром. Предстояла пересадка на паром «Сахалин-3». И, хотя паром считался железнодорожным, погружали в него только товарные вагоны, а пассажиры поездов брали билеты и размещались в каютах и пассажирских салонах универсального судна. Выгрузив часть пассажиров, поезд тронулся в путь до порта Советская Гавань. А на паромной переправе полным ходом шла погрузка товарняков и прибывающих пассажиров. Небольшие маневровые тепловозы заводили в распахнутое чрево кормовой части парома по несколько вагонов и уплотняли их на каждой ветке длинных рельс грузовой палубы. Оперативно купив билеты, друзья помогли тёте Маше с доставкой багажа, а через полтора часа, удобно разместившись в мягких креслах пассажирского салона, следовали Татарским проливом к берегу далёкой мечты, становившейся близкой реальностью – острову Сахалин.

С первого взгляда паром поражал пассажиров своими гигантскими габаритами. Но, несмотря на его мореходные качества, тяжёлые свинцовые волны Татарского пролива приводили эту стальную громадину, своей неугомонной движимой силой, в непривычное монотонное движение, называемое на флотском языке «килевой качкой». Многим пассажирам такая качка была не под силу, и они уходили дышать свежим воздухом на открытую площадку верхней палубы, находившуюся на юте. Те из них, кто был выносливее, молча уходили в себя, побеждая качку крепким продолжительным сном. Те же, кому качка не доставляла никаких неудобств, весело проводили время в злачных местах: буфете, баре и в, блиставшем чистотой, судовом ресторане. Время на месте не стояло и уже подкрадывалось к полудню, но из-за качки, желающих отобедать было не густо и в злачных заведениях оставалось достаточно свободных мест, чтобы скоротать тянувшееся время. Наши герои были ребята флотские, успевшие хлебнуть солёной морской водицы на курсантских плав практиках и, не придавая качке особого значения, зашли в уютный маленький буфет слегка перекусить. С деньгами было не густо и на лучшее время провождения они не рассчитывали. В буфете они увидели Илью Ивановича, встретившего среди пассажиров старого приятеля и, уже впятером, они продолжили затянувшийся обед, приятно угощаясь за счёт своего нового знакомого и его товарища, как выяснилось, тоже рыбака. Благодаря дружному застолью, время в пути шло быстро. Друзья, слегка возбуждённые приятным, кисло-сладким венгерским вином «Котнари», поочерёдно спускались в пассажирский салон проведать тётю Машу и оставленные на неё вещи, после чего снова возвращались к застолью.

Во второй половине дня прибыли в порт Холмск. Лаская пассажиров ласковыми лучами, присевшее к горизонту солнце всё ещё стояло над горизонтом, окрасив западную часть пролива багряным закатом. Холмск оказался крупным торговым и рыбным портом. На рейде величаво стояли большие океанские сухогрузы и несколько огромных рыбоперерабатывающих плавбаз, а множество маломерных судёнышек, шныряли по укромной приветливой бухте в разные стороны, выполняя какую-то определённую и свойственную только им работу. Вдоль причальной стенки торгового порта, работая длинношеими стрелами или просто в ожидании работы, продолжали свой нескончаемый трудовой день – громоздкие портальные краны «Ганцы». Несколько рыболовных траулеров и возвышающиеся внушительными размерами плавбазы, пришвартованные к незавидному причалу в отдельной бухточке рыбной гавани, походили на небольшой плавучий городок. У причала торгового порта продолжали выгрузку два японских сухогруза, небольших размеров и невзрачных на вид, а большой отечественный лесовоз ледового класса, загружался рядом, поглощая в свои трюма, маломерный и отборный по толщине, лес-кругляк. Пройдя мимо торгового порта, паром совершил маневр и причалил к специально оборудованному причалу, где находились ещё два, похожих на своего собрата, одинаковых парома. После швартовки и пограничных формальностей, началась высадка пассажиров, а затем и вагонов. Остров Сахалин был особой пограничной зоной, и причал охранялся пограничным нарядом, а выход в город был оборудован специальным турникетом, где два пограничника неустанно проверяли документы прибывших пассажиров. У наших ребят были на руках направления на работу, у других пассажиров особые отметки в паспорте или командировочные предписания, что давало право для высадки на берег. Таким образом, документы в друзей оказались в порядке, и они гордо ступили на сахалинскую землю, встретившую их вечерней прохладой и чистым глотком насыщенного кислородом воздуха.

За контрольно-пропускным пунктом пассажиров встречали родственники и предлагали свои услуги настойчивые таксисты. Ребят никто не встречал, и они спокойно следовали за тётей Машей, помогая ей с багажом. Вдруг из толпы встречающих, выбежали парень и девушка, подбежав к тёте Маше, они обрадовали её своим внезапным появлением. Это была её средняя дочь с будущим зятем. После тёплой встречи, тётя Маша представила будущей чете своих юных попутчиков. Друзья по очереди пожали руки Светлане и Володе, назвав свои имена. Тем временем, готовый к отправке на Корсаков дизель-поезд, уже томился у перрона под всеми парами. Всё было рассчитано так, чтобы прибывшие пассажиры смогли быстро разъехаться во все уголки большого острова. Илья Иванович со своим приятелем, тоже прошлись вместе со всеми до ЖД вокзала. У вокзала все распрощались. Илья Иванович с приятелем сели в такси, уезжая вглубь города, Володя куда-то отлучился, и тётя Маша никак не могла нащебетаться с дочерью, а друзья-однокурсники, разделив девять рублей по трояку на троих, обнимались, крепко пожимали руки, обещая встречаться и вести переписку.

Володя объявился, когда поезд на Корсаков уже отправился. Как выяснилось, он ходил покупать билеты. Место у перрона занял новый состав, уезжающий в Невельск и Горнозаводск, названный местным населением «муха». Маленький тепловоз, гоняющий в южном направлении всего несколько вагонов, полностью удовлетворял запросы пассажиров. Тётя Маша пригласила Игоря ехать вместе с ней. Оказалось, Володя взял билет на всех, включая и Мельниченко. Игорь попытался вернуть Володе мелочь за билет, но тот от неё отказался, бравируя законом гостеприимства. Прихватив багаж, они все вместе прошли вовнутрь вагончика. Места в вагоне были сидячие и жёсткие. Этим разом мест хватало всем, даже остались свободные. Ехать пришлось не долго. Не успел Игорь с Володей обговорить насущные проблемы, как стали подъезжать к Невельску.

Ясное прежде небо, заволокло тяжёлыми тучами, а на город, встретивший прибывших «мухой» пассажиров мелким дождём, опустились сумерки. По лучам света, падающим из освещаемых центральную улицу фонарей, было ясно видно, что дождь становился гуще. Пока вышли на ближайшую автобусную остановку, пришлось изрядно промокнуть. Жалея Игоря, тётя Маша предложила ему ехать с ней. Ведь, ему в незнакомом городе, и деваться-то было некуда, кроме как остановиться в гостинице, где могло и вовсе не оказаться свободных мест. Поэтому Игорь быстро согласился с предложением своей добродушной попутчицы. Вскоре прибыл городской «Икарус» жёлтого цвета и они заняли стоячие места в задней части автобуса. Ехали молча и не долго. Каждый погрузился в свои мысли, которые уже вскоре пришлось потревожить. На четвёртой остановке пришлось выходить. Перебравшись через проезжую часть на противоположную сторону улицы, и проделав ещё несколько десятков шагов, они очутились возле желаемого дома. Тётя Маша проживала с дочерью Светланой в небольшом деревянном одноэтажном доме на четыре квартиры с двумя парадными. Квартира Митрофановых оказалась трёхкомнатной, имела отдельную кухню и небольшой коридор, из которого можно было попасть в совмещённый санузел. Тётя Маша оказалась очень гостеприимной хозяйкой и приняла Игоря, словно дорогого гостя. Ему сначала было неловко от окружившего его персону внимания, но постепенно он свыкся с ролью гостя и в сердцах благодарил Бога за такой подарок судьбы. Нашёлся у Митрофановых под стать Игорю спортивный костюм, в какой он тут же переоделся, чтобы дать своей одежде возможность высохнуть. Вскоре Володя натопил титан, и появилась возможность принять горячий душ, после чего было долгое застолье с запоздалым ужином. Насытившись домашней пищей, стали беседовать на различные злободневные темы, после чего Игорю предоставили чистую постель и он окунулся с головой в крепкий продолжительный сон.

Утром Игоря потревожил шорох движений в комнатах. Проснувшись, он сразу увидел стоявший у его изголовья стул, на котором лежала его высохшая и проглаженная одежда. Так после такой оказии между Игорем и семьёй Митрофановых завязались настоящие дружественные отношения, укрепляющиеся при любой возникающей возможности…

Внезапно нахлынувшие воспоминания развеялись в один миг, словно ничего и не было. Мельниченко работал на подвахте и не забывал выбирать приглянувшиеся трофеи для личной пользы. Ему хотелось сделать Митрофановым приятный презент, чтобы ещё раз отблагодарить тётю Машу не на словах, а на деле за её тёплое участие в его беспокойной судьбе. Он уже насобирал полную трёхлитровую банку отборной «царской» креветки, пару килограмм крупной корюшки и несколько больших камчатских краба, подкинутых рефмехаником, для последующей разделки на филе. Подобрал он и два краба мохнатика, предназначенных для изготовления чучел на сувениры. Между делом он продолжал работать совковой лопатой, перекидывая пересортированный улов из шкафута в носовую часть судна. Справившись с уловом, Игорь перекурил вместе с другими рыбаками, слушая безобидные рыбацкие шутки, затем взял необходимый инструмент и спустился в машинное отделение для производства профилактики преобразователя аварийного агрегата рулевой машины.

В кропотливой работе и удачной рыбной ловле дни пролетали довольно быстро. Под конец первой недели на шкафуте, в специально изготовленной загородке, собралось немало разносортной рыбы и прочих морских обитателей Татарского пролива. Капитан, тем временем, принял решение опустить трал ещё на несколько тралений и следовать в базовый порт для сдачи рыбы. Да, не тут-то было! Очередной улов обрадовал рыбаков множеством качественных камчатских и королевских крабов. Все крабы, как один, были крупные, при твёрдом крепком панцире и не имели повреждений. Первосортные крабы оценивались для промысловиков по четыре рубля пятьдесят копеек каждый, что равнялось, по тем временам, одному центнеру, выловленных в японской экономической зоне ивасей. Хотя промышлять крабов подобным образом категорически запрещалось.