Дефицит Высоты. Человек между разрушением и созиданием

6.2. Суть определяется Высотой

Г. Гегель утверждал, что отказ от абсолюта, универсума в пользу вульгарно понятого гуманизма ведёт к снижению планки человеческих притязаний. Этим абсолютом в сознании высокого является максимально мыслимая Высота, находящаяся на пределе возможностей его вида. Идея Высоты – тот рычаг Архимеда, с помощью которого деятель превосходит самого себя. Однако из своего жизненного опыта автор знает, что понятие Высоты в приложении к человеку многим представителям этого вида недоступно. «Если бы мне крылья, вот оплевал бы я всех с высоты» – это представление о ценности высоты принадлежит, конечно, разрушителю, но таких немало.

По словам М. Пришвина: «Человек – источник небывалого в природе». Но какой человек? Заурядный, неординарный, сверходарённый, высокий? Большинство отбывает трудовую повинность, потом ест, смотрит телевизор и спит. А всё значительное в созидательной части истории, категорируемое нами как бессмертное, творится высокими. Английский историк Т. Карлейль (1795–1881) давно уже считается устаревшим и даже смешным со своими «наивными» взглядами на то, кто является творцом истории. Он не смог «дорасти до понимания», что движут ею общественные факторы, называемые различными сочинителями то общественным сознанием, то общественными силами, то классами. Карлейль считал, что значимая для человечества история – это, по существу, биографии героев. И уровневая модель показывает, что в большей степени прав был именно Карлейль, а не снижающие общественные теории. В героях Карлейль подчёркивает силу духа, отвагу, нравственную высоту, творческое мышление. Не правда ли, легко узнаваемый портрет деятеля высокого уровня. Но встречается в этих героях и нечто другое. Сходясь в том, что субъектом истории являются скорее не массы, а отдельные личности, две модели, автора и Карлейля, расходятся в двух пунктах. Во-первых, с точки зрения уровневой модели, героями являются созидатели высоких уровней, а отнюдь не разрушители, сколь бы грандиозным не было творимое ими разрушение. Последние злодеи, а не герои. Во-вторых, история движется как героями, так и разрушителями, вклад в историю которых отнюдь не меньше. И если у Карлейля больше очарования подвигами героев, у автора уровневой модели больше сожаления по поводу их малочисленности в сравнении с полчищами разрушителей. В конце 1980‑х годов СССР всё ещё обладал огромным потенциалом развития, но не нашлось героя.

От отношения к высоким и совершенства их отбора зависит судьба системы. По словам П. Сорокина, «мы были страной отбора шиворот – навыворот, страной удушения еlitеs и мобилизации посредственностей почти во всех сферах деятельности» [18]. Но когда Сорокин писал это, он и представить не мог того «удушения еlitеs», которое осуществили большевики. Вот только один пример из многих, не укладывающихся в схему, нарисованную Сорокиным. Абрикосов, самый крупный кондитерский фабрикант русского происхождения. Из крестьян, его дед был крепостным. Свою карьеру начинал продавцом, затем открыл лавку для продажи сладостей, далее небольшое производство при ней, затем крупную фабрику со всей инфраструктурой: больницей, школой, домами для служащих. Сначала одну, затем другую. А затем уже один из его сыновей делает семейное дело одним из самых «сладких лидеров» в царской России.

У него было восемнадцать детей, все получили высшее образование: девочки максимально возможное образование на женских курсах, мальчики в университете. За исключением одного сына, все избрали специальности, не связанные с делом отца. Абрикосов говорил, что специальное образование должны получать приказчики. Дети стали профессорами, послами, один и вовсе Нобелевским лауреатом. Другой – какая ирония судьбы – известный патологоанатом, впоследствии академик и Герой Социалистического труда, принимал участие во всех процессах, связанных с сохранением и изучением этого чуда природы – останков вождя мирового пролетариата. Когда основатель династии умирал, у него было 187 внуков и правнуков. И среди последних тоже немало замечательных людей. Какая мощь, какая сила была в русском народе!

В высшей степени незаурядной личностью был основатель династии Рябушинских Михаил Яковлевич, который приехал в Москву шестнадцатилетним крепостным мальчиком, а умирая в 1858 году оставил наследникам капитал в 2 млн рублей. Его дети создали в Тверской губернии большое текстильное дело. Среди восьми внуков (третье поколение, и все были миллионерами!)) тоже было немало выдающихся людей. Старший – Павел Павлович очень много сделал для России. Он на научной экономической основе развил льняную, лесопильную, бумажную промышленность, обеспечив страну дешёвой бумагой, начал строительство крупнейшего автомобильного завода «АМО» (известного нам, как завод им. Лихачёва), разработку нефти на Севере. Братья Николай и Сергей Вавиловы тоже были детьми миллионера. То, как этих выдающихся представителей нарождающейся российской элиты будут удушать большевики, при царе-батюшке даже в самом страшном сне присниться не могло.

В своё время у Горького, героями большинства произведений которого были купцы, родилось что то вроде теории, что в России купцы и буржуа вырождаются в третьем поколении. В третьем поколении Рябушинских, кроме выдающегося своими организаторскими талантами Павла Павловича, был Николай, организатор художественных салонов, основавший журнал «Золотое руно», где печатались Блок, Брюсов, Мережковский, Белый (так же двое сыновей Абрикосова основали первый в России журнал «Вопросы философии»). Степан, заведовавший торговой частью фирмы, более известный нам, как владелец знаменитого особняка, построенного Шехтелем, собрал одну из лучших в мире коллекций икон. Для полноты картины надо упомянуть ещё одного брата, владельца известных в России газет, увлёкшегося политикой и немало сделавшего для разрушения монархии. Это своего рода жертва страсти природы играть в кости, и таких были, но суммарный эффект деятельности могучих русских деловых династий был в высшей степени созидательным. В четвёртом поколении Рябушинских тоже немало талантливых людей, но трудятся они, увы! на благо Франции.

При советской власти, самые одарённые были вытеснены в науку, и тогда наука в СССР шагнула далеко вперёд, а бездари, получив партийный билет, и успешно просачиваясь через номенклатурный фильтр, заполнили должности высших управленцев и образовали номенклатуру весьма низкого качества. Она быстро прогнила и утащила страну на дно. После 1991 года, когда наиболее востребованными оказались бандиты, челноки, лавочники различных калибров и проститутки, именно профессура оказалась в самом бедственном и унизительном положении. Всё это происходило на наших глазах, и тогда стало окончательно ясно, что теперь мы не страна отчасти «удушения», а отчасти и улучшения еlitеs, а страна уничтожения малейших остатков еlitеs.

Никакой проницательности не хватило бы Сорокину, чтобы заглянуть в отдалённое постбольшевистское будущее, где вместо абрикосовых объявились те, кто создал своё состояние не с нуля упорным трудом, а получил его неведомыми и чаще всего преступными путями, и чьё потомство ещё хуже их самих. Это «золотая» молодёжь, известная общественности ночными гонками на гелендвагенах, бесчисленными штрафами за нарушение правил дорожного движения, своей приверженностью к наркотикам, пустотой и наглостью. Русский фабрикант бережно относился к своим деньгам, вкладывал в родное, созданное им производство. Рябушинские, как и многие предприниматели старой России были старообрядцами, то есть людьми крепкой веры и высокой нравственности. А какая вера у большинства новоиспечённых олигархов? Побольше награбить и побыстрее вывести из страны?

И если в старой России было немало династий талантливых людей, на которых она и держалась, то дети новых очень богатых и сомнительных русских – это просто катастрофа. И дело не только в том, что у отцов ужасающе низкий уровень; способствуют снижению уровня в следующем поколении и сильное расслоение общества, огромная разница в вознаграждении за труд, вседозволенность для супербогатых. Всё это видит молодёжь, и соответственно планирует свою жизнь. Выросшие в несправедливом обществе не будут иметь понятия о справедливости. Говоря о том ужасе, который нам внушают нынешние моргенштерны и милохины, З. Прилепин закономерно приходит к убеждению, что следующие будут ещё хуже: эти родились от нас, что же родится от них!

Что ожидает страну с новым поколением «мажоров» и блогеров? Самая большая концентрация «мажоров» имеет место в МГИМО (институте международных отношений). Это традиционно самый «блатной» ВУЗ, потому что дипломатическая работа была единственной возможностью вырваться из серости социалистического существования. Они не понаслышке знали, как живут за бугром, и в меру своих возможностей устраивали себе такую же жизнь. Поэтому в СССР был самый большой в мире по численности дипломатический корпус, и не в последнюю очередь поэтому СССР с такой лёгкостью всё сдал Западу, растерял социалистический лагерь, балластные союзные республики, а в финале Украину.

Спасение нашей обескровленной страны – в талантах, которыми несмотря ни на что богат русский народ. Их надо выявлять как можно в более раннем возрасте, обучать по специальным программам в особых школах для талантливых детей (как это сделано во Франции), растить из них патриотов в противовес богатым деткам, обучающимся в Великобритании, которые уже потеряны для страны. Конечно, ничего этого министерство образования не делает. Медицине повезло, оптимизацию медицины остановил и чиновников вразумил коронавирус, но нет вируса, который бы ткнул носом в уровневую проблему, наглядно показав, что забота об уровне такое же важное государственное дело, как забота о здоровье нации.

Высота приносит человеку блага, которые должным образом не могут быть оценены на земле, а лишь на небе. Высокие отчасти уже небожители. И поэтому зачастую смотрятся, как белые вороны. Хун Цзы чен предупреждал: «Поведение не должно быть чрезмерно возвышенным. Этим навлечёшь на себя хулу и погибнешь». Автор не удивится, если выяснится, что он навлёк на себя хулу одним лишь призывом к «возвышенному поведению». Но что поделать, если всё подлинное, созданное руками человека, является по своей сути возвышенным. Нет высоты – и подлинность обесцвечивается, становясь вялой и унылой.

Узок путь в Высоту. Широк тот, по которому идут все. Иди не с толпой, а с теми, кто нашёл путь в Высоту – Буддой, Христом, Конфуцием. Ощущать высокий уровень как призвание – это редкое везение. Человек измеряется своим уровнем. Жизнь, лишённая ощущения Высоты, неполноценна. С утратой Высоты в сердце поселяется пустота. Так же, как с утратой веры в Бога. Высота снимает все проблемы, решает все задачи. Человечество едва начав нащупывать этот волшебный ключ, тут же его утратило. И он так и остался ненайденным до сих пор. Более того, понятие высокого, как и вообще всего достойного, подверглось девальвации, и на первое место вышли «высокие доходы».

Чудо Высоты в том, что с повышением уровня ты становишься недосягаемым для низких мыслей, а правильные поступки легче даются, требуя меньше самопринуждения. Деятель субъективно воспринимает это как увеличение внутренней свободы. Внутренняя свобода является обязательным условием высокой созидательной дееспособности. Отдайся всем своим существом идее Высоты, и твои силы многократно умножатся. Все ресурсы, которыми располагает человек, конечны, одну Высоту невозможно исчерпать, а движение в высоту не имеет пределов. Ф. Шаляпин писал: «Само понятие о пределе в искусстве мне кажется абсурдным. В минуты величайшего торжества, в такой даже роли, как «Борис Годунов» я чувствую себя только на пороге каких-то таинственных и недостижимых покоев. Какой длинный, какой долгий путь!» Как полагал Шопенгауэр (по видимому, на основании своего опыта), «если цель достигнута, наступает неизбежное разочарование». Высота является целью особого рода: к ней можно приближаться бесконечно. В теории нелинейных систем это называется аттрактором. Но, в отличие от физических аттракторов, Высота обладает уникальным свойством наполнять жизнь смыслом. Высота единственное в этом мире, что никогда не разочаровывает. С ней связана идеальная формула человеческой жизни. Она замечательна своей лаконичностью: «В Высоту!»

Высокое всегда предпочтительнее, это наилучший из всех существующих ориентир, самая благородная цель, сообщающая жизни смысл. Набор высоты – это самый эффективный способ совершенствования, наилучший путь для самореализации. «Малые умы смиряются и покоряются несчастьям, но великие умы поднимаются выше их», (В. Ирвинг). Признание главенства Высоты является естественным следствием понимания сути бытия, как процесса подъёма по лестнице уровней деятельности. Всё дело в уровне! Чем сложнее проблема, тем выше лежит её решение. Повышение уровня – это универсальный способ решения всех задач. Высота – волшебный ключ, который открывает все двери.

В давние времена отсутствия уровневой модели деятельность на самых высоких уровнях именовали аристократизмом. Вспомним приведенные выше слова А. Франса о том, что независимость мысли есть «самый высокий аристократизм». Но после того поругания и глумления, которому подвергли аристократизм большевики, в одних ненависть, в других неприязнь к нему закрепилось уже на генетическом уровне. В России сегодня не любят аристократов – оборотни в погонах, коллекторы, рэкетиры, братки, разводилы и решалы более доступны пониманию среднего россиянина.

В этой атмосфере неприязни к высоким редко кто решается написать что-то похвальное в адрес аристократизма. Один из смельчаков В. Томалинцев [35]. По-видимому, автор статьи предвидел проблемы с публикацией, поэтому он и название статье сочинил мудрёное, а в самом начале разъясняет, что речь идёт не о сословных аристократах с родословной и пр., а всего лишь об аристократах духа: «Аристократизм – это такой уровень развития организации духовной жизни, на котором формируются тончайшие душевные проявления, подобные стыду, совести, высокому художественному вкусу». И ещё: «…подлинный аристократизм – свойство врождённое, часто не зависящее от происхождения, но связанное с уровнем психофизической организации». Всё верно, и при этом совершенно очевидно, что речь идёт о деятелях высоких уровней. И, казалось бы, от «уровня психофизической организации» остался всего лишь один шаг до уровня деятельности, который она обеспечивает, но не тут то было!

И тут автор понимает, насколько термин «высокий уровень», естественно следующий из модели, оказался удачным в тактическом отношении. «Высокий уровень» не вызывает такого отторжения, как «аристократизм». Высокие мужчины, а у некоторых и высокие женщины, вызывают повышенный интерес, если не симпатию. А ещё есть «высокий уровень отношений». И ничего, что высокий! Высокое, может быть, и приживётся. А с аристократизмом проблемы, и боюсь, навсегда.

В этом месте автор, пожалуй, может остановиться, полагая, что написанная им картина самого существенного в деятельности человека закончена. Человеческая деятельность являет широчайший диапазон уровней, простирающийся от крайней, распространившейся сверх меры разрушительности, до Высоты, которая доступна лишь единицам. Увы! как редко в восхищении мы восклицаем: «Вот это высота!», и как часто говорим: «Какая низость!» Источником большинства наших проблем является дефицит Высоты. К сожалению, потребность действовать на высоких уровнях не стала для человека абсолютно необходимой. Дефицит высоты налицо, а сильно и непреложно действующей потребности, направленной на уменьшение дефицита в высоте в человеке нет.

Эта книга призвана восстановить статус Высоты. Кому то идея Высоты непонятна, кому то вообще чужда. Но книга обращена к тем, у кого эта великая идея вызывает отклик в душе. Автор вывел эту спасительную для человечества идею «на свет Божий», в пространство открытого обсуждения. Ну а теперь будем смотреть, что же из этого получится.

6.3. Взлёт и падение человека

Человечество всю свою историю пыталось «взлететь», чтобы достичь новой высоты. В истории Европы – это Афины в Древней Греции, зарождение и достижение своего пика более человечным, чем все предыдущие религии, христианством; Возрождение, перешедшее в Просвещение, но с весьма неудачным концом. «Великая» французская революция поставила просвещённых людей в тупик: сначала этот ужасный Робеспьер, потом корсиканец, Империя, вся Европа у него под каблуком – хорошенькие «равенство и братство» – а далее Европу избавляет от узурпатора Россия, по слухам, бродящим среди просвещённых народов, полудикая страна, и притом, довольно странная: в Париж вступила, но его не сожгла и не разграбила. Ну ведь это почти что варвары, что с них взять! Вслед за разложением религиозного сознания, прощанием с целостной картиной мира, подобной «Началам» Ньютона, излишне прямолинейными идеями равенства и братства, кризисом традиционного искусства в ХХ веке потерпели неудачу все философские и социальные теории, в том числе теория такой замечательной штуки, как коммунизм. В своём наивном упрощенчестве горе-теоретики неизменно упускали нечто важное, без учёта чего эти теории при попытках их применения приводили к обрушению существующих систем.

Понимание того, что «обезьяньи изображения мира, которые созданы в философских системах вымыслом людей» являются по большей части заблуждениями, было уже у Ф. Бэкона. После этого сменилось ещё множество философских систем, но они мало приблизили к решению реальных жизненных проблем. Это и Декарт с его абсолютизацией способности мышления, которое он подытожил в своём знаменитом афоризме: «Мыслю, следовательно, существую». Разрушители тоже мыслят, но нам не хотелось бы существовать среди разрухи. А далее материализм, позитивизм, Фрейд, Ницше, экзистенциализм, модернизм, постмодернизм, и в конце тупик. Все они пытались найти движитель человека, чтобы затем кое что подправив в нём, получить «человека совершенного». Так алхимики искали философский камень, способный превращать неблагородный камень в золото. Ницше ошибочно посчитал двигателем человека «волю к власти». Как мы теперь понимаем, это разрушительный комплекс, вектор которого противоположен созидательной устремлённости в Высоту. Ницше различал слишком «человеческого обывателя» (–1, 1) и господина, отбросившего рабскую мораль, обладающего сильно развитым чувством собственного достоинства, решительностью, сверхчеловеческой волей. Но у этой «белокурой бестии» скорее ур. (–4 ÷ –6), чем ур. (4 ÷ 6).

Маркс был брюнетом, и он ставил на «совокупность общественных отношений», которая якобы полностью определяет человека. Конечно, никто не сомневается, что человек живёт в обществе, но принимать этот факт за единственную истину человеческого существования научно необоснованно. Человек ему мерещился как некое стадное существо, призванное совершить революцию. После чего столь милые его сердцу пролетарии, став совсем уж передовыми, исполняли свою «ведущую роль строителя коммунизма», а затем наступал и сам коммунизм. Но не наступил, а вместо него получились такая гадость и предательство, для описания которых не хватает выражений.

Будучи не в силах научно обосновать бытие человека идеей и реальностью высшего, большего, чем он сам, псевдонаучный метод нового времени пришёл к тому, чтобы определить человека идеей и реальностью малого и низкого. Человек был назначен мерой всех вещей. Но какой человек? Из уровневой модели следует, что у большинства тех, кто включён в понятие человек, низкий уровень. Взаимодействие с ними неспособно возвысить человека, наоборот, оно неизбежно снижает уровень тех, кто включён в «общественные отношения» с ними. В этом проявляется ещё не понятая системная сложность «общественных отношений». Сами по себе общественные отношения не в состоянии превратить идиота в гражданина, а тупицу в гения. Они не могут сообщить отдельно взятой личности смысл и полноту существования. Это возможно только изнутри, как природная данность, дополненная и доведённая до возможного предела индивидуальными усилиями деятеля. Зато «общественные отношения» могут весьма способствовать деградации деятельности. Этот процесс во всём его великолепии мы наблюдали в России в 1990‑х годах.

Со второй половины ХIХ века самоцелью творчески-расхристанных натур всё в большей степени становится радикализация самовыражения и самоутверждения, культ новизны, служащий оправданием пустого оригинальничания, всё в большей степени творчество утрачивает созидательность, расшатываются каноны, традиции, правила хорошего тона и высокого стиля. Декаданс, как разрушительный компонент Серебренного века в России, скорее лишал почвы и расслаблял, чем организовывал и поднимал, а бесноватые «-исты» типа Бурлюка, Маяковского откровенно дестабилизировали общество. По замечанию Ортега-и-Гассета, агрессивность для извращённых натур стала «фактором эстетического удовольствия». Таким образом в процессе «прогресса» агрессивность проникает и в искусство, бывшее совсем недавно обителью гармонии и красоты. Безобразное находит в их душах более острый отклик, нежели эстетика прекрасного. Для значительной части околохудожественной интеллигенции понятия «культура» и «халтура» стали синонимами. Маятник истории, неумолимо теряющий высоту, переводит западный мир в область разрушения, далее следует смена христианских идей на Сатанизм.

Сегодня кризис мышления человека очевиднее, чем когда-либо. Память и быстродействие компьютеров увеличивается многократно каждые десять лет, человек же не меняется, и со всё большей очевидностью понимает, что его способность проникать в тайны Вселенной не распространяется на него самого. Алкоголизм, наркомания, распущенность, агрессивность, лень, потребительское отношение к жизни, жадность, тупость, примитивные потребности, узость кругозора и т. д., и т. п. А где же родители, воспитание, школа, вообще культура, которая, если верить культурологам, передаёт опыт внегенетическим путём? Или эта «культура» не тот опыт передаёт, или дело совсем в другом, а мы никак не можем понять, в чём?

Критичной для существования человека является его способность управления собой на основании надёжных знаний. Почему человек, строящий буквально из ничего автомобили, самолёты, роботы, неспособен синтезировать понимание самого себя? Почему, создавая такое количество хитроумных вещей и производя столько товаров, он не способен произвести самую нужную ему вещь – счастье? Почему наука оказалась бессильной в понимании человека? Религия поняла душевную природу человека лучше, и указала ему правильный путь самоограничения и устремлённости в Высоту. Почему, зная об этом, пусть не окончательном решении проблемы, но первом шаге в правильном направлении, господа мыслители стали сочинять социально-экономические утопические теории. Стоит лишь поменять базис, тогда поменяются разные надстройки и наступит что то вроде счастья, например, коммунизм. Но люди лгали, воровали, убивали при всех базисах. Как мы знаем теперь, не все люди, а какая то их часть. Но и этой части хватило, чтобы принести столько бед человечеству.

Так, может быть, всё дело в этой части? И в остальной части, которая позволяет этой так обращаться с собой? Потому что она ещё не осознала главную угрозу себе, не поняла, каким образом можно и нужно противостоять разрушителям? А может быть устройство человека таково, что он в принципе не в состоянии противостоять разрушителям? Как гласит пословица: «Против лома нет приёма».

Человек – незавершённое существо, процесс его эволюции продолжается, и человек на данной достаточно высокой стадии развития приобрёл возможность сознательно вмешиваться в него, но при этом не понимая, что ему надо, и какими средствами этого можно достичь. Отрицательным фактором в этой ситуации является то, что человек, будучи весьма сложным, но по своей природе медленно изменяющимся во времени объектом, живёт в стремительно усложняющейся его же трудами среде, и неизбежно должен оказаться (или уже оказался) в той ситуации, когда его возможностей не достаёт для эффективного управления собой.

Что человеку хорошо удаётся, так это сочинение утопий. Вслед за коммунизмом в безответственных головах возникла идея сферы разума или ноосферы. В соответствии с ней развитие, руководимое разумом, проникнет во все области нашей жизни. И тогда сама собой образуется сфера разума. Первый из авторов, Т. де Шарден был по профессии теологом, а в душе эволюционистом, и поэтому считал, что человек в силу своего совершенства обречён на дальнейшее развитие, в результате чего разум отдельных людей объединится и перейдёт в новое качество, образовав ноосферу, иначе говоря, превратившись тем самым в единое мыслящее существо, равное Богу [36]. Появление человеческого сознания Т. де Шарден считал очередной ступенью эволюционной лестницы. Затем человеческие существа должны объединиться, образуя единый коллективный организм. Последний настолько опередит в своём развитии нынешнее человечество, насколько люди опережают в развитии животных. Этот организм – ноосфера – даже способен покидать родную планету и, сливаясь с другими ноосферами, подниматься в своём развитии ещё выше. Такой вот полёт мысли.

Интересно то, что вопреки христианской теологии Тейяр считал, что не Бог создал человека, а человек в результате эволюции поднимется к Богу. Логическим продолжением этого взгляда является уровневая модель. В описанной выше уровневой модели тоже есть Бог – особая точка, аттрактор для развития человека, но при этом автор уровневой модели, не будучи теологом, предпочитает говорить о Высоте. А уровневая модель отнюдь не обещает сферы разума: слишком много дураков и откровенных разрушителей.

Научным обоснованием идей Тейяра занимался Вернадский, выдающийся русский геолог, основатель нескольких новых направлений в науке, в том числе биогеологии. Он пришёл к заключению о тесной взаимосвязи жизни на Земле со средой, в том числе с процессом геологического и экологического формирования последней. Результатом явились ископаемые запасы угля, нефти, газа. Тем большим, полагал он, должно быть влияние разумной жизни, которая в дополнение к геосфере и биосфере должна неизбежно создать сферу разума. Правда он не знал, когда это произойдёт. На соседних страницах «Философских мыслей натуралиста» можно прочесть, что ноосфера возникла вместе с человеком, ноосфера возникает сейчас, ноосфера – это дело отдалённого будущего. Немного напоминает историю с коммунизмом: там тоже назывались разные сроки, правда у разных авторов. Парадоксальным образом репрессии в СССР 1930‑х и вторая мировая война (время публикации его последних статей о ноосфере) не повлияли на его убеждённость в светлом будущем, которое ожидает человечество.

Лишь в одном Вернадский оказался прав: человек становится геологической силой. Но… разрушительной. Его деятельность ведёт к глобальному истощению ресурсов, к экологическому и демографическому кризису. Ну а где же сфера разума? Её нет и не будет. В отличие от этих завирательных идей уровневая модель объясняет, что уникальное единство, каковым является сфера разума, не может быть создано из столь различного и радикально разделённого. Всё, что можно из него сделать – это построить естественную иерархию. И это отнюдь не мало, но когда это удастся сделать в масштабах всего человечества, бог весть.

Помимо геологических эпох, которые ясно виделись профессиональному взгляду Вернадского, есть ещё более короткие исторические эпохи, разделённые катаклизмами, по ухабам которых человечество ковыляет последние тысячелетия. А следствием следующих одна за другой катастроф каждый раз является обрушение Высоты. В России это произошло дважды в течение ХХ века. В 1917 году большевики видели в высоких главное препятствие для захвата и удержания власти, поэтому они всё сделали, чтобы их всеми способами дискриминировать, вытеснить из страны, уничтожить. В1991 году такая цель не ставилась, да и высоких почти не осталось, а деятельность сама свалилась до уровня «новых русских».

Эти по своему вектору противоположные ноосферному процессы были впервые осознанны Х. Ортега-и-Гассетом, что привело его к созданию концепции массового общества. «Масса сминает всё непохожее, недюжинное, личностное и лучшее… Мир обычно был неоднородным единством массы и независимых меньшинств. Сегодня мир становится массой». В этом заключении совершенно очевидны начатки уровневого мышления. Суть открытия Ортега-и-Гассета в том, что мир лишается высоких, и средний уровень деятельности снижается до уровня основной массы. Трагедия человечества в потере Высоты. Прежде в ряде областей деятельности высокие занимали доминирующее положение, сегодня они его утратили, и вместе с этим мир утратил Высоту. Да, шедевры искусства остаются, но они мало что говорят чувствам и уму низких и низменных.

В. Горовиц рассказывает любопытный случай-притчу из жизни своего приятеля, крупного дирижёра П. Монте. В антракте, после исполнения симфонии Гайдна к нему подошла слушательница (конечно, из весьма привилегированного слоя общества – не так просто подойти к Монте во время антракта) и рассыпалась в похвалах его исполнительскому искусству: «Но я равнодушна к симфониям Гайдна». «Мадам, это ничего не меняет» – ответил маэстро. Горовиц смеётся (это эпизод из документального фильма, снятого во время записи концерта Моцарта) и несколько раз с удовольствием повторяет: «Это ни-че-го не меняет, это ни-че-го не меняет…». Да, не меняет, но… только в сознании высоких, к которым и относятся П. Монте и В. Горовиц. Но многое изменяет в умах средних и низких, а следовательно в положении наших дел. А оно ужасно, это видно по той безвкусице и пошлости, которые изуродовали, причём не только музыку, а буквально всё. Пока у Монте и Горовица есть авторитет, на их концерты будет ходить… горстка людей, существенно уступающая по численности слушателям «Rolling stones». Но и это время подходит к концу. Обзор интервью, взятых у наиболее значимых исполнителей, рисует неприглядную картину: в них постоянно слышится тревога, связанная с падением интереса к классической музыке. А это одно из следствий падения общего уровня человечества.

Что же в результате получилось: не успели подняться, а уже упали. Если быть точным, поднявшиеся на большую высоту – есть, но их ничтожно мало. При этом есть уровни, которых ещё никто не достиг. И, возможно, никогда не достигнет. События такого рода единичны, для их осуществления требуется уникальное стечение обстоятельств, и в какой степени очередное стечение обстоятельств окажется благоприятным для взятия кем-то из «самых, самых» новой высоты, предвидеть невозможно. И всё-таки, есть у нас хоть малейший шанс на новый взлёт? Увы! в последние десятилетия остаточные явления борьбы за Высоту сменились соревнованием в низости. А террористический акт, устроенный американцами на газопроводе «Северный поток», делает шанс на новый взлёт уже совершенно призрачным.