Абсурд без границ. Антология бизарро, вирда и абсурдистского хоррора

Александр Гуляев
КЛУБОК

Александр Гуляев – поэт, писатель, бард. Доктор наук, доктор философии. Стихотворения опубликованы в литературных альманахах, периодических изданиях, литературных порталах. Имеет ряд научно-популярных публикаций в региональных изданиях, научных публикаций в специализированной литературе. Рассказы и сказки в 2022—23 гг. опубликованы более чем в тридцати антологиях («КИФ-5», «Шаг в бесконечность», «Фантлаб о любви», «Сказания о тропах судьбы», «Туман» и др.). Победитель ряда российских и международных литературных конкурсов и фестивалей. Член жюри международной литературной премии «Алиса-2023». Член Союза деятелей культуры и искусства. Член Союза детских и юношеских писателей.

Коля влетел в ванную и принялся лихорадочно срывать с себя одежду. И причина тут была не в летней жаре и желании смыть с себя липкий пот, отнюдь. Причину звали Жанна, и она училась с Колей на одном потоке.

Николаю не везло с женщинами. Маленький, сутулый, с большими промежутками между зубами и не блещущий умом Коля, мягко говоря, не был предметом интереса сокурсниц. Но его либидо и гипертрофированное самомнение требовали секса с длинноногими красотками. И не получали. Поэтому Коля был вынужден довольствоваться помощью собственных рук.

Очередным объектом вожделения Николая стала Жанна. Вышедшая из академического отпуска рыжеволосая бестия вызывала у Коли дикое желание. А она не обращала на Мошку (как звали за глаза Николая сокурсники) никакого внимания.

Сегодня на лекцию Жанна пришла в обтягивающем белом топе, под которым явно не было нижнего белья. И все полтора часа Коля смотрел на её выделяющиеся соски, временами украдкой касаясь выпуклости в штанах.

На пару парень не пошёл, а бросился в квартиру, не переставая думать о сосках Жанны, и сейчас освобождался от остатков одежды, выпуская на свободу восставшее мужское естество.

– Да, крошка, да, – бормотал Николай, стоя в ванной и без устали орудуя правой рукой, пока его тело не сотрясли конвульсии оргазма. Но возбуждение никуда не ушло, и Коля продолжил своё постыдное занятие, покуда не испытал повторный оргазм. И ещё один. А потом, обессилев, вышел из ванной и рухнул на кровать, где вскоре забылся беспокойным сном, заполненным обнажёнными сокурсницами. А тягучая белёсая жидкость стекла со стенок ванной в сливное отверстие.

В какой-то момент путь семенной жидкости преградил пучок волос. Женских, судя по длине. Впрочем, при современной моде, это далеко не факт. Как и не факт то, что в этом пучке были только волосы с головы, а не было, скажем, также волос после бритья лобка или ног. Или вообще собачьей шерсти. Не суть.

А суть в том, что сперма, которая, как известно, имеет кислую среду, разъела часть кератина в волосах и вступила в контакт с содержащейся в них ДНК. Почему это произошло именно в тот момент, доподлинно неизвестно, в конце концов, ванна в съёмной квартире повидала многое. Возможно, всё дело было в том, что в этот раз перевозбудившийся Коля не использовал в качестве смазки шампунь, могущий нейтрализовать кислую среду. Возможно, причина крылась в количестве семенной жидкости, извергнутой Николаем в результате трёх оргазмов. Возможно, были и ещё какие-то причины.

Через несколько минут пучок пришёл в движение. И это не было движением под действием протекающей по трубе воды. Пучок выбросил во все стороны отдельные тонкие волосинки, сейчас напоминающие лапки паука, и быстро-быстро засеменил по трубе. Живой клубок отправился на поиски Жанны.

На лекции Николай тщетно искал взглядом свою симпатию. Жанна на занятия не пришла. Как и на следующий день. А потом курс узнал, что девушка умерла ночью от приступа удушья. Или асфиксии, если по-научному. С астматиками такое, к сожалению, иногда случается.

Кристина не была красавицей. Вздёрнутый нос, веснушки и немного оттопыренные уши, которые она тщательно маскировала причёской, не добавляли ей шарма. Но у неё была роскошная грудь, на которую засматривались многие сокурсники. Кроме Виталика, в которого она была тайно влюблена. Увы, тот не обращал на девушку никакого внимания, и назло ему Кристина крутила романы едва ли не со всеми, кого не смущал её нос и рыжая россыпь по всему телу. Только, пожалуй, Николаю она отказала решительно и бесповоротно. «Какой-то ты стрёмный», – ляпнула девушка в сердцах, когда на дискотеке подвыпивший Коля попытался залезть руками в её манящее декольте.

Вода с трудом уходила в слив душевой кабинки, и Кристина недовольно поморщилась. А потом из слива выбрался жирный отвратительный паук, и девушка завопила от ужаса. Она очень боялась насекомых. Спустя секунду, вода начала стремительно сливаться, и Кристина поняла, что паук – вовсе не паук, а всего лишь пучок волос, который и был причиной затора.

Девушка облегчённо выдохнула, на мгновение прикрыв глаза ладонью. А когда она убрала руку, пучок уже карабкался по её правой голени вверх. Кристина вновь закричала, и в этот момент шевелящаяся мерзость прыгнула ей прямо в горло, раздирая гортань своими жёсткими ложноножками.

Владимир Чубуков
В ГОРАХ МОЁ СЕРДЦЕ

Владимир Чубуков – российский автор. В детстве был укушен Гоголем, с тех пор так и не оправился от травмы. Мнит о себе, что чего-то пишет в русле всё того же Гоголя, а заодно Достоевского, Андреева, Сологуба, Булгакова, Хармса, Мамлеева. Обладает болезненным воображением. Иногда ему даже кажется, что он публикуется. Состояние довольно тяжёлое, агрессивное, часто непредсказуемое, фазы угрюмой мрачности вдруг сменяются фазами беспричинного веселья. На профессиональный наркоманский вопрос: «Что курил автор?» – предпочитает отмалчиваться, но не потому что хранит в секрете свои курительные смеси, а потому что курить бросил в семилетнем возрасте.

Дело это давнее, однако достоверное. Случилось всё, когда генеральным секретарём был Сталин Третий, а президентами при нём сменились – по ходу тех событий – Хлофщов, Медведонтов и Лепнин, царём же батюшкой был Закадыров Полуторный.

В ту пору секта Некрофилов-Гербертарианцев воскресила Джона Леннона и Виктора Цоя, распилила их на части, сшила из них загробный гибрид, а потом воскресила вновь. Это для надёжности. Опыт показал, что просто так воскрешать мертвецов – тухлое дело, то есть в прямом смысле тухлое, ведь они, собаки, жить не хотят после воскрешения.

Ещё бы! Кто захочет жить в идиотском нашем мире, ежели успел смерти вкусить? Это всё равно что возвращаться к питью палёной водки в вонючей мухосранской подворотне после того, как тебя поили метаксой столетней выдержки где-нибудь в солнечном Пирее. Поэтому можно понять мертвецов, почему никак не хотят они жить и всеми копытами своей души отбрыкиваются от тех, кто пытается даровать им повторное мучение земного бытия.

Но если воскресить сразу двоих одним ритуалом, тут же покромсать их в куски, те куски перемешать и сшить из них одно тело с двумя головами и половыми членами, ног же и рук сделать по две, пальцев на каждой – по десять, и сей гибрид воскресить повторным ритуалом… О, вот тогда дело пойдёт, ещё как пойдёт!

Короче, нахерачили Некрофилы-Гербертарианцы дел в своём сектантском энтузиазме. Сшили Цоя с Ленноном, оживили, привели к старушке Йоко Оно, правда, не к той, которая женою Леннона была, ведь та уж давно померла к тому времени, а к похожей на неё, в смысле, тезоименитой, – привели и устроили им случку, после которой старушка, по расчётам сектантов, должна была родить Антихриста.

Она и родила, да только не Антихриста, вот беда! Заместо этого родила она Анти-Ринго-Старра.

Был Анти-Ринго-Старр, при рождении, похож на Ринго Старра в глубокой старости, и с каждым годом жизни своей делался похож на Ринго более молодого, развивая своё сходство с ним в обратной хронологической пропорции.

Подобно Ринго Старру, со временем стал он барабанщиком, только барабанил не по барабанам, а по черепам. Начал он в детстве с черепов мелких тварей – кошек, птичек и костяных тараканов, коих в ту пору много развелось, благодаря передовым успехам науки в области сельскохозяйственной генной модификации.

Разложит наш Анти-Ринго перед собой черепа разных размеров и давай палочками по ним стучать. Мамаша, старушка Йоко, смотрит и нарадоваться не может – какое, чёрт возьми, талантливое дитя!

Подрос мальчик – и черепа вместе с ним «подросли». Перешёл он к черепам тварей покрупнее – собак, обезьян, лошадей, коров и свиней. Где он их доставал – понять невозможно. Вроде бы, не убивал никого, а черепа как-то сами к нему липли. Бывало, домой придёт из школы или ещё откуда – так обязательно притащит какой-нибудь череп. На вопрос матери: «Где взял?» – только зыркнет невинными глазками своими и ответит: «Нашёл».

Когда мальчику исполнилось четырнадцать, его мамаша, Йоко, умерла от старости. Найдя её мёртвой, захотел мальчик – аж до лихорадочного блеска в глазёнках – заполучить мамин череп в свою коллекцию. И вот что он сотворил. Пока шли приготовления к похоронам, и труп лежал дома, а нанятый бурсак три ночи читал над ним псалтырь, мальчик ножовкой мамину голову отпилил, а вместо неё приделал обезьяний череп из своей коллекции, который облепил папье-маше, дабы имитировать лицо покойницы.

Подмену никто не заметил, кроме бурсака, которому на третью ночь показалось, что усопшая недобро смотрит на него из гроба. Он тогда внимательно присмотрелся к ней и обнаружил, что «старая ведьма стала на упыря смахивать своим рылом», так он потом рассказывал.

Против упырей знал бурсак надёжное средство: набрать в рот освящённой горилки и трижды прыснуть в лицо упырю. После такового окропления ни один упырь не посмеет из гроба встать.

Фляжку с освящённой горилкой тот бурсак всегда носил с собой. Да не просто освящённой первым попавшимся попом – нет, освящал ту горилку самолично Патриарх Украинской Катакомбной Антимоскальской Церкви, святейший Мыкола Кацапенко, на торжественном молебне в годовщину своей интронизации, когда, по древнему обычаю, совершается патриаршее освящение сала и горилки.

И достал бурсак из глубокого кармана своих шаровар заветную фляжечку, и окропил, как положено, мерзкую харю упыря, а засим продолжил чтение святой псалтыри.

Мальчик же, заполучив мамину голову, соскоблил с неё всё лишнее, зачистил кость должным образом, и так появился в его коллекции первый человечий череп.

И когда Анти-Ринго-Старр ударил палочкой по черепу матери, то произошло такое, чего никто и в страшных снах не видывал…

Но об этом поведаем позже (если не забудем, само собой), а пока перенесёмся в другую степь, где тоже кое-что происходило, и весьма небезынтересное.

*

В Ставропольской губернии, во граде Шестигорске, на горе Машук стоял знаменитый Пятигорско-Печерский монастырь, основанный в ту пору, когда город назывался Пятигорском, ибо ещё не появилась в его окрестностях шестая, дьявольская гора, про которую поговаривали, что её «сам чёрт высрал». Возникла та гора внезапно, за одну ночь, была похожа на гигантскую кучу кала и смердела соответственно, почему и прозвали её Кучной. Объяснить же самый факт её возникновения никто не мог, кроме учёных из Российской Академии Наук, которые дали официальное заключение, что та гора вполне себе объясняется теорией бесконечно-множественных вселенных, которая (теория), в рамках своих, логично допускает и объясняет всё вообще, какая бы чертовщина ни приключилась.

Ещё до явления миру горы Кучной и переименования Пятигорска в Шестигорск, начались инферновыбросы из горы Машук. К подножию той горы лепился бульвар Гагарина вместе с курортно-санаторной зоной, и, видимо, грехи курортников достаточно аккумулировались в том месте для того, чтобы из недр, сквозь трещины в горной породе, пошёл наружу радиоактивный газ радон, а с ним вместе поползла всякая преисподняя флора и фауна.

Тогда-то и потерял Пятигорск своё курортно-санаторное всероссийское значение, а власти, местные и кремлёвские, стали чесать репу, придумывая, как бы поправить ситуацию.

На помощь им пришли монахи, которые основали на вершине горы Машук монастырь, начали копать под монастырём пещеры в толще горы, накопали их весьма предостаточно, усердно молились в тех пещерах и молитвами своими прогнали всю адскую нечисть, что лезла из горы наружу, да и уровень радиации под воздействием монашеских молитв значительно снизился.

Вот тогда-то и возникла к западу от горы Машук гора Кучная, которую, как считалось «чёрт высрал» от злобы на монахов, чтобы хоть как-то досадить им, а заодно и всем жителям Пятигорска, ибо, при западном ветре, смрад от Кучной накрывал и Машук, и почти весь город. Вскоре Пятигорск переименовали в Шестигорск, а монастырь, по косной церковной инерции, так и продолжал называться Пятигорско-Печерским.

Самым знаменитым настоятелем Пятигорско-Печерского монастыря был архимандрит Евномий, в миру Сергей Михайлович Безсущий. До монашеского пострига он занимал должность главного прокурора Кубанской губернии и прослыл самым честным прокурором своего времени, а потому был исторгнут правоохранительной системой прочь из себя как совершенно чужеродное тело, проникшее в систему по сущему недоразумению.

Уйдя в монастырь, взобравшись там по иерархической лестнице до сана архимандритского и должности настоятельской, решил отец Евномий обустроить свою обитель по типу древнего палестинского монастыря, называвшегося Темницей. Тот приснопамятный монастырь был описан в «Лествице», главнейшей, после Библии, книге православного монашества, написанной в VI веке преподобным игуменом синайским Иоанном. Монастырь Темница служил местом особо изощрённого и жестокого покаяния для нарушителей монашеских обетов. И вот, задумал архимандрит Евномий превратить свой монастырь в покаянную темницу, только ещё более мрачную, нежели та, приснопамятная.

Если палестинская Темница находилась на поверхности земной, то новая Темница на горе Машук отверзала для виновных монахов свои беспросветные подземные кельи, этажами уходившие в недра горы и напоминавшие обители ада.

Настоятель новой Темницы обратился к Патриарху Московскому и всея Руси Никодиму Губенкову с предложением: хорошо бы установить такой порядок, чтобы монахов, виновных в особо тяжких грехах, в каком бы русском монастыре таковые не обретались, брать да ссылать в подземные недра Пятигорско-Печерской обители на покаяние. А уж он, Евномий, со своей настоятельской стороны, позаботится о том, чтобы создать виновным достойные условия для покаяния в соответствии с мерой и тяжестью грехов.

Патриарх принял предложение отца архимандрита с великим воодушевлением, и вскоре подземные кельи Пятигорско-Печерского монастыря начали наполняться провинившимися монахами со всех уголков и закоулков Святой Руси. Настоятели русских монастырей только рады были избавиться от всяких проныр и прохиндеев в рясах, с безбожной дерзостью нарушавших заповеди Божьи и уставы монастырские, и отправляли в Патриархию списки с именами неугодных, а там издавали указ за указом о переводе провинившихся под начало архимандрита Евномия Безсущего.

В монашеской среде такие переводы стали называть «отправкою под Машук». Бывало, глянет какой-нибудь настоятель недобро прищуренным глазом на нерадивого монаха и скажет: «Ой, смотри у меня, допрыгаешься, козлик, отправлю тебя под Машук»; а у того, от воображения перспективы сей, ёкнет грешное сердечко, глаз задёргается в нервном тике, и колени ослабеют. На многих такая угроза действовала столь благотворно, что умершая было совесть поднималась из гроба и, будто кровожадный живой мертвец, начинала угрызать своего носителя изнутри, после чего наступало просветление ума с решительным исправлением. Надо сказать, нравственность, духовность и порядочность в русских монастырях в ту пору лихо подскочили ввысь.

Главная часть Пятигорско-Печерского монастыря стояла на вершине горы, там обитали насельники, ни в чём неповинные, пришедшие в обитель по доброй воле. А ниже, в толще горной породы, уходили этажами вглубь туннели, в коих зияли пещеры, оборудованные решётками и металлическими дверями, где содержались невольники, сосланные на покаяние.

Сколько было тех пещер, точно не знал никто, кроме архимандрита Евномия. На всех подземных уровнях постоянно велись работы по пробивке туннелей, и новые пещеры выкапывались одна за другой. Каждый уровень уже превратился в лабиринт, сложность коего непрестанно возрастала.

Некоторые пещеры приходилось замуровывать, потому что в них со временем образовывались трещины, которые с ума сводили монахов, в тех пещерах обитавших. Из трещин то ли выходили галлюциногенные газы, то ли действительно лезла какая-то чертовщина. Трещины пытались заделывать раствором, но те открывались вновь, и настоятель принял в итоге решение – при возникновении проклятых трещин – срочно переселять жильца в безопасную свободную пещеру.

Некоторые пещерные или, как говорили в монастыре, печерские монахи, со временем исправлялись и, после строгой проверки настоятелем, выпускались из пещер и причислялись к обитателям верхней части монастыря. В принципе, им давалась свобода вернуться обратно, в свои прежние монастыри, но никто не желал возвращаться туда, откуда их в своё время с таким пренебрежением вышвырнули. Так и оставались они на горе Машук. А некоторые настолько привыкали к пещерной жизни, что не желали выходить на свет, но оставались внизу, разве что переходили в пещеры более благоустроенные.

Где-то на нижних уровнях подземной Темницы обитали три монаха-схимника, из числа первых насельников монастыря. Те, вообще, никогда не выходили на свет, лишь контактировали с послушниками, доставлявшими пропитание для них, а в пору настоятельства Евномия и вовсе прервали всякие контакты с людьми. Пили они из какого-то подземного источника, питались неизвестно чем – может, пещерной плесенью, а может, и пищей из рук ангельских, этого никто не ведал. Поговаривали, что те глубинные схимники – святые, молитвой которых весь мир держится на краю адской пропасти, ну, если и не весь, то, по крайней мере, на территории Ставропольской епархии. Впрочем, ходил и альтернативный слушок – будто монахи оные уже не люди, а трансгуманистические чудовища, полуадские твари, подвергшиеся метаморфозам из-за долгого жительства во мраке подземном.

Кое-кто утверждал, что схимники, из своих преисподних глубин, делают набеги на более высокие уровни, похищают заключённых монахов и ритуально пожирают их. Впрочем, и в этих слухах не всё было однозначно. Утверждалось также, что не просто похищают и пожирают случайно подвернувшихся, но карают таковым образом за особо тяжкие грехи, а именно за мужеложество и деторастление. Прелюбодеев, согрешивших с женским полом, глубинные схимники, дескать, не трогают, ибо тут грех, пусть и тяжкий, однакоже естественный. Зато впавших в противоестественные грехи схимники чуют обострённым нюхом своим и утаскивают на нижние ярусы, будто грозные ангелы возмездия.

Когда архимандрит Евномий почил о Господе, то вся Святая Русь оплакивала его, впрочем, радостотворным плачем, ибо смерть праведника – это ж, в сущности, день его рождения в небесную жизнь у престола Божия, тогда как смерть грешника люта и достойна самой худшей общественной реакции в диапазоне от безутешных рыданий до откровенного злорадного веселья. Реакция народная на смерть отца архимандрита была самой что ни на есть благочестивой.

На грандиозной по размаху и торжественности панихиде, отслуженной на горе Машук на сороковой день попреставлении отца Евномия, побывал и сам товарищ генеральный секретарь Сталин Третий, впервые почтивший своим присутствием Пятигорско-Печерскую обитель.

Воочию ознакомившись с подземным устройством Темницы, побеседовав с монахами, заключёнными и уже освободившимися, генсек отбыл с горы в глубокой задумчивости. В его государственном мозгу созревал новый прожект, о котором вскоре было объявлено во всеуслышание.

В ту пору началась государственная кампания по искоренению колдовства и всяческой магии, как чёрной, так и белой. Ведьм и колдунов арестовывали по всей стране, судили и сажали в тюрьмы. Поскольку мораторий на смертную казнь так никто и не решился отменить, и висел тот мораторий над Россией со времён Бориски Ельцина то ли благословением, то ли проклятием, то посему не казнили служителей сатаны, но присуждали к пожизненному заключению. А те, собаки, пользуясь магией, частенько сбегали из мест заключения либо порабощали тюремное начальство, парализуя волю и совесть, превращая офицеров ФСИН в покорных слуг своих. В общем, ситуация на фронте борьбы с колдовством, была весьма геморройная.

И пришла генсеку светлая мысль в его государственный ум – использовать пещеры горы Машук для заключения ведьм и колдунов, монахов же Пятигорско-Печерской обители обязать непрестанно молиться, призывая силу Божью оградить мир от козней заключённых служителей зла, не дать им вырваться наружу либо как-то навредить хоть кому-нибудь колдовским своим искусством из заключения.

Не по душе пришлась такая идея Патриарху Никодиму, однако возражать генсеку добрый пастырь не осмелился. Зато новый настоятель Пятигорско-Печерской обители прямо-таки воспылал жгучим энтузиазмом, услышав про новый государственный прожект. Этот настоятель, игумен Евтихий Костомаров, сам некогда был заключён в подземную Темницу, но, раскаявшись, вышел из неё и остался служить Богу на горе Машук.

Завертелись колёса административные – церковные и государственные, – и вот, освободили из-под горы Машук всех преступных монахов, а в опустевшие пещерные кельи заселили осуждённых ведьм и колдунов. Новые бронированные двери подземных келий окропили святой агиасмой и помазали святым елеем, дабы укрепить систему темничной безопасности на духовном плане.

В ночь после заселения первой партии заключённых ведьм и колдунов никак не спалось отцу настоятелю. Жар энтузиазма пополам с тревогой и какой-то ползучей тошнотной жутью охватили игумена Евтихия. Всю ночь провёл он в молитвах и раздумьях. Заодно набросал план молитвенной череды для своих монахов, которые должны были, сменяя друг друга, непрестанно, двадцать четыре часа в сутки читать особые заклинательные молитвословия, создающие непробиваемый оградительный щит над подземной Темницей.

Те молитвословия были специально разработаны коллегиальными усилиями самых опытных старцев русских монастырей вкупе с синодальной богословской комиссией, по поручению Патриарха.

Дело в том, что прежде Русская Церковь пользовалась заклинательными молитвами лишь одного типа – для изгнания злых духов из душ и телес человеческих. Но здесь требовались заклинательные молитвы иного рода – удерживающие на одном месте злых духов вместе с их живыми сосудами, ведьмами и колдунами.

Опыт прошедших веков показал, что чтение заклинательных молитв – дело опасное, способное расшатать психику священнослужителя и превратить его в игрушку бесовских сил, почему не всякому священнику можно доверить читать заклинательное чинопоследование, но лишь опытному, твёрдому верой и нравом.

Новые удерживающие заклинательные молитвы были делом ещё более опасным, поскольку читались не над простыми людьми, одержимыми бесами, а над хитрыми и злобными сознательными служителями зла, которые соделались не жертвами бесовских сил, а их искренними друзьями и партнёрами.

Некоторые колдуны были настолько страшны в нравственном и психическом отношении, что сами уже стали настоящими бесами во плоти, которых побаивались даже демоны некоторых низших разрядов. И вся эта человеческая нечисть была собрана под ногами игумена Евтихия в таком количестве и такой дьявольской концентрации, как ещё не бывало в истории не только русской, но и всемирной. И оные количество с концентрацией должны были непрестанно возрастать, ибо суды над нечестивцами с последующей отправкой под Машук не прекращались.

Отныне жизнь насельников Пятигорско-Печерской обители превращалась в героическое житие, великого напряжения подвиг. Впрочем, трудности игумена Евтихия не пугали, он уже привык одного лишь Бога бояться, прочие же страхи, наползавшие на душу, стряхивал с себя решительным движением воли. И однако же, несмотря на бесстрашие своей натуры, отец игумен чувствовал в ту ночь какое-то стрёмное и гадостное томление духа.

*

Оставим на время монастырь с его героическими насельниками и проклятыми заключёнными и перенесёмся в иную степь, точнее же, на хутор Полковничий под Джубгой, окружённый лесистыми горами да змеистыми горными речками.

В XXI столетии тот хутор стал центром российского самогоноварения. Именно там производился знаменитый самогон «с дымком», который гнали из подгоревших на сковородке жерделей и чернослива.

Линейка этого самогона, названная «Дым Отечества», стала знаменита во всём мире и, по заключению экспертов, именно она способствовала краху шотландского виски на мировом рынке, после чего все шотландцы, в едином дружном порыве, массово покончили самоубийством, и Шотландия вовсе перестала существовать. Впрочем, по другой версии, Суицид Всея Шотландии был провокацией, устроенной для дискредитации российского алкоголя; шотландцев же, на самом деле, психотропно зомбировали специалисты из МИ-6, чтобы предотвратить готовящийся выход Шотландии из состава Объединённого Королевства; таковым образом Лондон разыграл одну карту сразу на два поля – и сепаратистские настроения угасил, и России сумел подгадить.

После гибели Шотландии был принят пакет международных санкций против производителей российского алкоголя, которых обвинили в тотальной деморализации скоттов, и хутор Полковничий пришёл в запустение: тамошний самогонный завод остановился, сотрудники были уволены, многие из них одичали и спились, а главный технолог завода занялся партизанской борьбой и стал нелегально производить самогон из грибов.

Для производства дистиллята технолог брал грибы различных видов, в том числе, и ядовитые, тщательно удалял при перегонке метаноловые фракции, аж до пятнадцати процентов, сивушные же фракции полностью оставлял. После выгонки дистиллят шесть месяцев настаивался в костяных бочках, изготовленных из говяжьих и свиных костей; на третьем месяце в бочки добавлялись кошачьи глаза.

Как известно, кошки плохо видят предметы на расстоянии ближе полуметра и лучше различают движущиеся объекты, нежели неподвижные; на этих свойствах кошачьего зрения технолог основал целую теорию, согласно которой приём самогона, настоянного на кошачьих глазах, развивал в мозгу способность видеть скрытую суть вещей.

У пивших тот самогон открывались мистические способности, и вскоре на хуторе Полковничий возникла оккультная секта во главе с оным технологом, который, принимая магическое посвящение, отрёкся от всей прежней жизни своей, от имущества, жены, детей, собаки и мирского имени, принявши взамен мистическую силу и новое колдовское имя – Манитари-Гатас. Соратники дружески называли его Монитором.

Сектанты гнали грибной самогон, бормоча над ним заклинания, возили его на продажу в Сочи, а оттуда, через бесконечных туристов, самогон распространялся по всей Руси, способствуя распространению и секты Монитора.

Когда силовые структуры начали полномасштабную демагизацию Руси, то довольно быстро ликвидировали все общины секты по разным городам, но с первоначальной ячейкой на хуторе Полковничий так просто разделаться не удалось. Монитор оказался настолько скользкой и опасной гадиной, что пришлось пожертвовать целым подразделением спецназа «Гамма», чтобы его арестовать.

Монитор наслал на спецназовцев настолько мощную порчу, что некоторые на месте скончались или обезумели, другие же, хоть и продолжили, через силу, выполнять свой долг, но, вскоре по завершении операции, стали безнадёжными инвалидами: онкология, паралич, шизофрения, паранойя, чёрная меланхолия, – эти и другие хвори подкосили бравых бойцов. Но, к чести наших спецназовцев, надо сказать, что операцию по захвату Монитора они всё-таки довели до конца.

Термобарическим снарядом ликвидировать колдуна не получилось. Его логово вместе с лабораторией по производству самогона сгорело, но сам Монитор не пострадал, ибо пребывал в грибо-дистиллятном трансе – загадочном состоянии, не изученном наукой того времени. А всякое физическое тело, в оный транс впавшее, становится строго перпендикулярным относительно любых разрушительных воздействий и, как говорится, в воде не тонет, в огне не горит, в кислотах не растворяется, и так далее.

Арестовать Монитора удалось лишь после меткого выстрела иглой с ампулой святой воды, которую специальным чином освятил на молебне капеллан «Гаммы», боевой архимандрит-полковник. Святая вода временно парализовала колдуна, после чего он и был захвачен. Поверженного, его тут же залили воском церковных свечей, на который поставили печати со словами святых заклятий, и в освящённом бронированном автозаке отправили в Ставропольскую губернию: сперва на заседание тройки Чрезвычайной Комиссии, а оттуда в Пятигорско-Печерский монастырь.

Старший кремлёвский сектовед академик Задворкин сказал, что грибо-дистиллятный транс у Монитора через несколько суток пройдёт, а потом, главное, не давать ему ни капли грибного самогона, и он снова станет уязвим, как всякий обыкновенный человек. А до тех пор, пока транс ещё в силе, за ним нужен глаз да глаз, сугубый и даже трегубый контроль.

Монитора заточили в самую тесную камеру горы Машук, где он мог только стоять, но пошевелиться уже не хватало простору, почему и застыл, стеснён и недвижим, как пыж в оружейном стволе, да и стоял-то вниз головой, – так рекомендовал расположить его Задворкин.

Конечно, заветного грибного самогона, который сектанты почитали священным напитком силы, Монитор уже раздобыть не мог; кроме простой воды, заключённых под Машуком не поили ничем, да и той они получали весьма не вдоволь.

Но за годы колдовской практики Монитор сумел развить у себя одну способность, о которой не знали даже его ученики: научил свой мозг вырабатывать грибной самогон из обыкновенной воды, которую, в случае чего, мог добыть из кислорода, крови, мочи или пота. Кору головного мозга покрывала у него грибковая плесень, которую Монитор специально развёл у себя в голове в качестве основы для автономного цикла дистилляции. Этим самым – дистилляцией внутри себя колдовского алкоголя – Монитор и занялся в мрачной тесноте своей темницы.

Как летучая мышь, застыл он вниз головой, и мозг его усиленно работал, производя зловещий эликсир из крови, что обильно притекала к мозгу в опрокинутом положении.

Если для мозга, работающего в режиме самогонного аппарата, положение вниз головой оказалось полезно, то для глаз, напротив, оно было вредным, поскольку давление на глазные яблоки возросло, и вскоре Монитор ослеп.