Ворон. Скафандр Богов

Позади Александра, слева и справа от него расползались лианы проводов и трубок, соединяющих капельницу, кардиомонитор, кислородный насос и целый ансамбль других приспособлений, в том числе фиксирующих работу мозга, с пациентом. В этой комнате приборов больше, чем в остальных палатах. Гордость института и его же головная боль.

– Анастасия, уже поздно. Вы обещали уйти еще час назад, – настойчиво, но деликатно говорит Юля.

– Извините, – женщина поворачивает голову к медсестре и мимоходом смахивает вдруг набухшую слезинку. – Вы же знаете, я нечасто вижусь с сыном. Я полгода коплю деньги на билет к вам и на проживание.

– Я понимаю, но не могу устроить здесь гостиницу для вас. К тому же профессор скоро придет – время начинать сеанс.

– Я ухожу сразу по его приходу.

– Ваше присутствие сбивает его. Федор Константинович этого не любит, – настаивает медсестра. – И он просил передать, чтобы вы пореже… стенали возле койки. Александр просто долго и крепко спит, но он все слышит. Его нужно подбадривать, вливать силы, чтобы жить.

– Хорошо, извините, – Анастасия покорно отстраняется от сына.

Поздний и единственный ребенок – Анастасия Петровна родила в тридцать семь лет – был ею горячо любим и как бы представлял собой ее раскаяние, ее отдушину перед собой и Богом за беспутно проведенную молодость в поисках великой любви из латиноамериканских сериалов.

Юля считала, что вправе общаться с женщиной старше себя с превосходством. Так же думала и мать Александра, той же точки зрения придержемся и мы. Это большая честь и огромная удача, что Александр попал именно сюда. Причем как бы совершенно случайно из городской больницы Красноярска, куда его доставили из села, через всю Россию в руки именитого ученого. Там, на родине, Сашу скорее всего отключили бы уже через месяц, подсчитав шансы на выживание и экономические затраты.

– Я очень ценю все то, что он делает ради моего сына. Что вы делаете, – говорит женщина.

Медсестра распахивает дверь шире и выжидающе глядит в белую стену.

– А это правда, что это из-за компьютерной игры он стал… стал таким? – спрашивает мать.

– С чего вы взяли?

– В интернете написано. Это уже не первый случай.

– Мы пока не видим взаимосвязи. А вы реже читайте всякие глупости. Вашему сыну поможет хорошая медицина, а не мистика. В интернете много чего написано.

– А что говорит Федор Николаевич?

– Он говорит, что вам нечего тревожиться зря. Прогресс налицо, сами видите. Саша впал в кому, вероятно, от немыслимых душевных терзаний. В его возрасте это нормально.

– Я ухожу, – шепчет мать Александру, нагнувшись с поцелуем к его виску. – Скоро увидимся. Доброй ночи, Саша. Приходи в себя, мы тебя ждем.

Анастасия выходит в коридор с опущенным взглядом.

– Здравствуйте, – раздается вдруг из полумрака перед ней.

Женщина поднимает опухшие глаза на стремительно проплывающий мимо ученый профиль Федора Николаевича Сорокина.

– Здрась…

Она едва успевает раскрыть рот, изобразивший моментальную улыбку, чтобы поприветствовать, но профессор, уже заняв весь дверной проем, одной рукой держась за дверь, другой – за косяк, лицом к Анастасии, холодно бросает:

– И до свидания, – и хлопает дверью палаты.

Светодиод на электронном замке в двери, за которой беспомощно лежал ее мальчик, ее добрый и милый Саша, из зеленого превращается в красный. Цвет запрета. Проход закрыт. Теперь даже для нее, любящей матери, нет возможности быть рядом с ним в эти минуты.

Что они делают с ним по ночам? Почему не допускают?..

Две недели назад торжественно-взволнованный голос медсестры сообщил Анастасии, что Сашу посетило сознание. Нет, он не просил воды, не интересовался сегодняшней датой, не говорил, что хочет увидеться с мамой. Его не интересовало место, в котором он находится и как сюда попал. Анастасия Петровна, все не так просто. Он даже не открывал глаза. Анастасия Петровна, из комы нельзя выйти вот так запросто и начать обзванивать родственников с радостным «Я вернулся!». Саша только произнес несколько звуков, а затем снова ушел. Но это очень большой прогресс! Вам повезло, что профессор Сорокин выбрал для эксперимента именно Александра…

Дальше Анастасия Петровна уже не слушала. Вся неделя – сборы, заявление на отпуск, звонки подругам и родственникам, покупка билета, вокзал – сгустилась быстрым туманом, из которого она выскочила на всех парах мчащего Анастасию поезда в Ростов-на-Дону. Неужто он снова будет ходить и разговаривать? Неужели он наконец-то услышит и ответит ей?

Она вылетела из вагона и почти моментально очутилась в парадной НИИ. Федора Николаевича она прождала лишь пару часов на скамейке у кабинета. Что такое два часа рядом с двумя годами ожиданий хоть какого-то признака жизни?

Но за шесть дней, проведенных в палате, Анастасия Петровна так и не была вознаграждена. Саша оставался нем и обездвижен; Федор Николаевич становился все мрачней и недоброжелательней по отношению к несчастной матери. Женщина падала духом, но отрывать ее от сына приходилось силком. Кто у нее есть кроме него? Муж, который пропадает круглый год на вахте? Тем более, здесь, за пять тысяч километров от родного села, в чужом и огромном городе. Любимое, известное до мелочей, хоть и притворившееся безжизненной куклой в паутине проводов и трубок, тело ее мальчика намного предпочтительней соседей дешевого хостела.

Анастасия Петровна еще на несколько минут стоит около двери, вслушиваясь в голоса профессора и медсестры. Ничего не разобрав, она вздыхает и плетется к выходу.

– Юлия, я же просил, – Федор Николаевич устраивается на мягком стуле перед столом с тремя мониторами. Цепкий, умный взгляд его пробегает по пикам графиков, вскользь задевает цифры и аббревиатуры. Ничего существенного.

– Федор Николаевич, – сладким тоном извиняется медсестра, – мне так жалко на нее смотреть.

– Вот и не смотрите, – отрезает профессор. – Что мне толку от вашей жалости. Она здесь совершенно ни к чему.

– Понимаю, вы хотите помочь.

– Сведения, которые я получаю здесь, – снова перебивает Федор Николаевич, – невероятно ценны. Еще никто, понимаете, никто не занимался подобным исследованием. Я двадцать лет писал все эти бредовые и ненужные диссертации, статьи, читал лекции, втирал дурачкам из РАН о нанотехнологиях, генетике, о современном оборудовании, о будущем науки лишь для того, чтобы сейчас заняться по-настоящему важным делом! Добиться финансирования, милочка, не так-то просто в нашей стране. Я здесь не занимаюсь меценатством. Если Александр выживет, это будет моя и только моя победа… Вы уже закончили обход? Тогда давайте приступим.

Профессор вводит пароль в специальную программу. На мониторе возникает 3D модель человеческого мозга. Мыслительный орган разбит на множество секций: от классических полушарий и лимбической системы до самых крохотных, известных пока еще ограниченному кругу лиц. Мощность компьютера позволяет отображать всю структуру мозга вплоть до клеточного уровня.

В свое время Федор Николаевич озадачился созданием русской версии Blue Brain Project и с командой аспирантов собрал дотошный атлас серого вещества. По принципу создания навигационных карт сантиметр к сантиметру изображения высокой точности, полученные из цифрового микроскопа, склеивались на протяжении многих лет. «Макет» принадлежал нескольким совершенно обычным бродягам, даже не подозревавшим, что после смерти им выпадет немыслимая при жизни честь стать шаблоном для суперпрограммы. Завершив работу, аспиранты презентовали мешок с кашей человеческих мозгов мусорному баку для органов.

Впоследствии атлас обрастал подробностями, гиперссылками, статьями; появилась функция изменять определенные участки виртуального мозга-болванки в зависимости от магнитно-резонансной томографии наблюдаемого объекта. Готовая программа, написанная инженерами IT-компании, заняла отдельный жесткий диск. И сейчас в руках профессора находился почти реальный орган Александра, который он мог рассматривать из монитора, будто в микроскоп. 3D модель мозга с эффектом «полного погружения».

– Происходили какие-либо изменения? – спрашивает Федор Николаевич.

– Нет, – отвечает Юля.

– Хорошо. Приступайте.

Медсестра достает из металлического шкафа шлем из тонкого мерцающего материала. В нескольких местах у этого почти магического головного убора свисают щупальца проводов на присосках, питающих микроприборы, нацеленные в точно определенные участки головы пациента. Этот шлем изготовлялся специально для Саши Стрельбина.

Юля не без труда надевает высокотехнологичную шапку на упрямую голову Александра. Подключает проводки. Монитор задумывается и постепенно выводит картинку обновленных данных.

– Пожалуйста, – говорит профессор, – постарайтесь удалять родственников заблаговременно. Они мне тут всю аппаратуру соплями скоро зальют. И передайте это вашим коллегам.

– Хорошо, – кивает Юля.

– И совсем необязательно трезвонить мамам, папам, дедушкам и тетушкам пациентов, особенно в таком положении как Александр, при каждом случае. Прежде всего, посоветуйтесь со мной.

– Хорошо.

– Я вас вызову, если потребуется. Выключите свет.

– Хорошо, – медсестра щелкает выключателем и поворачивается к выходу. Палата погрузилась в мягкое фиолетовое сияние специальных светильников, направленных на пациента.

– Секундочку, Юлия, – останавливает профессор. – Пока вы не ушли. Принесите мне чашечку крепкого кофе.

– Хорошо, – уже в дверях повторяет девушка.

Федор Николаевич надевает на правую ладонь перчатку-«мышь» и отправляется вглубь Александровых, как он выражается, «морей», «материков» и «архипелагов». Остальное уже не могло его волновать.

– Я тебе что, секретарша, чтобы кофе таскать, – шипит по пути в ординаторскую медсестра. – Мудило зазнавшийся.

Профессор тем временем падает в темноту чужого сознания по знакомым тропам. Его волновали наиболее яркие участки затухающего мозга Александра. Федор Николаевич заглядывает в каждую «комнату», собирает сведения активности и заносит их в сводную таблицу. Пересчет данных специальным калькулятором выдает нужные координаты. Но таких координат могло насчитаться несколько миллионов, поэтому в помощь Сорокину был придуман хитрый бот-Проводник, который затем отправлялся по нейронным адресам. Сам для себя профессор окрестил его Вороном – мистической птицей, проводником в иные миры.

– Должно быть, это непередаваемое ощущение, когда в твою голову проникает кто-то чужой, – размышляет профессор вслух. – Смотрю, ты опять насторожился. Не бойся, Стрельбин. Ты завис между смертью и жизнью, а это значит, что одна половина твоего бытия стремится умереть, другая – выжить. И когда я хочу убить твои мысли о смерти, ты думаешь, что я хочу убить тебя всего. Минус на минус дает плюс, Стрельбин. Позволь вырезать у тебя эту мысленную опухоль. Вот, спокойно. Откуда этот хаос в твоей голове, неужели и правда из-за игровой программы? Разумеется, мы проверили ее, но без расшифровки исходного кода однозначных результатов не получить… Ха-ха, а эта фазовая синхронизация была очень впечатляющей! Молодец, Стрельбин! Наверно, многие воспоминания сейчас перемешались, да? Интересно было бы на это взглянуть. Нет, извини, в покое я тебя не оставлю. Слышал о дефибрилляции? Я тебе потом расскажу, ты поймешь…

Еще три недели назад все шло как по маслу. Количество активных элементов мозга Саши возрастало, он даже пошевелился, произнес несколько звуков. А затем приехала его maman. И тут все пошло наперекосяк. Прогресс многих месяцев напряженного труда бросили коту под хвост. Александр снова сорвался. Теперь нужна была новая приманка при новых условиях.

«Чертова колхозница! Знать бы еще, чем ты спугнула его», – думает Сорокин.

– Ну, где же ты, где, – между тем бубнит профессор. – Куда ты спрятался от меня, Стрельбин?.. Хватит дрыхнуть, лентяй! А ну давай просыпайся! – вдруг рявкает профессор так громко, что соседние пациенты повыскакивали с постелей. В каком-то смысле просыпается даже Александр – некоторые участки его сознания вдруг возбудились.

– Так-то, – довольно улыбается профессор. – Теперь продолжим.

Глава XVII. #Ненавижудонат

1.

– …ть? – закончил недосказанный вопрос Стрелец, но уже, к своему удивлению, не в том времени и не в том месте.

Было послеполуденное время. Вместо подвала с сокровищами, где он находился до принудительного дисконнекта с сервером игры, его вернуло под открытое небо, на какую-то поляну, где столпилась могучая кучка Повстанцев. Атмосфера почему-то была мрачная, предгрозовая. Повстанцы спорили и матерились, многие потеряно сидели на пожелтевшей траве с печалью в глазах. Кроваво-красное солнце таяло в облаках на западе.

– Хант! Вот ты где! – Джейн протиснулась к Стрельцу.

– Что случилось? Я опоздал? Что за траур? Кто-то умер?

– Сервак только недавно пришел в себя. С ночи до обеда постоянные вылеты, потом вроде починили, но очередь на вход была как в Эрмитаж!

– Ясно. Так что же случилось? И где мы?

– Возле Дедовых гор. Нашу локацию закрыли. Народ уже подуспокоился, а когда только-только вошли в игру и узнали – представь, какой тут ор стоял? Сейчас еще матеряться, но… знаешь, не так интенсивно.

– Ничё не пойму, – признался Стрелец.

– Пляж закрыли, – пояснил Чингизхам, подходя. – Привет, Хант. Милена с отрядом ходили на разведку – теперь на гору не залезть, из наших там никого не осталось. Пытались сами забраться, но, кажется, саму скалу приподняли метров на дцать. Или просто закрыли доступ. Выкурили, суки, все-таки, нашли какой-то способ… В общем, все, кто хотел запрыгнуть наверх (тогда ведь получилось, в первый раз) попадали в пропасть, с кладбища вернулись сами не свои. Придется искать себе новый дом. Но это еще не самое страшное. Тут вообще писец… послушай, что говорят.

…

[Броневичок]: – Друзья я все понимаю но пока Шихи не вдонатились, нужно дествовать!

[Милена]: – Ппц. Бронь, ты долба#@. Вельз на штурм сегодня уже не пойдет – это ясно. Какой смысл лезть в на боеспособный город? Нас там порвут без поддержки

[Броневичок]: – А такой чтобы напасть на них раньше чем они на нас. Пока никто не отдуплился

[Подсознайка]: – С#ки #@ные! Ребзики, не умирайте, это жутко страшно!

[Дуля]: – Я согласен с Бронью. Неспроста нас выкурили из Пляжа. И то, что описание патча не соответствует

[БлатнойШтирлиц]: – Сознайка, и ты тоже разбился?

[Подсознайка]: – Да((((((((((

[МордаЖизни]: – Милен, вот раньше ты орала громче всех, кидала в штрафники, а как до дела дошло так сразу голову в ж#@у втыкаешь

[Милена]: – Я напрасно рисковать не хочу

[Ганджубас]: – [Милена] Чем ты рискуешь? Что ты теряешь?

[Милена]: – Я не хочу больше умирать, понятно?!!!!!! Сами идите, если надо. Отстаньте от меня!

[Ланистер]: – Короче у нашей истерички снова ранка кровоточит

[Броневичок]: – [Ланистер] эй, полегче

[Ланистер]: – Ну если это так

[Милена]: – Пошел ты м#@ло

[Азазель]: – Люди, давайте не будем сраться и спокойно обдумаем как быть

[Ганджубас]: – Мы уже все решили. Кто не хочет идти в Вельз – оставайтесь

[Броневичок]: – Нет. Мы либо идем все либо не идет никто. Милена послушай это СС на тебя так действует. Но Милость мы тебе здесь нигде не купим!

…

– Что-то я пропустил, – растерянно пробормотал Стрелец.

На самом деле не пропустил. Пока ты не зашел в игру, ее вообще не существовало. Я был занят другими персонажами. Но ведь надо же как-то заполнить пробел для реалистичности? Теперь мы готовы двигаться дальше. Помнишь, я просил мне подыграть? Приведи в чувство эту массовку! Покажи им, кто тут Главный Герой!

– У нее Страх Смерти, – сказал Чингизхам. – Когда Милена и ее группа свалились со скалы и умерли, на них повесился новый дебафф. Мы пока не знаем, сколько он длится. Но, как видишь, его воздействие очень деморализует, а медлить нам сейчас категорически нельзя.

Стрелец глубоко вздохнул, подумал… а потом слова сами начали взлетать с его языка.

…

[НФзкшырудмфыекфрфе]: – Друзья Повстанцы, вы меня разочаровываете. Вспомните, почему нас сделали отбросами? Говорите, что дело в психологической невосприимчивости? Знаете что, я так не думаю. Еще вчера я бежал от Ворона избитый и брошенный. Мы все через это прошли, но во мне еще свежо это гадкое чувство. Нам сулили известность, обещали сделать героями. Но дело не в славе, я только сейчас это понял. Я понял, что мы – люди, в нас сияет душа, а мэрлонцы – сухие программы и в них ничего, кроме информации. Это они оцифрененны и обуквененны, а мы – пока еще нет. Мы застряли здесь потому, что откликнулись на зов о помощи. Вот что обидно. Мы протянули руку утопающим, а они хотят завладеть всем кораблем. Ворон обманул всех нас: не было на Мэрлоне никакой свободы и справедливости, если так они приходят в гости! Выламывая дверь! Чувство несправедливости – вот что нас объединяет, вот какая черта в людях неугодна магам! Теперь о главном. Мы с моим другом Джеймсом пришли сюда ради понимания, надеясь встретить среди вас таких же как и мы, неравнодушных. А вы сретесь как последние говнюки оттого, что вас лишили комфорта. Послушайте Броневичка. Короче, давайте уже дадим этим неписям #@ы!

…

Ого, мой славный главгер, вот это тираду ты выдал. Хвалю. Бессвязненько местами, наивненько, в стиле мультиков Диснея, но сойдет. Дурачок подобен ребенку, а в присутствии детей агрессия взрослых, как известно, спадает.

– Молодец, красиво сказано, – Джейн хотела было кинуться на шею Стрельцу, но вовремя спохватилась – мало что подумают, никто кроме Ханта не в курсе истинной природы ее естесства. Для всех она, согласно ее аватару, парень-Лазутчик.

…

[Броневичок]: – Правильно сказано салага!

[Чингизхам]: – Поддерживаю

[Бывалый]: – Милен, не валяй дурачку

[Милена]: – Вы не знаете, что это за чувство…

…

Стрелец оглядел Джейн и только тут заметил, что она так и осталась в старой экипировке.

– Бли-и-ин! Тебя же не успели нарядить!

– Да… но это не страшно.

– Как же ты пойдешь в бой?

– Теперь ты будешь меня прикрывать.

…

[Милена]: – Ладно, говнюки, уговорили. Пусть знают, что мы тоже не глиной деланы!)

[Подсознайка]: – О, дебафф закончился! И у остальных тоже

[Броневичок]: – Друзья помните главное не воскрешайтесь сами! Страх Смерти вешается только на кладбище!

…

Так, не размусоливая больше ни страницы, пять рейдов Повстанцев двинулись в путь, на Вельзевул – искать справедливости.

В пути Стрельцу не терпелось опробовать новые шмотки, и как только показались первые монстры, он зарядил Лук Охотника за Мертвецами и начал обстрел из седла. И тут же в недоумении скосился на обновку – потому что усиленные стрелы и легендарное оружие по урону едва превосходили старый лук из тиниса с жилой полурога.

– Что за подстава? – возмутился он.

– В чем дело? – спросила Джейн.

– Морда, овца, лажу подсунула… Смотри!

Наглядности ради он выпустил стрелу в шакала со змеиной кожей, грызущего кость у обочины. Первоуровневый моб жалобно взвыл, но кинулся догонять обидчика. Стрелец выстрелил еще – так красочно разрекламированная Дрессировщицей Жгучая Стрела не только не пробила монстра насквозь, так еще и урон нанесла смехотворный.

– Морда не виновата, – сказал Чингизхам, его выбрали командовать одним из восьми рейдов по двадцать пять Повстанцев, куда вошла и наша парочка. – В игре произошли реформы. Аватаров серьезно ослабили, так что хочешь нормально играть – плати.

– Как это?

– А так. Ввели особую Волшебную Лавку, где за рубли покупаешь Благословление и временно повышаешь характеристики в два раза.

– Так я раньше в два раза сильнее и бил!

– Ну а сейчас – донатишь по тридцать рупий в день на Благо. Либо так, либо крепче сжимай булки – и вперед на подвиги!

– Ёбаные суки! – повторил Стрелец недавно услышанное в чате определение.

– Они специально это сделали, – скэпитанила Джейн. – Сначала заперли в игре миллион игроков, а теперь сосут из них бабки.

– Что примечательно, на сайте про это ничего не было сказано. Ни единого словечка. По идее обнова должна была быть совершенно другой!.. И еще – смерть тоже теперь не бесплатна. После кладбища вешается Страх Смерти, который ослабляет Дух. Хочешь снять дебафф досрочно – снова иди в Волшебную Лавку за Милостью. Как видите, Милена и ее команда уже это проверила. Боюсь, тут укрепляют политику доната.

– Мда… – протянул Стрелец.

Долго ли, коротко ли – Повстанцы подошли к Вельзевулу. Вернее, к природным скалам-стенам, охватившим надежным кольцом процветающий полис. Сумерки еще не закончились, но отряд успел преодолеть, судя по карте, полтыщи км.

Сразу же послали отряд на разведку; остальные вливались эликсирами, развешивали баффы, напоминали тактику. Стрелец пробежался по местности и, следуя инструкции Морды, собрал себе пару ежей-скорпионов, одного двугорбого осла и трех шакалов. Шакалы злобно пенили пасти, ежи щелкали клешнями на Повстанцев, но не нападали, а тихий осел жевал пустынную колючку. Арсенал из слабых монстров Стрельца-Охотника не впечатлил, особенно двугорбая амеба, но что-то получше среди песков нубской локации не найти. Джейн хихикала и дразнила его дедом Мазаем.

Разведчики вернулись быстро и с интригующей новостью: застава, охраняющая проход к Вельзевулу, была пуста. Ворота нараспашку. Ни трупов, ни следов насилия или катаклизмов. Сложилось впечатление, будто жандармы просто оставили пост и ушли.

Сразу посыпались версии: одни говорили, что их просто нечаянно стерли во время обновления, другие решили, что это засада, а третьи выдвинули еще более смелую теорию: что-то пошло не так, на Мэрлоне произошел конец света, половина NPC вымерла, и теперь эта игра в стиле постапокалипсис. Дуля, полистав на форумах, со смешком перечеркнул последний домысел. Повстанцы решили двигаться дальше – и будь что будет.

Внутренность двора заставы, действительно, ничем не изменилась, разве что гуманоидным духом не пахло. Еще не до конца веря такой Удаче, Броневичок подхлестывал маунта (огромную шипастую улитку) и соратников, чтобы как можно скорее ворваться в город. Шпили сталинских высоток и фиолетовый туман улиц уже был виден впереди – орда Повстанцев мчалась по отполированной дороге, не встречая абсолютно никакого сопротивления.

И только в пригородной зоне им встретился молодой Снайпер с ником Холиварщик: он сидел в дорожной пыли, поникнув, и что-то бормотал, а из-за спины поднималось и нависало над ним что-то зловещее, дымчатое, черное, с горящими глазами. Броневичок на ходу занес над несчастным Палицу Пещерных Гидр, но Дуля его остановил:

– Погоди. Кажется, у него Скорбь.

– Просвети меня, – потребовал Броневичок, зло зыркая на красный ник вельзевульца. Воину не терпелось уже пустить оружие в ход и порвать всех, кто встанет у него на пути, в мелкие клочья.

– На форумах пишут, что когда Страх Смерти стакается пять раз, он заменяется Скорбью – какой-то очень жуткий дебафф, подробно его никто еще не описал.

Брюс уиллис опустил палицу и вслушался в бормотание. Холиварщик поднял на него пустой черный взгляд:

– Тревога, муки, стенания… огненный смерч в замкнутом пространстве… собственная боль изгрызает нутро… и от ощущения боли становится еще больнее… пожалуйста, я не хочу больше туда… издевательства, бессилие, вывернутая наизнанку плоть… хохот и огонь… вы не знаете ада… пожалуйста, я больше не хочу умирать…

– Что они творят, – выдохнула Милена так, будто в груди ее набралось огромное давление.

– Деньги, страдания, иллюзии, захват, – пробормотал Броневичок, заразившись на мгновение немыслимой тоской несчастного. – Живи, хрен с тобой. Не ты винова…

– Что происходит?!

Земля резко качнулась, как палуба при шторме, с запада стремительно бежало красное небо. Среди ночи день вернулся в эти края, ветер поднял песок, и стало вдруг нестерпимо жарко – действительно жарко, не надуманно, как никто из аватаров еще не испытывал здесь температуру. Время причудливо заиграло с Повстанцами: Стрелец видел, как одни замерли в падении от внезапного землетрясения, тогда как другие уже валялись в песке, а в следующий миг он и сам кубарем катился по дороге, хотя наотрез не помнил момента падения, а в этот же самый момент часть отряда все еще сидели в седлах и глядели на только что (для них) воспалившийся запад…

Сцена закончилась неожиданно, как и началась. Скорость времени всех Повстанцев синхронизировалась. Все поднялись на ноги в недоумении. Происходящее никак не вязалось с их планами насчет штурма Вельзевула и в то же время так удачно-головокружительно складывались обстоятельства!

– Вот это лаги! – сказал Броневичок.

– Что это, как думаете? – спросил Подсознайка.

– Это Проц, скорее всего, – рассудил Чингизхам. – За последнее время его третий раз трясет. Сейчас особенно сильно.

– Из-за обновы, – сказал Дуля. – Перегруз, видимо. Мэрлонцы его доканают.

Для всех это был знак – знак предстоящей победы.

2.

На выходе из Зала Советов Ворона ждала делегация: Хозяин (в том же сером костюмчике с голубой рубашкой), все воеводы и пятеро вооруженных солдат.

– Зачем ты сделал это, маг?! – в бешенстве крикнул Хозяин.

– Я был в силах это сделать – и сделал, – спокойно ответил Ворон. Он стоял в дверях, облаченный в Доспех Вельзевула, и не торопился приближаться к соотечественникам. Не потому, что боялся их (ничего ему не страшно в Скафандре-то Бога!), а потому, что не знал, как поведет себя измененный им самим сюжет игры.

– Ты ставишь под угрозу весь наш план. Ты – предатель, Кутх! – зло выкрикнул Мират. Гений стратегической мысли стиснул рукоять висевшего на боку меча.

– Не горячись, – посоветовал Вельс.

– Твои сообщники пойманы, – сказал Хозяин, – им не удалось бежать. Сценаристов повязали сразу же, как только эта дверь за тобой закрылась. Под пытками они сознались, как ты велел им написать две версии обновления, чтобы совершить подлог. Одного я только не пойму: зачем?.. Зачем?! Нашего дома, Мэрлона, больше нет, и никогда не будет. Все мы – и Темные, и Светлые – тонем в одной пробитой подлодке, искупляем глупость наших отцов, а ты что, решил ее повторить?! Светлые недовольны, мы нарушили договоренности. В подробности дела их не вводили, конечно, и обещали разобраться своими силами. Ты хоть представляешь, что начнется, когда они вмешаются в разбор полетов? Все наши секреты всплывут, полетят головы…

В этот момент Костяная Башня дрогнула от мощного удара, на стене позади воевод расползлась электрическая паутина – и пропала. Внизу площадь Свободы Полисов захлебнулась радостным ором и свистом.

Хозяин и свита его раздраженно переглянулись, лицо Ворона под четырехликой маской излучало самодовольство.

– Мои помощники знали, на что идут, – сказал он. – И даже теперь, в казематах, сохраняют мне верностью. Ибо если это было не так и тебе, владыка, стало бы известно полное содержание моего Глобального Патча, на лице твоем читалось бы совсем другое выражение. Больше, знаешь ли, ужаса.

Пока все шло по его плану. Ворон твердой походкой приблизился к окну – нарочно у которого стоял Хозяин, и глянул вниз. Владыка Вельзевула и его отряд боязливо расползлись вдоль стен – подальше от мага. Разговаривать на равных Ворон будет только с тем, кого Светлые решат облачить в свой Доспех Рассветного Бога. Но как не хочется их привлекать к столь деликатному делу! Учитывая роковой урок прошлого, следует всеми силами убедить мага сдаться властям.

– Что, бунтуют? – участливо спросил Ворон. Там, внизу, на горбатой площади, полной народу, вспыхнула драка между аватарами и городской стражей. Жандармы окружили небоскреб и терпели выпады мятежной толпы. Два раза подряд в Башню ударила Поступь Горы, пол зашатался и кое-где треснул.

– Ты специально их натравил на нас! – сказал Хозяин брезгливо. – Что ты задумал?

– Нн-у-у, сознаюсь, я задумал кое-что. Но, тссссс, это секрет, я вам ничего не скажу… Хотя кое-что все-таки открою, чтобы утолить ваше любопытство и немного подлить масла в кострище нынешних страстей: бунт – лишь часть моего далеко идущего плана. Другая часть его уже спустилась с Дедовых гор, где дотоле пребывала в добровольно-принудительной ссылке подальше от цивилизованного общества и куда путь им отныне закрыт, – и вот-вот прибудет сюда. Представляете, что начнется?

– Но мы ведь… – сказал и запнулся Вельс.

– Да, и в придачу мы отдали приказ оставить форпост, чтобы бросить все силы на подавление восстания, – повесил голову хитроумный Норлос. – Вельзевул беззащитен, как ребенок.

Хозяин бессильно сжал кулаки. Он не знал, что сказать этому, по-видимому, спятившему сценаристу. Еще владыку поразили наглость, самоуверенность и безжалостность, с которыми Ворон провернул свою операцию. Он начинал понимать, что Ворон на многое пойдет ради своих интересов, и это понимание зарождало в Хозяине совершенно дикий, животный, слепой и немой ужас.

А Ворон, не обращая внимания на соотечественников, весело говорил окну, за которым бесился муравейник обиженных задротов:

– В Интернет приходят за равенством, а им подсунули несправедливость. Ай-яй-яй… Деньги, везде нужны деньги… В школу ребенка собрать – заплати, диплом получить – заплати, льготы получить – тоже заплати. Депутатов развелось – и всех же прокормить надо! А после работы, усталый, запускаешь любимую игрушку – и тут умудряются обокрасть!

– Сволочь ты, – процедил Мират.

– Согласен, – кивнул Ворон. – А ты не сволочью был, когда подписывался на авантюру с землянами? А ведь, по сути, мы их жизни лишаем. Убиваем здесь личность.

– Это поможет обеим нашим цивилизациям! – крикнул Вельс. – Они идут по следам наших предков, но мы сохраним Землю! И даже восстановим ее после эксплуатации людьми!

Кутх умилительно посмотрел на главу Стрельцов и разразился хохотом.

– Ты ведь знаешь, маг, – Хозяин едва сдерживал гнев, – что мы планировали создать искусственный биоорганизм для… перехода. Но разработки забуксовали. Ну, некуда нам больше деваться! Недавнее землетрясение было мощней предыдущих. Сам знаешь, что это такое. Время на исходе. Мы-то успеем перейти, но большинство наших погибнет, навсегда.

– Хочешь продать себя дороже, чем я – себя, владыка? На жалость решил надавить? Ха! Вам нужна только Власть. Все остальное – отговорки.

– А чего хочешь ты? Для чего ты все это затеял? Из-за твоей выходки мы рискуем потерять аудиторию. Пользователи ждали исправления багов, развития сюжета – этого не произошло. Напротив: выросло классовое неравенство, усложнился игровой процесс… и теперь все, что завлекало землян, станет бесполезным. Удерживать их внимание будет нечем…

– Гляньте на площадь, господа, – перебил Ворон. – Толпа орет, надрывается, бесится. Все потому, что у них отнимают Деньги. Но им не нужна Власть. Вы – собрались здесь в надежде сохранить свою Власть. Но вам не нужны Деньги. А я не хочу ни того, ни другого… Знаете, – маг присел на подоконник, – когда работаешь с сюжетом, ненароком приходит озарение: если я пишу сценарий для своих персонажей, то, вероятно, кто-то пишет сценарий и для меня? Кто-то ведь создает мое тело, мои мысли, эту башню… весь этот мир! И если дело обстоит именно, то вы, друзья мои, как и весь Мэрлон, и вся наша история – мы все только чей-то вымысел. Фейк! Плод воображения! Всё, что мы знаем о себе самих – плод чьего-то воображения. И прошлое появляется только тогда, когда мы, невольные актеры, выходим на сцену – в настоящее!.. Ха-ха! Что мне до Мэрлона, которого не существует, и до ваших потуг выбраться из тонущей подлодки? Ничего личного, господа. Я просто хочу остаться на плаву, когда всё пойдет ко дну. Я не злодей, но спасательный круг предусмотрен только один. Вернее – два. Но владелец второго попросту не знает, куда ему, ха-ха, следует выплывать. А я вот знаю. Ха-ха…