Ворон. Скафандр Богов

– Они исчезли?

– Я же сказал – растворились. Мы – дети богов. Каждый мэрлонец – частица бога.

– Откуда вам это известно?

– Я родом из Склуна, нам эти легенды известны с пеленок. Но я не ограничиваюсь только древними легендами и стараюсь находить живое подтверждение мифов своего народа – реальные артефакты богов. Я историк-коллекционер, как видишь.

– А я слышал, что в библиотеке Вельзевула одни только комиксы, – сорвалось с языка Гэгэ.

Расположение Мыкуя вмиг изменилось – оружейник снова нахмурил безволосые брови.

– Большая Халифатская Библиотека в Склуне – богатейшее хранилище знаний, но и в Вельзевуле можно отыскать наиредчайшие рукописи!

«Бли-и-ин… Что-то я ляпнул не то».

– Скажите, а если бы кому-то удалось бы собрать целый сет из таких артефактов, какими бонусами стал бы обладать его носитель?

– Я не стану обсуждать это с первым встречным, – Мыкуй посмотрел на клиента очень подозрительно.

– Господин Мыкуй, вы, как видно, очень образованный Темный, подскажите молодому юноше, где он может добыть себе какое-нибудь мифическое снаряжение, вроде вашего Лука Бога Перуна? Может быть, существуют какие-нибудь храмы или подземелья, где они могут встретиться?

А теперь он совсем некстати намекнул на конкуренцию.

– Я не стану обсуждать это с первым встречным, – повторил NPC-оружейник.

Девушка больше не пританцовывала и строго пялилась на Стрельца.

«Вот урод!» – обиделся тот, когда исчерпал весь список подходящих к случаю реплик, и покинул магазин. На улице он раскрыл дневник, чтобы проверить изменения в квестах после разговора с оружейником, и обнаружил новую заметку:

«Мишка, плюшевый мишка…

Кристофер Глупый ищет плюшевого медвежонка, которого потерял где-то на улицах Вельзевула. Он говорит, что эта вещь дорога ему как память об отце и родном Уличе, и если я найду пропажу, Кристофер договорится с оружейником Мыкуем дать мне скидку на его товары.

Побывал у Мыкуя, ассортимент в магазине просто шикарный! Но дорого пипец.

Мыкуй – не только бизнесмен и оружейный мастер, но и просвещенный коллекционер и не все отдает на продажу. И, скорее всего, этот дядька знает места, где можно раздобыть какой-нибудь мощный артефакт. Но раскрывать первому встречному злачные места, конечно, не станет – для чего ему терять клиентов? Нужно выходить на его более сговорчивых друзей, чтобы втереться в компанию и обзавестись хорошей репутацией. Кристофер Глупый – идеальный вариант, фамилия говорящая».

Вельзевул он покидал самыми окольными путями в надежде столкнуться где-нибудь в подворотне с плюшевой игрушкой Кристофера Глупого, но безрезультатно.

«Хорошо. Враг качается, пока мы жрем и спим. Сначала займусь основным квестом, а потом буду выполнять второстепенные».

Лошадка его мчалась по тракту вон от знойных песков, среди которых прятался за стеной неприступных скал город Хозяина. Ускоряющая трасса вела сквозь саванну с мобами второго уровня: крылатыми слонами и тигро-зебрами. Где-то в вышине за облаками раздавались леденящие сердце орлиные крики. В фиолетовом небе и на фоне серебристой луны мелькали стайки перепончатокрылых, а однажды далеко-далеко в мистической дымке он заметил медленно идущее чудовище на длиннющих ногах и, кажется, с хоботом, издававшее пароходные звуки, от которых все до единого звери в ужасе приникали к земле. Это фантастическое создание имело росту не меньше ста пятидесяти метров и, остановившись, в полутьме напоминало треногу пришельцев из «Войны миров» Уэллса. Стрелец сообразил, что впервые, хоть издалека, видит настоящего босса-гиганта.

Лес Лживых Камней показался с вершины холма. Стрельцу открылась панорама презеленой долины, огражденной с севера и востока сумеречной грядой Дедовых гор, а на западе перерастающей в безбрежное и шероховатое лесное море. Едва различимая светло-серая полоса тракта виляла по долине, пока не сталкивалась у основания гор с темным скоплением башен и крепостных стен, вкупе силуэты которых напоминали очертания Вестминстерского дворца. Улич можно было зрительно отлепить от общей массы мрачных каменных гигантов только едва уловимым с расстояния фиолетовым заревом ночного освещения и широкими лучами Проектора, транслирующего окружающий мир из башни, похожей на Биг Бэн.

Он спускался в долину, удивляясь контрастом между сухим отношением к жизни красной полупустыни Вельзевула и сочностью природы Улича. А еще тому, как резко обезвоженная почва саванны сменилась альпийскими лугами, даже граница четко видна. Будто один сосед щедро поливает свой газон, а второй – откровенно забил. Это наблюдение натолкнуло на мысль, что здесь кончается диапазон Проектора Вельзевула и начинается область покрытия Проектора Улича.

Ближе к Уличу стали видны фиолетовые «светлячки» местных обитателей. Чуть выше травы порхали сказочные бабочки или миниатюрные дриады, горящие светло-сиреневыми люминесцентными огоньками. Осветительной пользы такие бабочки не приносили, зато поля от них выглядели красивее. Часто на фоне ночного неба появлялись далекие ветряные мельницы. В ушах играла эльфийская, легкая мелодия.

Гэгэ свернул на тропу, ведущую в лес, по обе стороны которой паслись странные куры, одетые в пушистых мех. Ради пробы он выстрелил в такого моба – и сельскохозяйственный динозаврик уронилось лапками кверху. Затем подстрелил еще с десяток – не ради скудной наживы, а забавляясь прикольной анимацией смерти.

«Низкоуровневые. Как грызлюки у Вельзевула», – подумал он.

Лес впустил его охотно и даже словно проглотил: только Стрелец въехал под сень деревьев, как весь целиком и полностью оказался в новой локации без плавной смены кадров или декораций. Чат пригорода Улича, жужжание насекомых в траве, кудахтанье – моментально стихли. Взамен пришли новые звуки – таинственные, несущие угрозу, спрятанные в темноте между ветвей, невидимые за колоннадой широких стволов, приглушенные, эхообразные – где-то в далекой-далекой чаще. Были четкие: он слышал уханье совы неподалеку, шелест листьев над головой, скрип и хруст беспокойных деревьев; где-то совсем рядом запел соловей. И далекие – распознать такие было невозможно, а вкупе создавали они глубокий как лесные дебри, мистический и устрашающий фон.

Осторожный топот коня, копыта которого то и дело проваливались в трухлявое нутро валежников или спотыкались о мшистые камни, смешивалась с этим фоном и принуждал оглядываться, ловить едва заметные передвижения полувидимых и мнимых тварей лесных. Ночь и темные деревья как будто что-то замышляли недоброе против Стрельца, изображая за чертой фиолетового света странные образы – то ли вселяющие ужас, то ли интерес.

«А интересно, кто мне достанется в питомцы? Я бы хотел дракона. У главного героя обязательно должен быть личный дракон».

Вдруг… хотя какое может быть «вдруг» или «нежданно-негаданно» для нас с тобой, дорогой Читатель, когда мы знаем доподлинно, что все события в нашем рассказе подстроены от и до?..

Так вот, «вдруг» между кустов он увидел оленя. Животное мирно собирало губами мох и почесывало себя копытом за ухом.

Олень заметил Стрельца и перестал жевать. Гэгэ думал о том, какие бонусы предоставит ему такого рода питомец и можно ли будет его оседлать как маунта. Лошадка – транспорт неплохой, но и не помпезный: большинство нубов от 1000 GS, встреченных им в городе, гоняла точно на таких же гнедых, порой с некоторым тюнингом: на них стелили красивые попоны, плели дреды на гриве и прочее в том же духе. Другое дело – оседлать тираннозавра, стальной байк или что-нибудь совсем уж уникальное, чтобы ни у кого не было такого – пусть завидуют. На оленях, сколько он видел, никто не разъезжал…

Гэгэ смотрел на оленя с надеждой, олень смотрел на него подозрительно и тупо. После нескольких секунд зрительного недопонимания олень навострил уши, поджал рога и рванул куда-то через кусты.

«Тьфу! Трусливый травожуй»

Издалека затянул басовитый вой. Гэгэ представил себе белоснежного волка-красавца, здорового как медведь и с приятным запахом из пасти, – невероятно милого с хозяином и девчонками, но злого до лопающихся глазных капилляров с врагами. От такого «песика» Стрелец бы не отказался и даже надумал себе, что волчара нарочно зовет именно его, сгорая от нетерпения стать ездовым питомцем главного героя.

Гэгэ безжалостно погнал маунта на вой через бурелом, но конь (опять-таки) «вдруг» споткнулся и в падении самовольно, превратившись в клубы пара, исчез. Стрелец кувыркнулся в заросли папоротника – и моментально подскочил: рядом, почти у самого носа, в кушерях скользило толстое змеиное тело – чешуя в лунном свете угрожающе переливалась.

Он прикинул, какой длины получится гадюка, если вся вылезет из папоротников, и панически сглотнул – такая целиком сожрет и попросит добавки.

Выбравшись из бурелома, он почувствовал себя в безопасности. Он продолжил углубляться в чащу, теперь неспеша, внимательно озираясь, чтобы не пропустить скрытую в темных зарослях опасность и, собственно, саму цель похода – личного питомца. И даже не призвал маунта обратно: то ли забыл, то ли обиделся, – так и продолжил путь пешком.

Волчьего воя теперь не было слышно. Лес Лживых Камней снова окунул его в тягучую атмосферу звуков и неясных силуэтов.

«Был бы я сценаристом, – причитал Гэгэ, чтобы разговором с самим собой как-то имитировать социальное взаимодействие в глухом лесу, – сочинил бы главгеру парочку друзей: сексапильную Целительницу и мускулистого Богатыря. Целительницу можно было бы полапать нет-нет, а тупому Богатырю указывать, что делать. И втроем мы бы тут всех нагнули. Но нет, броди Нывыкршфтык… млять… в одиночку! Не шарит Ворон нихрена в сюжетах».

Думаю, Читатель вправе узнать, почему это ему, осилившему треть моей книги, до сих пор непонятен, да чего там – не обозрим сюжет. Где мотивация, где четкая линия событий? Кто здесь хороший, кто плохой? К чему все эти недореализованные персонажи (Темнина, Кристофер, Тасья, Кондуктор и пр.), которые, возникнув однажды, вдруг исчезают без обещания вернуться, а на их место Автор подсовывает новых «однодневок»? Где связь с аннотацией, обещающей противостояние инопланетян с землянами?..

Попробую объяснить развернуто. Существует классический бланк-сценарий на основе голливудского успеха, и тренинги, блоги, руководства, даже институты, где молодых авторов учат эти бланки заполнять. Человеку нравится его лицо в отражении. Оно красиво – потому что знакомо. Наш мозг – изобретательный хитрец: не секрет, что этот вычислительный орган обладает чудовищным аппетитом и, как бы признавая свою неполноценность, стремится сэкономить калории на второстепенных с точки зрения жизнедеятельности процессах. Его коронный приемчик – подставить перед нашими глазами картинку не в режиме реального времени, а воспроизвести ее из свежих cookie-файлов нашей памяти. (Вам знакома ситуация, когда вы упорно не можете найти «забытые» на видном месте ключи или, спускаясь по лестнице, не помните, выключили утюг или нет?) Мозг не любит перенапрягаться, он поощряет нас не тратить энергию на запись «мусорных», повторяемых файлов и тупит остроту органов чувств (если, конечно, не уверен, что в будущем это подключит к нему приток новых калорий или посодействует в зачатии потомства). Поэтому человеку нравится его лицо – лицо, которое не надо каждый раз запоминать. Так же, как и нам, поколению Y, основному на данный момент платежеспособному потребителю контента, воспитанному ностальгически-милой советской мультипликацией и продвинутым Диснеем, боевиками, Рэмбо и Терминатором, первыми MMORPG и фэнтезийной литературой, кажутся неинтересными произведения, в которых нет сформированных в детстве художественных лекал, потому что принятие нового требует экономически необоснованных каллорийных затрат. Вопрос не в том, какое творение называть искусством (искусством можно назвать вообще что угодно, кроме природы), и не в пользе философии в рутинной человеческой жизни (хотя мы любим иногда блестнуть умом: не потому ли, что нам хочется похвастаться через демонстрацию траты энергии на отвлеченные думы набитым холодильником и, соответственно, полным кошельком?). Вопрос заключается в том, готовы ли мы по-настоящему двигаться дальше?

Теперь, когда ты, мой дорогой Читатель, осилил еще и этот философский блок, вернусь к теме нереализованных персонажей. Этот роман замысливался в жанре литРПГ, и хотя он не соответствует стандартам, мне хотелось передать в нем антураж компьютерной бродилки, насколько это возможно, и взаимосвязь между квестами. На вступительной локации всегда не шибко интересно: для начала нужно осмотреться, пообщаться с NPC, выполнить нудные задания и немного подкачаться для героических тусовок. А Темнина и в особенности Тасья Горемыко, я уверен, еще «выстрелят» в этой истории самым непредсказуемым образом.

А тем временем, пока мы размышляли, с главгером начала происходить трансформация.

Светлыми, вопреки его опасениям и напутствию Вельса, в округе не пахло: во всяком случае, не слышно голосов и фиолетовых фонарей не видно. В какой-то момент Стрельцу это показалось подозрительным (вдруг впереди поджидает засада?), и увлеченный самоанализом, который продуцировали «тишина» и плавное спокойствие не-города, он вдруг решил, что за ним кто-то наблюдает. Или, быть может, он хотел так считать, чтобы не чувствовать себя одиноким, оторванным от общества? Накидывал, так сказать, полотно привычного фона на это темное безлюдие.

Хотя подождите. Что-то… что-то промелькнуло между стволами деревьев. Во-он там! Какое-то знакомое лицо, подсвеченное фиолетовым светом. Как будто бы Джеймс.

Да-да, точно он!

Гэгэ остановил маунта, натянул лук и только навел кончик стрелы на силуэт Лаза, как что-то с шипением проползло сбоку, между копытами, конь заржал, вздыбился и повернулся в сторону угрозы, помешав наезднику выстрелить. Шипение, впрочем, быстро уползло в кусты, не дав себя толком рассмотреть.

Стрелец повернул маунта обратно – и вот удача: одновременно с его разворотом в том же самом месте стала возникать остроухая голова. Видно, Джеймс спрятался, когда зашумел конь, а сейчас решил выглянуть проверить.

Стрела наготове, руки в той же позиции – нужно просто встать как стоял и пустить пернатую в цель. Второго такого шанса не будет – замочить Лаза на территории свободного PvP, допросить при возможности, ну и чё-нибудь, может, упадет ценное с этого шпиона… Карта секретная там, или Плащ-невидимка…

Стрела вонзилась в темноту с тугим деревянным дребезжанием.

«Сука!»

Быстренько накастовал другую – вполсилы, главное успеть, пока этот гад «на мушке».

И снова промазал.

Конь снова зафыркал и затопал на что-то, что вновь зашипело у него под ногами. Гэгэ разозлился и «свернул» маунта обратно в свисток призыва. Как только исчез конь, исчез и остроухий силуэт.

«Сволочь! Ушел!»

Он приблизился к месту, куда попали стрелы: они торчали друг возле друга на стволе необъятного дерева.

«А все-таки реакция у меня подкачалась на тренировке!» – удовлетворенно заметил он.

В лесу стало тихо, как будто все уснуло в нем: слышно только, как шелестит листва над головой. И фонарей нигде больше не видно.

«Вот гад. Наверно, врубил инвиз… Эх, был бы у меня питомец, я бы ему…»

Какое-то время он ждал, в напряжении, что неприятель выскочит из темноты и полоснет серповидным кинжалом по горлу. Стрелец медленно кружился на месте, настраивая свои рефлексы на вспышку фиолетового света, которая возникнет, когда Джеймс распахнет Плащ-невидимку, чтобы нанести смертельный удар. Но ничего не происходило, кроме того, что ночные деревья кружили перед ним.

Лазутчик так и не показался. Когда начало мутить от головокружения, Стрелец свистнул коня и только собирался прыгнуть в седло, как вновь заметил остроухую тень – совсем рядом. Вспышку фонаря он проморгал, или ее не было вовсе, – не имеет значения, потому что никакого смертельного удара все равно не последовало. Требовалось лишь немного поработать мозгами, сопоставить факты и хлопнуть себя по лбу, чтобы воскликнуть:

«Во я болван! Аватары не отбрасывают тени, но маунты-то отбрасывают!»

Черный силуэт Джеймса стал поворачиваться к нему боком и неожиданно перестал напоминать голову Бэтмана – скорее вытянутую лошадиную морду. Так и есть. Остроухая тень повторяла любое движение одновременно с поворотом головы скакуна.

«Писец, уже от тени собственного маунта шарахаюсь. Рехнусь я с этим Лазом…»

Он продолжил путь, но чувство тревоги не осталось позади. Кто-то наблюдает за ним, кто-то должен за ним наблюдать. И не так, что просто видит его, скрываясь в кустах, а так, что врезается в саму его суть, читает мысли, глядит сквозь него в ночную темноту, и даже не просто темноту, а сквозь деревья, сквозь лес, сквозь пространство – и видит дальше за всем этим что-то другое, какую-то подлинную реальность, в которой Гэгэ – лишь плохо выдуманный персонаж. Этот кто-то был очень, очень, очень огромным и вечным. Настолько огромным и вечным, что вся жизнь Стрельца для этого кого-то уместилась бы в короткий рассказ.

«Наверно, это зрители. Я ведь главный герой чего-то-там… Блин, соберись тряпка! На тебя все смотрят!»

Он представил себя на большом экране в темном зале кинотеатра, а «камера»… допустим, справа – снимает в профиль его испуганное лицо, подозрительно скошенный в сторону «зрителей» взгляд, глупо распахнутый рот.

«Блин! а вдруг козюля прилипла к подбородку или щеке!» – спешно провел по лицу ладонью, вроде чисто.

В полумраке многолюдного зрительского зала, обращенного к ярко горящему прямоугольнику экрана в медиамирье, как будто зашуршали смешки. И вновь становится тихо. Наблюдают. Только шуршит поп-корн.

Или это Лес Лживых Камней так пугает его своей таинственной внутренней жизнью?

Сомнения тянут проверить. Он протянул руку в сторону предполагаемой «камеры» (вдруг упрется в твердую поверхность своей стороны «экрана» или ладонь провалится в другое, настоящее измерение?) – пустота. Поводил туда-сюда, словно вытирает стекло. Шагнул ближе на всякий случай – ничего, только воздух. Еще раз подозрительно глянул и скорчил забавную гримасу – никто больше не смеялся.

Действительно, показалось.

Стрелец целиком и полностью вернулся в настоящее, паранойя отступила. Никаких видеокамер и кинотеатров. Но на всякий случай принял более собранный, серьезный и энергичный вид. А потом, поставив коня на дыбы, резко сорвался в галоп и лихо перескочил через… довольно широкий ручей.

«А вот интересно, Ворон расскажет потом всем, что это я спас Мэрлон?.. Ну, конечно расскажет, все должны знать имена спасителей мира».

(Судя по всему, он чувствует меня. Приманка, которую он проглотил в четвертой главе, переварилась. Скоро он захочет узнать о себе больше и попытается выйти со мной на связь. Если Читателю до сих пор не ясна логика событий: это я, Автор, завел нашего форреста гампа в дремучий лес, воспользовавшись его заинтересованностью Джеймсом, чтобы временно отсечь от него посторонние шумы, «эманации» других действующих лиц, и этим создал благоприятные условия для погружения главгера в дебри его собственной души.)

Впереди между редкими стволами что-то белело.

Стрелец выехал на поляну, на которой стояло каменное сооружение, точнее, когда-то стояло каменное сооружение, а теперь только сваленные в кучу глыбы песчаника, сияющие под светом луны. Время не пощадило древнее строение, но еще можно было угадать цилиндры составных колонн, часть стен, металлический жертвенник в форме овального диска с отчетливой канавкой кровостоков, заплетенных в какой-то эзотерический узор. Крыша обвалилась: часть потолочных перекрытий время раскатало по поляне, частью придавила внутренности сооружения, а в центре свалена целая гора обломков, среди которых пульсировало что-то темное.

Гэгэ осторожно пробрался к центру руин по устланному мхом каменному полу и короткой лестнице. Его внимание привлек ограненный булыжник правильной формы, но треснувший и с округленными потоками дождей углами. К булыжнику была привинчена золотая табличка – язык выдавленных на ней символов был не знаком, но Стрелец понял: драгоценным металлом на Мэрлоне сорить так же неприлично, как на Земле, а значит, это какой-то особый валун. Сверху на камне были два углубления в форме человеческих стоп.

«Как будто постамент древнего бога! – догадался Стрелец, обрадовавшись. – О таких, наверно, рассказывал Мыкуй».

Он живо представил себе величавую скульптуру из меди или бронзы, некогда скучающую миллион лет на этой жилплощади в квадратный метр.

«Интересно, артефакт поблизости нигде не завалялся?»

Ничего, напоминающего божественную силу, среди мшистых камней в округе не было видно. Зато среди сваленных в кучу монолитов зиял черный проход, заполненный плоской магической спиралью зелено-серебряного цвета. Спираль бодро вращалась, отчего проход в неизвестность напоминал всасывающую воронку, хотя воздух рядом с ней был неподвижен.

Стрелец коснулся волшебной спирали… и вдруг оторвался от пола, горизонтально, вися в воздухе, провернулся втулкой несколько раз, погружаясь в проход до пояса головой вперед, а затем таким же образом в обратной последовательности был возвращен на твердую почву. Но теперь уже находился не на руинах античного храма, а в каком-то полутемном коридоре с влажными кирпичными стенами.

Он обернулся: позади на ступеньках лестницы вращалась такая же спираль, в которую он погрузился. Вероятно, этот портал втянул его до пояса, незаметно «развернул», и выпустил уже в другой локации.

Заиграла зловещая музыка.

Глава IX. Святилище Утопленных Ведьм

Впадать в панику гамер со стажем не торопился: воронкой, в которую он угодил, в играх обычно изображают вход в какое-нибудь подземелье, кишащее злыми мобами и чахнущими над лутом боссами. Достаточно пролезть через воронку с этой стороны – и он вернется обратно в Лес Лживых Камней.

Он достал карту: система навигации обнаружила его в затуманенном топографическом пространстве с пометкой «Святилище Утопленных Ведьм». О большем карта умалчивала – на ней был виден только кусочек лестницы и коридора. Судя по маячку на общей карте, он все еще находился в ЛЛК, только не на поверхности, а, действительно, глубоко под землей.

Коридор сохранился лучше забытого храма: кирпичная кладка хоть и осыпалась местами, но выглядела крепко. Кое-где стены и потолок пробили толстые корни деревьев, которые издалека в темноте напоминали щупальца чудовищных спрутов. Запах сырости и древней плесени неподвижно висел в пространстве рваным мутным полотном. Сверху сочилась влага, иногда блестели жизнелюбивые ручейки, не знакомые с трепетом и совершенно справедливой опаской человека перед жилищем тех, кто давно канул в забвение. Тех, чей быт, традиции и чувства остались в диком, варварском, но честном прошлом. Кажется, вот-вот эти древние обитатели святилища воскреснут, наденут облик теней-приведений, примутся ходить по своим коридорам, имея какие-то важные дела, искать истину, делать записи в книгах, совершать ритуалы, общаться друг с другом и поглядывать враждебно, с недоверием, презрительно на человека из будущего, имеющего свои постиндустриальные, потребительские и глобальноинформационные понятия, и сующего свой нос куда не просят – туда, где люди заняты поиском и разговорами с Богом.

Коридор вывел на лестницу, ведущую вниз, откуда послышались возня и кряхтение – первые мобы поджидали его в темноте. Когда он только-только миновал последнюю ступеньку, вдруг зажегся свет – самый натуральный химический свет допотопных факелов, вставленных в специальные кольца в стене, – будто срабатывала такая установка от датчика приближения.

Впереди озарился коридор с группой странных созданий: они имели орлиные головы, насаженные на серые волчьи тела, и по шесть сравнительно тонких паучьих лапок. Пятеро таких гибридов бестолково слонялись из угла в угол, тараня стены и натыкаясь друг на друга. Яркий свет после долгой темноты их нисколько не возмутил: наверно, в скрещивании этих биокиборгов принимала участие еще одна божья тварь – по крайней мере, зрение орлиные головы имели полностью кротовое.

«Хорошо, что освещение придумали сделать. Выскочит такая тварь из темноты – полные штаны гарантированы»

К причудам генетических миксов другой планеты Гэгэ привык и даже определил для себя, что если во внешнем виде моба угадываются два признака совершенного разных животных, то он второго уровня, если три – то третьего. С новой экипировкой, добытой в боях с Кроком и Бадуаром, ежей-скорпионов он теперь не чурался, но с третьеуровневыми монстрами до сего времени предпочитал расходиться полюбовно.

Гэгэ прицелился в моба. Сам вид этих ужасных тварей отсекал любой «приход» христианской милости или даже буддийского великодушия, поэтому стрелял он по ним безо всякого душевного терзания, как по бутылкам из пневмача.

«Здесь бы пригодился тот лук, который пуляет раздвоенными стрелами», – вздохнул он, обходя свежие трупики в поиске трофеев. Но был весьма доволен тем, что удалось так скоро положить сильных мобов – три-четыре стрелы на каждого, никто и добежать не успел.

Добыча оказалась скудна: какие-то Хитиновые Клочки, Волчьи Сердца и Глаза Слепого Орла. Вероятно, такие предметы используют ремесленники, и есть маза толкнуть их на Аукционе, только обилие анатомических трофеев на общий объем трупов остужал весь предпринимательский пыл – рынок наверняка переполнен такого рода барахлом.

А вот в тесных комнатках по бокам коридора нашлись трухлявые сундуки, где можно было отрыть пару-тройку монет. В таких комнатках обычно были устроены ниши с каменными вазами, ритуальной атрибутикой и саркофагами, на которых изображались образы героев, царей и чудовищ, но чаще всего попадалось барельефы девы то ли с оленьей головой то ли со шлемом из оленьего черепа – и всегда с луком. Такие барельефы выделялись особенно: в глазницах девушки сверкали изумруды, придававшие облику колдовской, зловещий, и одновременно прекрасный и могущественный вид. Это был хороший знак: в святилище, вероятно, почитали охоту, значит, Охотнику будет чем поживиться в его стенах. Некоторые изумруды-глаза легко выскакивали из гнезд, если поддеть ножичком, а в одной из ниш Гэгэ нашел запыленный Серебряный Кубок для Жертвенной Крови, который если не вызовет антропологический экстаз у торговца вендорской сети, то хотя бы привлечет благородством материала. В сумку.

Весь первый ярус не отличался разнообразием коридоров: ни интерьером, ни мобами, ни тактикой фарма, ни лутом. На минус втором этаже воды оказалось больше, корни лесных деревьев уже не дотягивались до такой глубины, а коридоры охраняли ходячие скелеты – хрупкие, в ржавых доспехах, они всегда нападали пачкой, но разбивались вдребезги от критических ударов в середину костлявой груди.

Здесь Гэгэ стал натыкаться на останки исследователей, забредших сюда в поисках утерянных знаний или хабара, но обнаруживших собственную гибель. В кожаных сумках он находил ржавую походную утварь, испорченные кинжалы, редко – украшения из серебра, меди, слоновой кости и полудрагоценных камней. Холщовый мешок Стрельца по ходу сбора добычи набирал финансовую тяжесть, которую он воображал на своих плечах вопреки всем пространственно-интерфейсным особенностям сумки.

Иногда он останавливался, чтобы полистать черные от плесени дневники путешественников. Среди записей ученых, беглецов и грабителей попались любопытные по содержанию мемуары молодого человека из Улича, спустившегося в эти глубины за своей возлюбленной, которую сманили или похитили жившие здесь когда-то старые ведьмы. Граждане Улича потом затопили пещеры. С тех пор от ведьм не осталось ни слуху, ни духу. Эта история понравилась ему, хоть конец ее был трагичным – по всему видно, местному ромео так и не удалось вызволить даму сердца из плена колдуний, и теперь он одиноким воспоминанием вынужден скитаться по коридорам этого тартара, не смея сознаться себе в собственной смерти. Гэгэ почему-то возненавидел этих таинственных ведьм, а дневник парня спрятал в мешке, хотя все остальные записи возвращал на прежнее место. После этого не забыл он глянуть и в журнал заданий, однако новых поручений в нем не обнаружил: либо этот квестовый предмет (дневник) относился только к жителям Улича, либо ему недоставало данных, чтобы грамотно его применить.

Когда он спустился до третьего яруса, увидел перед собой черный проем входной арки. Маленький коридорчик с лестницей, откуда он вышел, и парой ступенек, спускающихся к арке, освещали только два факела. Дальше не было света, и он не видел, что скрывается по ту сторону мрачного входа. Поворотов не было, если идти – только туда. В сущности, сам вид арки тревогу не вызывал. Она больше напоминала вход на торжественный праздник: была украшена изящным орнаментом лоз и цветов, изображениями птиц, солнца, зверей (чаще всего оленей), словом, никаких пугающих символов. Но холодная темнота, в которую так радостно приглашала арка, не вызывала доверия.

Стрелец шагнул в проход. Разгорелся фиолетовый фонарик, и в матовом свете, таком, будто смотришь в прибор ночного видения, появились древние колонны, расставленные по обе стороны каменного мостика, под которым безбрежно стелилась спокойная, темная вода. Он догадался, что вошел в огромную пещеру с озером, которую почитатели богини переоборудовали в пышное святилище.

Высокий потолок терялся во мраке, где поблескивали от накопившихся минералов и влаги зловещие клыки сталактитов. Из небольшого отверстия в потолке наискосок падал тонкий луч лунного света, едва касался вершины колонн и озарял что-то впереди, в глубине пещеры, куда ведет каменный мост.

Странные шумы, которые эхом вдруг прокатились по храму, вызвали мурашки.

В скале по периметру пещеры, насколько дотягивался фиолетовый свет, были вырублены статуи бородатых стариков, женщин с кувшинами, детей-пастухов и мужчин с дичью на широких плечах – кудрявые и в тогах под древнегреческий стиль. Излучение фонаря красило неживые лица в мертвенный оттенок – статуи казались приведениями, слепо глазящими на храброго и бестолкового пришельца.

Гэгэ медленно шагал вперед и представлял себе, как в древние эпохи Темные и Светлые располагались здесь на скамьях, вместе обсуждали общие планы, делились технологиями, паломничали, знакомились, любили, сочиняли – не имея представления, что где-то в далеком космосе их прапредки ведут неусыпную и жестокую борьбу друг с другом. И не подозревали, что однажды вирус необоснованного страха быть преданными и убитыми вчерашними друзьями свалится с неба в вимане Вельзевула и заразит всех жителей планеты. А потом их гладкая и плодотворная жизнь перевернется в пиксельное не-существование…