Коновалов опустил голову на подушку, боль постепенно прошла, он закрыл глаза и начал засыпать. Квятко отправилась выполнять свое обещание – искать тех или того, кто покушался на Коновалова. Когда Юлия Квятко вышла из больницы, накрапывал мелкий дождь. Она подумала, что, пожалуй, стоит сначала сходить к дяде Коновалова. Все же он был последний, кто его видел перед покушением. Она знала адрес дяди из дела. По привычке всегда, когда она расследовала какое-то дело старалась собрать максимальную информацию на всех – свидетелей, подозреваемых и мало мальски касаемых данного дела людей.

К Кобякову пришлось добираться пешком – транспорт в старую часть города не ходил, да и идти пешком было сравнительно недалеко. Она шла по неровной дороге мимо маленьких деревянных домиков и думала о том, что очень странные вещи происходят вокруг этого обычного и ничем не примечательного журналиста. С чего вдруг на него покушаться? Кому он мог так насолить? В сущности, несмотря на все усилия, она не так много собрала информации о Коновалове: родился в Лакинске, закончил там среднюю школу, потом журфак в местном университете. Никогда никуда не выезжал дальше пределов Лакинской области, особых высот в своей карьере журналиста не достиг, максимум – был чуть больше года редактором какого-то заводского листка. Впрочем, многие так и живут – просто обычный человек, просто живет. Но что-то в нем было не так и это ее влекло к нему. Квятко отдавала себе в этом отчет, но не могла в потоке жизни разобраться в своих мыслях по этому поводу, оставляла все на потом.

Старый город ей не нравился, как и вообще все старое. «Домишки эти кривые снести все нахрен» – думала она, приближаясь к дому Кобякова. Его дом ей, впрочем, понравился, он был вроде и как все, но какой-то торжественный, праздничный, как торт. И конек необычный на крыше – в виде головы волка. Алексей Кобяков как раз выходил из дома, куда-то собирался. Квятко не стала выяснять куда, показала удостоверение, и Кобяков пригласил ее в дом. Там он спросил:

– Что случилось?

– На племянника вашего покушались.

Кобяков как бы и не удивился. Спокойно поставил чайник на плиту кипятить воду.

– Вы не удивлены?

Он сел за стол напротив Квятко, взял сушку и громко ее раскусил.

– Я ожидал примерно чего-то такого.

– Объяснитесь.

– Коллекторов мало кто любит, тем более таких лютых как он. Он такие прессухи устраивал должникам, некоторых доводил до сердечного приступа. Так что, думаю, желающих поквитаться с ним с тех времен, когда он проходил эту должность, еще остались.

Пришла очередь Квятко от удивления кусать сушку и тщательно ее пережевывать, запивая горячим чаем, она такой информации о Коновалове не нашла:

– Ну и, дальше рассказывайте. – Заинтересовалась Юлия Борисовна.

– А чего дальше? Когда он судебным приставом работал, такую жестокость проявлял, что даже начальство вынуждено было его уволить. А с того времени, когда он менеджером по продажам работал вроде бы уж нет недовольных, поразъехались по большей части. А то среди его покупателей было много тех, кто ему открыто угрожал, за то, что он им дорогую неисправную технику втюхивал. Он вот с тех пор и затихарился, в редакции работает, книжки почитывает, статейки пописывает. Так что врагов у него много.

После этой фразы Кобяков подошёл к серванту, в котором, отражаясь в зеркале, стояли кружки и чашки из сервиза, а также статуэтки балерин и разных зверушек. Но Кобяков не стал открывать стеклянную дверцу, а открыл нижний шкафчик из которого достал лист А4 положил его на стол, перед следователем.

– Это что? – Спросила Юлия Борисовна

– Это список врагов моего племянника, предполагаемый.

Квятко внимательно прочитала список, посмотрела на Кобякова и ушла. Она находилась в некотором раздумье. Посмотрела на соседний, справа дом и увидела красное «пежо». Это живо ей напомнило недавние события с перестрелкой. Как раз вышел на порог дома хозяин. Высокий, черноволосый кудрявый мужчина в синих брюках и клетчатой рубашке на выпуск. Было видно, что он всегда свои кудри зачесывает назад, и его прическа напоминала мочалку после взрыва. Но цвет волос был красивый – иссиня-черный. Лицо у соседа было вытянутое и смуглое как у индуса из штата Лахор. Следователь окликнула его, он от неожиданности вздрогнул. Квятко показала удостоверение и представилась. Он назвался Дмитрием Бобковым. Поинтересовалась его ли это машина, он подтвердил, что да, он хозяин. Юлия Борисовна обошла машину, заглянула под днище, зачем-то провела пальцем по лобовому стеклу.

– Вы куда сейчас идете? – Спросила Квятко

– На работу, в таксопарк, я там диспетчером работаю.

Следователь как-то с сомнением посмотрела на него, но потом кивнула головой, одобряя профессию и выбор жизненной стези Бобковым и предложила:

– Давайте вместе пройдемся, нам почти по пути, мне надо задать вам пару вопросов.

Они двинулись по центральной улице города – Большой по направлению к Управлению, там, через дорогу от него находился таксопарк. Некоторое время они шли молча, потом, наконец, Юлия Борисовна задала первый вопрос:

– Вы Петра Коновалова знаете?

Бобков встал как вкопанный и с ненавистью посмотрел на Квятко. В следующее мгновение выяснилось, что ненависть направлена не на Юлию Борисовну, а на Коновалова:

– Это главный наш враг! – Выпалил он.

– Почему наш? – Поинтересовалась Квятко

– Я имею в виду, нашей организации. – И он указал на значок, прикрепленный к карману рубашки с правой стороны. Квятко не сразу обратила внимание на него, а теперь рассмотрела: две буквы «С» соединенные книзу концами и, как будто составляя композицию раскрывающегося яйца из которого выклевывается лебедь с раскрытой книгой. Все это на красном фоне. По окружности значка надпись белыми буквами «Союз спасения». – Я председатель Союза.

– И кого вы спасаете? – Поинтересовалась Квятко.

– Всех, кто желает, мы не делаем ни для кого ограничений, пока есть время еще можно в наш Союз вступить.

Эта фраза ничего не объяснила следователю Квятко, ее больше интересовал вопрос с какого бока здесь Коновалов. Она еще раз об этом спросила Бобкова.

– Коновалов считает, что все в мозге, все в уме. Вся мифология, все предания, религиозные догмы придуманы умом, потому что мы не знаем его возможностей, как он говорит, даже на 10 процентов.

В этот момент они уже подошли к Управлению и Квятко по-прежнему не могла понять, о чем говорит Бобков, но ясно было одно – ему тоже есть, за что не любить Коновалова. В свою очередь председатель Союза начал догадываться, что та парадигма, в которой он и его друзья уже живут пару, лет не близка и даже, где то чужда следователю. Он догадался, что нужно сделать и достал из своей сумки красивый буклет, который протянул Юлии Квятко со словами:

– Вот, почитайте, вам будет более понятно, о чем я веду речь и в чем суть наших противоречий с Коноваловым.

Председатель повернулся на каблуках и отправился в таксопарк, не дожидаясь ответа следователя. Юлия проводила Бобкова взглядом. «Ладно, если что, повесткой вызову» – подумала она и направилась к Управлению. В кабинете она застала своего помощника лейтенанта Степана Комова. В Управлении он появился недавно, сразу после окончания института полиции. Молодой, неопытный, немного застенчивый. У него были голубые, доверчивые глаза, кудрявые рыжие волосы и широкие скулы. Одет он был в ярко-зеленую рубаху, черные брюки, на ногах синие ботинки. Он всегда одевался так, что цветовая гамма выбранной им одежды вызывала недоумение. Когда Квятко вошла в кабинет, он сидел за столом и сосредоточено изучал какое-то дело.

– Правильно делаешь, этим и будешь заниматься, пока я распутываю дело Коновалова. – Сказала Юлия Борисовна, обратив внимание на то, что он читает. А это действительно было дело о пропаже трупов трех девушек убитых маньяком. Комов закрыл дело, откинулся на спинку стула, закинул за голову руки, сомкнув их ладошками на затылке и мечтательно произнес:

– Дааа, загадка.

– С чего начнешь?

– На озеро схожу.

– Зачем? Тела же украли из морга.

– Мало ли, надо еще раз осмотреть место преступления.

Квятко больше не стала ни спрашивать, ни возражать, пусть сам разбирается, уже большой. Степан надел плечевую кобуру с пистолетом, облачился в зеленый пиджак, который висел на спинке стула и вышел.

Был прекрасный день. Ни тепло, ни холодно. Один из последних таких в августе, как казалось. Потом настанет осень, полетят липкие и цветные листья с берез и вязов, растущих вдоль дороги, ведущей к озеру и задолбутся дворники их убирать. «Вот так всегда – летом зной, а осень не заметишь, как и подкатит со своими дождями и хмурым небом, тучи так и будут плыть косяками» – думал Степан, широко шагая по дороге. Он всегда ходил быстро и широким шагом, поэтому с ним не любила никуда ходить Юлия Борисовна, которая уважала обстоятельность и медленное течение событий. «Ах, Юлия Борисовна, классная ты баба!» – опять подумал Комов и на этом невероятный поток мыслей в его мозгу иссяк. Он закурил на ходу.

Вскоре он пришел к озеру. Ветер не играл с его кудрями, а значит установилась тишь – так понял Степан. Водная гладь озера была почти идеальна, высоко летали речные чайки, где-то щебетал воробей. Степан сделал затяжку, выпустил дым через ноздри и снова подумал: «Надо бросать курить». Он бросил окурок на песчаную отмель и заметил маленький, круглый предмет. Комов наклонился и поднял с песчаной поверхности белую, перламутровую пуговицу, видно от рубашки. На всякий случай он положил ее в маленький пакетик с клапаном, а пакетик сунул в карман пиджака. На этом осмотр места преступления был закончен.

Пока Степан осматривал место преступления, его начальница изучала буклет, подаренный ей Бобковым. В нем говорилось о том, что «Союз спасения» создан в 1992 г. группой энтузиастов г. Новый Гиенов и в настоящее время насчитывает уже более 30 отделений в разных городах страны. Численность организации указывалась в пределах 33000 человек. Далее указывались формы работы Союза: туристические поездки, проведение конференций и семинаров, организация лагерей, работа с детьми и молодежью. Буклет был очень красочный с фотографиями, где радостные люди занимались разными делами и были в разных местах отдыха. Цель организации указывалась так: «Ожидание птицы Ин Ненармунь для личного спасения и спасения всех». Больше информации не имелось, Квятко мало, что поняла и решила, что это какая-то секта, а по таким вопросам лучше обратится к эксперту и такой у них в Управлении был – это начальник отдела по мониторингу религиозных движений майор Анзор Витальевич Щербаков.

Майор сделал карьеру в ГАИ, на старости лет его перевели в этот странный отдел – следить за верующими. Хотя в органах правопорядка, да и вообще у служивых «старость лет» понятие относительное, они уже и в 45 лет престарелые (в том смысле, что на пенсию можно выйти). Вот и Щербакову было, что-то около сорока. Это был толстенький мужичёк с лысиной и глазами с прищуром и некоторой хитринкой. Самодовольный и скрытный. Его кабинет находился в конце коридора. Повертев буклет Союза в руках, Анзор Витальевич презрительно бросил его на стол заваленный папками и разными другими буклетами не менее красочными.

– Это секта? – Спросила Юлия Борисовна

– Признаков секты в этой организации нет, мы проверяли. Это скорее такое просветительское общество: изучают местный фольклор, проводят семинары и конференции, тренинги роста и восстановления душевного спокойствия, много у них просветительских программ для детей.

– А что это за цель у них такая странная: ««Ожидание птицы Ин Ненармунь для личного спасения и спасения всех»?

– Это их слоган такой. Типа девиза.

Квятко в разочаровании от услышанного села на диван, который стоял в кабинете Щербакова. Она совершенно не могла понять, как это все связано с Коноваловым.

– Все Христа ждут для спасения, а они птицу Ненармунь, странно это. – Посетовала она.

Рядом с диванчиком стоял столик и на нем чайник с дымящимся чаем, Анзор Витальевич налил себе чашку, отпил глоток и продолжил просвещать Квятко:

– Видите ли, люди на самом деле давно перестали верить во что бы то не было или в кого бы то не было. Все что мы сейчас видим это только внешние атрибуты, локации жизни для разных слоев населения. В этой связи «Союз спасения» не являясь религиозной организацией, создает некий суррогат, иллюзию счастья для своих членов. В этом нет ничего наказуемого. Тем более, что члены Союза как-бы принимают эти условия.

– А мне показалось, что они искренне верят в эту Ненармунь. Ждут от нее чего-то.

– Почему это вам так показалось?

– Я говорила с их председателем, как его там, а Бобковым. Они искренне ненавидят Коновалова.

– А при чем здесь, Коновалов? – Недоумевал Щербаков.

– На него покушались, вот ищу всех, кто испытывал к нему недобрые чувства.

Анзор Витальевич поставил кружку с чаем на стол, подошел к шкафу и долго там что-то искал, так что Юлия Борисовна притомилась, зевнула и стала засыпать.

– А вот! – Громко вскрикнул Щербаков, доставая папку с полки, Квятко от неожиданности вздрогнула.

– Здесь мое собственное расследование по поводу Коновалова. Можете изучить.

И он протянул папку Юлии Борисовне, та проявила какой-то вялый интерес, к ней. Пролистала подшитые листы, в тексте шла речь о каком-то Координаторе.

– И что это? При чем здесь Координатор? И кто он вообще такой?

– Он и есть Коновалов. – Торжественно заявил майор. – Хакер. Он сайт Союза хакнул. Это точно установлено, атака на их сайт была в прошлом году с компьютера Коновалова.

«Еще и хакер» – подумала Квятко отдавая папку Щербакову. «Может он и трупы украл?»

Квятко попрощалась с Щербаковым и пошла к себе в кабинет. Там уже пил кофе Степан.

– Как дела? – спросила Юлия Борисовна, присаживаясь за свой стол.

–– К озеру ходил.

–– И зачем? Трупы из морга пропали, на озере то ты чего искал?

Степан хитро прищурился, будто что затеял или хотел гадость, какую сказать и сказал:

– А вот и не напрасно на озеро пошел, вот пуговицу нашел.

И Комов торжественно достал из кармана пакетик с пуговицей, протянул его Квятко. Та не удержалась от смеха, прыснула в кулачок, но пакетик все же взяла, мельком рассмотрела. На мгновение ей показалась, что такую пуговицу она где-то уже видела.

– Ладно, Степа, пойду домой, а ты сходи в морг и опроси сторожа, патологоанатомов. Выясни все обстоятельства.

Юлия Борисовна с чувством выполненного долга отправилась домой. Ее дом, располагался недалеко от Управления. Это был старая, пятиэтажная, блочная брежневка. Угловая квартира Юлии Борисовна располагалась на пятом этаже. Квятко получила ее от Управления как служебную. Она жила в однокомнатной квартире со скудной обстановкой: стол, диван, пару стульев, шкаф для белья. Все довольно аскетично. В квартире не было книг. На кухне простенький гарнитур, железная раковина, никакой посудомоечной машины и газовая плита о двух конфорках.

Зайдя в квартиру, в темной прихожей, Юлия Борисовна сняла туфли и в изнеможении села на табурет. Некоторое время отдыхала. Потом вскипятила чайник, попила чаю и вышла на балкон. Был чудесный день конца августа, с особым запахом в воздухе неуловимо напоминавшем, что близится осень с ее тоской, дождями и мертвым небом.

Юлия Борисовна обратила внимание на группу людей, сидящих за столом во дворе и увлеченно играющих в карты. Среди игроков был Пиков. «Любопытно» – подумала Квятко и решила спуститься к нему, поговорить.

Когда Юлия Борисовна дошла до стола во дворе, игроки уже разошлись, один только Роман Пиков сидел за столом и собирал в колоду карты. Увидев Квятко, он поздоровался и спросил:

– А вы как тут?

– Я живу тут, вот в этом доме. – Следователь кивнула на свою пятиэтажку.

– Ха, а мой дом вот напротив, надо же какое совпадение. – Подытожил Пиков.

Юлия Борисовна села за стол напротив него, поинтересовалась:

– Во что играли?

Пиков мгновенно ответил:

– Да так, в дурачка перекинулись с мужиками, на интерес.

На детской площадки шумели дети, мамочки на соседней лавочке вели долгие разговоры о быте. Пиков, собрав карты, не собирался уходить, он сложил руки на столе лодочкой и уставился на следователя.

– Вы о чем-то хотели спросить, Юлия Борисовна?

Квятко в этот момент отвлеклась, наблюдая за мальчиком, который в песочнице старательно строил из песка башню, но суть вопроса Пикова до нее дошла и она спросила:

– Вы, Роман Викторович, давно пишете книги?

– Да сколько себя помню, в детстве начал сочинять и всякие истории друзьям рассказывать. Помниться я еще в школу не ходил, и писать не умел, а уже сочинял.

– И много с тех пор написали?

– Два романа.

Квятко удивлено подняла брови и продолжила любопытствовать:

– Одина я читала в нем 72 страницы, а второй?

– Вы имеете в виду, сколько в нем страниц? Там 82.

– И сколько продали?

– Первый роман я купил и Коновалов, а второй роман купил только я и дал Коновалову почитать, чтобы тот рецензию написал, а то он деньги не хотел тратить на покупку.

– Выходит у вас только один читатель?

– Два, вы же тоже читали, значит два читателя теперь.

Квятко задумалась. По сути, она не могла себя назвать книгочеем и никогда склонности к художественной литературе не испытывала. Пожалуй, читала ее только в школе, по программе. В остальном то, что положено по программам учебных заведений, где она училась. Позиция Пикова ей была не понятна, поэтому она уточнила:

– Ну а в чем смысл вашего писательства?

– Преображение словом. Видите ли, мир большей части людей представляется сплошным скучным потоком, так мыслят люди-трава. Я делаю этот мир с помощью своих книг более упорядоченным.

– А что значит люди-трава?

– Это подавляющая часть жителей Земли. Это те, кто рождается просто не для чего, как трава. Просто жить, потом умереть.

– А вы, значит, не трава. – Она сказала это с раздраженным сарказмом, скульптор это заметил и поспешил уточнить:

– Люди-трава – это не уничижение кого-либо, в этом определении нет ничего с моей стороны высокомерного, просто большинству людей неважно как жить, а тем более упорядочивать свою жизнь посредством слова, они просто живут.

«Просто живут» – повторила про себя Квятко и запомнила эту мысль, потому что она тоже «просто жила», но надо было теперь не отвлекаться от основной мысли и спросить о Коновалове, но спросила о другом совсем.

– Роман Викторович, а что вы знаете об организации под названием «Союз спасения»?

Пиков хмыкнул, крутанул головой, шепнул: «Вот декабристы хреновы», но у следователя уточнил:

– С Бобковым уже успели познакомиться?

Следователь молча кивнула. Пиков подозрительно прищурился и стал раздавать карты. Квятко досталось два туза, бубновый валет две пиковые дамы и шестерка крести.

– И во что мы играем? – Не поняла Юлия Борисовна.

Пиков улыбнулся, кинул на стол свои карты – у него была сплошная мелкота, Квятко раскрыла свои карты, художник печально улыбнулся:

– Везучая вы. Но про Бокова и его друзей я вам так скажу – фанатики они, просто религиозные фанатики.

– Религиозные? – Удивилась Юлия Борисовна. – А вот наш эксперт по религиозным делам майор Щербаков говорит, что это просто невинная просветительская организация.

Здесь уже наступила очередь удивляться Пикову, он в молчании собрал карты, аккуратно положил колоду на стол.

– Да ваш Щербаков один из основателей Союза. Можно так сказать идейный вдохновитель и тайный помощник. Сам он свое отношение к организации не афиширует.

Солнце уже клонилось к горизонту, наступали сумерки, а за ними темное время. Становилось прохладно, Квятко зябко передернула плечами. У нее возник еще один вопрос к Пикову.

– А сами то вы, почему так осведомлены о делах Союза?

– Я когда-то был активным его участником. – Признался художник.

– И почему ушли?

– Коновалов убедил меня, что не стоит заниматься такой ерундой как ждать Ненармунь.

– Как это ему удалось?

Пиков ответил не сразу, надеясь, что не будет следователь так настойчива в своих упованиях. Но видел, что Квятко терпеливо ждет.

– Петр объяснил, мне, что все это выдумки. Фантазия людей. Если в древние времена фантазии всяких буйнопомешанных становились мифами и основой религиозных воззрений и представлений, то теперь, в наше время, когда писатели силой своей фантазии придумывают сказочные миры, более совершенные, чем прежде, верить, а тем более руководствоваться древними историями о чудесных существах, просто глупо. Для меня, как художника, его доводы были убедительны, и я порвал с Союзом. На мой взгляд, они не тем путем идут.

В этой философии Квятко заинтересовал только один пункт, касающийся персонально Коновалова, а он именно и был противником Союза, поэтому Юлия Борисовна спросила об этом у Пикова:

– Могли ли члены Союза желать смерти Коновалову и организовать на него покушение?

Вопрос немного озадачил Романа Пикова, он на мгновение задумался, взвешивая то, стоит ли на него вообще отвечать и все же принял решение правильное:

– Нет, я думаю, Союз на это не способен.

– Обоснуйте.

– Это все слишком мягкие и нерешительные люди, да и по большей части Союз состоит из рафинированной, что называется, интеллигенции, домохозяек, сопливых юнцов, блогеров и жителей интернета, т. е. всех тех, кто в принципе не способен на решительные действия.

– И чего они хотят?

– Ну как чего? Спасения от смерти.

В этот момент, кто-то от угла дома крикнул: «Викторыч, ну ты идешь?» Оба, и следователь и Пиков, повернули в ту сторону голову: у угла дома стоял худощавый старик и махал палкой, призывая Пикова.

– Это кто? – спросила Юлия Борисовна

– Это художник Колбасов, мы с ним вместе за водкой ходим. Я пойду?

Квятко кивнула головой в знак согласия. Пиков быстро удалился со своим другом. Юлия Борисовна еще какое-то время в раздумии сидела, потом захотела пойти в Управление, проверить как там дела у Степана. На этот раз решила прогуляться, и от дома пошла не прямо к Управлению, а сделала круг, через сквер.

Квятко не была лириком. Романтизм ей также был чужд, суровая реальность занимала весь ее ум и чувства. Поэтому она почти не имела склонности к рефлексии по поводу окружающих ее красот. А между тем городской сквер был лучшим местом в Новом Гиенове. Лично мэр Ахазов после переизбрания на четвертый срок, в нарушение устава города, который по такому случаю подправили, потратил собственные средства на то, чтобы это место стало лучшим в городе. Здесь были выложены плиткой новые дорожки, вдоль них поставлены красивые садовые скамейки, оборудовано хорошее фонарное освящение. Но суть сквера была не в этом, а в изумительных аллеях лип, пирамидальных тополей и дубов. Сквер был разбит горожанами еще в далекие дореволюционные времена к 300-летию дома Романовых, когда все ожидали нового расцвета Империи.

Теперь мощные деревья высились по обе стороны дорожек и шелестели своими листьями, создавая непередаваемую атмосферу далекого прошлого. Медленно передвигаясь по дорожке, в самой глубине сквера, Юлия Борисовна увидела небольшое здание кафе «Библиотека» и вспомнила, что, по словам майор Щербакова – это заведение общепита славилось своими сырниками. В Квятко самым пошлым образом взыграло чувство голода, она вспомнила, что еще не обедала и решила зайти в кафе отведать великолепных сырников.

В кафе было накурено. Что называется, топор вешай. В двух залах почти все столики были заняты шумными людьми, которые непрестанно курили и что-то обсуждали. Пили в основном пиво, хотя вывеска на кафе была какая-то детская и веселая изображавшая паровозик из Ромашково. Также призывала к интеллектуальному труду внутреннее убранство кафе – повсюду стояли книги.

Квятко нашла свободный столик, заказала сырники и капучино. Пока готовили заказ, она осмотрелась и обратила внимание на то, что мужик за соседним столиком болтая с друзьями и отпивая пиво, исподтишка следил за ней. Юлия Борисовна не подала виду, делая вид, что не замечает этого.

Принесли сырники и любимый кофе. Последний оказался совсем даже ничего. А вот сырники вряд ли можно было отнести к лучшему из того, что когда-нибудь она ела или вообще назвать сырниками. Было такое ощущение, что их сделали из самого дешевого творога, который долгое время хранился в тепле, а потом про него вспомнили и использовали для приготовления.

Увлеченная поеданием продукта, Квятко не сразу обратила внимания, на то, что мужик из-за другого стола подсел к ней и поэтому, когда он спросил: «Вы следователь» от неожиданности вздрогнула.

– Да. У вас ко мне какое-то дело.

Незнакомец выглядел каким-то напуганным. У него было вытянутое лицо, черные, зачесанные назад волосы, а глаза серые.

– Вы хотите знать, кто покушался на Коновалова? – Спросил он.

– Конечно.

Мужчина подвинулся ближе и шепотом сказал:

– Это Бобков.

Квятко была разочарована. Но виду не подала. Доела невкусные сырники и обратила внимание на девиз кафе, который был написан на стене: «Не ешь никакой мерзости». Прежде на эту надпись она не обращала внимания, теперь поняла ее смысл. Она расплатилась за обед и вышла на порог кафе, посетитель увязался за ней, и тут Юлия Борисовна снова увидела красное «пежо», которое стоял на площадке чуть в стороне от «Библиотеки».

– Вам интересно? – Опять спросил назойливый посетитель кафе.

Квятко смерила его оценивающим взглядом (так бы сказал внешний наблюдатель, посмотрев на следователя): кажется, у него был небольшой нервный тик, правая щека непроизвольно подергивалась.

– Как ваша фамилия? – спросила она

– Дракон-Драконов, Борис, Петрович. – Он все эти части своего имени и фамилии так и произнес раздельно, будто в самом деле их отделяя друг от друга запятыми.

– Чудесно. – Сделала вывод Квятко. – Сейчас вот, машину осмотрю, тогда и поговорим.

– Это моя машина. – Заверил ее Дракон-Драконов. – Ну, т. е. я ее в прокат взял.

– Показывайте где.

Они вместе сели в машину и поехали. Дракон-Драконов объяснил, что прокат находится на другом конце города, хотя, что он под этим понимал, было непонятно, так как он выехал на шоссе вдоль озера и ехал долго прямо мимо бесконечно спальной застройки Ново Гиенова. Серое здание проката располагалось посреди таких же серых домов, которые только что покинули Квятко с Дракон-Драконовым. Единственное украшение здание надпись на фронтоне: «Тише едешь, дальше будешь». Вокруг проката стояли машины на любой вкус.

Борис Петрович тормознул прямо у входа, и они зашли в здание, открыв стеклянную дверь. Внутреннее пространство представляло собой обычный офис со всеми его принадлежностями: столы, стулья, шкафы папки в них, принтер, ксерокс, мониторы на столах, милые девушки и среди них поэт Семёнов. Он, нисколько не смутившись прибывшим гостям, притворно раскинув руки, пошел на встречу Квятко с восклицанием:

– Ба, какие люди!

Квятко не ожидала здесь встретить поэта и никак не понимала его энтузиазма, поэтому спросила:

– А вы, что тут делаете, Семёнов?

– Я совладелец этого заведения вместе с Космолётовым.

Дракон-Драконов услышав эту фамилию, необычайно оживился, будто ему медом язык намазали.

– Вот, вот, этот Космолётов заодно с Бобковым

– Да погодите вы, Борис Петрович, давайте последовательно разбираться в проблемах, сначала с Семёновым, а потом с вами, – раздражилась на Дракона-Драконова Юлия Борисовна и уже обращаясь к поэту, строго спросила его, – вы помните, что вас хоть и отпустили, но вы остаетесь под подозрением.

– А в чем собственно дело? – Спесь с него несколько сошла, он оробел.

– Показывайте книгу записей тех, кто брал красное «пежо», оно у вас в прокате одно?

– Да, такой марки и цвета, одно. – Виновато сознался поэт и попросил девушку, которая сидела за дальним столом от двери принести книгу записей. Та была недовольна этим распоряжением, это было видно по ее выражению маленького лица. Она медленно поднялась и пошла к шкафу, расположенному в углу офиса. Она старательно покачивала бедрами при ходьбе и кожа юбки-карандаша, плотно обтягивающая ее попу бликовала, попадая под прямые лучи заходящего солнца. Девушка вернулась от шкафа с тетрадью в руках, протянула ее Юлии Борисовне, обдав холодным презрением посетительницу, но следователь не обратила внимания на это, углубившись в изучение записей. Собственно, тех, кто брал в прокат машину в этом и прежнем, ему предшествующем месяце, было немного: сам поэт, Космолётов, Любовь Кобякова и Дракон-Драконов:

– Кто такая Любовь Кобякова? Фамилия что-то знакомая. – Строго спросила Квятко.

– Я не обязан знать всех в городе. – Обиделся Семёнов.

– А я знаю, кто это! – Поспешил оповестить всех Дракон-Драконов.

Юлия Борисовна с удивление окинула его взглядом, не ожидая найти в нем такой компетентный источник информации.

– Это председатель Общества изучения культуры варгизов. – Просветил следователя Борис Петрович и тут же предложил, – здесь недалеко есть кафе, «Голубой печенег», пойдемте туда, я в спокойной обстановке все расскажу, заодно поужинаем.

Кафе «Голубой печенег» располагалось через дорогу от проката. Это было небольшое одноэтажное здание, еще советской постройки задрапированное какими-то голубыми стальными панелями. По всему периметру здания имелись окна, которые были закрыты плотными шторами. Также «Голубого печенега» окружали плакучие ивы.

Внутри кафе царил полумрак, освященный только не очень яркими светильниками, располагавшимися на столах, расставленных вдоль стен. Под потолком крутилась светящаяся сфера, разбрасывая отраженный от фонарей в потолке свет во все стороны помещения. В кафе было не людно. Квятко и Дракон-Драконов заняли крайний справа столик от входа. Заказали вечерний кофе, и запеченную рыбу дорадо. В ожидании заказа погрузились в беседу.

– Я преподаватель Новогиеновского государственного университета. Преподаю философию ну и всякие сопряженные предметы. – Признался Борис Петрович

– Вы что-то хотели сообщить о покушении?

– Да, да. Но надо сначала пояснить, что моя жена года два вступила в Союз спасения, вы же уже в курсе того, что в нашем городе есть такая организация? – Он вопросительно посмотрел на следователя, она кивнула головой в знак согласия, и он продолжил. – Так вот, с первого дня членом Союза стала моя жена Клавочка.

– И зачем это ей надо было?

– Вы понимаете, помимо бессмертия Союз обещает своим участникам омоложение после определенной процедуры, которую произведет со своими адептами птица Ненармунь. А моя Клавочка всегда боялась старости, даже больше чем смерти и она искренне поверила этим бредням Бобкова и Щербакова, насчет Ненармуни.