Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути

Неожиданно Василий прервал своё повествование, посмотрел на меня какими-то жалкими, влажными глазами и спросил:

– Анатолий Филиппович, да что я вас баснями кормлю, может, вы скушать что-нибудь хотите? Не подумайте, что мы тут с голоду пухнем. У нас даже ещё мясные консервы остались – собачьи, правда, но ничего, вкусные.

– Да-а-а… по тебе не скажешь, что вы тут жируете! – усмехнулся я. – Вон, исхудал как, одни глаза остались.

– Так это не из-за нехватки пищи, просто боли чёртовы достали – есть ничего не могу. А так, жранья полно – Настя натащила со своей работы собачьего корма – море. Для нас двоих, наверное, на месяц хватит. И, кстати, он с витаминами и микродобавками, можно сказать, полезен для организма и по вкусу ничего. Представляете, как жизнь достала девку, что она, с её-то честной натурой, воровать начала? За несколько дней, пока воздух на улице был отравленный, перетащила домой половину всей ветлечебницы. Так что сейчас мы живём, как породистые псы, – ни в чём себе не отказываем!

Василий издал нечто, напоминающее смешок, и снова грустным голосом продолжил:

– Девка – просто золото! Вон, пока я находился в наркотических бреднях, сама сгоношила из подручных материалов печку. И теперь мы не только сытые, но и в тепле. А медпомощь к нам так и не приехала – бардак начался в городе. Центральных властей, считай, нет, в каждом районе теперь свои боссы. Кто сидит на продуктовых и топливных запасах, тот и диктует свою волю. До пострадавших теперь никому нет дела, выкручивайся сам. А если издохнешь, туда тебе и дорога! Я-то ладно – отработанный материал, а Настю жалко. Жить нужно таким, детей рожать, а не загибаться здесь. Возьмите её с собой, Анатолий Филиппович, не пожалеете, я вам честно говорю!

– А мы сюда за этим и приехали, увезти вас обоих в посёлок. Продуктами и топливом мы там запаслись и даже электричество у нас есть. Ветряк его даёт, над которым вы так смеялись. Так что, переживём самые трудные времена – не боись!

Вот, заберём ещё Гришку с женой, заедем на угольный склад и двинем в посёлок.

– Так… погиб Григорий! Я, можно сказать, из-за этого и пострадал. Именно в его доме мы разбирали завалы, когда я вроде бы услышал его голос. Как дурак сунулся к провалу, откуда можно было лучше слышать заблокированных внизу, а тут плита сорвалась, ну и зацепило. Потом ребята, которые меня сюда принесли, Насте сказали, что работы на том доме прекращены. Людей так и не разблокировали, и они там все отравились вулканическим газом.

– Да-а-а… печально это слышать! Страшная смерть – оказаться людям в мышеловке, а ведь у Гриши жена беременная на седьмом месяце! У-у-у, блин, вот судьба… Пашешь, пашешь, а тебя бац и прямо по башке мочит! Расстроил ты меня, Васёк, расстроил!

Я замолчал, Василий тоже. Он молча сидел, опершись локтями о стол и сжав ладонями голову. Лица его не было видно, но на пыльной поверхности стола образовалось несколько мокрых пятен. Заметив следы слёз, я жёстким голосом заявил:

– Всё, Василий, хватит сопли на кулак мотать, давай, командуй Насте, чтобы она вещи собирала. А мы с Серёгой в это время тебя на улицу выведем. Посидишь в «Газели», пока вещи перенесём.

– Да не нужно меня брать, только обузой буду! Вы только Настю увезите, я тут останусь. Может, ещё возьмут меня в госпиталь, а если нет – здесь легче умирать, зная, что Настюша в надёжном месте с хорошими людьми.

Василий оторвался от стола и сейчас откровенно куксился, потупив раскрасневшиеся глаза.

– Ты что, мужик! Мы своих не бросаем, а ты наш! – прикрикнул я. – Приедем в посёлок, там тобой займётся Игорёха – сам знаешь, какой он доктор. Через месяц забудешь о своих проблемах. Если нельзя будет вылечить, отрежет, на хрен, твою ступню, и всех делов. Сделаем протез, и через месяц уже будешь бегать. Прекращай кукситься, морпех, прорвёмся, где наша не пропадала! Давай, давай, собирайся – время не ждёт, а нам, пока светло, нужно ещё за углём успеть заехать.

Уже не слушая бормотания Василия, я встал и вышел из кухни. Нечего надеяться на раскисшего мужика, лучше самому объяснить Насте, что нужно с собой брать. В коридоре картина меня ожидала вполне мирная, Настя уже не рыдала. Она полушепотом беседовала с Сергеем, изредка раздавался даже девичий смешок. Пришлось нарушить эту идиллию, и я крикнул:

– Настя, давай быстро собирай вещи – поедете с Василием с нами в посёлок. Бери документы, все оставшиеся продукты и самые тёплые вещи. Если есть чистое бельё, тоже захвати. Мы сейчас с Сергеем спустим Василия к машине, а ты к тому времени должна быть готова. Да, и ещё, на всякий случай сделай сейчас Василию обезболивающую инъекцию, чтобы он нормально доехал. Мы не сразу в посёлок, нужно ещё заглянуть на угольный склад. Там можем часа два-три пробыть, так пускай лучше Вася мирно поспит в кабине «Газели», чем такую боль терпеть.

Мои слова, хоть и произнесённые довольно грубым тоном, были встречены восторженным визгом. Настя мгновенно отлипла от Сергея и метнулась, чуть не сбив меня с ног, в кухню. Там – я наблюдал – достала разовый шприц, наполнила его какой-то жидкостью из мензурки и сделала укол ошалевшему от такого стремительного развития ситуации Василию. Затем так же быстро прошмыгнула мимо меня в одну из комнат и стала шуршать вещами. «Да-а-а, шустрая девчонка, надо и нам поторопиться, а то она, пожалуй, быстрее соберется, чем мы Василия спустим к автомобилю».

И действительно, мы долго промучились с Василием, который после укола превратился в большую куклу, с трудом реагирующую на команды, хорошо хоть, вообще, не уснул и как-то нам помогал. Даже, чтобы усадить парня в кабину, пришлось немало повозиться. Сначала освободили место от обменного фонда, который предназначался для бартерной операции, – водку переложили в пластиковые пакеты и пристроили их за сиденья.

Дальше всё пошло гораздо быстрее, мы за два раза перенесли уже подготовленные узлы и покидали их в кузов «Газели». Чёрт с ними, если испачкаются в угольной пыли, потом очистим, не баре. А если прямо сказать, после разговора с Василием я уже начал сомневаться, что нам удастся раздобыть уголь. Но, как говорится, попытка – не пытка, и всё-таки стоило подъехать к железнодорожному тупику, где был угольный склад.

Настю тоже посадили в кабину «Газели», хотя Сергей хотел её пристроить к себе, но внял моим словам, что Василий сейчас неадекватный и его нужно придерживать, чтобы не мешал водителю.

Наконец все устроились, и я вслед за трактором Сергея тронулся с места.

Глава 10

К станции мы подъехали минут через десять, потом ещё столько же пробирались меж железнодорожных путей, выискивая ветку, которая вела к угольному складу. Наконец выбрались на дорогу, которая вела к нужному нам месту. Когда проезжали вдоль железнодорожного пассажирского состава, из предпоследнего вагона начали выпрыгивать люди, вооружённые автоматами. По знаку одного из них, вышедшего вперёд, пришлось остановиться. Мне, конечно, всё это очень не понравилось, но, куда тут денешься, когда автоматы направлены прямо на тебя. Я несколько приободрился, когда заметил среди останавливающих нас людей двух человек в полицейской форме.

Промелькнула мысль – полицейский пикет, усиленный гражданскими добровольцами из какого-нибудь охранного предприятия. Может, там даже есть ребята из Васиной конторы. Наверное, поэтому я без особой тревоги выбрался из кабины и направился к этой группе людей, объясняться, зачем и почему мы тут появились. Беспокоился только о судьбе водки и сигарет. Наверняка эти орлы обшарят «Газель» и всё это найдут, естественно, конфискуют – надо же поддерживать боевой дух у такой прорвы народа – вооружённых людей было человек десять.

Беспокойство перебивала довольно-таки наивная мысль: а может, ребята просто проверят документы и пожелают нам счастливой дороги. Или, если всё же конфискуют водку, у них взыграет совесть и они разрешат нам загрузиться углём, кучи которого виднелись метрах в пятистах от нас. Эти люди, по-видимому, и контролировали сохранность его запасов. Если так действительно получится, о лучшем варианте и мечтать не надо. Не придётся бегать по начальникам, вымаливая отпустить уголь, – всё можно решить здесь, с командиром этой группы. И вообще, наладить с ним контакт, и всю нашу дрянную водку обменять на уголь. Вот с такими мыслями и с накладной в руке я шёл к железнодорожной насыпи, к трём вооружённым людям, которые укрывались от ветра за железнодорожным вагоном. Приблизившись, был неприятно поражён увиденным – с ними рядом уже стоял Сергей под прицелом автомата одного из бойцов.

Не дав мне возможности что-то сказать, не представившись, тип, держащий в руках изъятую у Сергея ракетницу, с ходу наехал на меня:

– Вы что, суки, творите? Без спросу заезжаете на нашу территорию! – Потом немного выдохнул и, буравя меня злобным взглядом, продолжил: – Ты, пидер, кто вам разрешил здесь ездить?

Я протянул ему накладную и начал, было, объяснять, что мы едем за уже оплаченным углём. Не дослушав, он выхватил накладную, скомкал её, запулил получившимся комком прямо мне в лицо и заорал:

– Вытри этой бумажкой свою вонючую жопу! Нарушили закон, будете платить мзду. Транспорт конфискован, а вы сами приговариваетесь к общественным работам – будете грузить любимый вами уголёк. Понятно, урод?

– Да, но почему? Мы же ничего такого не сделали! Если нельзя, сейчас развернёмся и уедем!

– Ша, козёл, уедет он… Вы уже попали под выкуп, тем более у твоего брателлы нашли вот эту херню! – Беспредельщик помахал у меня перед носом ракетницей, нагло усмехнулся и продолжил: – Вооружены вы были, пидеры, а это значит, что выкуп увеличивается. Если бы Болт не нашёл у твоего лося вот этой пшикалки, могли бы отделаться одной конфискацией имущества, а так придётся самим пахать. А будете халтурить, вообще, пожалеете, что на свет родились. Веник за каждый процент невыполнения плана вставляет каждому такому пидеру палку или две – это уже под настроение.

Мужик заржал, его охотно поддержали и два других вооружённых типа. «Вот мы попали! Уроды, а не люди! В рабов нас хотят превратить… прямо идиотская какая-то ситуация… что же делать?» Но ничего путного в голову не приходило, оставалось скрежетать зубами и с подчёркнуто затравленным видом наблюдать за главным беспредельщиком. А тот, нахохотавшись всласть, соизволил, наконец задать вопрос:

– А вы откуда нарисовались-то?

– Так это… из Петухово мы, за углём приехали.

– Петухово? Это же земля Сипатого! Какого же хера вы в чужой огород-то полезли?

Голова в эти недолгие решающие мгновения работала со скоростью компа, судорожно перебирая всевозможные варианты спасения, и один из них я тут же начал продвигать, надеясь, заболтав урода, выторговать время:

– В нашей общине есть кое-какие ресурсы, за нас дадут хороший выкуп. Отпустите или меня, или моего напарника, второго оставьте в заложниках, и не позднее завтрашнего дня получите по ящику водки за каждого.

На самом деле не в этом заключался мой план. Ясно же было – эти сволочи не пойдут ни на какие честные договорённости, даже если, обуреваемые жадностью, отпустят одного из нас, когда им привезут выкуп, непременно потом захватят и его и того, кто привезёт водку. Расчёт тут мог быть только на ответное силовое воздействие – собрать всех наших ребят, устроить ночью тут небольшую разборку, захватить нескольких бандитов, а потом обменять их на нашу технику и задержанных людей. Я был уверен, что Саня с Флюром смогут буквально «голыми руками» устроить здесь большой кипишь, а остальные будут их прикрывать. Так что, главное было сейчас постараться возбудить у бандита непомерную жадность, чтобы он был кровно заинтересован выжать из этой ситуации как можно больше навара. Я был готов сколько угодно торговаться в сторону увеличения размера выкупа. Но все мои намерения были в один миг разрушены оказавшимся – хоть и не совсем в точку – однако довольно прозорливым восклицанием беспредельщика:

– А-а-а, настучать хочешь Сипатому! Да мы моргать на него хотели. Сука, науськал своих шестёрок нарушить договор и думает, прокатит. Может, ему в подарок твою голову отправить, чтобы увидел, как быстро здесь его козлам рога-то обламывают?

Бандит довольно продолжительное время задумчиво на меня глядел, как бы решая, что же ему делать с этим ничтожным насекомым. Неприятная, надо сказать, ситуация – прямо, мурашки по спине. Не отводя от моего лица цепкого изучающего взгляда, он неожиданно лениво произнёс:

– К тому же не нужна нам ваша вонючая водка, у нас самих целая железнодорожная цистерна со спиртом «Экстра» имеется. Ладно, животное, не буду я тебя по частям отправлять Сипатому. Пока, не буду! А станешь плохо работать, точно, пошлю.

Хотел ещё что-то добавить, но его отвлекло появление новых объектов для удовлетворения своих садистских наклонностей. Бандиты всё-таки добрались до кабины «Газели» и теперь, весьма довольные данным фактом, вели Настю с Василием к своему главарю. При этом периодически подвывающую Настю один из бандитов тащил за волосы, а двое других пинками гнали сильно хромающего и постоянно падающего Василия. Подобная картина явно разгневала главаря, и он заорал:

– Кныщ, какого хера вы тащите сюда этого инвалида? Кончай его, потом работяг пошлём, чтобы эту вонючую тушу перевезли в ров.

Раздалась короткая автоматная очередь, и нашего бывшего сторожа, в недавнем прошлом такого красивого и жизнерадостного парня, в один миг не стало. Хорошо, он был под воздействием наркотиков и не успел ощутить всего трагизма собственного положения и того, что уготовано его сестре. Зато я всё отлично понимал и судорожно искал выхода из этого кошмара. Однако вскоре, а именно, когда притащили Настю, стало не до рассуждений – события так стремительно закрутились, что мне пришлось действовать, не соображая, чисто на инстинктах.

Настю поставили перед главарём, она мелко тряслась и смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Тот, оглядев её, довольно хмыкнул и приказал:

– Карась, давай, тащи её в мой вагон. Посадишь к остальным тёлкам. Развлекусь маленько, потом передам её вам. Гы-гы-гы… только Венику её сразу не отдавайте – распотрошит сучку до самого горла.

Только этот Карась схватил Настю за волосы, чтобы тащить в приказанное главарём место, как бедная девчушка вырвалась и с пронзительным визгом бросилась прочь, но далеко убежать не успела – раздалась короткая автоматная очередь, и она упала. Но в отличие от брата, скончалась не сразу – забилась, бедолага, в конвульсиях, и главарю пришлось добить её очередью из своего автомата. В тот момент, когда Настя кинулась бежать, дёрнулся и Серёга. Он двинул одному бандиту по роже и резко бросился к тому, кто стрелял, но добежать не успел. Ещё один беспредельщик, стоящий сбоку, ткнул его стволом калаша в область печени, а когда Сергей согнулся от острой боли, долбанул по голове прикладом. Потом принялся яростно пинать упавшего парня ногами, вскоре к нему присоединился и тот бандит, которому Сергей заехал по физиономии, Главарь бандитов, после того как добил девушку, несколько секунд с интересом наблюдал, как избивают моего товарища, а потом крикнул:

– Сухой, прекращайте хернёй страдать! Кончайте этого лося, а-а…

Закончить фразу он не смог, его загипнотизировала моя поднятая рука, а вернее то, что в ней находилось – граната Ф-1. Во время всей этой суеты я успел достать из кармана гранату, выдернуть чеку и, удерживая лимонку двумя пальцами, протянуть руку прямо к роже этой мрази.

Лицо бандита посерело, когда он увидел в нескольких сантиметрах от себя этот смертоносный предмет – знал, козёл, что при взрыве у него нет ни одного шанса уцелеть. А больше всего воздействовал на его психику мой нервно дрожащий палец, с усилием прижимающий скобу гранаты. Естественно, я нервничал, сердце в этот момент, наверное, море адреналина гнало по сосудам, к тому же держать на вытянутой руке груз весом шестьсот граммов в моём теперешнем состоянии было тяжеловато.

Надо отметить, к чести бандюги, что он уже после секундной заминки смог взять нервы под контроль и сразу попытался как-то разрулить ситуацию, произнеся слегка охрипшим голосом:

– Ты что, мужик, ошизел? Взорвётся же! Давай, заканчивай свои выкрутасы – думаю, сможем договориться, отпустим вас с корешом к Сипатому.

Я в этот момент сам готов был взорваться не хуже гранаты. Психика пошла вразнос, мозги плавали в море адреналина – хорошо, крохотный кусочек рассудка выжил, продиктовав следующую фразу:

– Ну что же, если выкуп подходит, мы, пожалуй, пойдём. Прикажи своим шавкам опустить автоматы!

Главарь громко выкрикнул приказания. Следом за ним и я заорал:

– Серёга, быстро сваливай! Ныряй за поезд и там жди меня!

Мой напарник перед этой командой стоял на четвереньках и мотал головой, пытаясь прийти в себя после удара прикладом по голове. Его обидчики стояли рядом, двумя кобрами уставившись на мою руку с гранатой, – они тоже находились в зоне поражения лимонки и прекрасно это осознавали, поэтому никто не препятствовал Сергею подняться. Наконец, пошатываясь, он подошёл к пассажирскому составу. Затем, как мне казалось, ужасно медленно и неловко забрался на невысокую насыпь, встал на четвереньки и полез под вагон.

Как только его ноги скрылись из виду, я, обращаясь к главарю бандитов, сказал:

– Ладно, прощевай, братан, я тоже сваливаю! Приятно было пообщаться! Но если выкуп устроил – ракетницу-то отдай!

Получив обратно ракетницу, отобранную у Сергея, я засунул её свободной рукой в карман, улыбнулся и произнёс:

– Да, чуть не забыл – выкуп-то забери! Перед этим я сжал гранату всеми пальцами, а сейчас сунул кулак с подарочком за полу, распахнутой на груди длинной куртки бандита. Мгновенно отпрыгнув, метнулся к вагону, на счёте двадцать три упал на насыпь и, больно ударившись о рельсы, перекатился на другую сторону. Когда катился вниз по насыпи с другой стороны эшелона, услышал звук взрыва. Правильно, громыхнуло как раз вовремя, когда я про себя произнёс цифру двадцать пять, значит, с того момента, когда отпустил спусковую скобу гранаты, прошло примерно пять секунд, а точнее 4,8 – этот факт я помнил со времён военной кафедры в институте. На этой задержке во взрыве Ф-1 и строился весь мой авантюрный расчёт – успеть сунуть гранату сволочуге, а самому рыбкой нырнуть под вагон и укрыться от взрыва на другом краю железнодорожной насыпи. Я надеялся, что при этом ни один осколок не зацепит ни меня, ни Сергея, который к тому времени уже должен был находиться за этой насыпью. После взрыва надо было немедленно рвать подальше от этого места. Даст бог, бандиты совсем ошалеют от взрыва, и нам удастся скрыться, пока они приходят в себя. Так что, план незамысловатый, рискованный… а что другое оставалось? То обстоятельство, что я стоял рядом с железнодорожной насыпью, давало хороший шанс преодолеть её за пару-тройку секунд.

Всё это я просчитал и удачно выполнил, но вот следующую фазу запорол, кажется, так как лежал теперь под насыпью и не мог даже дышать, не то, чтобы «скорее рвать подальше от этого места». Страшно болела грудина и позвоночник, получившие неслабые удары о железяки, когда я крутился, с ходу преодолевая железнодорожные рельсы. Мне даже показалось, что когда я мысленно произносил «двадцать четыре», при очередном столкновении моего тела с одной из рельс что-то хрустнуло в области рёбер. Захлестнула нестерпимая боль, а следом за ней невероятная злость – неужели сейчас всё загублю? Ведь подставляю не только себя, но и Серёгу – вот он сидит, совсем недалеко, и сам здорово тормозит, по-видимому, ещё не отошёл от побоев.

Не знаю, сколько времени я так валялся, беспомощный, совершенно неспособный передвигаться, даже на четвереньках, не то что бегом, однако безволие мгновенно пропало, когда с той стороны эшелона начали долбить автоматы. Я мгновенно вскочил, превозмогая дикую боль, и заорал Сергею:

– Ты, тормоз долбаный, быстро за мной! – И бросился что есть духу бежать вдоль насыпи, пригибаясь, чтобы не зацепила шальная пуля.

Стреляли наугад, целя между рельсами и днищем поезда. Наибольшее количество искр, отлетающих от колёсных пар и рельсов в результате рикошетов автоматных пуль, концентрировалось в месте за вагон от нас – в том направлении, откуда мы и приехали. Естественно, я побежал в противоположную сторону.

Нёсся так, как бегал, наверное, только в далёкой юности на соревнованиях по лёгкой атлетике. Но в те времена я был молод, не пил, не курил – как же, спортсмен, – к тому же одежда была другая, лёгкая и кроссовки, а сейчас, хоть и старпёр, навьюченный по полной программе, в тяжёлых говнодавах, а результат не хуже. Вот что может человек, когда запредельная концентрация адреналина в крови и дикое стремление выжить. Однако молодость побеждала, и вскоре я услышал позади громкое пыхтение Серёги. Хотя парень бросился бежать с задержкой, но догнал меня очень быстро.

Казалось бы, при таком спурте невозможно поменять направление, не снижая темпа, но только не в нашем случае. Бандиты перебрались на другую сторону поезда и открыли огонь по удаляющимся мишеням. Естественно, я метнулся вправо; как кенгуру, в несколько прыжков перепрыгнул ещё одну железнодорожную насыпь и понёсся к развалинам какого-то громадного здания, виднеющимся метрах в ста от нас. Преследователи тоже на месте не стояли, и, не успели мы добежать до здания, пули начали веером крошить кирпичную стену справа от меня. Но, слава богу, мы успели миновать торец здания и, свернув за угол, убраться из сектора обстрела.

На этот последний рывок я отдал все силы без остатка и дальше бежать больше не мог. Хотя, казалось бы, спасение совсем рядом – метрах в трёхстах от нас стояли многочисленные грузовые вагоны, какие-то небольшие строения, штабеля шпал и другого железнодорожного имущества, то есть вполне можно было затеряться среди этого производственного бардака. Но организм решил по-другому, не желая больше терпеть мучений; жить, не жить – всё равно, лишь бы всё быстрее закончилось.

Поэтому почти сразу после поворота я, уже ничего не соображая, по инерции преодолев ещё метров десять, резко остановился. Да так, что следовавший за мной Сергей не успел среагировать и не менее резко затормозил, ощутимо толкнув меня в спину. Я не удержался на ногах и упал на руки; отрезвляющая боль в ладонях заставила мозги зашевелиться в поисках путей спасения, не связанных с физическими нагрузками, добивающими сейчас моё, и так уже совсем немощное, покалеченное тело.

Пока стоящий надо мной Сергей громко орал, безуспешно пытаясь словами стимулировать к последнему рывку, я, еле поднявшись и обтерев окровавленные руки о куртку, начал затравленно озираться. Взгляд сразу зацепился за провал в стене здания. В эту громадную трещину вполне мог пролезть человек. Перебивая Сергея, я выкрикнул:

– Поздно пить боржоми! Не успеем мы уже добраться до грузовых вагонов – бандиты появятся раньше. А по пути к ним никаких укрытий – перестреляют как куропаток. Давай, быстро, вон в ту щель в стене – попробуем отсидеться в этих развалинах.

Времени вступать в диалог не было, и я, повернувшись, с какой только мог скоростью бросился к спасительному провалу в стене. Славу богу, он был недалеко, и измученные ноги уже очень скоро смогли до него дошагать. Сергей, остановленный в своей матерной руладе на полуслове, некоторое время недоумённо наблюдал за моим перемещением, пока я, добравшись до пролома, не начал влезать в здание, а потом пулей ринулся следом.

Забравшись внутрь, я, поражённый открывшейся картиной, застыл на месте, в изнеможении прислонясь спиной к какой-то громадной железной штуковине – одной из деталей для тепловозов – таких здесь было не мало; они валялись под обломками обрушившейся крыши. По-видимому, раньше это был ремонтный цех железнодорожного депо, сейчас превратившийся в свалку груды металлолома вперемешку со строительным мусором – рухнувшие на ремонтируемые тепловозы массивные железобетонные колонны были завалены сверху плитами перекрытия, образовывая массу шикарных нор, в которых можно было затаиться – страшновато, правда, было лезть туда. Я вспомнил недавний рассказ Василия – он получил травму как раз на таких развалинах, когда неожиданно, без видимых причин, прямо на него обрушилась плита перекрытия. Здесь таких плит было множество. Ужасней всего выглядела одна наклоненная бетонная колонна, на которой гроздями висело несколько плит – держались чудом, на тонкой арматуре, одна из плит раскачивалась. Совсем не хотелось приближаться и к расположенной рядом шикарной куче металлолома, колоритно заваленной железобетонными плитами.

Мои размышления, куда бежать и где прятаться, прервало появление Сергея. Вопрос стоял о жизни или смерти; шарахаться куда придётся негоже, несмотря на то что преследователи вот-вот будут тут. Цейтнот? Да, но выигрывает, в конечном итоге, не тот, у кого реакция быстрее, а тот, у которого мозги работают лучше. Следовало хоть немного подумать, где нам замаскироваться, – совет мне нужен был (ум, как говорится, хорошо, а полтора лучше), и я спросил:

– Как думаешь – где спрятаться от этих козлов? – Однако зря спросил, только время потерял.

У парня в этот момент реакция сработала лучше, чем мозги. Он с ходу, не рассматривая другие варианты, указал на первоначально привлёкшую меня груду металлолома и бетонных плит.

– Дебил! – воскликнул я, не стесняясь в выражениях. – Ты что, хочешь закончить как Васёк? Вон, видишь, почти над этим местом висят на тонкой арматуре железобетонные плиты. Один чих, и свалятся, мать твою – прямо на бошку!

Я был на взводе, поэтому в другой ситуации, скорее всего, продолжил бы частить Сергея, прикрывая этим свою растерянность, но острое чувство опасности подстегнуло к немедленному действию, и я, не рассуждая, крикнул:

– Давай, за мной! – И юркнул в узкий проход, находящийся совсем недалеко. Он шёл вдоль стены и образовался в результате обрушения лестничного пролёта. По-видимому, над этой частью здания, на втором этаже, находились служебные помещения; этаж обрушился, но лестничные пролеты, прислонясь к стене, не дали кирпичу и плитам засыпать всё пространство, превратив в одну монолитную кучу. Протиснуться в эту щель было можно, правда, метра через четыре пришлось ползти накарачках, а затем эта кротовая нора упёрлась в стену. Мы добрались до торцевой стены здания – дальше хода не было.

«Вот и приплыли – запаниковал я, ругая себя последними словами, – а ещё Серёгу дебилом назвал». Но делать нечего, обратный ход включать поздно. Я постарался успокоиться и стал про себя нахваливать плюсы нашего убежища, при этом минусы, как бы, не замечая. Во-первых, высота норы значительно увеличилась, и у стены можно было даже стоять. Во-вторых, здесь не совсем темно – имелась небольшая трещина в стене, через которую хоть как-то просачивался свет с улицы. К сожалению, через эту щель нельзя было наблюдать за обстановкой снаружи – трещина в стене делала некий кульбит, и я мог видеть только следующий ряд кирпичей. Но воздух и уличный свет сквозь неё поступал. А что касается отсутствия нормального обзора – с одной стороны, это плохо, с другой хорошо – с улицы тоже нельзя было увидеть, что творится в этом закутке. Да и гранату сунуть невозможно, если обнаружат, что мы здесь затаились. Но самый большой плюс этой норы заключался в том, что в образовавшейся пещере можно было держать оборону даже с нашей ракетницей. Лаз сюда узкий, низкий, извилистый – автоматом с той стороны завала нас не достанешь, а если кто рискнёт и полезет проверять, куда ведёт этот ход, сразу получит в морду ракету. Она в таких стесненных обстоятельствах, пожалуй, будет эффективней, чем пуля.

А дальше уж, как карта ляжет! Серёга – парень здоровый, сможет вытащить из прохода обожженного бандита – а тот будет наверняка сильно травмирован, ведь я собирался запулить в этот узкий лаз не одну, а сразу несколько ракет. Так что – вытаскиваем бандюка, отбираем у него автомат, а если повезёт, то и гранаты. Затем пробираемся к выходу и начинаем там отстреливать, кого встретим. Даст бог, продержимся до вечера, а потом постараемся улизнуть из этой мышеловки. Придётся рискнуть, пробираться под ещё не обрушившимися плитами перекрытия к дальним провалам в стенах этого здания. Больших трещин слишком много, чтобы бандиты все их заблокировали. План, конечно, незатейливый и слишком авантюрный, но по крайней мере одного гада мы, точно, сумеем прищучить в этом тесном лазе.

Внушив себе подобными мыслями хоть какую-то надежду, я кратко обрисовал их Сергею. Подробно не получалось – и времени не было, и, что немаловажно, просто физически это было сделать затруднительно – в том месте, где проходил этот инструктаж, нормально дышать было совершенно невозможно. По-видимому, во время катастрофы, совсем рядом отсюда кого-то придавило обрушившимися плитами, и теперь запах гниющего мяса концентрировался в самой высокой и удобной части нашего убежища. Однако, быстренько распределившись – кто, где и как будет держать оборону, – мы разошлись по своим боевым постам.

Сергей уселся сбоку от лаза, через который мы сюда попали. В руках он сжимал довольно толстый железный прут – этой палицей он должен был действовать, если вдруг ракеты не остановят врага и бандит ворвётся в наше убежище. Вдруг так получится, что горящие заряды будут попадать в места, защищенные одеждой, и этот факт только разозлит бандита. Вот, когда он в ярости (пусть даже стреляя из автомата) вывалится из лаза, сразу и получит по своей тупой тыкве удар железной колотушкой. Огонь из обычного стрелкового оружия нам был не страшен, да и гранаты, в общем-то, тоже – невозможно в таком тесном лазе их кинуть.

«Так что не всё так плохо, и, чтобы нас выкурить из этой норы, нужно очень сильно постараться или газовые гранаты, что ли, применить, – думал я, пристраиваясь возле щели, из которой поступал свежий воздух с улицы, – но откуда у бандюг такое оснащение? Так что, не ссы, парень, – прорвёмся! Поживём еще, покоптим небо!» Да и вообще, бандиты, может, и не догадаются, что мы спрятались в этом здании – какой дурак забьётся в эту мышеловку, когда совсем недалеко есть место, где спокойно можно затеряться. Ведь за то время, пока автоматчики сюда доберутся, преследуемые успеют добежать до грузовых вагонов, которые стоят в трёхстах метрах. Бандиты же видели, с какой скоростью мы улепётывали.

Помяни нечистого, и он появится – эта народная мудрость подтвердилась сразу, как только я подумал о бандитах. Из трещины донёсся вполне различимый возглас:

– Вот, суки, свалили!