Злая память

– Нет! Послал всех куда подальше, и попросил впредь не отвлекать его от службы из-за подобных пустяков. А, кроме того! Там же у шлагбаума, уже по моей просьбе, он написал ответ своим родителям. На том, собственно, и разошлись!

– Молодец, Сашка! Говорю тебе: толк из нашего Побилата обязательно будет!.. – удовлетворённо потёр руки подполковник. – …Пусть солдатней своей занимаются, а офицеров мы им не отдадим. И ведь, что интересно!.. Откуда, вообще, они пронюхали о месте службы лейтенанта?

– Вопрос, уж точно, не по адресу!.. – пожал плечами Валерий. – …Сами же говорили, будто бы, документы на него отправили. Очевидно там и следует искать «доброхотов». А может, кто-то из штабных… Как говориться: на всякий случай, проинформировал начальство о ваших нарушениях.

– Зря ты так, майор! В «своих» я уверен! Считай, что каждого своего подчинённого, из той или иной передряги, я лично вытаскивал. Они, вроде как в долгу передо мной!.. – коряво, но всё же доступно объяснил Лютый.

– И Михайленко? Он так же, среди должников затесался?

– Нет. Этот субъект достался мне «по наследству»! Танкисты… То есть, бывшие хозяева твоих складов, сбагрив мне прапора, наверняка, тут же перекрестились. А ты что ж, по-прежнему, с ним «в рамсах»?

– Придерживаюсь совета своего непосредственного командира, стараюсь держаться от него подальше! – припомнив пожелания Лютого, отшутился Валерий.

– Да и правильно делаешь! Чем меньше дерьмо ворошить, тем чище воздух. Мне ж его, едва ли не силой навязали. Сердцем чуял: троянского коня беру, и всё же взял!.. Уж в который раз убеждаюсь в том, что чаще нужно прислушиваться к своему внутреннему голосу, и не идти на чужом поводу!.. Вот и нынче. Когда ты рассказал мне о вчерашнем случае, у меня вдруг неприятное предчувствие возникло. Может, и в самом деле, погорячился я, оставив Побилата в части?

– Может быть, может быть!.. – буркнул Князев. – …Лично меня, это предчувствие с самого первого дня вовсе  не покидало!

Собравшись уходить, Валерий вдруг обернулся.

–В отношении Цымбала вы, товарищ подполковник, вовсе не правы! Он, уж давно не «ханура». Парнишка окреп и поздоровел. На равных с остальными бегает марш-броски. Отлично проявил себя во время нашего недавнего оцепления!..

Возвращаясь на свои склады, Князев наблюдал привычную для этих мест картину. Окопы, блокпосты, повсюду солдаты, весенняя грязь распутица, слякоть. Обстановка, как всегда: вроде бы мирная, и всё же, неспокойная. Регулярные обстрелы, забытые и вновь установленные мины по-прежнему не позволяли перевести дух. Любые одиночные передвижения были равносильны купанию в кишащей крокодилами реке. Именно этот унылый пейзаж зоны боевых действий неожиданно натолкнул Валерия на простую и вполне логичную мысль.

«И ведь верно!.. Каким-таким образом вчерашние женщины-комитетчицы умудрились миновать столь опасные рубежи и беспрепятственно добраться до нашего отдалённого объекта? Да и собираясь в обратный путь, они отказались от предложенной им машины!.. Как, вообще, они ориентировались на чужой территории, если мне, боевому офицеру, понадобилось для этого, как минимум, три-четыре продолжительные командировки. Эх, Князев–Князев!.. Где же твоя былая боевая хватка? Стареешь, стареешь!.. Ведь тут и козе понятно, что их кто-то сопровождал. И самое главное, направлял в нужную сторону. Тот самый провожатый и знал здешний ландшафт, в обязательном порядке был он знаком и с местными. Что ж я раньше-то о том не докумекал?

Друг моего врага – мой враг. Пусть примитивно, пусть упрощённо, зато в самую точку. А как иначе? Те женщины, появившиеся вчера на КПП (как бы при этом, они себя не называли), быть может, и не враги, однако и друзьями или союзниками, их так же трудно назвать!..»

Примерно так, рассуждая о «своих» и «чужих», Валерий добрался до дальнего объекта. Прибыв на место, он первым делом распорядился вызвать к себе «виновника» нынешних хлопот.

«Ну, Побилат! Хочешь настоящей службы? Так я тебе её устрою!.. Хорош прохлаждаться в тёплых складских ангарах. С данной минуты ты займёшься своими прямыми служебными обязанностями! Погоняю-ка я тебя с месячишко. Да так погоняю, чтоб припотел, чтоб взвыл, попросил о пощаде!.. На том, собственно, мы с тобой и распрощаемся!.. Ну, а коль сдюжишь – так и быть, соглашусь я с Лютым, оставлю тебя в своём взводе!.. Эх, летёха!.. Считай, что настоящая армия для тебя только сейчас и начнётся!..»

– Товарищ майор, разрешите доложить?.. – растерянный дежурный вернулся примерно через пять-семь минут. – …Лейтенанта нигде нет!

– То есть, как? – прикрикнул на солдата Князев.

– Всё обыскали. И помещения, и территорию!.. – дежурный продолжал неуверенно оправдываться. Он и сам понимал, что просто так, Побилат исчезнуть с объекта не мог.

– Бред какой-то! Он что ж, по-твоему, испарился или улетел на воздушном шаре?.. – Валерий уж начал выходить из равновесия. – …Ну, а прапорщик?.. Хотя бы он, на месте?

– Я здесь, товарищ майор!.. – из-за спины дежурного предусмотрительно выглянул вышеупомянутый Михайленко. – …Услышал шум, вот и поспешил! Честно сказать: я и сам в полном недоумении!.. С самого утра мы были с лейтенантом на оружейном складе. Чуть ближе к полудню, без каких-либо объяснений, лейтенант вдруг покинул ангар… Парень-то с гонором. К тому же, ни с чем не считается; ни перед кем не отчитывается… Короче, сам себе на уме. Я и посчитал, что он на обед отправился. Потому и не придал данному обстоятельству какого-либо значения. А впрочем, куда он денется, с «подводной-то лодки»? Спит, поди, где-то!.. Валера, ты бы забрал его от меня!.. – будто читая мысли Князева и совсем уж по-свойски обратился к майору прапорщик. – …Пользы от лейтенанта никакой. А в работе, ох, как мешает!.. Не далее как вчера, еле успел машину до заката загрузить.

– Дежурный, объявляй тревогу! Всех, без исключения, в ружьё!.. – игнорируя просьбы Михайленко, да и сам не особо веря в мистичность случившегося, Князев не упустил случая, лишний раз потренировать личный состав подразделения, а заодно и проучить лентяев-дневальных.

Через пару часов интенсивного поиска, майору было впору задуматься о присутствии на его объекте некой потусторонней силы, способной растворить человека в воздухе. Побилат действительно бесследно исчез. Оперативный опрос караульного наряда, дежурившего по периметру объекта, так же не дал ни зацепок, ни каких-либо иных положительных результатов. Если полагаться на показания Михайленко, последним, видевшим Побилата, то потеря офицера могла произойти где-то между двенадцатью и тринадцатью часами дня. В то самое время, когда Валерий вернулся из штаба. Именно в эти часы, по клятвенным заверениям караульных, никто из военнослужащих и уж тем более посторонних, границы объекта: ни «туда», ни в обратном направлении не пересекал. При этом ни один из постовых, ни на минуту с места дежурства не отлучался.

На всякий случай (не очень-то и рассчитывая на успех), майор организовал прочёсывание прилегавшей к складам местности. Но и там следов лейтенанта обнаружено не было. Вновь переключились на внутреннюю территорию. Заново обыскали каждую кочку, каждый закуток, каждый квадратный сантиметр, заглянули и в те места, куда ранее никто никогда не заглядывал. Ничего. Нетронутыми и непроверенными оставались лишь складские ангары.

– Товарищ прапорщик, открывай свои закрома! Я обязан проверить складские помещения!.. – Валерий был настроен вполне решительно. – …Кроме как там, искать Побилата более негде!

– Майор, ты часом, не охренел?.. – в вызывающем тоне ответил майору Михайленко, после чего, прикрыл своим телом главные ворота. – …Это, между прочим, стратегический объект! Потому и вход посторонним, категорически запрещён!.. Командир, не глупи. Хоть чем могу поклясться, что Побилата там нет, и быть не может!

– Плевал я на твои клятвы! У меня офицер пропал! Приказываю: немедленно предоставить доступ! – рявкнул Князев.

– Валера, ты своими погонами дорожишь?.. – вдруг совершенно спокойно поинтересовался Михайленко.

– Пугать меня вздумал?

– Причём здесь угрозы?.. – тяжело вздохнул Михайленко. Лицо его приобрело багровый оттенок. – …Я и без того знаю, что погоны и звания для тебя, товарищ майор, едва ли не самое святое! Потому и попрошу учесть следующее. Как ты дорожишь своими погонами, так и я держусь за свою должность. В то время как ты, Валера, собираешься открыть склады для банды махновцев. Может вначале тебе стоит согласовать данный, поспешный приказ с моим командованием? А уж после, получив допуск, действовать. Соблюдай субординацию, ни то ты таких тут дров наломаешь!..

Сейчас прапорщик чувствовал за своей спиной надёжную защиту, потому как действовал Михайленко в строгом соответствии со своими должностными инструкциями. Ну, а кроме того, прапор уповал на то, что если и решиться Князев выйти на вышестоящее командование, то будет он обязан и обосновать серьёзность сложившейся ситуации. А именно, доложить «наверх» об исчезновении офицера. Чего Валерий, как полагал Михайленко, делать вовсе не спешил, надеясь решить возникшую проблему на месте. То есть, своими силами, не вынося сор из избы.

– Михайленко, сучий ты потрох!.. Если мы немедленно не попадём на твои долбаные склады, то знай!.. – процедил сквозь зубы Князев. – …Чего бы мне это не стоило, но с объекта я обязательно тебя уберу!

– Будет приказ свыше, будут и сорваны пломбы! – чувствуя за собой преимущество, стоял на своём прапорщик.

– Чёрт с тобой! Распоряжение Лютого тебя удовлетворит? – сообразив, что дальнейшими угрозами он ничего не добьётся, майор предпочёл пойти на кое-какие уступки. Ведь приближались сумерки, и главным сейчас было выиграть драгоценное время.

– Письменное!.. – надменно усмехнулся Михайленко.– …С указанием в том приказе, именно твоей фамилии, как ответственного за вакханалию, которую ты собираешься здесь учинить!

Вопреки смелым предположениям прапорщика о том, что майор так никуда и не станет звонить, Князев развернулся и отправился в сторону радиоузла. Сейчас в душе Валерия клокотали гнев и злость. Мало того, что у него (в абсолютно мирной обстановке) вдруг пропадает офицер, так над ним ещё и вздумал насмехаться обыкновенный прапорщик, обнаглевшая тыловая крыса.

Радист отчего-то встретил Валерия на самом пороге.

– Товарищ майор, там это!.. Вообще-то, я к вам собрался!..

– Не мямли, говори конкретно!

– На армейскую волну только что вышел посторонний!.. Требует командира. Уверяет, будто бы его информация будет для вас крайне важной!..

– На связи! – сухо произнёс Князев, перехватив у радиста трубку.

– Ты хто такой?.. Хто говорит?.. – грубо и с явным кавказским акцентом поинтересовался неизвестный.

– Тот, кто тебе нужен! Командир подразделения!

– Ну, а фамилия у тебя, командир, имеется?.. Звание?.. Доложись, как положено, по всей форме!

– Майор Князев!.. – нехотя ответил Валерий. Каким-то шестым или седьмым чувством, он уже мог предположить, что именно этот незнакомец и сможет прояснить ситуацию относительно Побилата. Потому и готов он был терпеть от него многое. В том числе, и откровенную наглость.

– Слушай сюда, Князев!.. Хочу предложить тебе хорошую сделку!.. – удовлетворённый последним ответом, кавказец сменил грубый тон на более умиротворённую речь. – …Ты уж извини, майор!.. Но к нам случайно приблудился ваш офицер, твой подчинённый. Даже и не знаю к кому обратиться… К тебе, как к командиру?.. К твоему командованию?.. Либо побеспокоить родителей лейтенанта?

– Давай со мной порешаем! К чему ещё кого-то от дел отрывать. Выкладывай свои условия. Я весь во внимании!.. – едва сдерживая эмоции, Валерий постарался отразить в своём ответе максимальную степень равнодушия. Негоже было афишировать перед врагом свою заинтересованность. Так и цену на Побилата не трудно поднять.

– Приятно иметь дело с не глупым командиром, которому не нужно по десять раз разжёвывать выгоду от предстоящей сделки!.. А, кроме того, лишний раз предупреждать о возможных последствиях, в случае отказа!.. – кавказец был весел. – …Короче так, майор!.. Слушай внимательно. В одной из ваших колоний, мотает срок наш земляк… Зовут его: Ваха Арсанов. В общем, я предлагаю тихий и незатейливый обмен твоего офицера на нашего Ваху!

– Можешь считать, что условия твои приняты к сведению!.. – подытожил майор. – …Однако ты и сам должен понимать. Как командир роты охраны, я вовсе не компетентен, в самостоятельном принятии подобных решений. Необходимо обдумать, порешать, похлопотать. Согласовать кое-что с командованием… В конце концов, нам необходимо отыскать и привезти сюда вашего Ваху!.. – Валерий пытался выторговать у собеседника хоть какое-то время. Оно работало сейчас исключительно против Князева.

– Согласен! В твоем распоряжении будет неделя! – обозначив временной лимит, чеченец немедленно прервал связь.

Теперь-то у Князева не осталось и доли сомнений. Каким-то немыслимым образом Побилат оказался в руках боевиков.

«Одно из двух!.. Либо караульный наряд облажался, позволив бандитам незаметно проникнуть на объект; либо кто-то из моих подчинённых тайно сотрудничает с чеченскими боевиками. Он-то и обеспечил последним необходимый «коридор». И ещё неизвестно, какой из вышеуказанных вариантов менее опасен!..»

Плен

Постепенно к Побилату начали возвращаться естественные человеческие чувства. Вначале он как будто бы уловил кое-какие отдалённые звуки, потом расслышал чьи-то голоса. Затем ощутил лёгкое дуновение. После чего в нос ему ударил неприятный затхлый запах: ни то помоев, ни то застоявшейся мочи. Слегка приоткрыв глаза, лейтенант увидел каменно-земляную стену и луч света, пробивавшийся откуда-то сверху.

Голова лейтенанта гудела тупой непонятной болью. Словно проснулся он с жуткого перепоя. Тошнота то и дело подкатывала к самому горлу. Стараясь не привлекать к себе постороннего внимания, Побилат по-прежнему не шевелился. Лейтенант вновь опустил веки, силясь припомнить, где он ныне находится, и как он сюда попал. Попутно Побилат пытался уловить суть, чуть различимого и едва долетавшего до его слуха постороннего разговора.

Мужчины, общаясь друг с другом, вели спокойный и размеренный разговор. По всей видимости, их было трое.

– Ты только представь!.. Чтобы я, старый хрыч, повёлся на её призывы и эротичные жесты!.. Так захотелось мне ей «вдуть»!.. Да и как мне было тогда не купиться? В августе собирался праздновать свой «сорокет», а этой стерве, лет восемнадцать!.. Молодая, стройная, аппетитная, обворожительная, с похотливыми и откровенными намёками!.. Тут любой голову потеряет. Потому и не удержался, поплёлся за той чеченкой к самому лесу. Именно туда она меня собственно и манила… Теперь здесь, уж второй месяц в подвешенном состоянии.

– Эх, Василий!.. В сравнении с моими тремя годами, твоя пара месяцев выглядит полной хренью. В Урус-Мартане попал я к Ахмадовым!.. У братьев там что-то наподобие концлагеря было. Народу тьма. Позже всех офицеров перебросили в горы. Ну, а меня перетащили уже сюда, к Даудову. Надо полагать, каким-то образом Салман «пронюхал» о том, что брат мой золотишком в своё время приторговывал. Вот и выкупил он меня у Ахмадовых, заранее рассчитывая получить многократный куш. Да только не учёл Даудов одной маленькой поправки. Дело в том, что после обвала рубля, мой брательник в пух и прах разорился. Гол он нынче, как сокол. Едва концы с концами сводит, да от кредиторов своих скрывается. Скажу больше, он вообще перешёл на едва ли не полу подпольный образ жизни. Короче, лоханулся со мной Салман!.. А уж как я пролетел со своими надеждами!..

– Не ссы, Никитос, прорвёмся!.. Вовсе не знаю, как вы ребята… Тогда как за себя я могу сказать о том, что я чертовски везуч! Ко всему прочему, я ещё и азартен! Люблю, знаете ли, пощекотать свои нервы. Заодно и лишний раз убедиться в своём исключительном фарте!.. Сколь себя помню, столько же времени я непременно ввязывался во всевозможные авантюры, постоянно играл во всё, во что только можно было играть. В детстве, это была «чика», «пристенок», «трясучка», домино или шашки. Став постарше, перешёл на шахматы, карты, нарды и тому подобное. Ипподромом, подпольным тотализатором и залами игровых автоматов, я увлёкся уже во времена Перестройки. Мне было по фигу, что будет поставлено на кон. То есть, каковы будут ставки. Играл хоть на интерес, хоть на деньги, хоть на желание. Главное, чтоб игра увлекала, затягивала своей непредсказуемостью; чтоб покруче был азарт. При этом… Возможно, вы мне сейчас не поверите, тем не менее, я ни разу по крупному не проигрался. Как минимум, домой возвращался при своих; гораздо чаще, с хорошим приварком.

В определённой степени я и жизнь свою непременно рассматривал не иначе, как самое большое и увлекательное игрище. Ведь тут на кону было: либо «всё», либо «ничего»! Непременно считал, что я сам направляю свою судьбу туда, куда захочу. Могу удвоить или утроить ставку, а где-то и пасануть. Был абсолютно уверен в том, что всё в моей власти. Что манёвр мой зависит лишь от того, как ляжет «камень». Во мне непременно присутствовало чувство, будто бы в любой момент я могу остановиться и начать партию заново. Как говориться: с чистого листа. Ведь это была только моя жизнь и, соответственно, лишь моя игра, потому и в праве я был распоряжаться ей по своему усмотрению. Так, тридцать с лишним лет и рисковал, получая от каждого своего жизненного опыта определённое удовольствие. Я и на Кавказ-то попал по собственной дурости. Сам вызвался на поездку в Чечню. Скучноватой мне тогда стала моя прежняя «игрушка». Тогда как командировка в горы, рассматривалась мною, вроде некоего перехода на более сложный игровой уровень. И, в общем-то, я оказался вовсе не далёк от истины. Потому как именно здесь, на Кавказе, я и встретил наивысшую концентрацию рисковых и отчаянных мужиков. Ну, думаю: игра обещает быть предельно серьёзной. Когда рядом со мной гремели взрывы, рвались бомбы, гибли товарищи – особо не переживал. Воспринимал это, как должное. Как обязательный антураж или атрибут, для захватывающих дух ощущений. Меня по-прежнему подпитывала уверенность в том, что я неуязвим. Ну, в крайнем случае, меня могли лишь ранить. Да и то слегка, опять же, для пущей реалистичности. О смерти тут и вовсе не могло быть и речи. Ну, сами подумайте: разве может погибнуть главный герой? Ведь вся игра в целом, тотчас потеряет свой изначальный смысл. И вот, похоже, я доигрался…

А впрочем, если быть до конца честным, то в душе я всё ещё остаюсь оптимистом. По-прежнему верю, что ни чего трагического со мной не произойдёт. Везло же мне, до сей поры. Потому и сейчас как-нибудь выкручусь. Пожалуй, лишь эта единственная надежда и подпитывает моё нынешнее существование.

– Димка, ты умом, случаем, не тронулся? – усмехнулся тот, что «парился здесь уже второй месяц».

– Иди ты!.. – с некоторой обидой огрызнулся «игрок».

– Димон, ты не обижайся!.. Просто слушая тебя, я вдруг вспомнил одного из наших врачей… При прохождении ежегодной медкомиссии, этот хитрюга непременно задавал мне один и тот же вопрос. Дескать, не кажется ли мне: что в последнее время, будто бы я наблюдаю за собой со стороны? Надо полагать: за этим симптомом скрывается некое серьёзное психическое заболевание. Спросишь: причём здесь это?.. Отвечу. Когда ты рассказывал нам о своих игрищах, мне вдруг показалось, что говоришь ты вовсе не о себе, а о ком-то другом. Как будто книгу, какую-то нам пересказываешь. И словно смотришь на себя несколько отвлечённо, будто бы со стороны. В общем, не принимай мой вопрос близко к сердцу. Это так, к слову пришлось. Честно сказать, мне и самому, кроме как на войну, и деваться-то было некуда!..

– То есть, как это «деваться некуда»? – удивлённо переспросил тот мужчина, к которому обращались, как к Димке.

– Очень просто. Последние три года я служил в Саратове. Уж тут выбирать мне не приходилось. Я и без того, едва сумел восстановиться в армии после сокращения. Так вот,

на самой окраине города мы с семьёй снимали квартиру. Микрорайон, конечно, полубандитский. Сплошная алкашня, да прочий опустившийся элемент. Однако жильё там было недорогим, к тому же, до места службы совсем недалеко. Короче, жить можно.

Итак. С определённых пор в наш подъезд повадились захаживать малолетние наркоманы. Поначалу, я не придавал им особого значения, у самого вся молодость прошла в подъездах и подворотнях. Когда же эти твари принялись день-деньской колоться; орать и паскудить, когда детей своих стало опасно во двор отпускать… Тут-то я и вскипел. От лица общественности я принялся вышвыривать тех «нариков» из подъезда. Ну и естественно, малость их поколачивал, тем самым, пытаясь взять «уколотых» на испуг. Надеялся, что подействует, что угомонятся… По крайней мере, подберут себе иное место встреч. Но, не тут-то было… Как-то под вечер, возвращаюсь я со службы. А эти суки меня уж у подъезда поджидают. Причём, у каждого из них либо кастет, либо арматурина.

Мужик я, не из пугливых. Короче, наворотил тем козлам по самые яйца. Ну и, признаться, несколько переборщил… «Переборщил» в том плане, что один из тех отморозков, падая, долбанулся своей тупой башкой о металлический бордюр. И тут же, прямо у нашего подъезда свои копыта и отбросил.

Вызвали ментов. Как порядочный гражданин, я во всем признался. Постарался объяснить, как дело было.

Не сказать, чтоб жил я со своими соседями в дружбе и согласии, однако и не враждовал. При встрече здоровались. Иногда перебрасывались какими-то фразами. Потому и не понятны мне были их последующие действия. Дело в том, что жители соседских квартир в один голос вдруг принялись утверждать: будто бы в нашем подъезде никакие наркоманы никогда не собирались. Что избил я до смерти вполне воспитанного мальчика. Более того, соседские бабы Маши и дяди Пети ни с того, ни с сего, вдруг охарактеризовали меня, как конченого пьяницу, садиста, хама и так далее. Невдомёк мне тогда было, что по своей неосторожности, я прибил сынка некоего Хафиза, хозяина местного крупного магазина. Считай, первого парня на деревне.

Короче, «упаковали» меня с «отягчающими». Законы-то у нас исполняются исключительно в угоду новых «хозяев жизни». Отсюда и свидетельские показания тех самых соседей, регулярно получавших продукты питания в магазине Хафиза под «запись». То есть, в долг.

Ну, думаю: кранты тебе парень! Однако помощь пришла оттуда, откуда её и вовсе не ждал. Выручили обычные сотрудники правоохранительных органов. Никогда бы не подумал, что и в милицейской среде могут оказаться вполне нормальные и порядочные ребята. Были они знакомы с той подъездной шантрапой, знали они и Хафиза, и его отпрыска, отпетого ублюдка, павшего под ударом моего кулака. Действия мои милиционеры одобрили, искренне мне посочувствовали. В общем, полностью заняли мою сторону. Однако пойти на открытую конфронтацию с Хафизом, вовсе не рискнули. Потому, связавшись с нашей войсковой частью, те менты и устроили мне нечто схожее с побегом.

В свою очередь, сослуживцы быстренько подсуетились с командировкой. В конечном итоге, уже утром следующего дня, я трясся в военном эшелоне, следовавшем на юг. Вот так я и оказался на Кавказе.

Казалось бы, живи и радуйся. Однако то было вовсе не счастливым финалом, а лишь началом кошмарного конца. Неудачи и неурядицы посыпались на меня после того случая, как из рога изобилия. Громили нас «чехи» и в хвост, и в гриву – везде и повсюду. У меня ж самого, то осечка; то гнойная незаживающая рана. Не одну сотню сослуживцев потерял, а сам жив. Будто бы кто свыше наказывал меня за ту убиенную душу. Смотри, дескать, как тяжко терять друзей, да сообщать близким об их гибели! Ко всему прочему, жена из дома пишет о том, что выгнали её из того самого злополучного дома. Что снять иное жильё, нет у неё средств, что сын болеет. А у нас, как назло, полугодовая задержка воинского жалования. Дефолт или какой-то там кризис, твою мать!.. Брат разорился. Помощи ждать не откуда. И как итог, как последняя черта моей непрухи – этот долбаный плен!..

От внезапно прозвучавшего слова «ПЛЕН», Побилата словно током шибануло.

«Так вот почему каменные стены!.. Почему холодная земля и запах помоев!.. – лейтенант вновь принялся перебирать в памяти все предшествующие события, которые сохранились в его памяти. – …Точно помню, как пересчитывали мы патроны!.. Как прапорщик уговорил меня передохнуть, чай попить!.. Потом, вроде как дурно мне стало!.. Собрался выйти на воздух… А дальше. Полный мрак. Словно в чёрную дыру провалился!..»

– Мужики, гляньте!.. Похоже, летёха в себя пришёл!

То, что речь ныне идёт именно о нём, Побилат понял сразу. Потому и прикидываться бесчувственным телом, не имело никакого смысла. Повернув голову, он увидел рядом с собой троих небритых, нечёсаных и исхудавших мужчин. На их грязной, выцветшей и изношенной армейской форме отсутствовали какие-либо знаки различия.

– Парень, ты кто?.. Чейный будешь?.. Как чувствуешь себя?.. – поинтересовался каждый из них.

– Ещё не знаю!.. – опершись на руку, Побилат с трудом приподнялся и кое-как сел на колени. Голова его вдруг закружилась и всё вокруг поплыло.

– Ты хоть помнишь, как сюда попал?

– Нет!.. Разве что, короткими вспышками!.. Помню какой-то тёмный и очень длинный тоннель!..

– Длинные коридоры обычно вспоминают те, кто перенёс клиническую смерть!.. – присвистнул один из «оборванцев». – …Выходит, ты парень был на волоске от настоящей смерти! Однако на твоём теле нет ни ссадин, ни следов какого-либо ранения!

– Ну, а как зовут тебя, помнишь?

– Побилат… Лейтенант Побилат…

– А имя?

– Александр. Можно, без отчества…

– Добро пожаловать, Саня без отчества, во вражеский и очень глубокий тыл!

– Димка, прекрати ёрничать!.. – улыбающегося мужичка оборвал более возрастной пленник. – …Парень соображать ещё вовсе не начал, а ты уж готов ему всю правду-матку вывалить!..

– Я действительно в плену? – с минимальной надеждой, растерянно поинтересовался Побилат.

– Да, браток! К сожалению, так оно и есть!.. Все мы здесь по уши в дерьме. Однако отчаиваться не надо, ни ты первый, ни ты последний. Шансы на благополучный исход ещё имеются. Меня Никитой величают!.. – протянул руку «истребитель наркоманов». – …Будем знакомы!

– Дмитрий! – представился «игрок в судьбу».

– Ну, а я, стало быть, Василий!..

Чуть позже Побилату станет известно о том, что трое пленников когда-то являлись офицерами российской армии. Правда, о своих званиях и былых должностях они предпочитали особо не распространяться. Очевидно полагая, что плен уровнял их всех в одном чине – в ранге рядового узника.

Невзирая на то, что каждый из нынешних побилатовских «сокамерников» угодил в чеченскую неволю по-своему, и у каждого из них была своя предыдущая судьба – сейчас их объединяла одна общая трагичность их нынешнего положения, общая безысходность.

Иногда пленники позволяли себе некоторые шутки, пытаясь произвести впечатление бесшабашных, непоколебимых и повидавших всякое мужиков. Тем не менее, полностью заглушить свою внутреннюю апатию, при всем их желании, офицерам так и не удавалось. На их серых осунувшихся лицах непременно читалась наслоившаяся бременем неволи психологическая угнетённость, бесконечная душевная усталость. Из общей группы, особо выделялся Никита. Продолжительный плен превратил этого тридцатипятилетнего мужчину, почти в ровесника Василия, успевшего разменять пятый десяток.

– И что теперь? – тихо поинтересовался Побилат. Он ещё не отдавал себе полного отчёта, в сколь тяжёлом положении вдруг оказался.

Казалось бы, отправляясь в Чечню, Сашка был морально подготовлен ко многому. К чему угодно, но только не к плену. Подобного развития событий он не мог представить себе и в самых невероятных фантазиях. Уж лучше, пулю в висок.

«Какая жестокая нелепость!.. – сокрушался про себя лейтенант. – …Просто чудовищная несправедливость! Ведь я даже не воевал. Ни разу не выстрелил. Я, вообще, ничего не успел. И вдруг этот плен!.. Рвался на Кавказ, чтобы бить врага, а вышло так, что с первых же дней обречён, держать удар и круговую оборону!..»

– Спрашиваешь: чего делать?.. – переспросил нахлебавшийся неволи Никита. – …Для начала, советую набраться терпения. Научись ждать. Заруби себе на носу, что теперь от тебя мало что зависит. Сейчас ты должен плыть по реке, его величества случая. Не дёргайся раньше времени, однако и не проворонь тот, возможно единственный шанс, который наверняка тебе представиться!..

Как у любого восточного народа, относящего себя к фундаментальному мусульманскому миру, у чеченцев существует лишь два, пользующихся уважением занятия. Умение воевать и торговать. Твой нынешний хозяин Салман Даудов отлично справляется как с первым, так и со вторым. Нынче ты для него не более чем «товар». «Вещь», которую он запросто может продать, обменять, подарить, заложить, извлекая при этом определённую выгоду. Либо уничтожить, за ненадобностью.

– Наилучшим из вариантов!.. – продолжил уже Василий. – …Для тебя будет тот, при котором среди твоих друзей или родственников вдруг обнаружится некий «подпольный миллионер» или вполне официальный «олигарх»!.. В этом случае, уже сейчас можешь считать себя освобождённым. Не исключён вариант с обменом тебя на какого-либо чеченского бандюгана. Однако для этого, ты и сам должен иметь приличный послужной список, являться носителем какой-то очень важной или секретной информации. Короче, ты должен иметь некий вес. Чтоб наши командиры зачесались и впряглись за тебя, ты должен представлять для них конкретный интерес.

– А коли, нет у тебя ни первого, ни второго!.. – воспользовавшись случайной паузой, обозначил себя и Дмитрий. – …Ставить на себе крест, так же, не стоит! Тебя могут продать в рабство какому-нибудь зажиточному кавказцу. А уж там, как повезёт с новым хозяином. Мужики рассказывали, что кое-кто из рабов, и в неволи неплохо пристраивается. Даже деньги умудрялись домой отсылать!

– Если уж вы поведали мне о наиболее благоприятных вариантах!.. – кое-как выдавил из себя Побилат. – …Может, расскажете и о самом худшем из возможных раскладов?

– Самый печальный исход будет тогда, когда за твою голову Салман не сможет выручить и ломаного гроша!.. В этом случае, ждёт тебя Сашка, публичный расстрел, либо наглядное четвертование!.. Как говорится: показательная казнь, другим для острастки.

Впрочем, и в этом есть свой плюс – быстро отмучаешься. Геройски погибнешь на глазах у своих, оставшихся в живых соотечественников.

– Дмитрий, чё за дебильные шутки? На парне и без того лица нет!.. – инициативу вновь перехватил Василий. – …Санёк, не слушай дурака и не вешай нос! Мы, хоть и бывшие, а всё же офицеры!.. Даже у чеченцев мы причислены к более привилегированной касте военнослужащих. Иначе, не держали бы нас отдельно от рядового состава. А посему, просто так нашего брата на куски не режут. Ну, а кроме того, не забывай о том, о чём ранее говорил Никита. Имею в виду умение Салмана торговать «живым товаром». Если Даудов взял тебя в плен, значит, он рассчитывает на определённую выгоду. То есть, какую-то ценность ты для него всё-таки представляешь! А ещё… В своё время, мне пришлось послужить в должности замполита. Потому, в грязной политической кухне, я всё же петрю. Так вот, парень! Довольно-таки часто… Особенно тогда, когда дело касается какой-либо смены власти или изменения политического курса. Наши депутаты и российские чиновники вступают в прямые переговоры с чеченскими полевыми командирами и ведут речь о возможном кратковременном сотрудничестве.