– Едем, только вот у меня вопрос. Скорее даже просьба. – Оливия поймала удивленный взгляд синтетических, но очень похожих на живые серых глаз через зеркало заднего вида.
– А именно?
– Хочу посмотреть, как ты живешь, напарник. Пригласишь? – Она улыбнулась, прикусила нижнюю губу и легко ткнула его указательным пальцем в плечо.
– Это даже интересно: людей там еще не было. – Айзек нажал на газ, «Мерседес»
присел и тронулся с места.
Когда Айзек отворил дверь и услужливым жестом пригласил ее пройти, взору Оливии предстала одна единственная оклеенная зелеными обоями комната с двумя выходившими во двор арочными окнами. Казалось, все доступное место на стенах было увешано картинами: написанные в разных стилях, разных тонах, в рамках и без, но они были повсюду. Кровать и пара шкафов с книгами во всем этом буйстве просто терялись.
– Откуда это?.. – Она прошла в центр комнаты и оглядывалась, приоткрыв рот от удивления.
– В основном нахожу в брошенных домах, но некоторые – уже мои. – Атлетичное творение искуственного разума из легких сплавов и софт-тач пластика удовлетворенно поглядывало на нее сверху вниз, скрестив руки на груди.
– То есть ты сам их написал? – Еще больше остолбенев от удивления Оливия просто присела на кровать. – У меня нет слов.
– Сам. Пару лет назад решил попробовать. Только вот тона в основном «холодные»:
городские пейзажи с окрестных крыш. Не удивляйся: ты ведь сама сказала, что разницы нет.
– Если бы я сейчас была дома, то залила бы удивление алкоголем.
– Ну так я могу тебе помочь, Олли,– чуть торжественно сказал Айзек и распахнул нижние дверцы шкафа, внутри которого прятались аккуратные ряды бутылок. – Это просто для коллекции, но раз уж есть повод… Хочешь?
– Пожалуй. – Оливия съежилась подобно кошке и неловко улыбнулась.
– Ну хорошо, допустим… – Он заглянул в шкаф и почесал подбородок. – Вот! Chateau Ausone, красное сухое, роскошные ароматы ежевики, черники, малинового джема, молочного шоколада, кофе и специй. Этой бутылке уже пятнадцать лет, и это настоящий реликт: его больше не производят!
– Гуляем! – Оливия громко рассмеялась, и раскинув руки откинулась назад.
«Ни слова о фиалках» – похвалил сам себя Айзек и наполнил ее бокал, а в свой плеснул несколько капель только чтобы чувствовать аромат.
Они проговорили до глубокой ночи. В основном болтал Айзек. Он, казалось, рассказал ей все что помнил с момента своей активации: как открылись дверцы транспортного кофра на складе госпиталя, как он впервые пришел к Шульцу со своей картиной и вопросом
«Почему?», и как восемь лет назад увидел вчерашнюю студентку в отделении скорой помощи. Оливия опьянела и повеселела, а ее щеки впервые за долгое время залил здоровый румянец. Дождь за окном наконец прекратился, а ветер растащил облака, обнажив болтавшуюся над городом яркую Луну. Вторая бутылка почти опустела.
– Айзек… – Оливия поставила бокал на пол и смущенно взглянула на него исподлобья. -
Ты же можешь подключить меня к своей нейросети?
– Могу, но это особая процедура, требующая прямого контакта и…
– Прямого разрешения. Я разрешаю. Ты же понимаешь о чем я говорю, Айзек. – Дрожащей рукой она отодвинула прядь волос от правого уха и обнажила PInt – разъем. – Делай.
– Хорошо. – Айзек вытянул левую руку и осторожно ввел штекер.
– Рене… – успела прошептать Оливия, и, рухнув на кровать, отключилась.
Час спустя Оливия забравшись с ногами на подоконник курила, допивала вторую бутылку, и тихо всхлипывая размазывала по щекам слезы.
– Я больная извращенка, Айзек: только что я занималась виртуальным сексом с андроидом, принявшим образ моего мертвого брата. Под его любимую музыку. – Она грустно усмехнулась. – We are nobodies, wanna be somebodies…
– Просто я понял чего именно ты хочешь, – Расстроенным тоном ответил Айзек. – Но мне не стоило… Я могу почистить тебе память.
– Да я тебя и не обвиняю, Железный Дровосек. Не нужно. – Оливия с силой швырнула пустую бутылку о стену, а когда та со звоном разлетелась на осколки, взглянула на него и расплылась в доброй улыбке. – Все, что происходит, должно оставаться со мной. И между прочим, это было очень красиво. Но я все равно больна. Не важно… просто это был один самый главный мужчина в моей жизни, которого в приступе «Нейры» прикончил другой. Все в порядке.
– Это хорошо.
– Знаешь, мне в голову пришел интересный вопрос: люди создали вас в качестве машин, но вы, по сути, ничем не отличаетесь от людей. – Она прервалась и выпустила изо рта
три колечка дыма. – Даже самовоспроизводитесь. Так вот: равны ли мы? Или мы – боги? А если мы боги, то почему так быстро опустились до уровня животных?
– Думаю, что эти вопросы сейчас лучше оставить без ответа, – успокаивающе сказал Айзек и подошел ближе.
– Слушай, мне пора. – Оливия соскочила на пол, подобрала куртку, и быстрым шагом направилась к выходу. – Я вызову такси. И не волнуйся за меня. – Напоследок она улыбнулась через плечо и неуверенными шагами сбежала вниз по лестнице.
«Бедная девочка… Ты пришла к тем же выводам» – Айзек проводил ее взглядом и раздраженно захлопнул дверь.
25 апреля 2044. Париж.
– Рад видеть всех в добром здравии. Должен сказать, я волновался за вас: осталось всего три дня. – Юлий на правах хозяина прятался в огромном кожаном кресле в углу кабинета. Остальные же трое привычно расположились за столом. Свет как всегда был погашен, а шторы задернуты. – Как дела с «орудием»?
– Позвольте. – говоривший с выраженным немецким акцентом Фрейд на этот раз перехватил инициативу. – Мы, наконец, добились устойчивых и контролируемых нейропсихических делириев при появлении фиксированных раздражителей. Надпочечники и голубое пятно при этом ведут себя вполне предсказуемо. – Он устало выдохнул и покачался в кресле. – Дело осталось за малым: Парацельс должен ввести остаток материала для сборщиков и вовремя обеспечить сработку «ловушек». В итоге мы получим до восьмисот граммов микрокапсул трициклической мочевины с активируемыми гормоном надпочечников взрывателями. Этого более чем достаточно.
– Больше семнадцати килограммов тротилла! Поразительно! – Коренастая фигура удивленно присвистнула.
– Медленное убийство, – брезгливо прошептал Парацельс и отвернулся от стола. – Это даже более отвратительно, чем просто выпустить кишки.
– Не Вы ли в прошлый раз меня воспитывали, друг мой? – раздраженно спросил Конев. Парацельс ничего не ответил.
– Господа, ближе к делу! – прикрикнул Юлий. – Иван?
– Да, давайте уже по-военному. – Он встал, облокотился на стол и кликом по сенсору развернул голографическую проекцию. – Итак, девятый этаж второго корпуса – онкологическое отделение на пятьдесят мест. Юлий любезно перенес мероприятие именно сюда: в пространство с малогабаритными палатами. Кстати, как дела с пропусками?