– Ничего странного: матери нравились фиалки!
Оливия наклонилась и посмотрела на кровать: труп теперь восседал на ней в позе лотоса, а на его голову была натянута маска Рене. Причем на этот раз это действительно была силиконовая маска с криво обрезанными дребезжащими краями.
– Когда ты перестанешь меня пугать? – она отвернулась.
– А когда ты, наконец, примешь реальность? – голос его прозвучал неизменно весело.
– Перестань отвечать вопросом на вопрос!
– Сестренка, хватит тебе, – теперь уже убаюкивающе прошептал Рене. – В конце концов, кто-то должен приглядывать за склепом, а у нас осталась только ты. Я тебе тысячу раз предлагал с ним поговорить.
– Даже не думай, не проси и не упоминай этого!.. – прошипела Оливия словно загнанная в угол крыса.
– То он тебе «папа», то «этот»… Прими решение, – доносившийся с кровати голос налету изменился и «постарел». Впрочем, изменилась и маска: бледное лицо Оливии теперь сверлили неморгающие глаза отца. – Я не хотел убивать Рене. Прими… – твердо повторил уже отец и замолк.
– Уже! – прокричала она так громко, что, кажется, разбудила всех окрестных наркоманов, выпрыгнула из кресла, схватила пистолет и принялась всаживать пулю за пулей в ненавистное лицо, которое, тем не менее, оставалось неизменным.
Тишина воцарилась только тогда, когда автоматически сброшенный из рукоятки магазин глухо ударился о вытертый серый паркет. Оливия так и осталась стоять, направляя ствол куда-то на стену, а труп лежал на кровати в неизменной позе. Огибающие ее верхнюю губу тонкие струйки крови каплями срывались вниз с подбородка и разбивались о нагрудник.
– Мадмуазель, у Вас все в порядке? Понимаю, вопрос глупый, но все же.– сержант ошарашенным взглядом изучал представшую перед ним картину. – Я большой поклонник классического театра: люблю смотреть старые записи, но такое шоу вижу впервые.
Оливия ответила ему только недоуменным взглядом.
– Не берите в голову, – сержант замялся, – просто попытался разрядить обстановку.
– Месье, я надеюсь это останется между нами. – Ворвавшийся в комнату Айзек встал между ним и Оливией и напряженно переводил взгляд с одного лица на другое.
– Да… Да, конечно. В конце концов это не мое дело.
– Олли, что, черт тебя возьми, ты себе позволяешь?! – возмущенно прошептал Айзек и с силой вырвал глок из ее рук. – Иди в машину! Я закончу один.
С легким, но все же ощутимым толчком «скорая» оторвалась от земли, и, влившись в редкий поток машин, взяла направление на госпиталь. Оба молчали. Оливия потянулась к приборной панели и включила радио.
– Ожидаемой трагедией закончилось в пригороде Петербурга очередное собрание секты, известной под названием «Дети Леля», – голос виртуального диктора звучал на удивление по-человечески: – четыреста шестьдесят два человека, среди которых находился и сам хозяин поместья Граф Островский, были найдены мертвыми на берегу пруда после продолжавшейся несколько суток оргии. Генеральная прокуратура, взявшая на себя расследование, от комментариев воздерживается. К другим новостям…
– Вот видишь, – монотонно сказала Оливия, разглядывая, как дворники размазывают по лобовому стеклу вязкую словно желе воду.
– Что? – переспросил Айзек.
– Видишь, почему я не хочу этого «как все». Не нужно ничего делать, машины обо всем позаботятся: просто живи! Глупым обезьянкам даровали свободу… И освободили от ответственности. Нас как будто специально истребляют. Или мы делаем это добровольно?
– Многие справляются. Ты бы тоже смогла.
– Смогла бы что, Айзек? Даже если не ходить на работу «с девяти до пяти» – у тебя должна быть цель, дело. Моя цель – в этой машине. А что до проблем с мозгом, то я себя жалеть не собираюсь. И тебе не стоит, так что давай больше не будем вести эти разговоры. – Олли снова закурила и включила подогрев кресла. – Послезавтра подбросишь меня к Шульцу? По-дружески… Не люблю такси.
– Без проблем.
25 апреля 2044. Париж.
– Этот дождь когда-нибудь закончится?.. – недовольно пробурчала Оливия, юркнула в салон старого, дребезжащего дизелем «Мерседеса» и захлопнула дверь. – Не отвечай. Привет.
– И тебе. – Айзек тронулся с места, выкрутил руль и вынырнул из двора на улицу.
– Знаешь, для меня это до сих пор странно. В смысле вы, андроиды.
– Что именно странно? – Взгляд его не отрывался от дороги.
– Ну как тебе сказать… – Оливия свернулась калачиком на заднем сиденье и зачем-то принялась выковыривать из обивки водительского разорванную нить. – Странно, что вы живете как мы. У вас есть квартиры, а у тебя вот даже автомобиль. Что ты делаешь дома?
– Почти то же самое что и вы: хожу, сижу, думаю. – Айзек усмехнулся. – Разве что спать и есть я не умею. И между прочим, мне нравится читать бумажные книги: я могу загрузить весь текст сразу, но вдумчивый процесс интереснее.
– И о чем ты думаешь? – она оставила торчащую нитку в покое, положила руки под голову и закрыла глаза.
– Обо всем. О чем захочу. Кажется, я даже могу мечтать. Постой-ка! Уже одно то, что мне «кажется»! – голос его сделался восторженным. – Нет, с тобой определенно интересно работать.
– Я слушаю тебя, и теперь уже не могу понять: в чем разница?
– Ты же сама знаешь: в отличии от тебя я почти бессмертен. – Айзек сделал паузу и задумался. – А еще я – собственность госпиталя. Вещь.
– Но это же… рабство. – Она села, обхватила переднее кресло руками и уткнулась лбом в подголовник. – Никогда не задумывалась. Тебя это не угнетает?
– Олли, дорогая, а кого волнует то, что меня угнетает?
– Действительно, – еле слышно прошептала в ответ Оливия, – в чем разница… Растолкай меня когда приедем. – Она снова улеглась на диван и закрыла глаза.
Айзек больше полутора часов просидел без движения за рулем с тех пор, как Оливия скрылась в подъезде, где на первом этаже располагался кабинет частного психолога господина Шульца. В голову ему лезла всякая дрянь: не то чтобы в Шульце приходилось сомневаться, но все же дело не должно было прогореть.
«Волнение» – подметил Айзек, – «Осталось только отрастить тело из плоти и крови».
Он немного успокоился, когда знакомый миниатюрный силуэт показался из дверей, и кутаясь в длинную красную куртку с капюшоном, побежал к машине, попутно огибая лужи.
– Как прошло? – спросил он, когда Оливия плюхнулась на диван и чихнула, закрыв лицо ладонями.
– Как обычно: вопросы про частоту галлюцинаций, задушевные беседы и новые рецепты.
– Дашь мне взглянуть?
– Держи. – Она прикрыла глаза, напряглась, и, увидев перед собой окно мессенджера, сделала пару мысленных манипуляций.
«Хорошо» – Молча заключил Айзек, пролистав список. – Завтра начнем все это принимать и отслеживать твое состояние. Едем?