– Скажите, Парацельс, Вам не жаль? В конце концов, Вы могли бы сделать все сами. -
Массивный силуэт с необъятными плечами встал и принялся прогуливаться вдоль стола.
– Безумно жаль, Иван. – Голос его не выражал никаких эмоций. – Но откройте окно и оглянитесь. Господин Конев, чей псевдоним Вы взяли, освободил узников крупнейшего японского концентрационного лагеря, а мы должны спасти всех. Стоит ли этого одна жизнь, которая, к сожалению, должна быть именно человеческой?
– Безапеляционно. – Юлий поднялся и облокотился на стол. – Господа, до встречи, но на всякий случай – прощайте!
20 апреля 2044. Париж.
Снега в Париже уже очень давно никто не видел, и столицу Республики, как обычно, поливал мерзкий мелкий дождь, капли которого, гонимые ветром, летели почти параллельно земле. Оливия привычно припарковалась на полупустой стоянке возле успевшего уже сгнить и сесть на брюхо красного универсала покойного офтальмолога Аль Валида, который так никто и не эвакуировал. Поняв что зонтик остался висеть на крючке в прихожей, она выругалась про себя, хлопнула дверью и засеменила ко входу. Когда до мраморных ступеней осталось пробежать несколько метров, букву «М» с возвышавшейся над ними вывески
«Благотворительный госпиталь имени Архангела Михаила» сорвало очередным порывом ветра и с треском разнесло о пустую цветочную клумбу.
«Даже он нас уже ненавидит. Аль Валид был бы в восторге: повелитель дождя и ветра применил свои силы…» – не без удовольствия заключила Оливия, оттянула дверь, глядя под ноги проскользнула внутрь и чуть не врезалась в пытавшегося выйти наружу бездомного с лангетой на руке, от которого ощутимо несло дешевым ромом.
Айзек поджидал ее возле стойки дежурных, и, завидев, расплылся в синтетической улыбке.
– Привет! Как прошел выходной?
– И тебе, Железный Дровосек. Ничего нового: пила какао и читала. Для меня лучший отдых – это за сутки не произнести ни слова и никого не видеть.
– Что на этот раз?
– Как сохранять рассудок, будучи косвенно виновным в смерти шестидесяти миллиардов человек.
– О, классика! – Айзек удовлетворенно покачал головой.
– Ты уже собрался?
– Даже успел загрузить машину.
– Тогда подожди еще десять минут: мне нужно переодеться.
– Перевоплотишься в такого же андроида, – весело бросил ей в спину Айзек.
– В этих доспехах я чувствую себя скорее рыцарем, а не роботом, – не оборачиваясь ответила Оливия и скрылась за поворотом коридора.
Первый вызов поступил почти сразу на Авеню де Гравель от полицейского патруля. Реанимобиль плыл над городом. Айзек сидел в водительском кресле, словно паук поджав нижние руки под грудь, а Оливия прислонилась к стеклу и сквозь дождь разглядывала пейзаж внизу. Ее глазные импланты были включены и непрерывно сканировали и подсвечивали все что попадало в их поле зрения: костры в парке, который успел уже окончательно превратиться в лес, редкие силуэты людей и автомобили, по которым операционная система сразу же пыталась получить данные о владельце и частоте эксплуатации. Большинство из них ожидаемо оказывались брошенными.
– Знаешь, двадцать лет назад это было вполне приличное место, – прошептала она и выудила сигарету из пачки на приборной панели. – Если мы ехали мимо, я просила папу или Рене остановиться. Там, у озера… У него были очень низкие берега, и к уткам и лебедям можно было подойти почти вплотную, а рядом продавался специальный корм: кидать им хлеб не разрешали. А теперь все заросло. Нам еще долго?
– Пару минут с учетом посадки. Не впадай в депрессию, Олли.
– Стараюсь, поверь.
Айзек заложил плавный вираж, включил сирену и пошел на снижение.
Возле входа в подъезд их ждал наряд из двух андроидов во главе с человеком.
Широкоплечий приземистый парень с сержантской лычкой приветственно протянул руку.
– Антуан, – представился он. – Вы быстро прилетели, это хорошо. Достаньте оружие: район тут неспокойный, мало ли что пойдет не так.
– Восемь лет стажа, не учите, – отрезала Оливия, поправив наплечную сумку, и вынула из кобуры служебный «Глок». – Что у нас тут?
По лицу сержанта пробежала недовольная нотка, а имплант зафиксировал легкий скачок кровяного давления. Служебный интерфейс подсказал, что ему тридцать два, один воспитывает двоих близнецов, родом из Ниццы, взысканий не имеет.
– Сканируете?
– В рабочее время я не могу его отключить. Как и Вы.
– Короче говоря: вызов поступил от соседей на крики из квартиры пару часов назад. Потом наступила тишина. Хозяина квартиры давно никто не видел, что подтверждается данными с камер и замка подъезда – мы уже проверили.
– Тогда к делу.
Полицейские андроиды открыли двери и пошли в авангарде.
Замок квартиры второго этажа оказался предельно простым и открылся по служебному запросу. Прямо с порога по вошедшим ударило затхлое сортирное амбре. Оливия поморщилась.
– А я отключил сенсоры, – поучительно заметил Айзек, – поставила бы ты себе…
– Иди к черту, – оборвала Оливия и вошла в гостиную.
Взору ее предстал развалившийся на пропитанной испражнениями кровати труп мужчины в окружении упаковок от стимуляторов и готовых обедов, голову которого венчал подключенный к лэптопу нейрошлем.
– Ну и зачем мы здесь? – недовольно отправил вопрос в никуда Антуан и распахнул
окно.
– Вероятно затем, чтобы проветрить помещение и заняться бюрократией, – беззлобно
съязвила в ответ Оливия, присела на кровать и стянула с головы покойного шлем – Итак, месье «бесстраховочный» – личность не сканируется. Истощение и обезвоживание – как минимум полторы недели. Кожные покровы сухие, бледные, частичная мышечная атрофия. Судя по прикусу и следам слюны с кровью перед смертью нашего клиента посетил эпилептический приступ. Субконьюктивальные изливания обоих глаз свидетельствуют о резком скачке артериального давления. Возможно, его добил инсульт. Типичный нейропроекционный психоз: потерял связь с реальностью и не смог выйти, – заключила она и перевела дыхание.
Сержант вышел из квартиры и уже стучал в соседние двери, а комнату постепенно наполнял влажный городской воздух.
– Воспоминания? – Айзек подошел сзади и осторожно дотронулся до ее плеча.
– Да, что-то есть. Не волнуйся, все в порядке. – Она встала и инстинктивным жестом поправила спавшую на глаза черную прядь.
– Отлично. Будь здесь, а я схожу за носилками и мешком.
Оливия решила побездельничать и спряталась в кресле между окном и пустым книжным шкафом. Удивительно, но комнату наполнил совершенно непонятно откуда взявшийся фиалковый аромат.
«Апрель, город, дождь… странно.» – только и успела подумать Оливия, как из-за шкафа раздался знакомый голос.