Палач демона

– Вы разберетесь, как же … – криво усмехнулся хозяин дома. Толку от вас, как от козла молока. Ну ладно, пойдем ко мне в кабинет, там и поговорим. Васька! – крикнул вдруг Никитин. Не пускай ко мне никого, понял?

– Да шеф! – отозвался охранник в черном костюме.

Кабинет Георгия Степановича располагался на втором этаже и являл собою образчик английского стиля. Посреди комнаты стоял большой письменный стол из резного мореного дуба. Его украшал малахитовый письменный прибор и пара подсвечников. «Кажется, серебряные…» – подумал Серов. Позади стола и вдоль стен из книжных шкафов хвастливо выпячивали кожаные корешки дорогие издания. «Надо же, судя по физиономии, – обычный бандит, а так любит литературу» – пронеслось в голове у следователя. «Впрочем, вряд ли он прочел хотя бы одну книжку».

Пройдя к ближайшей полке, хозяин отодвинул книги и достал из-за них початую бутылку виски. Налив два стакана до половины, он предложил один из них гостю.

– Я на службе, – попытался отказаться Серов, но Георгий Степанович жестом руки попросил его замолчать.

– За упокой души моей доченьки, – произнес Никитин и голос его предательски дрогнул.

В такой ситуации следователь лишь мог последовать примеру хозяину дома.

– За упокой души ее, – с этими словами Серов опрокинул стакан.

– Ну что, будешь писать? – Никитин сел за стол и предложил гостю начинать допрос. Ответив на все обычные в таких случаях вопросы, Георгий Степанович вдруг сказал:" Я не верю, что вы, менты, сможете найти того, кто это сделал. Поэтому, я сам начну расследование.»

– Но это незаконно, – ответил Серов.

– Плевать я хотел на закон! – рявкнул хозяин дома. У меня дочь погибла страшной смертью, а ты мне тут про закон чешешь!

– Так я здесь для того, чтобы расследовать эту трагедию, – напомнил ему майор. И попрошу обращаться ко мне на «вы»!

– Ладно, извините, – пробормотал Никитин. Но не верю я ментам. То-есть, полицейским!

– Лучше скажите, могли организовать нападение ваши враги? Ведь их у вас предостаточно?

– Да, врагов хватает, – кивнул Никитин. Но они постарались бы убить меня, а не мою Светланку!

И убивали бы не так. Стреляли или взрывали бы.

А здесь, черт знает, что такое! Вот вы можете, сказать, кто ее убил? Кто?!

– Я пока не знаю, – ответил следователь.

– Вот то-то же, не знаю… торжествующе передразнил его Никитин. А то, расследование…

– Я направил на экспертизу клочок шерсти, который нашли в руке у погибшего охранника. И еще кое-что обнаружил… – пояснил Серов.

– Хочешь сказать, не человек убил? – Никитин взглянул собеседнику прямо в глаза.

– Возможно, – уклончиво ответил тот. Но за всеми преступлениями, обычно стоят люди. Надо копать.

– Ну и копай, и я тоже копать буду, – хозяин кабинета налил себе еще один стакан. До краев. – Вам не предлагаю, говорите же, служба!

Проглотив граммов двести и, даже не поморщившись, Никитин продолжал:" Найду того, кто дочь мою… Сам, своими руками… Медленно кончу…»

– Что-то необычное вы в тот вечер не заметили? – напоследок спросил следователь.

– Артемьев рассказывал про жуть какую-то, которая рядом с его домом вроде бы обитает… – подумав, ответил Никитин и спросил: «Свету когда из морга вашего забрать можно?»

– Когда экспертиза готова будет, – ответил Серов. – С супругой вашей можно побеседовать?

– Она в клинике сейчас лежит, – взглянув на Серова мутными глазами, ответил Георгий Степанович. В Питере она, – с этими словами, он на клочке бумаги нацарапал «паркером» адрес частной психиатрической клиники.

– Спасибо, – попрощавшись с хозяином, следователь сказал, что сейчас заедет и переговорит с супругой Никитина.

– Постой! – остановил его хозяин дома. Васька! Скажи Игорю, чтобы машину подал. Человека в клинику пусть отвезет, потом билет возьмет до Тамбова и отправит!

Поблагодарив Георгия Степановича, Серов сел в «БМВ» и отправился к его жене, Ксении Владимировне. Если бы не охранник Игорь, который заверил врача, что визит согласован с Георгием Степановичем, к его жене следователя бы не пустили.

К сожалению, толку от беседы с ней оказалось немного. Женщина была в состоянии сильнейшего нервного потрясения. Поэтому, выяснить у нее что-то полезное для следствия не представлялось возможным…

Глава 12

… – Направо! – скомандовал мужик в кожанке. Махнув рукой, он указал жестом, куда именно следует отвести есаула. Двое матросов, схватив Константина Евгеньевича, отвели его к левому борту. Где уже стояли человек двадцать.

– Ну что, знаете вы его? – спросил мужик в кожанке у Арнольда Карловича. Хирург замялся. – Да что ты, скотина, к нему пристал! – заорал есаул, не желая, чтобы молчание врача было расценено членами комиссии, как попытка скрыть врага революции. Сказано, же было, знает он меня! После ранения я в том госпитале лежал, где он служил! Лечил он меня!

– Заткнись, гнида! – заорал в ответ мужик в кожанке. Ты, хоть, понимаешь, что через полчаса тебе конец?

– Ну и что! – в запале крикнул Константин Евгеньевич. Зато умру, как честный человек!

Однако, несмотря на всю свою браваду, есаул почувствовал, как враз ослабли его колени. Ощутив, охватившую все его существо подлую слабость, он выпрямился и решил умереть с достоинством, не посрамив чести русского офицера и дворянина.

– Смотрите, не каждый бы так смог! – прошептал Григорию Беляеву, стоявший рядом с ним мужчина средних лет. По выправке видно было, что он тоже из офицеров.

– Лучше бы заткнулся … – с досадой ответил Григорий. Теперь его уж точно шлепнут.

– А они и так никого не помилуют, – ответил его собеседник. И оказался прав. Всех, кого привезли на старом судне, после короткого разбирательства, отвели к правому борту. Но матросы – не конвоиры и потому сделали одну, но очень большую ошибку – не связали своим пленникам руки.

– Эй, ты! – обратился председательствующий на судилище к молодому человеку – тому, что указал на есаула. Говоришь, жизнь за народ отдашь? Не нужна нам пока твоя жизнь. На! – с этими словами мужик в кожанке протянул тому заряженный револьвер.

– Ну что встал, как столб? – заорал на него «кожаный». Пристрели кровососа!

Понимая, что теперь его собственная жизнь висит на волоске, молодой человек повернулся и направился к спокойно стоявшему рядом с другими приговоренными Константину Евгеньевичу.

– На тебе, контра! – вдруг тоненько и хрипло вскрикнул свеженазначенный палач. И направил ствол нагана на есаула. Но тот вместо того, чтобы взмолится о пощаде или хотя бы молча принять неизбежное, вдруг резко нагнулся и, как пантера, прыгнул на молодого человека. Выхватив из его руки револьвер, Константин Евгеньевич врезал своему несостоявшемуся убийце по носу и навел наган на заседавшую за столом комиссию. Мужик в кожанке и двое его подручных враз побледнели. Их глуповатые лица приняли одинаковое выражение тоскливого ужаса. Матрос, что стоял слева от приговоренных, передернул затвор и вскинул карабин. Но выстрелить не успел. Пуля, выпущенная из нагана угодила ему прямо в лоб. – Хватай оружие! – крикнул Константин Евгеньевич товарищам по несчастью. Но остальные матросы, которых к слову на судне было человек двадцать, уже пришли в себя. Загрохотали выстрелы, начали падать убитые и раненные люди…

Увидев, как упал насмерть сраженный пулей Григорий Беляев, есаул дважды выстрелил в окаменевших за столом членов комиссии и, сунув наган за пояс, кинулся за борт. Следом за ним прыгнули еще несколько человек. Черная ледяная вода возле судна вся закипела от выпущенных в беглецов пуль.

Барахтаясь в киселе из полузамерзшей воды и льда, чувствуя как все тело сковывает адский холод, Константин Евгеньевич пытался сообразить, где причал? Справа? Слева?

Одновременно в его голове, словно серебряный колокольчик, звенело одно и то же: «татарка на Екатерининской!», «татарка на Екатерининской!». Тут он вдруг ударился головой обо что-то твердое и, по всей видимости, железное. Это оказалось бортом судна, на котором матросики растрелилвали пленных. Осторожно высунул голову на поверхность и осмотрелся. Затем несколько раз глубоко вдохнув, есаул вновь нырнул под воду и поплыл по направлению к причалу. Понимая, что на берегу тьма-тьмущая матросов, которые с превеликим удовольствием сразу же его пристрелят, вылезать на сушу офицер не стал. Сколько времени он провел в ледяной воде, Константин Евгеньевич не помнил. И как очутился в шаланде, под тулупом, тоже. В себя он пришел от сильных ударов по щекам шершавой ладонью.

– Глядь-ко, дед Панас, живой кажись! – прозвучало у есаула над ухом. Отогнув тулуп и приподняв голову, Константин Евгеньевич увидел мужика с седой бородой.

– Ну, шо, будем жить, али нет? – спросил тот.

– Даст Бог, будем, – ответил есаул.

– Ну, вот и ладно, – седобородый закурил трубку и, откинувшись назад, привалился к скамье.

– Диду! – обратился к нему паренек лет пятнадцати, шо теперь с ним делать будемо?

– Идти есть куда? – поинтересовался тот, кого звали дедом Панасом.

– Да, – ответил их чудом спасенный собеседник.

– В Севастополь.

– Не близко… – дед Панас выбил трубку и медленно произнес:" Иди Михайло, взгляни, нет ли матросиков поблизости.» Услышав эти слова, есаул протянул руку к поясу. Туда, где у него должен был быть наган. Но револьвера там не было!

– Шо, шпалер потерял? – усмехнулся дед Панас. Не треба он тебе сейчас! Да ты не бойся, мы тебя не выдадим, – продолжал бородатый. Как стемнеет, так на хату отведем. Там и отсидишься, а потом – иди себе с Богом!

Как про себя заключил офицер, дед Панас и его внук Мишка были контрабандистами. Поэтому ни со старой, ни с новой властью общаться им было не с руки.

– Как я к вам то попал? – спросил их Константин Евгеньевич. Выплыл, что ли?

– Ха! Выплыл он! – засмеялся Мишка. Когда мы в своей шаланде с дедом сидели, глядим, кто-то о борт башкой бьется! Оказалось, ты самый и был.

– От берега далеко меня выловили? – поинтересовался офицер.

– Ой, далеко! – уже откровенно заржал Мишка. Шагах в пяти!

– Аккурат возле причала ты нам в борт и начал долбиться! – пояснил бородатый.

– Так, вы, что, не в море были? – удивился Константин Евгеньевич.

– Нет, – замотал головой дед Панас. Мы, как возле причала пришвартовались, так там и стояли. Это тебя к нам прибило.

– Значит, правильно плыл, – сам себе сказал есаул и тихо спросил: «Больше никого не видели?»

– Зачем, не видели? С десяток мертвяков мимо пронесло, – ответил дед Панас. Мы то сразу поняли, что ты из этих.

– Не из каких я, не из этих! – возмущенно ответил офицер.

– Ну, тогда, значит, из тех, – примирительно махнув рукой, заключил дед Панас. И повернулся к Михайле:" Чисто ли на причале?»

– Никого уже там нет, – ответил паренек.

– Тогда пошли, – распорядился старый контрабандист.

Они привели спасенного в хату к какой-то пожилой женщине. Звали ее теткой Клавой и приходилась она деду Панасу родной сестрой. Хозяйка всех накормила, напоила водкой и уложила спать. Ночью у Константина Евгеньевича начался сильный жар и пару дней он провалялся с температурой. Потом, однако, разнообразные настойки и притирания, коими потчевала больного хозяйка, взяли верх над болезнью.

– Что это ты, милок, в бреду какую-то татарку с Екатерининской поминал? – спросила тетка Клава. Она, часом не в Севастополе живет?

– Я не знаю … – стараясь не выдать местонахождение своей Наташеньки, соврал есаул.

– Да ладно тебе!.. – тетка Клава махнула рукой и, глядя офицеру прямо в глаза, произнесла: «Ее звать Вазиха, она моя подруга! Я с ней с детства знакома. Но она, конечно, годков на двадцать постарше меня будет. Вместе жили здесь, в Евпатории. Так, зачем она тебе понадобилась? Говори или сдам тебя матросам!»

– У нее живет моя девушка, – ответил Константин Евгеньевич. И мне, как можно скорее, надо попасть в Севастополь.

Внимательно глядя ему в глаза, будто пытаясь найти там ответ на свой вопрос, тетка Клава медленно кивнула.

– Тогда ясно. Но смотри, если что худое с Вазихой сделаешь, я тебя прокляну и весь род твой!

– Да мы и без тебя, тетка, уже прокляты! – ответил есаул. Посмотри, что с Россией-матушкой сотворили!

– Я тебе помогу, – пропустив мимо ушей замечание собеседника, сказала тетка Клава. Но помни, Вазиха вовсе не такая ясная и открытая, как ее имя. Она знает много такого, о чем простые люди даже и не догадываются. В Севастополь отправишься завтра, перед рассветом. В провожатые возьмешь Михайлу. Вот, держи, отдашь Вазихе, скажешь – от меня! – с этими словами она передала Константину Евгеньевичу золотой браслет с зеленым камешком. – «По виду, явно старинной работы» – отметил про себя есаул.

В четыре часа утра, тетка Клава, разбудив офицера и своего внучатого племянника, снабдила их провизией и отправила восвояси. Добираться решили пешком, так им было легче прятаться от красных патрулей.

– Пойдем вдоль берега, – пояснил Михайло. Торопиться не станем, а то помрем от усталости. Ведь до Севастополя-то верст около сотни будет!

Добирались почти неделю. И, наконец, вот он – город русской морской славы! Промокшие, грязные и голодные как волки, они подошли к маленькому одноэтажному домику, что притулился неподалеку от площади Суворова…

Глава 13

…Вернувшись через три дня в райотдел, Серов столкнулся в коридоре с оперативником Овчаровым. Войдя в кабинет, тот положил на стол Серова бумаги.

– Заключения экспертиз по черепушке принесли, – лаконично пояснил оперативник. Я перехватил.

– Спасибо, Женя, – поблагодарил его следователь. А с учеными-зоологами ты встречался?

– Встречался, – кивнул тот. Говорил сразу с двумя. С профессором, доктором биологических наук Иваном Федоровичем Бертеневым и кандидатом биологических наук Сергеем Витальевичем Полетаевым. Они оба утверждают, что одним черепом причинить такие повреждения, как у потерпевших, просто невозможно.

– Но они же не видели этого черепа? – спросил следователь. Я ж его на экспертизу отправил.

– Да он им и не нужен, – отмахнулся Овчаров. – Они говорят, чтобы так отделить голову, как у Светланы, перекусить позвоночный столб и раздробить позвонки, необходимо приложить огромные усилия. Словом, нужно какое-то приспособление.

– Может, оно и было, но мы его не нашли? – предположил Серов. Или убийца унес его с собой?

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой оперативник. Выжившие охранники говорят о том, что нападение было молниеносным. Когда тут какие-то приспособления применять?

– Да, согласен, – кивнул следователь. Значит, не человек?.. А ты не спрашивал их, какое животное может оставить такие раны?

– По-твоему, я вообще дебил? – вскинул брови оперативник. Спрашивал, конечно. Они сказали, что лев, медведь, волк, тигр, леопард, гиена, ягуар. Из этого списка у нас только медведи и волки.

– Согласен, но если кто-то дома держит хищника, леопарда или тигра и натравливает его на людей?

– Нет, – замотал головой майор Овчаров. Ученые сказали, что с крупными кошками очень непросто справится даже профессиональному дрессировщику. Некоторых эти кошечки даже загрызли. Да и как ты это себе представляешь? Держать дома льва, тигра или леопарда? Его же выгуливать надо, а соседи что скажут? Нет, это не вариант!

– Может, собаки? – словно утопающий, цепляясь за последнюю соломинку своей версии, поинтересовался Серов. Особенно, крупные? Мастиффы, стаффорды?

– Нет! – безжалостно разбил его надежды Овчаров. Ну, тоесть, если долго грызть будут, тогда может быть и смогут голову отделить. Но, ведь, здесь, все произошло очень быстро! Накинулся, рванул клыками и все…

– Жаль, если не собаки… – с сожалением вздохнул следователь. Тогда было бы намного проще…

И он углубился в изучение выводов экспертов.

– Смотри! – спустя минуту воскликнул Серов. Женя, тут сказано, что на клыках черепа кровь сразу трех групп. Причем, одна совпадает с группой Светланы – первая, а другая – третья. Как у охранника Бориса!

– А еще одна? – спросил Овчаров, которая тоже на клыках осталась?

– Видимо у раненных секьюрити Виктора и Владимира Петракова одна и та же группа – вторая. Я же их не направлял на судебно-биологическую экспертизу. Сейчас заполню постановление, а ты, будь добр, притащи ко мне обоих раненных. Еще бы узнать группу крови жениха… Он же тоже был ранен.

– Ладно, – проворчал майор.

– Тебе не кажется, что кто-то сильно старается запутать расследование? – нахмурившись, спросил он на прощание.

– Хочешь сказать, подбросил фальшивую улику? Черепушку? – уточнил следователь.

– Да, возможно…

– Может старик, как-то замешан? – предположил оперативник.

– Митрич-то? – удивился Серов. Нет, вряд ли…

– Возможно, кого-то покрывает? – не сдавался Овчаров. Например, того парня с усами, который от нас так быстро смылся?

– Не думаю, но на всякий случай давай-ка выставим за ним тапки (на сленге оперативников – организуем наружное наблюдение).

– Лишним не будет, – одобрительно кивнул собеседник.

– Женя, я съезжу к Артемьеву, – Глеб поднялся со стула. Узнаю, как там его сын. А ты – за охранниками.

Николая Михайловича следователь нашел в его особняке. Прием Серову был оказан примерно такой же, как и в доме у Никитина. Владелец, сначала не хотел пускать его в дом, но потом, все-таки решил побеседовать.

– Я понимаю, у вас служба, сроки, – сказал Артемьев гостю. Но поймите и вы меня! У меня сын в психиатрической лечебнице!

– Я все понимаю, Николай Михайлович, – ответил следователь.

– Ваш коллега хотел его задержать и допросить, – возмущенно сказал хозяин особняка.

– Да, я знаю, – кивнул Серов. К сожалению, встречаются еще такие, как наш Семенов…

– Его бы активность, да в нужное русло, – почесал левую бровь Артемьев. Да уж ладно, проходите.

Они поднялись в гостиную и, предложив гостю сесть, Николай Михайлович принялся расхаживать по комнате.

– Не обращайте внимания, нервы, – отрывисто бросил он. Спрашивайте.

– Мною получены сведения о том, что ваш сын состоял в каком-то сообществе, – начал следователь. Они там мистикой интересовались. Короче говоря, всякой нечистью, которая, якобы, встречается на тамбовщине. Что вам про это известно?

– Миша действительно интересовался всякими необычными проявлениями, – пожал плечами хозяин дома. Но я не понимаю, как это связано с этим кошмаром?

– Может, ему кто-нибудь угрожал? – не отвечая на вопрос Артемьева, продолжал допытываться Серов. Он никому не был должен? В казино не играл? С криминальными субъектами не общался?

– Нет, конечно! – возмущенно ответил Николай Михайлович. Миша, умный и рационально мыслящий молодой человек.

– А Никитин говорит, будто вы в тот злополучный вечер рассказывали ему про какие-то местные страсти? – Серов вопросительно взглянул на Артемьева.

– Да, припоминаю, – кивнул тот. Здесь, в этом районе до революции жили мои предки. Обычные крестьяне. Так вот, в 1918-ом, кажется, местные ополчились на владельцев усадьбы. В итоге, старики погибли. Но хозяин, вроде бы, успел прихватить с собой на тот свет и нескольких нападавших. По словам местных жителей, здесь происходят всякие странные и страшные дела. То привидений люди увидят, то убитых найдут. Причем, убивает явно не человек. Тела, обычно, сильно покалечены. Так люди говорят. Такое как отмечалось до революции, так и тянется до наших дней. Вот взгляните, если любопытствуете, – хозяин взял со стола несколько пожелтевших от времени листов бумаги и протянул их следователю.

«Древний кошмар тамбовщины» – вслух прочел Серов. Это что такое? – вопросительно взглянул он на Николая Михайловича.

– Уцелевшие записи одного из местных краеведов… – ответил тот.

«… Ужасный, нечеловеческий вопль огласил, казалось, все села окрест Моршанска» – продолжил читать Серов. «Что это?! Кто?!» – шептались насмерть перепуганные крестьяне. И трясущимися руками старались как можно надежнее запереть свои ветхие жилища.

– Пустое… – обреченно выдохнул седой, будто лунь старик, увидев, что его домочадцы пытаются надежнее привалить дверь избы тяжелой скамьей.

– Он явил себя снова!

– Кто, кто явил, деда?.. – трепеща, словно осиновые листья на ветру, испуганно шептали наперебой маленькие внучата.

– Он, пес-ведун, – тихо ответствовал старец и, перекрестившись, стал истово молиться потемневшим от времени старым иконам.

Следующим утром за околицей местные крестьяне наткнулись на жуткую картину. Сразу даже нельзя было понять, кто же все-таки распрощался здесь с жизнью?

Из разодранной в клочья материи торчали окровавленные ребра и кусок позвоночника. Кости рук и ног несчастного кто-то неведомый переломал как спички, а поодаль валялась человечья голова. На которой отчетливо зияли следы ужасных острых зубов. Местами, череп был прокушен, будто был из папье-маше…

Прибывший вскоре полицейский урядник сначала принялся дотошно опрашивать крепостных. После чего аккуратно отметил в своей служебной книжечке: «Имя погибшего неизвестно, вероятно, сгинул от нападения диких зверей». Рядом с кошмарными останками нашли и странный ржавый нож, отдаленно напоминавший серп. Присмотревшись, на потемневшем от времени мощном остром клинке можно было различить какие-то непонятные изображения, по-видимому, исполненные серебром.

Над Моршанском и окрестными селами, как уже не раз бывало в старину, вновь расправил свои черные крыла нечеловеческий ужас…»

– Ну и ну! – оторвав глаза от текста, только и сказал следователь.

– Подобное и до войны было, и после, – пояснил Николай Михайлович.

– До какой, гражданской? – уточнил Серов.

– И до гражданской, и до Великой Отечественной, – ответил Артемьев. И после…

– Вы хотите сказать, что ни одно из подобных убийств не раскрыто? – удивился следователь.

– Не берусь утверждать, но вроде бы так, – кивнул владелец дома.

– То-есть, вы, в самом деле, считаете, что в смерти Светланы, охранника Бориса, в ранениях вашего сына и двух охранников виновны привидения? – с любопытством глядя на Николая Михайловича, спросил Серов.

– Я понимаю, звучит дико, но мне так кажется, – пожал плечами хозяин особняка. У меня врагов нет, а если бы и были, то не такие, кто желает смерти моему сыну или его невесте. В крайнем случае, их могли бы похитить и потребовать выкуп. Но не убивать и не сводить же с ума! – Артемьев, вдруг весь затрясся и прижал ладони к лицу. Извините меня за этот срыв, – попросил он Серова, справившись с приступом горя. Понимаете, Миша – мой единственный сын. Но он не может ничего рассказать. Он – сошел с ума!

– Не отчаивайтесь, у нас хорошая медицина, врачи должны помочь, – попытался успокоить Артемьева следователь.

– Очень хотелось бы на это надеяться, – тихо пробормотал хозяин дома.

– Можно мне увидеть вашего сына? – осторожно спросил Серов у Николая Михайловича.

– Так он же невменяем! – почти выкрикнул тот. Зачем он вам? Бесполезно все это!

– Позвольте, пожалуйста, попытаться, – не реагируя на экспрессивный выпад Артемьева, тихо повторил просьбу следователь. Поверьте, это очень важно.

– Хорошо, вот адрес клиники, – хозяин особняка взял со стола блокнот и, написав строчку, вырвал лист и протянул Серову.

– Спасибо, – коротко поблагодарил его майор.

– Я сейчас позвоню доктору и предупрежу его о вашем приезде, – Артемьев вытащил из кармана брюк сотовый телефон и набрал номер. Переговорив с врачом, он обернулся к гостю:" Все, можете ехать. Но хочу предупредить, вас о том, что я сам начну расследование.»

– То же самое сказал мне и Никитин, – вздохнул Серов. И я, как и его предупреждаю вас о том, что это – незаконно.

– Дело в том, что вчера мне позвонил генерал Сартаков, – глядя на следователя неподвижными глазами, сказал Николай Михайлович. Он руководит спецуправлением, которое занимается аномальными явлениями. Сартаков посоветовал мне нанять одного очень опытного в этой сфере детектива. Он живет во Франции, но сам является потомком русских дворян, эмигрировавших после революции.

– А что же наши, не могут, что ли? – удивился Серов.

– Наши все еще находятся под впечатлением от диалектического материализма. Который, как известно, отрицает возможность существования паранормальных явлений и, тем более, сущностей, – пояснил Артемьев.

– Вы, получается, верите во все это … – следователь замялся, подыскивая нужное определение, … мистическое?

– Да, – коротко ответил его собеседник.

– Ну, тогда я вынужден вас просить от том, что когда вы подключите к расследованию этого русского француза, то обязательно поставьте меня в известность, – Серов встал и, попрощавшись, покинул особняк Артемьева…

Глава 14

…Постучав в некрашеную дощатую дверь, Константин Евгеньевич почувствовал, как у него сжало сердце. Никто не отзывался. «Неужели и Наташеньку взяли?» – подумал он. Но тут же прогнал от себя эту мысль.

– Померли они все, что ли?! – раздраженно засопел замерзший и голодный Михайло.

– Тихо ты! – шикнул на него есаул.

Но вот, наконец, послышались чьи-то шаркающие шаги и дверь дома, заскрипев на давно не смазанных железных петлях, нехотя отворилась. На пороге появилась высокая и костлявая старуха, облаченная в старый серый больничный халат. Голова ее, словно тюрбаном, была обмотана цветастым платком, а на шее вперемешку висели янтарные бусы и серебряные цепочки с прикрепленными к ним серебряными же монетами.

– Ну, чего вам еще надо? – будто ворона, нацелив на непрошенных гостей свой длинный тонкий нос, спросила она.

– Здравствуйте! – в ответ на не слишком то любезный прием ответил офицер. Нас к вам послала ваша подруга из Евпатории.

– Какая еще подруга? – женщина недоверчиво просверлила есаула большими черными глазами.

– Ну, тетка Клава, сестра деда Панаса, – вмешался продрогший на утреннем тумане Михайло.

– Так бы сразу и сказали! – проворчала женщина. – А то ходят вокруг да около…

– Вас зовут Вазиха? – спросил офицер.

– Да, – кивнула та. Люди еще ведьмой Вазихой кличут.

– Нет, мы так вас звать не станем, лучше будьте тетей Вазихой. Да! – спохватился есаул. Вам тетка Клава вещь одну передала, – с этими словами он вытащил из кармана грязную тряпицу и развернул ее.

– Давай сюда! – схватив браслет, тетя Вазиха быстро огляделась по сторонам. Ты, что же делаешь? Не мог после отдать? Глаза же кругом!

– Да нет тут никого, – обозрев окрестности, ответил Константин Евгеньевич.

– Знаешь ты много! – презрительно скривив губы, хозяйка грубо втолкнула обоих гостей в дом.

– На днях, вот так же к соседке пришли, вроде за самогоном, а потом забрали и – в расход!

– Красные? – поинтересовался Михайло.

– А то кто же? Других у нас пока нет, – кивнула женщина.

– Скажите, Наталья Абашева, медсестра еще у вас? – с надеждой спросил Маматов.

– Откуда знаешь, что у меня? Кто сказал? – хозяйка подозрительно нацелила на есаула свой длинный нос.

– Врач, Арнольд Карлович, – ответил офицер.

– Откуда его знаешь? Где видел? – прозвучали новые вопросы.

– Тетя Вазиха, вы не обижайтесь, пожалуйста, но вы прямо, как чекист! – покачал головой Константин Евгеньевич. Знаю его еще по госпиталю, они вместе с Владимиром Евграфовичем меня выхаживали.

– Земля ему пухом, расстреляли доктора Малича, – уставившись в пол, глухо произнесла хозяйка.

– Арнольда Карловича тоже, неделю назад в Евпатории… – сказал офицер.

– И ему пусть земля пухом, – ответила тетя Вазиха.

– Так, Наталья у вас? – повторил вопрос есаул.

– А зачем она тебе, ты ей кто будешь? – упрямо допытывалась женщина.

– Я люблю ее, – просто ответил Константин Евгеньевич.

– Погоди-ка.., – оставив гостей в прихожей, хозяйка скрылась в глубине дома.

– Спустя минуту послышался тихий шепот, затем женский вскрик и в сени вбежала Наталья.

– Наташенька! – прохрипел есаул, сжимая девушку в объятиях. Слава Богу, ты спаслась! А я то уж думал, что всех расстреляли…

– Нет, меня, верно, крестик твой спас, – ответила Наташа, достав из-за ворота платья золотой крест, подаренный ей на прощание Маматовым.

– Ну и хорошо, – резюмировала тетя Вазиха и приказала:" Проходите в дом, нечего в сенях торчать. И тихо сидите, чтобы не один шакал не пронюхал!»

Приготовив нагретую воду и мыло, хозяйка выгнала гостей в крайнюю холодную комнату, поставила большой таз и заставила вымыться с дороги.

Когда Константин Евгеньевич и Михайло вернулись в гостиную, на столе их ждал закопченный чугунок с картошкой. Рядом стояла здоровая бутыль самогона, а в тарелке лежали соленые огурцы.

– Что делать собираетесь? – поинтересовалась хозяйка, обращаясь к молодым людям.

– Да что ему делать, кроме как помереть! – вдруг заявил Михайло, имея в виду Маматова. Пока мылись, я у него такую страсть видел!

– Не зажила рана? – участливо взяв Константина Евгеньевича за руку, спросила Наталья.

– Нет, – покачал он головой.

– Куда ранили-то? – заинтересованно почесала свой длинный нос тетя Вазиха.

– В живот, – лаконично ответил есаул.

– Когда? – задала очередной вопрос женщина.

– Да уж больше года назад, – пояснила Наталья.

– И до сих пор не зажило? Плохо это! – заключила хозяйка и, встав со стула, приказала Маматову: «Иди за мной!»

Хозяйка увела есаула в соседнюю комнату и приказала, чтобы он снял рубаху. Размотав грязную повязку, женщина даже присвистнула:" Ну и ужас!» Подойдя к двери, Вазиха строго наказала Наталье и Михаилу, чтобы те не вздумали ходить за ними и тем более подсматривать.

– А то прокляну! – лаконично пообещала хозяйка. Затем отогнула половичок и, отодвинув одну из досок пола, поддела пальцем железное кольцо.

– Помоги-ка! – попросила она Маматова. Но не шибко напрягайся! Тот, взявшись за кольцо, потянул его вверх и тут, под самыми его ногами, в полу открылся почти отвесный темный лаз.

– Вниз ступай! – тетя Вазиха больно ткнула его костлявым кулаком в спину. Сама же, взяв свечу, зажгла ее и осторожно пошла вслед за ним.

Спускались осторожно, но лестница, как выяснилось, имела всего то семь ступеней. Правда, крутых. Каждая примерно в полуметре от соседней. Колеблющийся огонек свечки нехотя разогнал кромешный мрак подвала. И есаул, к своему удивлению, обнаружил, что находится он в довольно большом помещении, стены которого были выложены красным кирпичом.

В центре по-хозяйски расположился огромный и тяжелый дубовый стол, на котором стояли два серебряных канделябра тонкого литья. Каждый на тринадцать свечей. Кроме них на покрытой зеленым сукном столешнице лежало несколько потрепанных и по виду явно не новых книг в кожаных переплетах. А с потолка на ржавой цепи свисало нечто похожее на железный шар. Вся его блестящая поверхность была украшена сложными вырезами в виде каких-то непонятных узоров. Вдоль стен подвала, украшенных многочисленными амулетами, вытянулись несколько деревянных полок. Там хранилось множество склянок и прочих непонятных обычному человеку вещей. Но самое любопытное находилось в левом от входа темном углу. Большая, высотой более двух метров и шириной в полтора аршина, железная клетка. Причем, как отметил про себя Маматов, прутья ее были не сварены, а склепаны между собою. Подойдя поближе, он увидел, что к боковым стенкам и к потолку клетки намертво приклепаны несколько пар огромных стальных кандалов, а на ее дощатом полу валялись чьи-то белые кости.