Czytaj książkę: «Рожденный драконом», strona 3

–Громить ханьцев!

– Смерть ханьцам!

Хан сделал над собой усилие и бросил отрывисто и резко

–Эту злокозненную тварь, сейчас , убрать в подвал! Закопаем ее завтра! Ко мне начальника городской стражи! Быстро !!

Когда сотник явился низко кланяясь , Тобчи – хан приказал

–Навести в городе порядок! Если будет хоть один грабеж или разгром, чужеземных купцов, твоя голова, Рашид, попрощается с телом еще до утра! Когда страж исчез выполнять приказание, владыка сделал знак Дахиру » следуй за мной»

В потайном покое , расположенном в дальнем углу дворца, Тобчи- хан коротко приказал -Садись, мухтасиб и рассказывай! Все рассказывай! Не лукавь!

Дахир присел на подушку – мутаку

–Повелитель, мало кому верю в этом мире греха и подлости! То, что тебе прислал дары наместник Шоша Вэй Чжан, не питающий никакой любви к Караханидам, меня удивило. Ведь он, где хитростью, где силой, пытается занимать земли на северо- востоке. Ты – владыка, для него сосед опаснейший, потому что хочешь блеска и величия державы, вплоть до Баласагуна и Кашгара. А дружба владетелей – большая редкость. Когда я увидал живой подарок, я задумался. По моему приказу служанка и евнух, не спускали глаз с наложницы. И лишь одна вещь помогла мне.. Служанка донесла мне, что присланная нюнькуй, сама делает себе прическу. И никто не видит ее спиц, которыми крепятся волосы. И порой служанке чудится, что у ханького- подарка, иногда расширяются зрачки глаз. И я задумался. Она же не ханьская хакка ( нищая лодочная проститутка) , она не получила имя свое, от хозяйки кошкиного дома ( публичного дома) . Она – нюнькуй , для наслаждений высшей знати. И эти иглы, нашли у нее в волосах. Заменили их обычными спицами. Хан перебил – Ты посмел коснуться ее?! В месяц рамадан?!! Дахир склонил голову – Повелитель, я не настолько безумен. Служанка Гульнара, добавила ей в чай травку чин – мачин. Человек засыпает, убежденный, что продремал несколько секунд, а на самом деле, он спал пол – стражи! А кроме игл нашли еще вот это. Он протянул хану крошечный сосудик из кожи. Это зелье, обостряет чувства человека, дает ему возможность быстро мыслить. Потом у человека наступает сильнейшая сонливость и отвращение ко всему! То, что она должна была убить тебя и умереть на месте, я так же понял недавно. Тобчи- хан сокрушенно схватился за голову

Мухтасиб, тебе нет цены! Да что в тебе намешали Аллах с шайтаном?! Свет с тьмой породнились в твоем сердце. Ты будешь вознагражден щедро! Дахир поклонился -Щедрость твоя не знает границ, о владыка. Но сейчас речь не о награде! Эта девка, лишь орудие , в руках тех, кто послал ее! Тобчи- хан, нервным движением поправил светильник -Ты что – то знаешь или догадываешься о чем то ?!! Говори! Дахир сделал знак хану, приблизить ухо , хотя они были в покое лишь вдвоем , и кругом не было чужих ушей и тихо произнес -В Хане таких их называют »Божественная паутина». Каждый крупный чиновник или наместник области, имеет , везде, своих соглядатаев и убийц. Под самыми жуткими пытками, они умеют молчать! У них всегда есть возможность умереть: пучок травки, скатанный шарик ядовитого зелья, яд , нанесенный на кончики ногтей. Они разбегаются подобно паукам, верша приказ.

В центре сидит паук, держащий все нити. Он решает , кому жить – кому умереть. И делит своих людей, на «людей жизни» и «людей смерти « А мне один осведомленный человек, подсказал, что шошский наместник, не просто имеет свору таких пучков, но сам является исполнителем воли, какого то чиновника, очень важного при дворе. Вот и все, владыка. Тобчи- хан надолго задумался, машинально постукивая пальцами по столу, а затем произнес – Вот значит как, божественная паутина с ядовитыми паучками? Дахир, хочешь знать, почему я уже давно не доверяю никому? Почему я засыпаю , лишь проверив несколько раз, надежность стражи и наличие кинжала под подушкой? Дахир наклонил голову – Слух мой, к устам твоим, великий владыка. Хан заговорил негромко и веско Мой отец – великий Наср ибн Мульк, когда умерла моя мать, заменил мне и отца и мать. Он брал меня с собой в походы, учил владеть оружием, не бояться ничего, кроме Аллаха! Первое что я помню из детства – руки отца, его смех . Когда он был не в духе, мало кто осмеливался перечить ему. А меня он любил. Если он был грозен, то брал меня на руки, и морщины гнева разглаживались на его лице. И всегда я знал, что есть длань отца, готовая защитить и укрыть в любой беде. Он любил говорить – «Сын мой! Ты будешь владыкой! В это качающемся, не верном мире, нужны те, кто станет опорой для тебя, сынок». А кроме отца, я с детства помнил нашего слугу, тихого услужливого Юсуфа. Когда отец бывал в отъездах, я любил болтать с Юсуфом, он приносил мне сладости, ухаживал за мной. .. И был великий поход. Тридцать пять сотен отборнейших воинов , под началом отца, шли в поход за Аму – Дарью. Нас ждала добыча, покоренные города, податливые женщины. Было раннее утро. Отец уже в броне, сидел верхом, и поднял руку, чтобы скомандовать поход. Шлем свой, он держал в руке. Я сидел на коне рядом с ним и любовался отцом и воинами. И взятый в поход старый слуга, внезапно прыгнул на круп коню и вонзил нож отцу в единственное, не прикрытое доспехами тело. Вонзил в шею .. Отец умер мгновенно. Через миг, мой клинок отделил голову убийцы от тела, но отцу это уже было безразлично… Внезапно, глаза хана стали жесткими и он перебив себя, сказал , словно отрубил боевым топором

– Завтра о твоей верности и прозорливости будут кричать глашатаи Аталыка!! Вот тебе награда от меня. Массивный перстень с индийским алмазом, лег перед Дахиром. Хан потянулся устало и добавил – Ну, остальное.. на волю Аллаха ! Уже крадется рассвет! А сейчас, пора спать, верный мой мухтасиб!!!

Глава 5

У ненависти тихие шаги.

Славная весна захлестнула предгорья. Скот на выгонах терял разум свой, от птичьего переклика, звенела даль небес. Самый угрюмый житель Аталыка, невольно улыбался глядя на играющих детей или созерцая ветку цветущего горного персика. Самого сурового хозяина Аталыка, не минула пора восторга перед жизнью. Будучи в хорошем настроении, он обошел коновязь, поговорил с начальником гвардии, и мурлыча под нос какую – то песенку, шел по направлению к трапезной. Увидав Дахира, хан дружески кивнул ему – Как дела твои, мухтасиб? Дахир ответил сдержанно – Все прекрасно , великий хан! Милость неба над нами! Благодарю за заботу твою, владыка. И Тобчи – хан ощутил, что веселость его не заразила Дахира, что мухтасиб чем то озабочен, о чем – то напряженно думает. Хозяин Аталыка чуть прищурился – Что гнетет тебя, Дахир? Может быть, совет мой и участие, избавят твою душу от скорби? Дахир ответил, через мгновение, видимо, понимая, что сомнение разделенное на двоих , легче разрешается -Все по воле Аллаха, повелитель! Приехали мои братья – Керим и Али- Азман! Они жаждут припасть к ногам твоим , повелитель. Клянутся служить тебе до вздоха последнего. Они сейчас в городе на постоялом дворе, приводят себя в порядок. Скоро будут здесь. Недобрая ухмылочка пробежала, и исчезла в бороде хана

– Братья? Те, которые предали тебя, оставили в рабстве? В моей власти, приказать страже, гнать их палками из города? Хочешь? Судорога, еле заметная, исказила лицо Дахира. Он тихо произнес -Иншалла!! Мы не видались много весен, владыка. Хан пожал плечами – Твое право, мухтасиб! Если желаешь, пусть будут они твоими гостями. А там на милость всевышнего! Керим и Али-Азман, склонились в поклоне перед ханом, сидевшим на возвышении с каменным лицом -Салам аллейкум, великий хан! Да продлятся дни твои к удовольствию твоему! Тобчи-хан ответил сдержанно – Салам аллейкум , почтенные! Мой мухтасиб Дахир, сказал, что вы его родные братья и жаждете, что бы я преклонил слух к речам вашим! Слушаю вас. Старший из братьев , Керим, заговорил, почтительно прижимая руки к груди и наклонив голову -О великий хан! В милости своей неизреченной, аллах воскресил брата нашего , Дахира! Мы узнали, что брат наш у тебя в великой милости! И мы готовы служить тебе, так же как и брат наш. Лицо хана осталось равнодушным

–А что умеете вы?! Какая служба по душе вам, почтенные?

Али – Азман, отвесил поклон, делая шаг вперед

–Я был мухтасибом на рынке в Абиверде, а мой брат Керим умеет объезжать коней и знает соколиную охоту. Тобчи – хан, молчал несколько минут, а затем, с трудом сдерживаясь, произнес – Трудно мне подобрать должность для вас, почтенные! Трудно найти работу тому, кто не выкупил родного брата из темницы, тому, кто предал собственную кровь! В моем роду, бросивший родича, в бою, в беде, на поле боя, уже , изгоняется и предается проклятью! Брат , бросивший брата, покрывает себя несмываемым позором! Кто поверит вам, если будет знать о преступлении вашем, а ?! Сейчас я могу приказать и вас привяжут к позорному столбу или измочалят

о вас палки! Тобчи- хан, не спешил влезать в дела слуг своих или воинов, но сейчас в нем заговорила родовая гордость степняка. Братья издали пронзительный вой -Великий хан, помилуй нас! Аллах покарал нас, безумием! Мы считали брата своего погибшим!! Помилосердствуй, великий хан!! Тобчи хан брезгливо и устало бросил – Счастье ваше, что преступление вы совершили давно и не на моей земле! И пусть судьбу вашу, решает брат ваш! Вы его гости, а не мои! Простит он вас, тогда можно будет думать о вашей службе! А сейчас.. пошли вон отсюда! Не давайте гневу расцвести в сердце моем!

…Дахир глядел на братьев , сидевших за богато накрытым столом, и непонятная улыбка гуляла по его лицу. Из разговора с братьями, не составило ему труда, понять, что как только на шею ему набили рабскую колодку, братья очень быстро забыли о его существовании и красиво выражаясь, принялись «быстро измерять ковер земли», то есть по бежали из родного города Мехтиабада , за Амударью, найдя пристанище в Рейсе. Здесь Керим быстренько женился на очень богатой вдове, а Али – Азман, поступил на службу в качестве мухтасиба на городском рынке. Жена Керима очень быстро оставила этот мир и вдовец получил возможность жить, ни в чем не нуждаясь, а Али-Азман, быстро снискал себе репутацию жестоко и очень придирчивого надсмотрщика, думающего в первую очередь о своем кармане. Состояние оставленное Кериму иссякло, а Али – Азмана, по его словам» лишили должности чужая злоба и зависть, нашептанные правительнице города злыми завистниками» Грубо говоря, правительница Абиверда, правившая до совершеннолетия своего сына, городом , как и всякий владыка, не любила, что кто – то шарит в карманах подданных, кроме нее. И хотя рыночные мухтасибы собирали доплату к жалованию в собственный кошель, всегда и везде, Али-Азман, по всей видимости, зарвался. Слух о его алчности дошел до ушей правительницы и старший брат Дахира, должности лишился. И теперь братья, приехали в Аталык, просить Дахира о покровительстве. Сейчас, они , сыто рыгая, раскрасневшись от еды и выпитого арака, на перебой, говорили, забыв о недавних страхах

– Ты славно устроился, брат наш, Дахир!!

–Дахир, великий хан преклоняет слух свой к голосу твоему!! Брат наш, мы счастливы, что ты, в славе и почете! Аталык – славный город! Здесь наверно хорошая охота и ласковые шармуты (проститутки). Дахир слушал их и с тихим ожесточением, понимал, что братья, предавшие его десять весен назад, убеждены, что все забыто и затерто временем. Они думают, что их подлость и низость давно смыта ручьями прошлого. И осознание того, что перед ним сидят родные братья, отличительной чертой которых , являются чванство и спесь, приносило мухтасибу боль почти физическую. Они убеждены, что у них в должниках – весь мир, а уж, что говорить про родного брата? Тем более, брата младшего. И без сомнения, они предадут еще раз, не задумываясь. Керим, пьяно потянул Дахира за рукав халата – Дахир, попроси хана, пусть даст мне должность мухтасиба! Али-Азман, перебивая брата, произнес – Нет уж, мухтасибо был я! И буду им вновь! Брат мой, Дахир, давай жить, как и раньше! Мы братья, которых разделила судьба! А теперь мы воссоединились. Ах, если бы мог, Дахир сейчас бы сказал. .. Он сказал бы, как скребутся в яме крысы, стоит зловоние, как развлекаясь , бьют палками стражники, каков вкус смерти, когда лежишь обессилив в степи. Он бы поведал о том, что свою свободу купил жуткой ценой. Ничего этого Дахир, братьям говорить не стал. Он положил на стол кошелек с округлыми боками , полный серебра и поднялся -Сейчас вы гости мои, братья! У меня сейчас много дел! Отдыхайте и Аллах думаю, поможет решить судьбу вашу ! Недаром, в Коране написано – Каждому по делам его! Если бы братья только прислушались к словам Дахира, хотя бы еще раз покаялись искренне или поинтересовались, как собирается решить их судьбу, мухтасиб, может быть , все пошло бы не тем путем каким пошло. Однако, неприкрытая алчность с которой братья разглядывали кошелек с серебром, как пишут в арабских летописях » смутила положение и меру вещей, и порядок в мире покачнулся»

…. Аталык затихал, надевая на себя покрывало ночи. Гасли светильники в домах и на постоялых дворах, воины на стенах, зажигала факелы, перекликаясь, по улицам , с фонарями шли городские стражники. Отошел ко сну и дворец. Погасли огни в трапезной, на женской половине, одним словом, все начали вкушать сновидения, до утра оставив заботы и беды человеческие. Лишь , в покое дворцового мухтасиба, еле видным огоньком тлел крошечный масляный светильник. Дахир сидел за низеньким столом, и опустив голову на ладони, о чем – то напряженно размышлял, глядя в одну точку. Утром, придя на постоялый двор, он обнаружил, что братья весело проводят время, уже отведав удовольствий, купленных на его деньги.

Керим, ночью развлекался на улице, отведенной городским шармутам и судя по зевкам, пришел на постоялый двор, лишь под утро, а Абдул-Азиз играл в кости и пил арак, поэтому был в настроении азартном. Братья встретили Дахира гоготом

–Славные шармуты в Аталыке, ласковые!

–Га-га-га!! Сегодня надо отыгрываться! Дахир садись с нами играть! Ты всегда сторонился игры!!!

Мухтасиб отрицательно качнул головой

–Простите, братья, у меня много дел, видит Аллах! Что желают души ваши?

Керим ответил с пьяноватым задором

– Рвать цветы наслаждений, желает сердце мое! Будет должность от щедрот великого хана, я буду исполнять ее!

Абдул – Азиз, бывший, чуть трезвее брата, пожал плечами.

–Я купил ловчего сокола. Думаю , завтра с рассветом , отправиться на охоту в горы! И тоска мелькнула во взоре Дахира. Горько понимать, что червоточина поселившаяся в душах братьев , десять лет назад, сожрала их совсем. Они ничего не поняли и ничему не научились!! Дальнейший путь Дахира лежал через рыночную площадь города, еще только заполнявшуюся людьми. Вот он подошел к высокому худому нищему, выпевавшему молитвы на углу, и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот, чуть прикрыл глаза в знак того, что все понял и принял к сведению.

…Звездный полог раскинулся над горами, и скалы скрыла ночная мгла, когда Дахир подъехал на коне к городским воротам. Начальник караула, узнав мухтасиба, согнулся в поклоне

– Почтенный мухтасиб, желает ехать, на ночь глядя? Может, дать воина в сопровождение или несколько человек? Дахир отрицательно мотнул головой – Благодарю, не стоит.

Монета легла в ладонь начальника караула. – Единственная просьба, пусть мне откроют ворота, через -три четыре стражи. Я еду по делам великого хана.

Воинский начальник кивнул головой

–Послушание и повиновение.

Дахир выехал за пределы города и направил коня, чуть южнее, туда где разговаривала со скалами, полноводная горная река , носившая имя Кара-Су, что переводится как «черная вода». Там, в двух фарсангах от Аталыка, лежал предмет его ночной поездки, крошечный пригород Аталыка , с названием одноименным реке. И название этого поселения , как нельзя лучше соответствовало нравам и роду занятий его обитателей. Здесь находили себе пристанище те, кто был всегда не в ладах с законом. Между собой они именовали себя любителями звезд и луны. Грубо говоря, здесь жили воры и бродяги, способные за соответствующую мзду перерезать горло, обчистить карманы, влезть в чужой дом. Между ними и стражниками Аталыка было заключено негласное соглашение, согласно которому, за пределами ханства, они могли делать все, что им заблагорассудится. Но если обитатель пригорода попадался за своим тяжким ремеслом в пределах Аталыка, то его ждала горькая участь. Его могли забить на смерть на рынке, за краденый кошелек, мог отхватить мотыгой, голову, хозяин , заставший вора у себя в саду или в доме, и так далее. Не стоит упрекать жителей Аталыка в жестокости. Немилосерден был век. Если же, попадал лихоимец , в руки стражи, то в лучшем случае, он лишал руки или уха. Большинство жителей Аталыка знали, обитателей становища в лицо, но считали, что каждый зарабатывает на хлеб как может. По крайней мере, пока это не касается их самих. С другой же стороны, здесь можно было, опять же за деньги, узнать то, что не предназначено для оглашения, заключить не слишком законную сделку, спросить о пропавшей вещи. Дахир подъехал к низенькой оградке, с которой начинался разбойничий пригород . Невысокая оградка, резная дверь. Стен здесь не ставили. Не было в Аталыке, безумных, рискнувших бы, наведаться сюда, с недоброй целью.

Мухтасиб не сомневался, что давно из ночной мглы, за ним следят десятки острых глаз. Дахир стукнул висевшим молоком в ворота и через мгновение, чей-то грубый голос, поинтересовался – Что ищешь, ты, почтенный, здесь , в час , столь поздний? Дахир ответил сухо – Я к Абу-Муслиму! Он знает обо мне. Хорошо смазанная дверь распахнулась бесшумно. Абу-Муслим, смахивавший видом, на доброго сказочного персонажа дедушку Турахона, широко улыбнулся – Нам оказан почет, великий почет! Сам мухтасиб, Дахир, осчастливил нас. Однако , эта улыбка и безобидный вид, могли обмануть кого угодно, только не Дахира. Абу-Муслим держал в стальной рукавице всех обитателей Кара-Су и самые отъявленные негодяи, не рискнули бы перейти ему дорогу, зная, что удавкой, ножом и саблей, старик, владеет как умелый гончар глиной и кругом.

Дахир кивнул

–Я к тебе , почтенный Абу-Муслим. Есть разговор. Они присели за низенький столик и Дахир, зная, что здесь ценят краткость, извлек из – за пазухи, мешочек с деньгами. Хозяин дома, на глаз, оценил его толщину и кивнул головой, давая понять, что продолжение беседы ему интересно… Еще через три стражи, Дахир уже подъезжал к воротам города. Охрана, увидав его, открыла боковую дверцу, предназначенную для припозднившихся спутников.

Прошло , пролетело два дня. И рынок Аталыка и дворец хана, гудели новостью, «братья мухтасиба, почтенного Дахира, один за другим , были призваны к себе Аллахом» Керима нашли с разбитой головой на улице, где обитали шармуты. Судя по запаху, он был сильно пьян , и упал неудачно, ударившись о каменный выступ. Абдул – Азиза обнаружили пастухи – он на охоте сорвался в пропасть вместе с конем. Узнав о смерти братьев, Дахир молча повернулся и с каменным выражением лица, проследовал в свой покой. Утром, Тобчи – хан поинтересовался

–А почему я не вижу Дахира? Один из стражников, ответил равнодушно – Великий хан, он заболел. Он не выходит из своего покоя, из – за двери слышны стоны и бормотание. Срочно пришедший по вызову дворцовый лекарь – табиб, осмотрев мечущегося на постели мухтасиба, пожал плечами – Все мы в руках Аллаха. Нервная горячка, если верить канонам великого Ибн-Сины. Видимо, смерть братьев расстроила, мозг и душу мухтасиба. Дахир метался на ложе, бормоча – Аллах, ты караешь меня! Крысы, снова бегают и кусают меня! Крысы! Стражи с палками, они будут тыкать меня снова !! Братья.. придут за мной! Обязательно.. придут!! Тобчи-Хан, коротко приказал табибу – Вылечить, моего мухтасиба ! – и повернувшись, ушел по своим делам . В трапезной тихо вытирала слезы Гульнара. Она, наверное, единственная во дворце, искренне жалела Дахира. Дахир пришел в себя через 12 лун. Хан, узнав об этом, пришел проведать верного слугу. Дахир страшно исхудал за эти дни, а в его коротко стриженных , темно – русых волосах, подобно вечному снегу, лежащему на шапках гор, поселилась седина. Увидав хана, мухтасиб, качаясь от слабости, согнулся в поклоне, и еле слышно произнес – Повелитель, я.. хочу выйти из дворца . Мне нужно накормить девять нищих и просьба.. пусть выпустят из темницы, девять узников.. Тобчи- хан чуть прищурился и мягко произнес, все поняв -Ты хочешь очистить душу и возблагодарить Аллаха за милосердие?! Я правильно понял, Дахир? Хорошо, твоя просьба будет выполнена. Тебе не стоит утруждать себя! Слабый кивок головы в знак благодарности. Смерть братьев, виновником которой он был, нервное потрясение, как считал Дахир, посланное Аллахом в наказание, сделали свое дело – выжгли из разума и сердца мухтасиба, те, еще дававшие ростки, побеги доброты и жалости к людям. Отныне, сколько бы ни было , отведено Дахиру , ходить на этой грешной земле, его будут вести по жизни , холодный расчет, непрерывное лицедейство и жесткая практичность, которым мало доступны житейские эмоции.

Конец 1- части

Часть 2

Братство , идущих во мраке.

Глава 1

Каждому по делам его.

Тобчи – хан потер квадратными ладонями виски. Это было единственным признаком того, как он устал. В последнее время, он спал очень мало. Половодье дел захлестывало и его, ранее казавшегося неутомимым. Мало того, что из-за неурожая в соседних землях, взлетели цены на зерно и муку, так еще и владыки – соседи, постоянно грызлись между собой. Джо поры до времени, на это еще можно было взирать хладнокровно, но нюхом старого, травленого вожака, хан понимал, что « день гнева приближается » . Самое трудное было решить, что делать с окраинами державы. В славном Баласагуне, который Тобчи-хан планировал сделать в ближайшие годы, своей главной столицей, сидел старший сын , Шейс аль Мульк, рожденный хорезмийкой Динарой. Что и говорить, он просвещен, любит книги, собирает поэтов под знамена свои, не слишком любит войну. Крепок ли будет он у власти, сумеет ли , вовремя оседлать коня и принять бой? Сельджуки наплывают грозовой тучей с юга и северо-востока. Младшему сыну Арбилю, от арабки Лейлы, всего одиннадцать лет. А теперь еще, дворцовые дела, раздражают, отнимают время. Честно скажем, как истый степняк, Тобчи-хан, тщательно скрывая это, недолюбливал скученность и тесноту городов. То и дело взгляд натыкается на какие – то, знакомые и незнакомые рожи, разных племен и языков, похожие друг на друга, вызывающие отвращение, иногда, поднимается в городе, вонь такая, что глаза режет. Хочется душе простора, степной бескрайности, в которой теряется глаз человеческий. Хан хлопнул в ладоши и бросил , появившемуся на пороге, слуге – Мухтасиба Дахира ко мне! Не смотря на ранний час, Дахир появился перед ханом через четверть стражи, умытый, тщательно одетый , без следов сна на лице. Когда он вошел и поклонился, хан сделал ему знак присаживаться, а затем произнес тихим и не свойственным ему, дружеским тоном

–Мой верный мухтасиб, мой славный Дахир, уже пятнадцать весен , ты у трона моего. Я не ошибся? Половодьем летят дни, рекой стремительной. Дахир ответил негромко и чуть задумчиво, словно вбирая воспоминания в себя – Да мой повелитель, да, минуло пятнадцать весен, как я у трона твоего. И благодарность моя и верность тебе.. Хан, внезапно разогнулся, словно тетива отпущенная, боевого лука и перебил собеседника – Что стоит услуга, которая оказана? Ничего, Дахир, ничего не стоит прошлая услуга. Мой верный мухтасиб, дело в том, что у меня требуют твоей головы, или, по крайней мере, удаления тебя из дворца , изгнания из Аталыка. Лицо мухтасиба осталось совершенно бесстрастным, то холодный ужас, сжал его , не самое робкое сердце. Вот оно что, змеиное гнездо дворца проснулось и намеревается ужалить! Ответил он почтительно, явно демонстрируя, готовность принять любую волю хана Бури – тегин ( хан ханов), воля твоя закон для правоверных. Я готов со смирением , вручить свою судьбу в руки твои, тем более , что она и так, в них находится. Лицо Тобчи – хана помрачнело – Слишком хорошо известно мне лукавство твое и проницательность, мухтасиб. Ты пытаешься понять, что ставят в вину тебе, нашептывающие мне в уши, завистники и недоброжелатели, которых хватает при дворе любом ? Так и спроси прямо, охотно отвечу. Заодно, может, развеешь ты, сомнения мои, верный мухтасиб. Первое, что нашептали змеиные языки это то, что ты, становишься , слишком влиятелен и опасен. Ты несколько раз спасал мне жизнь, но, что стоит , тебе, воспользоваться своими дарами, данными Аллахом и отправить меня в сады райские? Далее, ты, якшаешься со сбродом разным, людьми, не только , низкорожденными, но недостойными твоего положения . И последнее, змеиный шип коснулся слуха моего в том смысле, что ты не только не женился, но и не завел себе даже временной наложницы. А это не слишком красит мусульманина. Я слушаю тебя Дахир, что ответишь ты на злые эти наветы? Чем обрадуешь или опечалишь сердце мое? Дахир произнес не спеша

Владыка, моя рука в ладонях твоих, а все мы в руке Аллаха. Выслушай же меня. Да и в самом деле, я общаюсь с множеством людей, но дабы знать жизнь, нужно разглядеть ее изнанку, ее темные и светлые стороны. И в первую очередь, это идет на пользу тебе и твоему славному правлению. Что касается подлого навета, что имею я, возможность покусится на жизнь твою, то это глупые выдумки завистников, потому что обласкан я милостью твоей. И если дерзновенную мысль такую, пошлет мне шайтан, то останется мне вырвать из груди своей сердце. Что касается до женитьбы.. Я знаю женское лукавство и змеиную подлость женщин. И к женским чарам холодно сердце мое. Было, есть , и останется, повелитель. Я сказал все, великий хан. И пусть твой суд будет правым. Ибо на клинках наших, выбивается сура из Корана -Каждому по делам его. Тобчи- хан в плотную подошел к Дахиру, и несколько минут разглядывал его так , словно увидал впервые, а затем сказал, чуть помедлив -Да Дахир, в самом деле, ты можешь быть опасен. Но опасен ты в первую очередь врагам моим. Для меня это главное. Ты не гонишься за богатством и почестями. Ты не предашь меня, потому что, предав, потеряешь все. Долго ли проживешь ты, ускорив смерть мою? Да дыхание твое и сейчас легче соломинки в пасти ветра. Поэтому , я не отдам тебя клеветникам, не поверю языкам свирепым . А вот Аталык, тебе придется покинуть.

Отныне, ты не дворцовый мухтасиб. Дахир склонился в поклоне – Воля твоя, великий хан, я всего лишь , раб у ног твоих. Словно не слыша, Тобчи – Хан продолжил Грозные ветры колышут грешную землю эту. И самый главный враг наш, сельджукские владыки, обкладывающие державу с трех сторон. Они наши бывшие вассалы, ставшие грозным врагом. Нам нужно знать о них все! Их силу и их слабость! И самое главное, ищи, того кто является врагом их в этом мире греха. Могут ли их враги, стать для нас союзниками, пусть по – другому, глядят они на веру. Ты отправляешься с посольством к сельджукскому султану. Отвезешь ему, дары мои и уверения в дружбе. Поедешь в Мазаристан, Хузистан и самое главное, остановишься в Рее, у хребтов Загроса. Там ищи людей, которые ненавидят сельджуков. Дахир, едва смог скрыть удивление. Вот как, значит у великого хана, есть в стане врагов, свои глаза и уши! Словно прочитав его мысли, Тобчи-хан, довольно усмехнулся. Именно там, появились бродячие проповедники – измаилиты, обвиняющие сельджукских султанов , в отклонении от истинного ислама. Мы идем по пути сунны, они – шииты, но на время, дороги наши могут скреститься. Завтра будут приготовлены дары, для правителя Хорасана и Мазеристана, Чагрул – бека. Я дам тебе в сопровождение сотню воинов. Через три луны, ты покинешь Аталык, и вернешься, лишь , когда я пришлю письмо с гонцом. А сейчас, иди и отдыхай, мой верный Дахир. Тебе скоро предстоит дальняя дорога. Мухтасиб , кланяясь, покинул покои хана, ощущая как призрак гибели, который неслышными шагами, появился перед ним, исчез.

Глава 2

Вера и клинок.

Чагрул – бек, брат правителя сельджукской державы, Тогрул- бека, его верный спутник в боях и походах, делах мира и войны, был уже стар и выглядел безразлично к этому шумному, злому, азартному миру. Его морщинистое лицо, украшенное несколькими сабельными шрамами, не выражало интереса ни к посольству Караханидов , ни к их дарам : драгоценному оружию, ларцу с драгоценными камнями, золотыми и серебряными чашами, украшенными изречениями из Корана. Слабое оживление , на лице старика, возникло лишь при виде, посланных в дар великолепных персидских и туркменских коней. Так , порой, молодым задором, вспыхивает лицо человека, ярко прожившего жизнь свою, и теперь, на склоне лет, повествующего о самых ярких страницах ее, тем, кому еще предстоит жить. Чагрул – бек откашлялся и г луховатым голосом, сильно ослабленного человека, поинтересовался – Как поживает брат наш, великий Тобчи – хан, великий Бури-тегин? Все ли в порядке в державе его? Дахир склонился в поклоне – О , великий хан, все в порядке в державе, Тобчи-хана. По – прежнему – крепка его рука и конь наш, стоит оседлан, а клинок отточен.

Дружбы в подлунном мире, между державами нашими, желает он. Наместник Хорасана видимо утомленный , даже этой краткой беседой, устало выдохнул – Благодарю тебя, почтенный посол. Пусть текут дни, по желанию твоему. Тебе и воинам твоим, отведут достойные вас помещения. И все время пребывания в Рее, ни в чем не будете вы нуждаться. За жизнь и здоровье посла, отвечает честь моя . … В посольских покоях, Дахир проводил мало времени. Большую часть дня, он ходил по обильному городу, славному своим прошлым и настоящим, разговаривал с людьми, приглядывался, прислушивался, заглядывал в лавких, слушал проповедников и дервишей. Все было обычно, воины, неотрывно сопровождавшие посла, не могли нарадоваться такой службе. Ходи, ешь за счет ханской казны, приценивайся, покупай, играй в кости, ласкай шармут, или кури дурманное зелье . Главное, не теряй посла из вида, тем более, что каждый день, с Дахира сопровождали десяток человек, а остальные могли предаваться удовольствиям. И даже наметанные глаза степняков, не могли приметить, что Дахир, посещает одни и те же места, словно ищет кого – то , обитающего здесь, но усиленно скрывающего присутствие свое. Так прошло пять лун. Тень Загросского хребта, легла на Рей, ночная ласковая тьма, окутала веселый многолюдный город. Опустели базарные лавки, смолкли крики муэтдинов, погонщиков скота, водоносов. Дахир, сотворив молитву, погасил светильник , и устало вытянулся на ложе, мысленно перебирая в памяти, лица, разговоры. Но вот веки его сомкнулись , и сон, легкой туманной дымкой начал овевать мухтасиба. Внезапно, Дахир ощутил, как чья – то рука легла на его плечо. Он взвился одним прыжком, и длань его нырнула под подушку за кинжалом. Однако, призрак, возле ложа, закутанный , в неразличимое в темноте одеяние, продемонстрировал Дахиру , лезвие клинка и едва слышно бросил – Твой оружие у меня, почтенный. Не волнуйся. Тебе не причинят вреда. Меня послали передать, что бы завтра, после закрытия городских ворот, ты ждал у старого киряза ( канала), за одинокой чинарой. В двух фарсангах пути от города. Проповедник веры истинной, которого искало сердце твое, желает видеть тебя. И человек исчез, словно поглотила его ночная мгла. Дахир вытер, выступивший на лбу, холодный пот, осознав, что человек, прошедший через два кольца охраны, бесшумно открывший двери, и извлекший клинок из – под подушки, мог, так же бесшумно, вонзить сталь его в горло , и исчезнуть, не оставив следов. И теперь стоило подумать о том, что если у главы поборников истинной веры, ходят в подручных такие люди, подобные порожденьям иблиса, что же , представляет из себя, тот, кому они подчиняются?.. Дахир ехал верхом, в сопровождении всего одного воина. На лице того царило полнейшее безразличие, человека давно привыкшего рисковать своей жизнью. Едет , по каким – то, делам тайным, дворцовый мухтасиб. Значит так надо. Придется драться, будем драться. Все в руках Аллаха. У старой чинары, видной издалека, слегка освещенной бледным лунным светом, Дахир приказал спешиться. Они слезли с седел и чуть потоптались, разминая ноги. Тени вынырнувшие из мрака, появились, словно из – под земли. Передний из них, знаком, предложил путникам оставить оружие и коней. Дахир и стражник, повиновались. Их взяли за руки , и завязав глаза, повели куда – то. Путь был не долог. Сильные руки , судя по звуку, отворили дверь, и с глаз Дахира , спала повязка. Крошечная хижина. В таких, обычно , пережидают непогоду пастухи и рыбаки. Убранство достойное дервиша: чаша для воды, тлеющий светильник, огонь в очаге, грубо сколоченный стол, ложе, забранное грубым одеялом. Человек, с закутанным лицом, произнес глуховатым, чуть надтреснутым голосом – Ты хотел меня видеть, посланник Караханидского хана, Дахир? Я перед тобой. Меня зовут Мухаммед эль Рей. Я глава тех, кто идет по стопам веры истинной, кто готов выгрызать и выжигать скверну, разъедающую тело ислама. Я слушаю тебя! В голосе хозяина, звучала такая непоколебимая сила, уверенность в своей правоте и готовность драться за нее, что Дахир, ответил совершенно искренне – Я очень много слышал о тебе, и людях твоих, почтенный уроженец Рейса. Приклони слух свой к устам моим. Дело веры, дело святое для истинных мусульман. Черви сомнения грызут души правоверных, владетели делят власть. Силой оружия, можно власть захватить, но для того, чтобы удержать ее, нужно братство, не только, умеющих убивать, но повиноваться, слышать и слушать. Мой великий хан, терпимо относится к течениям веры, но сейчас главный враг и для вас и для нас сельджукские султаны. Глаза и уши, вот что необходимо любому владыке стремящемуся удержать власть. За советом твоим пришел я к тебе, глава поборников истинной веры. Я не предлагаю тебе деньги, зная бескорыстие твое. Предлагаю дружбу.