Czytaj książkę: «Рожденный драконом», strona 2

…Тобчи – хан поднялся навстречу гостям

–Салам Аллейкум, почтенные!

Братья ответили на приветствие и повинуясь жесту хозяина присели на разузоренную кошму, украшенную изречениями из Корана.

Воцарилось молчание.

Хан прервал его

–Здоров ли ваш скот , почтенные послы? Удачна ли была дорога?

Абдул-Керим, низкорослый здоровяк с обветренным лицом и черными злыми глазами, ответил почти сразу же

–Благодарим вас, почтенный хан. Скот наш здоров, удачна была дорога.

Эта старая форма приветствия, была ритуалом вежливости, не обязывавшим никого и ни к чему. И хозяин и гости, прекрасно это понимали.

Тобчи – хан хлопнул в ладоши и на пороге появился Дахир.

Владыка Аталыка повелительно бросил

–Время тоя, мухтасиб, пусть несут еду. Гостей требуется угощать.

Дахир низко поклонился и исчез за дверью, мельком успев увидать, что братья при виде его, недобро прищурились.

..Гости, ели не спеша, время от времени, сыто порыгивая, тем самым, согласно обычаю, воздавая должное мастерству повара и гостеприимству хозяина. Тобчи- хан, время от времени, брал кусочек то одного, то другого блюда, как бы демонстрируя, что у него нет намерения отделаться от гостей с помощью отравы.

Но вот убраны блюда, воздана благодарственная молитва.

И маска вежливости покинула лицо хозяина.

Он коротко и сухо произнес

–Я слушаю вас, почтенные послы.

Фаик – Рахим, извлек из дорожной сумки небольшую шкатулку, раз – узоренную мастерами Куляба.

– Это просили передать тебе в виде дара, главы четырех родов, Тобчи-Хан.

Хан открыл шкатулку. В ней на самом дне, покоились стрела и отточенный кинжал.

Не нужно было быть мудрецом, что бы осознать – это вызов на смертный бой.

С совершенно спокойным видом, Тобчи- хан отложил грозный подарок в сторону и произнес

–Слушаю вас, вестники войны!

Фаик -Рахим глянул на хана с едва скрываемой усмешкой

–А речь наша будет коротка.

Четыре рода – Каньгу, Кунгчу, Барчак, Балалы, объявляют тебе войну. Кроме того, на помощь к ним готовы выступить воины Ляо, твои соседи. Вот, в общем то и все. Можешь- защищайся.

Когда снег сойдет с перевалов, мы обложим тебя в Аталыке. У тебя всего 5 тысяч воинов, они раскиданы по дальним кочевьям. Ты их собрать не успеешь. Мы выставим 18 тысяч клинков. Сейчас, мы отрезали тебя от перевалов. Даже гонцы к иктадарам , для сбора войска не проскочат. Если же вестники, и доберутся, подмоги тебе, не будет до весны. Сейчас ты в Аталыке, словно в капкане волк. Только волк, попав в капкан отгрызает лапу, а ты в ловушке всей головой, Тобчи-хан. Голову сам себе, не отгрызешь. Тебе и городу твоему , предстоит зима , в ожидании гибели.

Еще, род Кунгчу, кровники казненного тобой Абдул -Тарика, просили передать, что в шкуру быка, будешь зашит не только ты, но и беглый раб, убийца Дахир, имеющий при дворе твоем, должность мухтасиба.

Лицо Тобчи- хана осталось спокойным и он произнес ленивым тоном

–У войны много ликов.

Не спешите почтенные.

Абдул-Мелик с видом раскаяния развел руками

–Это верно. Может быть, мы и спешим. По этому, нас прислали к тебе с еще одним предложением. Ты – чужак на землях этих. Твои предки , пришли сюда 200 лет назад, готовясь к походу на Бухару и Самарканд. И поэтому, сейчас, тебе предлагают -Уходи! Собирай свой род, и уходи туда, где жили твои пра -пра-пра-деды, то есть к верховьям реки Сары-Джус. Или еще куда -то, куда будет тебе угодно. Есть еще возможность. Весной, ты открываешь ворота города и с саблей , повешенной на шее, в знак покорности, выходишь встречать войско победителей, которые будут стоять у ворот города. Времени на размышление , тебе дается пять дней. Через пять дней, мы покинем Аталык.

Молчавший до этого, Абдул-Керим, веско бросил, словно вбил гвоздь

–Или жди весной нас у своих стен.

Тобчи- хан, сложил ладони на груди

–Благодарю за беседу, почтенные.

Через пять дней я дам ответ.

Вам же отведут место для отдыха в моем дворце.

Фаик-Рахим хмыкнул

–Нам горек будет хлеб твой, Тобчи – хан и тесен твой кров. Мы остановимся в караван-сарае Махмуда Хорезми..

Хан развел руками

–Иншалла! Как будет угодно , вам, почтенные. Вы гости Аталыка. Сейчас вы – гости.

Когда за братьями захлопнулись ворота арка, Тобчи – хан сбросил маску флегматичности и равнодушия. Движения его приобрели стремительность каракала.

Он хлопнул в ладони и приказал появившемуся на пороге стражу

–Немедленно собрать всех приближенных в мои покои. Будет большой диван(совет).

.. Хаджиб, начальник гвардии, амир – начальник конницы, казначей и Дахир, были в зале уже через пол – стражи.

Хан говорил негромко и веско

–Драться мы не можем. Мы по весне не успеем собрать армию. Если и соберем, против одного клинка нашего выставят пять. Эти роды не терпят друг друга, но их объединила ненависть к нам. Слухи о том, что мы обложены, побегут по городу. Найдутся мало -душные. Уйти сейчас, бросив все, по снегам и льдам, значит погибнуть, не дойдя до Иссык-Куля. Мои предки пришли сюда, здесь кости их, их кровью полита земля Аталыка. И я не уйду. Тем более, не сдамся. Что скажете? Совет , ваш, почтенные? Амир, поседевший в рубках степняк , пожал плечами

–Великий хан, мое дело – война! Смерти я не боюсь.

Тобчи-хан сокрушенно кивнул – Я понял тебя, Юсуф-Малик.

Казначей Абдул – Данияр?

Ты что скажешь?

Казначей развел руками

–Мудрость твоя велика, великий хан, но к весне у нас не станет припасов.

Да и зиму надо пережить.

Хаджиб и начальник гвардии , только развели руками.

Молчавший до этого, Дахир, произнес

– Они уйдут через пять дней. Сейчас они в караван – сарае. Да пошлет нам ,всевышний, мудрость через эти пять дней.

Прошло два томительных дня. Небо над городом стало темнеть, с отрогов , завывая, срывался колючий ветер, неся по городу снеговую замять.

Слухи, один страшней другого ползли по городу.

Многие уже видили воочию, пылающий Аталык, горы трупов, вереницы пленных.

И некому будет, по обычаю лететь на коне в родное кочевье с печальным кличем

–Ой, родной мой!– извещая о гибели родича.

Всем будет суждена одна могила.

Дахир, дворцовый мухтасиб, в эти дни, казался, м совершенно без мятежным.

Он перелистывал почему-то рукописи и свитки, справлялся с делами своими, словно не нависла на городом , тень гибели.

Уже шел третий день, когда он обратил внимание, что служанка Гульнара, обычно ловкая, услужливая и расторопная, то и дело совершает ошибки.

Несет не те приправы, роняет посуду, приказания , ей приходится повторять..

Создавалось впечатление, что мысли ее далеко.

Дахир подошел ближе и увидал опухшие красные глаза женщины и мелко трясущиеся руки. Решив, что мухтасиб в гневе, женщина припала с поцелуем к руке Дахира -Господин мой, простите!

Я.. не буду больше..

Дахир поднял брови

–Ты больна, Гульнара? Что с тобой?

Едва слышно, служанка пролепетала

– Я здорова, но мой единственный сын, мой мальчик.. ..

С часа на час , Аллах призовет его к себе.

Дахир остро глянул на нее

–Болен ребенок? Что с ним?

Из сбивчивого рассказа всхлипывающей женщины, выяснилось, что сын Гульнары, пятилетний крепыш Саид, то и дело теряет сознание, глухо кашляет , почти ничего не ест. А сегодня его трясет озноб. Дахир размышлял несколько минут, а затем приказал служанке

–Иди за мной.

В своем покое, он , полистал какую то китайскую рукопись, взял из шкафчика две ханьские острые палочки и кожаную бутылочку с каким – то пахучим настоем.

Он стоял у постели мальчика лежащего без сознания и , размышляя о чем то.

Затем приподнял мальчугану веко, положил ему на запястье руку и вдруг бросил матери, больного ребенка

– Держи за затылок!

Мгновенным движением, Дахир с помощью палочек , расцепил зубы мальчугана , полез ему в горло..

И через миг на конце одной из палочек, вытащил гнойный пузырь.

На губах Саида выступила кровь , смешанная с гноем, он икнул и тяжело задышал, срыгивая раз за разом.

Дахир вытер кусочком холста, кровь с губ ребенка, и протянул остолбеневшей Гульнаре, пузырек

– Это настой. Смазывай ему горло, два раза в день.

Служанка упала перед мухтасибом на колени и заголосила

Да прольется милость Аллаха на голову твою, господин! Я раба твоя! Чем мне благодарить тебя, великий Дахир?

Дахир хмыкнул

– Благодари великого Ибн-Сину и его «Канон лечебной науки»!

Гульнара, цепляясь за рукав Дахира, вопила во все горло, не слушая

– Отныне, приказ твой, закон для меня, о мудрейший мухтасиб!

Чем я могу отблагодарить тебя?!!

Дахир поморщился

–Да есть один пустяк.. Я буду платить тебе , по серебряной монете в день. Эти дни, ты не будешь во дворце. Ты будешь ходить по рынку, и слушать про наших гостей. Все-все новости. Не нуждаются ли в чем? Собираются ли в дорогу? Нужны им припасы? Куют ли коней? Поняла меня?

Обезумевшая от счастья , женщина припала к ногам Дахира

–Господин мой! Я сделаю все! Я твоя раба на век, раба!

Дахир ушел , не слушая благословений.

Не был он отродьем шайтана из арабских сказаний, не был порождением иблиса. Просто так уж, была устроена душа его, где великая любовь к мудрости, прозорливость и знание людей, уживались в непонятном браке , с черствостью натуры и холодным расчетом. Тем более, что его самолюбию льстило, что завтра счастливая Гульнара, разнесет по всему городу слухи о его учености и мягкосердечии.

Прошел, словно растаял , еще одни день.

Послы развлекались в караван – сарае, отдыхая перед дорогой.

Братья ели, играли на руде, метали в кольцо – дротик и- джериды.

Фаик-Рахим, который тяготился бездельем, строго глянул на братьев

–Скоро в дорогу! Не забывайте, что город полон слухами.

Соглядатаи Тобчи-хана, знают о каждом шаге нашем. Будьте осторожней. Хан не их тех, кто сдается!

Абдул-Керим захохотал

–Ух-ха-ха-ха! О чем донесут хану?! Что слуги заготавливают сушеный кизяк для костров?!! Что мы куем коней?! Тобчи – хану уже не поможет ничего!!!

И лица братьев расплывались в улыбке наглости!

.. Гульнара пришла к Дахиру, как и было оговорено, после заката солнца

Женщина произнесла с виноватым видом – Мой господин, слухов много. Но ничего, что могло бы усладить слух твой, не сказано. Воины куют коней, слуги собирают вещи в дорогу и припасы покупают. Мне говорили, что послы хотят купить три ханьские походные жаровни в дорогу. Ищут по сходной цене, именно ханьские жаровни. Лицо Дахира, осталось бесстрастным, и он протянул женщине пару серебряных дирхемов

Благодарю тебя, Гульнара! Иди.

Если бы кто понаблюдал за Дахиром в этот вечер и ночь накануне отъезда послов, то решил бы, что дворцовый мухтасиб решил отказаться от своих обязанностей и заняться другим ремеслом. Он, то листал китайские трактаты, то провел почти ночь в ханьском квартале, где жили ханьцы и купцы из страны Ляо, ближайшего аталыкского соседа. Затем пошел к мастерам, делающим жаровни. Потом странный запах поплыл из покоев Дахира.

..Послы, предвестники гибели, покидали, насторожившийся Аталык.

Тобчи-хан, передал ответный дар вождям родов – стрелу. Это означало войну!

Отдав приказ держать войско наготове, усилить охрану у крепостных ворот, Тобчи- хан привычно обошел дворец. Погашены светильники, бдит стража.

Вот и покой мухтасиба. Хан толкнул дверь. К его изумлению, Дахир был одет по – походному. Высокие сапоги из кожи вола, плотный башлык , надвинутый на глаза, меховая шапка из волчьей шкуры.

Лицо хана вытянулось

–Дахир, ты собрался бежать?

Мухтасиб ответил с легким поклоном

–Нет, повелитель. Просто я хочу проверить и познать три вещи. Предрекают ли облака волю неба и нельзя ли варить белых журавлей и хитрить с драконом?

Тобчи-хан потерял дар речи. Явно, мухтасиб, повредился рассудком. Однако, хан, не любивший предаваться первым чувствам и знавший, что злить умалишенного, опасно , лишь произнес сочувственно -Куда же ты поедешь сейчас, мой верный Дахир? Снег кружит над горами. Облака обещают снегопад.

Лицо Дахира осталось невозмутимым

–Повелитель, именно это сейчас и главное. И это я должен видеть.

Поняв, что безумца не переубедить, хан только скорбно вздохнул и вдруг пораженный смутной догадкой, бросил- Погоди, погоди, Дахир! Сейчас открыта лишь одна дорога. Это путь на Сары – Коль! Этой дорогой уехали недобрые гости. Ты хочешь зачем – то проследить их путь?!! Зачем?! Чем это поможет?! Или.. ты надеешься на то, что , что -то произойдет в дороге с ними? То, что спасет Аталык? В таком случае, я еду с тобой!!

На лице Дахира мелькнула тень, но он лишь покорно наклонил голову

–Воля твоя, великий хан.

Через пол – стражи, два одетых по – дорожному , всадника были уже у ворот города.

Начальник караула рявкнул

– Запрещено покидать город!-но осекся , узнав в двух готовых к выезду людях, хана и мухтасиба.

Тобчи – хан бросил повелительно

–Пусть два десятка стражников ожидают до рассвета у городских ворот!

..Снег валил все гуще, Дахир и Тобючи-хан, пробирались по ущелью почти на ощупь. Уже ночь окутала своим покрывалом, предгорья. Хан понимал, что Дахир едет с какой – то , ему одному известной целью..

Внезапно, Тобчи – хан сделал знак мухтасибу придержать коня и произнес тихо

–Мы уже миновали мои владения. Сейчас чужая земля.

И удивился, увидев, как Дахир, вытирая мокрое лицо, счастливо улыбается , обнажая мелкие острые зубы

–Великий хан, вот это что нам сейчас и нужно!

Внезапно он прислушался. Тобчи-хан навострил слух , и его ухо, различило конское ржанье.

Он глянул вопросительно, но Дахир сделал знак ехать дальше.

Вот и кривой и оледенелый скальный уступ. Дахир осторожно выглянул и извлек из походной сумки, два черных клока материи

–Великий хан, надо обвязать лицо.

Теперь сомнений у владыки Аталыка не было – мухтасиб повредился рассудком.

Вскоре до путников долетел запах дыма. Глазам обоих открылась стоянка.

Полу-погасший костер, две палатки, спутанные кони и призрачная, тишина, которую нарушал лишь ветер, со стоном и визгом , продувавший ущелье. Ни одного человека.

Два всадника оставив коней, ступая след в след, осторожно подняли полог одной из палаток. Здесь, вповалку лежали тела, все было залито кровью.

Те , кто искал здесь укрытие от снега и стужи, убили друг друга. Вот и вторая походная палатка. Все залитое кровью

Фаик -Рахим и Абдул – Керим были мертвы.

Абдул-Малик, стоял на четвереньках, глядя перед собой, безумными глазами и исходил кровавой рвотой. Увидав двух призраков с закрытыми лицами, он с животным ужасом на лице, попытался вскочить , но сильнейший приступ рвоты повалил его навзничь.

Дахир повернул лицо к хану и увидал, что ужас приподнял у владыки башлык на голове.

Дахир махнул рукой

–Повелитель, пора уходить! Быстрее! Снег усиливается!!!

Загоняя хрипящих коней, они неслись подобно двум призракам, о которых ходят в горах , легенды и сказания.

Уже оказавшись во дворце, Тобчи- хан, ошалело тряхнул головой

– Дахир, что это было?!

Дахир, устало протянув озябшие руки к жаровне, пояснил

–Повелитель, помнишь, я говорил, про облака, белых журавлей и хитрость дракона?

Вот все и сбылось. Снег заставил послов сделать привал. Поговорка про тех, кто варит белых журавлей , напоминает, о грехе гордыни и презрения к воле неба. Дракон – покровитель не только воинов, но и книжников. Разве можно перехитрить книжную мудрость?!

Хан сокрушенно кивнул

–А что же произошло? Почему они мертвы, а один безумен?

Дахир вздохнул -Это травка дунь- фань. Именно благодаря ей, я обрел свободу. Послы купили ханьские жаровни, а случайно, совершенно случайно , стенки жаровень, были пропитаны раствором дунь – фань. И пусть сердце твое не тревожится , великий хан. Аллах покарал послов за самонадеянность и гордыню. И умерли они , за пределами твоих владений. Так что… не найдется языка способного оболгать тебя. И только тут Тобчи- хан, до конца, осознал с каким хитрым, умеющим все предвидеть, человеком, свела его судьба! И в первый раз, за все то время, что Дахир был при дворе, он увидал, что хан глядит на него с затаенным страхом.

Глава 4

Женские глаза смерти.

Тобчи – хан отложил в сторону письмо, привезенное гонцом, из Баласагуна и с непривычной мягкостью , произнес -Это письмо от моего наместника , Дахир. Лукавые кочевые ханы, признали мою власть. Монеты , которые чеканю я, пошли по всем окрестным владениям.

Все отлично, мой мухтасиб. Теперь можно, на досуге, немного и порадовать душу и тело. Дахир кивнул с почтительным видом. Он отлично понимал, что значит в устах хана »порадовать душу и тело» . Не смотря на то, что ему шла уже пятидесятая весна, Тобчи – хан, не потерял вкуса к жизни. Когда выпадали дни, свободные от забот, он любил хороший той, наслаждался ласками наложниц, музыкой и танцами, явно, подражая саманидским эмирам, с которыми сейчас имел отношения союзнические. При этом, угощения в виде жаренных туш быков, джейранов и баранов, вытаскивались на площадь Аталыка, для всеобщего угощения,. Потом, когда спускалась ночь, появлялись меха с араком и винами. И город бурно радовался жизни, люди прославляли щедрость хана. Короток век человеческий, не так много радостей у правоверных. Единственное, чего не понимал Тобчи -хан, так это поэтов. Нет, он , конечно мог, перечитать и процитировать строки Омара Хайяма или Фирдоуси, но как другие владыки, держать при себе «рифмоплетов» , то и дело славословящих ему, выкрикивающих свои касыды и рубаи, не терпящих друг друга, не собирался. Дахир поинтересовался

–Прикажешь готовить той, великий хан?

Тобчи- хан улыбнулся, разогнав на лице лучики морщинок как – то сразу помолодев -Конечно же готовь, Дахир. Когда кончится пост. Ах, да, еще одна небольшая обязанность уготована нам. Но это из тех, что приятны сердцу владык . Наместник ханьского владыки в Шоше, прислал нам , признание в дружбе и наложницу, обученную при его дворе искусству любви и танцам. Сейчас принесут дары и приведут ханьскую красавицу. Поприсутствуй при этом, мой верный Дахир. Мухтасиб с чуть заметным удивлением , приподнял брови, но ничего не стал говорить хану, видя, что тот в редкостно хорошем расположении духа. Дары , присланные из Шоша, и в самом деле , были великолепны: знаменитые драгоценные камни, добытые из копей Бадахшана, богато украшенные доспехи, несколько нефритовых статуэток искуснейшей работы, прославленные на всем востоке, клинки, работы ханьских мастеров. В другое время, безо всякого сомнения, Тобчи- хан, насладился бы такими дарами, обязательно, расспросил бы доставившего подарки, посланца о делал в Шоше, о заботах наместника. Но сейчас все это отошло на второй план. На пороге, видением из старой китайской легенды, возникла женщина. Вернее, сказать, не возникла, она вплыла, с легкостью цветка лотоса, скользящего по водной глади. Если при виде китаянки , дрогнуло сердце даже у Дахира, равнодушного к женским чарам, то, что было взять с хана, известного своим женолюбием? В самом деле, было чем усладить взор свой, при виде ханьской красавицы. Небольшого роста, хрупкого сложения, она выглядела в покоях, где царил мужской дух , и висели клинки, сказочной принцессой. Круглое миловидное лицо, о котором в Хане говорят «луноликая», и глаза чайного цвета с длинными , искусно подведенными ресницами, дополняли облик красавицы. Женщина прижала руки к груди и стоя на пороге, застыла в поклоне. Облик ее дополняла высокая прическа и расшитое цветами и драконами , кимоно. На довольно , приличном дарвази, почти детским голосом, сладостная гостья , произнесла – Здравствуйте, мой господин! Тобчи – хан, с трудом сдержав восхищение, ответил – Здравствуй, луноликая нюнькуй (гейша)! Как зовут тебя? Женщина отвесила еще один поклон Аньхэ мое имя, господин . Это означает » мирная водяная лилия». Мне дали имя это, потому что в месяц, когда я родилась, по нашему озеру плыли белые лилии, а облака были окрашены в белый цвет.

Хан повернул голову к Дахиру

–Ну, что же, мухтасиб. Как видишь сам, подарок и в самом деле редкостный! Сейчас евнухи, проводят Аньхэ на женскую половину. А той, мы устроим , я думаю, лун через семь. Ведь сейчас мусульманину, положено поститься и просить Аллаха о милости. Проследи, чтобы к Аньхэ, были приставлены лучшие служанки, что эта «лилия» не нуждалась ни в чем . Дахир склонился в поклоне – Будет сделано, великий хан.

Через несколько мгновений, мухтасиб шел по дворцу, отдавая распоряжения а красавица , присланная в подарок, семенила следом,, вызывая восхищение, даже у стражников, ум многих из которых, едва ли превосходил лошадиный. В эти дни , перед окончанием великого месяца рамадан, дел у Дахира хватало. Он следил за тем, не нарушают ли слуги и рабы пост, распоряжался хозяйством дворца. Словом, все как обычно. Единственным выходящим из правил, было то, что после того как Аньхэ отправилась на женскую половину и совершив омовение, уснула, , Дахир знаком подозвал к себе Гульнару и что – то негромко и повелительно сказал ей. Служанка, и без того, относившаяся к Дахиру с немым обожанием, молитвенно сложила руки на груди – Мой господин, слово твое , для меня закон на веки. Все будет сделано, как повелишь ты. Амир, случайно увидавший эту сцену, сделал безразличное лицо, но по его едва заметной ухмылочке, мухтасибу не составило труда, догадаться о его мыслях. Ничего не поделать, таков был этот грозный и блестящий век, где кровь пролитая в боях и башни из черепов, сочетались с мудростью, высокой поэтикой и расцветом наук. . Жизнь была коротка. Мужчины стремились получить наслаждение всеми способами, одним из главных были вековечные , словно род людской, женские объятия. . Тот же, кто подобно Дахиру, не стремился к женскому обществу, тот вызывал удивление, а то и насмешку. Дахир был еще сравнительно молодым мужчиной, но суровая юность, горечь предательства, служба при дворе, вытравили из его и без того холодной души, всякую мысль о прелести женских чар. Кроме того, не доверявший полностью никому, коварный, умеющий предвидеть многое и многое распознать за пологом грядущего, он меньше всего собирался уделять время и внимание женщинам, искренне полагая, что женский род не постоянен и коварен. Появление , в качестве подарка Тобчи-хану, ханьской нюнькуй, да еще в месяц рамадан, его мало бы заинтересовало, если бы , не странное предчувствие, которое с легкостью степной птички, коснулось крыльями , его недоверчивой души. Вечером того же дня, когда во дворце погасли светильники, Дахир покинул свои покои. Он прошел мимо казарм гулямов, раскланялся с начальником менявшейся у ворот, стражи. Путь его лежал по улочкам Аталыка. Тянет вкусными запахами. Люди завершив дневные дела – заботы , варят ужин, беседуют с домочадцами. Доносится негромкая музыка со стороны караван- сарая. Дахир пересек площадь, обогнул уже опустевший рынок, и на правился к внутренней стене города , за которой располагались становища иноземных купцов, живших в Аталыке или приезжавших сюда по делам торговым. Дома уроженцев Ханя, выделялись своим внешним видом. По обычаю своей родины, ханьцы строили жилища, внешне легкие, словно детские игрушки, украшенные фонариками, головами драконов, изображением птиц. Вот и нужный ему дом, украшенный фонариками, испускающими мягкий свет. Высится на крыше голова красного дракона Цзяо – самого свирепого и мудрого из всех китайских драконов. Хозяин открыл дверь сразу и склонился в поклоне

–Гость в доме, в дом – счастье! У меня сегодня редкостный гость, сам дворцовый мухасиб. Дахир улыбнулся – Я счастлив, что судьба сегодня привела меня в дом твой, почтенный Вэй Лунь, купец , чья мудрость известна в подлунном мире. Гость и хозяин разговаривали на арабском, языке, который на востоке, знал любой, считающий себя культурным человек. Вэй Лунь, посторонился, давая возможность гостю пройти в покои. Дахир присел на маленький , словно детский стульчик и поджал ноги. Хозяин последовал его примеру. Определить сколько лет было уроженцу Ханя, было делом сложным. Неподвижное словно вырезанное из дерева лицо, губы, постоянно улыбающиеся, и почти никогда не улыбающиеся глаза. Хозяин вежливо осведомился – Как здоровье, мой почтенный гость, мухтасиб Дахир? Я слышал, что мудрость ваша, известная во всем мире подлунном, не уступает вашей прозорливости, на службе у великого хана? Дахир прижал ладонь к груди в знак признательности – Благодарю, почтенный хозяин, за столь лестное мнение о скромной моей службе при дворе великого хана. Вэй Лунь ответил улыбкой, и соблюдая ритуал вежливости, поинтересовался – Как здоровье великого хана? Тяготят ли его душу, тревоги и дела государства? Дахир молитвенно поднял руки

–Благодаря Аллаху все в порядке, почтенный хозяин!

Наступило молчание.

Его прервал ханец – Я рад гостю и готов угостить его всем, что есть в моем бедном жилище, освещенном появлением такого гостя, но я знаю, что сейчас правоверные вынуждены поститься. Однако, изумительный чай, не является напитком, заказанным правоверному. Еще через пол стражи, два хитреца пили из маленьких пиал, чай, поглядывая друг друга . У Дахира не было сомнений, что Вэй Лунь, расчетливый как и все купцы, осведомлен о самых разных вещах, знание которых , порой приводит к преждевременной смерти. Однако, за хорошую плату, ханец может поделиться новость, развеять какие – то сомнения собеседника, оказать услугу. Когда с чаем было покончено, мухтасиб произнес – Сегодня присланы дары от ханьского наместника в Шоше, великому хану. . И прислано письмо, предлагающее дружбу. Кроме того, в подарок прислана дивной красоты нюнкуй, обученная искусству любви, танцам и пения. Благодарность великого хана не имеет границ, почтенный Вэй Лунь. И конечно бы мосты дружбы со столь сиятельным человеком, лестны владыке Аталыка. Хотелось бы знать, какой ответный дар , будет усладой сердцу его? Крепка ли его дружба? Не терпит ли он обид от своих соседей и подданных? В милости ли он у великого императора? С этими словами, Дахир извлек из кармана халата, соблазнительно звякнувший мешочек с монетами, и положил на стол. Лицо Вэй Луня осталось не подвижным, но положенное на стол исчезло, словно испарилось. Ханец заговорил не спеша, словно процеживая слова – Наместник Шоша , бывшего владения Караханидского эмира, Вэй Чжан, да продлятся дни его, из тех , кто сумеет сосчитать бобы в похлебке. Мысль его подобна полету дракона. Такие умеют ходить по кончику иглы. Они слышат, как растет трава и поет песок. Много людей имеет он, много глаз и ушей. Подобно пауку, ткет он свою паутину, паутину дней своих и забот. Медоточивы речи его, но лишь небу, дано предугадать судьбу. Хозяин замолчал. Дахир поняв, что сказано все, поднялся и вежливо поклонился – Благодарю за приятную беседу, почтенный Вэй Лунь. Да текут дни по желанию вашему, как сказано в Коране. Вернувшись во дворец, мухтасиб долго размышлял о чем, глядя на то , как серые тени рассвета подкрадываются к предгорьям. Месяц рамадан, священный для мусульман завершался. В эти дни, Дахир не покидал дворца, перечитывал трактаты мудрецов прошлого. несколько раз , о чем то, негромко разговаривал с Гульнарой и престарелым дворцовым евнухом. .. Дворец Тобчи – хана сиял, звенела музыка. Музыканты, обливаясь потом усердия, играли на руде, выводили мелодии на карнаях и дудках. Пировал весь Аталык. Тобчи – хан, угощался сам и угощал других. Но вот он взмахнул рукой и бросил – Сейчас прекрасная лилия, будет услаждать взор наш танцами. Зовите ее! Аньхеэ прямо от порога, поклонившись, начала дивный танец. Женщина скользила, изгибалась змеей, засеменила под ритм музыки. Танец был столь прекрасен, что пировавшие забыли обо всем. Видение , в расшитом праздничном кимоно, плыло, шло в танце легко, словно , не касаясь пола подошвами крошечных сандалий. И никто не предавал значения тому, делая круг за кругом, скользя и изгибаясь, Аньхэ , незаметно приближалась к возвышению на котором сидел с чашей в руках, наслаждаясь танцем , Тобчи-хан. Когда до подножия трона оставалось всего шагов пять, не прекращая танца, ханьская красавица, стремительно взметнула руки к высокой прическе. Но еще быстрее, были два гуляма, стоявшие по правую и левую руку от хана. Повинуясь незаметному знаку мухтасиба, они заломили Аньхэ руки, так, что она оказалась склоненной лицом, почти до пола. Все это заняло несколько мгновений. Пировавшие, едва , успели увидать сплетение трех тел. И вот красавица – танцовщица скручена огромными лапами телохранителей. Сам хан, на своем возвышении не пошевелился, его лицо, по – прежнему, осталось неподвижным, словно вырезанным из дерева, на нем , лишь проступили темные проблески – признак чудовищного гнева. И раскатистым голосом, словно, посылая конницу в атаку, Тобчи-хан рявкнул -Дахир – мухтасиб, что это значит?!! Как ты посмел ?!! Дахир, для которого эти мгновения, равнялись вечности, поднялся со своего места и прижал руку к груди

– Не гневайся , повелитель! То, что она сейчас должна была метнуть в тебя, находится вот здесь. С этими словами, Дахир извлек из кармана праздничного халата, две тонкие спицы, которыми обычно крепят волосы, уроженки страны Хань. Хан протянул ладонь, не обращая внимания, на остолбеневших сотрапезников – Дай сюда! Что это? О, Аллах! Да на этих спицах, есть грани. Мхтасиб пояснил – Это ханьские трехгранные иглы. Их кидают специально обученные люди, повелитель. Если бы они остались в волосах нюнькуй, то мы сейчас, не разговаривали бы с тобой. Через мгновения, опомнившиеся протрезвевшие приближенные , заорали и загомонили, сгрудившись у трона, словно норовя закрыть хана собой. Звеня саблями , ворвались в зал , гвардейцы. Со всех сторон неслось – Велика милость, Аллаха!

– На пытки, мерзкую тварь, посмевшую поднять дерзновенную руку на великого хана!!

–Вырезать всех ханьцев!!

–Гнать их из города палками!

Тобчи- хан повелительно поднял руку

– Всем молчать! Начальник стражи, оцепить дворец! Той завершен ! Гости могут идти! Убийцу на пытку, она расскажет все!

Дахир качнул головой – Повелитель, глянь внимательно! Она уже ничего не расскажет никому и никогда. В самом деле, Аньхэ бессильно обвисла в огромных руках гулямов , и не подавала признаков жизни. Ее красивое искусно набеленное лицо, начало наливаться синевой и сейчас, она , в самом деле , походила на фарфоровую куколку, у которой почему – то были закрыты глаза. Хан глянул на распростертое изящное тело и сокрушенно качнул головой

– Она ухитрилась проглотить яд! А ведь сегодня ночью, я хотел насладиться телом ее, Дахир.

Мухтасиб ответил сдержанно, дабы хан не понял, что Дахир бьет мелкий озноб, признак схлынувшего напряжения, в котором он пребывал уже несколько дней – Боюсь , повелитель, что с ложа наслаждений, ты бы не встал !!

А по улицам Аталыка уже несся грозный рев толпы

– Блудливая ханьская девка , хотела убить повелителя! – Да будет милость Аллаха к нам!