Колоски аккуратно проходили по её лицу словно кисти по холсту, оставляя мокрые красные следы. Перед глазами ничего не было, только кроваво-бежевые, местами даже чёрные зернышки, и девочка бежала просто наугад. Поле постепенно редело и опускалось всё ниже и ниже, и скоро Софи смогла видеть чуть дальше. Она подняла голову вверх, там бушевали цвета и краски, яркие вспышки, а зелёных облаков становилось всё больше. Они начали опускаться всё ниже и ниже, и уже зловеще висели над головами девочек. Софи читала на лице Анны уверенность, хоть та и не скрывала небольшой, преследующей её тревоги.
Они почувствовали, как рядом с ними что-то двигалось, что-то большое, эта неизвестность пахла гарью, чем-то жарким, и Софи сразу вспомнилось мясо на огне, ещё в воздухе ощущался тяжелый запах металла и крови. Всё вокруг девочек гремело и рычало, стрекотало и жужжало, как будто они были в центре оркестра, потому как грохот стоял невозможный, от которого у Софи заложило уши, и свободной рукой она смогла прикрыть одно. Пшеницы стало уже заметно меньше, и по бокам девочки заметили огромных чёрных червей, которые с шумом и чавканьем, подминая под себя поле, продвигались вдоль них, как раз в ту сторону, куда Анна и вела подругу. Запах дыма и палёного мяса усилился, и Софи поняла, что они уже приближаются к центру действия.
Черви выглядывали из горизонта и пускали яркие залпы в небо, поджигая его высоко вверху. Гигантские металлические птицы громко шумели в воздухе, словно общаясь с червями, обмениваясь ослепительными вспышками, иногда птицы снижались и ловили червей, поднимая их высоко в небо, или же убивали их прямо на земле. Пшеница разлеталась колосьями во все стороны вместе с землёй и грязью, и на месте побоища оставались лишь кровавые останки.
Белое платье Анны уже давно перестало быть просто белым, теперь его украшали красные пятна и разводы, а лицо девушки хоть и оставалось добрым и с виду безмятежным, не отражало ту бурю, что бушевала внутри неё. Ей было страшно, очень страшно, она не хотела идти дальше, не хотела дальше погружаться в грязное болото из крови, куда её с Софи затягивала дорога. Спасти её, спасти, вот, что хотелось ей больше всего, отгородить маленькую Софию от всего этого ужаса и кошмара, что она видит.
Земля стала неспешно уходить из-под ног, камешки и сломанные колоски катились вниз, ко дну кратера. Маленькие башмачки увязли в склоне, и девочкам пришлось спуститься. Анна аккуратно двигалась к центру, держа за руку Софи, и с опаской поглядывая на то, что лежало у их ног.
На дне лежала огромная, уродливая птица, умирающая и корчащаяся в ужасных муках. Одно её крыло было сломано в середине, и оттуда торчал кусок кости. Грязные перья волочились по земле, зверь пытался подняться, но это приносило лишь ещё больше мучений, раздробленные ноги не давали хоть немного привстать. Вывернутые в разные стороны когти пульсировали и заставляли птицу выть и реветь. Её безумные глаза устремились к небу, а изо рта шла кровь вместе с пеной.
Софи встала за спину Анны, её это пугало, хоть она и хотела помочь бедному животному, но не знала как. Они стали обходить птицу, та повела своим кровавым глазом в их сторону. Она следила, и когда девочки оказались достаточно близко, закричала и начала биться в истерике, пытаясь их задеть крылом. Красный клюв кипел, изливаясь пеной и слюной, которая разъедала землю и уходила дальше в почву. Наконец, обессилев, монстр испустил дух. Мерзкая жидкость стала растекаться вокруг трупа, отравляя пшеницу и воздух вокруг. Колосья вяли и гнили почти моментально, оставляя после себя лишь чёрную труху.