Czytaj książkę: «Церемониалы Российской империи. XVIII – начало XX века»

Выражаем благодарность Государственному Эрмитажу за использованные иллюстрации

© Захарова О.Ю., текст, 2025

© «Центрполиграф», 2025

Геральдика и церемонии

На протяжении истории цивилизации человек выработал множество самых разнообразных средств коммуникации, символических систем. Помимо собственно языков и их диалектов существуют средства визуальной самоидентификации и идентификации, которые служат для хранения и передачи информации. Это геральдика в широком смысле этого понятия, включающая различные знаки, эмблемы, гербы, форменный костюм, знамена и флаги, знаки различия и отличия – все, что выполняет социальную функцию обозначения индивидуума и социальной группы, статуса индивидуума в социальной группе. Геральдические знаки появились на заре истории человеческого общества – тогда, когда появилась необходимость различить один род от другого, одно племя от другого, своих от чужих.

Важное место в жизни общества занимает этикет, протокол, различные церемонии. Практически они сопровождают человека на протяжении всей его жизни от рождения до смерти. Особенно важно точно организовать поведение больших масс людей в нестандартных ситуациях. Именно поэтому столь подробно прописаны действия каждого в воинских уставах и дипломатических протоколах.

Особое значение всегда имели церемонии, связанные официальной, государственной деятельностью. Их организации, проведению всегда уделялось серьезное внимание, составлялись специальные церемониалы, подробно описывающие все детали того события, которое должно было произойти, назначались специальные распорядители, организаторы. Их называли церемониймейстерами. Впоследствии появились специальные службы протокола, ведавшие этими вопросами.

Естественно, что любая церемония, маленькая или большая, требует своего геральдического обеспечения. И дело не только в эстетике, но и в функциональности, необходимости обозначить участников церемонии, их роли в церемонии. Этот геральдический код церемонии чрезвычайно важен, так же как геральдический код в аэропортах, на вокзалах, на парадах и т. д. Везде, где много людей действует или участвует в каком-либо событии.

В последние годы увеличилось внимание к истории церемониальной составляющей жизни российского общества. Прежде всего, к истории церемоний при императорском дворе, официальным церемониям. Опубликованы монографии, проведены конференции, организованы выставки. Следует отметить выставку в Оружейной палате в Москве, посвященную коронациям в России. В этом ряду заметное место занимают работы О.Ю. Захаровой. Теперь читатель держит в руках очередной труд этого исследователя, раскрывающий очередные страницы истории нашего Отечества.

Заместитель директора Государственного Эрмитажа,

государственный герольдмейстер

Г. Вилинбахов

Введение

В системе управления Российской империи XVIII – начала XIX в. доминирующая роль принадлежала дворянскому сословию, политические права которого позволяли его представителям принимать активное участие в административной жизни государства. «Российскую элиту от элиты других европейских стран вообще отличала чрезвычайно высокая степень связи ее с государством и государственной службой… Имперский период в целом отличается и гораздо более весомым местом, которое занимала служба в жизни индивидуума»¹. Состав дворянского сословия регулировался законодательно. Причем человек, лично выслуживший дворянство по чину или ордену, признавался дворянином «по самому тому чину» без особого утверждения, тогда как дворянский статус «по заслугам предков» проверялся весьма придирчиво и требовал утверждения сенатом. Россия была одной из немногих европейских стран, где в XVIII–XIX вв. постоянно возрастал приток в дворянство. Служилое сословие вообще было в целом наиболее образованной частью общества (не только до 90 % деятелей российской науки и культуры происходило из этой среды, но и большая их часть были офицерами и чиновниками).

Особенности государственной службы заключаются в том, что ни одна сторона личности не остается «нейтральной» по отношению к ее политической биографии. При этом следует учитывать, что едва ли не все черты характера государственного деятеля в определенных ситуациях могут приобрести значение, далеко выходящее за пределы его личной судьбы. Непосредственные интересы каждой личности, прямо или косвенно, вторгаются в процесс выработки политических решений. Эти интересы могут быть не только материальными, но и духовными, а могут даже сводиться к удовлетворению запросов других социальных слоев общества.

Для полной и правильной оценки деятельной и конкретной личности необходимо понять, что является основой ее мировоззрения, на чем основаны ключевые понятия ее жизненных позиций, как окружающая среда, общество влияют на выработку тех или иных личных решений.

В поведенческих стереотипах присутствует социальный опыт, во время общения человек реализует свою этическую и социальную принадлежность.

Дворянская служба предполагала личную заинтересованность в делах государственной важности. Дворянин нес свою долю ответственности за все происходящее в Отечестве. Жизнь, не связанная со службой, была не вынужденным или желанным промежутком времени между делами, а особой деятельностью, не менее важной. Для участия в государственных и военных церемониях требовалась специальная подготовка. Повседневная жизнь дворянина была ритуализована.

Проблема «формы» в самом широком смысле слова имела особое значение для русской жизни. Напор мощной, но не организованной силы – все это повышало значение внешних форм организации жизни, будь это формы государственного устройства или быта.

Государственные и военные церемонии были своеобразным актом общественного представительства дворянина, они приобщали людей к определенной социальной группе.

Гуманность общественных отношений определяется не только уровнем производства и его богатством, но также уровнем национального сознания и культуры общества.

В настоящее время, когда идет активный процесс расслоения общества, важно не только научно обосновать понятие «российская элита», но и насытить его историческим и эстетическим содержанием.

Актуальность темы исследования обусловлена прежде всего научной значимостью проблемы, необходимостью исследования такого важного, но малоизученного элемента в системе государственного управления России XVIII – начала XX в., каким являлись государственные и военные церемониалы.

Различные по своему содержанию и форме (коронации монархов, дипломатические приемы, высочайшие выходы и аудиенции, военные парады, церемониальные марши, балы, рыцарские карусели, церемониальные застолья) государственные и военные церемониалы играли важную роль в отправлении государством его политических, военных, идеологических и культурных функций.

Особую роль играли церемониалы в условиях многонациональной Российской империи, порой выступая действенным инструментом региональной политики центра. Другой аспект проблемы связан с тем, что сама специфика церемониального действа как общественного феномена делает его своеобразной иллюстрацией культурного состояния общества, его нравов и вкусов, национальных особенностей народа, символической характеристикой сословных и иерархических различий.

Законодателем и блюстителем государственного этикета выступал императорский двор. В связи с этим актуальным в научном плане представляется также малоизученный вопрос о роли императорского двора как особого социально-политического института, являвшегося средоточием верховной власти в стране.

Актуальность темы определяется как недостаточной изученностью государственного этикета России, так и тем, что знание закономерностей функционирования последнего расширяет наши представления о внутренней политике и международных отношениях эпохи.

Другой составной частью общей проблемы является вопрос о роли дворянства в отправлении государственных и военных церемониалов. Представители дворянства – единственного политически полноправного сословия империи – играли ведущую роль в системе высших органов власти и были постоянными участниками государственных и военных церемониалов.

Важным представляется и то, что в нормах церемониалов отразилась не только идеология, но и социальная психология общества, без адекватного истолкования которой невозможно правильно понять поведение государственных деятелей в конкретных ситуациях, связанных с их официальным статусом. Актуален в научном плане и социально-культурный аспект темы. Его исследование может внести вклад в изучение таких комплексных проблем, как история господствующего класса России, история русской культуры.

Обращение к опыту государственного строительства прошлого чрезвычайно актуально и в наши дни, когда перед Российским государством остро встают проблемы стабилизации и упрочения основ политико-административной и социально-экономической систем общества, создания новой идеологии, новой системы государственного управления, основанных на принципах демократии.

В авторитарных политических системах роль верховной власти всегда была весьма велика, и без ее учета невозможно понять многие кардинальные повороты нашей истории. Между тем такие темы, как особенности психологии монархов, влияние окружения, быт и нравы придворной среды, менталитет общества, до сих пор недостаточно изучены. И здесь более всего издержек в анализе дворянской культуры: с одной стороны – дореволюционная официозная литература с ее апологетикой высшего класса, а с другой стороны – историография оппозиционного лагеря и близкая к ней послеоктябрьская литература с ее классовыми пристрастиями и отрицательными оценками дворянского образа жизни².

Отдельные политические и культурные аспекты светских церемоний рассматриваются в целом ряде работ, посвященных истории дипломатического протокола, этикета³, костюма⁴, хореографии⁵.

Описание церемоний содержится в работах М.И. Пыляева⁶, С.Н. Шубинского⁷, А.М. де-Рибаса⁸, представляющих собой художественные произведения просветительской направленности.

Проблема использования государственных и военных церемониалов в системе управления Российской империи XVIII–XX вв. не принадлежит к вопросам русской истории, хорошо изученным в отечественной и зарубежной историографии.

Тема светских церемониалов оставалась в тени грандиозной эпохи реформ XVIII–XX вв. Именно этим следует, вероятно, объяснить малочисленность научной литературы по истории этого вопроса.

Для русской политической элиты участие в государственных и военных церемониях являлось важной составляющей общественной деятельности.

В этой связи большое значение имеет изучение трудов русских мыслителей XIX в. о системе управления, государственной службе, о проблемах становления и формирования в России господствующего класса.

В литературе, изданной в советский период, посвященной XIX в., основное внимание уделялось, как правило, революционным демократам: В.Г. Белинскому, А.И. Герцену, Н.Г. Чернышевскому, Н.А. Добролюбову и др. В целом их идеи о политическом переустройстве России в роли элиты в этом процессе носят антиэлитарный характер.

Концепции представителей консервативной и либерально-демократической мысли развивались в русле положительного элитаризма, решающую роль в общественной жизни они отводили или узкому кругу (консерваторы), или широкому кругу подготовленных людей (либеральные демократы)⁹.

В отечественной историографии в большинстве случаев имена представителей умеренного, либерального направления: Б.Н. Чичерина, К.Д. Кавелина, Н.И. Кареева и др. – упоминались как негативная противоположность революционным демократам. Между тем Б.Н. Чичерин выступил как ярый противник теории «цель оправдывает средства». Политический деятель, по его словам, должен ставить перед собой не только высокую цель, но и подбирать гуманные средства для ее реализации.

В произведениях консерваторов и либеральных демократов прослеживается прямая связь между политической и нравственной культурой элиты и способами общественного переустройства.

Первое место в ряду сословий, по Чичерину, занимает дворянство. Наследственность высокого положения дает сословию дух независимости, соединенный с сознанием права, с чувством власти, с твердостью и достоинством. Высшие чиновники государства должны быть членами дворянского сословия. Если исчезнет правило, что высшие сановники государства являются дворянами по праву чина или своего звания, дворянство сразу же низойдет на низшую ступень в политической организации общества. В ходе крестьянской реформы оно, по мнению Чичерина, оказалось более ущемленным по сравнению с другими социальными слоями. «Теперь русское дворянство должно показать, что им владеет дух политический, а не сословный, что он имеет в виду не частные свои выгоды, а интересы отечества»¹⁰, – писал Чичерин.

К.А. Скальковский принадлежал к чиновникам высшего ранга¹¹. По мнению Скальковского: «В России история не выработала особого правительственного класса. Создать из Александровского лицея питомник будущих государственных людей также было попыткой неудачной, так как лицеисты по окончании курса обращались в обыкновенных чиновников, только с большею протекциею»¹².

Русский историк, социолог, философ Н.И. Кареев испытывал влияние Н.Г. Чернышевского, идеологов народничества П.Л. Лаврова. Н.К. Михайловского¹³. Согласно мыслям Кареева, и в частной жизни человек не может избежать политики и нет смысла оставлять мораль за порогом, отделяющим публичную жизнь от частной.

В общественной деятельности следует различать ее мотивы, цели и средства. Мотив – это чувство, побуждение, которое заставляет человека заниматься общественной деятельностью. Цель – это то состояние общества, которого оно должно достигнуть благодаря данной деятельности, направленной на общество. Цель предполагает средства, которые являются поступками, составляющими общественную деятельность человека.

Н.И. Кареев выступает против теории «цель оправдывает средства». «Та или другая цель хороша, когда она оправдывается с точки зрения принципов этики. <…> Не цель оправдывает средства, а и сама цель, и ведущие к ней средства должны искать оправдания в общем принципе истины и справедливости»¹⁴.

Полагаться во всем и всегда на мнение, господствующее в обществе, значит плыть по течению, следовать моде, но и полностью игнорировать общественное мнение недопустимо.

По Н.И. Карееву, общественная деятельность может быть подразделена на три категории:

1) Культурное воздействие на общество духовенства, художников, артистов и т. п.

2) Управление обществом, деятельность, направленная на поддержание в нем порядка, заботы о материальном благосостоянии, о правосудии. Сюда относятся различные должности государственной службы и т. п.

3) Третью категорию представляют специалисты, оказывающие услуги обществу в области физического, материального благосостояния: врачи, техники, инженеры и т. п.

Все установки Кареева прежде всего нравственные, относящиеся в первую очередь к людям, занимающим ответственные должности государственной службы.

Н.А. Бердяев считал, что при всех формах и типах управления миром правит меньшинство. На выполнение роли аристократии может претендовать как буржуазия, так и пролетариат. Но Бердяев твердо убежден, что «возможен лишь природный, прирожденный аристократизм, аристократизм от Бога. Миссия истинной аристократии не столько восходит к еще не достигнутым высшим состояниям, сколько нисходит к состояниям низшим»¹⁵.

По мнению Бердяева, аристократ щедр, а не жаден; он готов служить человечеству и каждому человеку; он жертвен, благороден, талантлив; он обладает чувством собственного достоинства. Учение об аристократизме Бердяев связывает с христианством. «Аристократия не есть сословие или класс, аристократия есть некоторое духовное начало…»¹⁶, – считал Бердяев. Духовная аристократия рассеяна в различных слоях общества. А историческая аристократия – это тот социальный слой, который на данном этапе выступает публично в качестве аристократии.

Со времен Петра, по Бердяеву, роль аристократии играла у нас бюрократия. Но все же бюрократия не может быть признана настоящей аристократией по душевному своему складу. Ценность монархии в способности подобрать руководящую аристократию: «Монархия падает, когда она подбирает вокруг себя худших»¹⁷.

П.А. Сорокин писал, что в России была своя элита или аристократия – дворянство. Были времена, когда оно успешно выполняло функции администрирования, суда, защиты отечества, то есть было поглощено государственными делами. Тогда и ее привилегии были обоснованы. «Но к концу XVIII в., после издания указа о вольности дворянства при сохранении всех привилегий, начался процесс вырождения»¹⁸. Неизбежно вырождение власти правящих классов, если их положение исключительно и кастообразно.

Одна из причин революции, по мысли Сорокина, – вырождение элиты общества. История долго не выносит бессильные и «добрые» правительства¹⁹. Сорокин считал, что отпрыски талантливых правителей, к примеру потомки русского и французского нобилитета, вместо того чтобы быть правителями «Божьей милостью», «становятся, вследствие полного отсутствия управленческого таланта, «рабами от рождения»²⁰.

В целом Сорокин не видит значительных государственных деятелей в правительстве Николая II. Для него большинство личностей последнего царствования – карикатурные персонажи. И это, на его взгляд, делает похожей ситуацию в России в период последнего царствования с положением во Франции во времена Людовика XVI.

Один из основателей партии кадетов, депутат 1-й Государственной думы Ф.Ф. Кокошкин выступил в 1905 г. с предложением ввести в Государственной думе вторую палату, состоящую из людей, умеющих обращаться с государственной машиной. Против этого предложения выступил будущий председатель ЦК партии кадетов, историк и публицист П.Н. Милюков²¹.

Само разделение депутатов Думы на людей, умеющих обращаться с государственной машиной, и просто народных представителей для Милюкова неприемлемо. Умеющие обращаться с государственной машиной люди могли бы быть использованы гораздо лучше, если бы привлекались к предварительной стадии подготовки закона, для обслуживания и принятия его в нижней и единственной палате народных представителей.

Можно критиковать деятельность дворянства как элиты русского общества, но следует взять все лучшее из ее аристократического опыта при формировании новой демократической элиты – к такому выводу мы приходим, обращаясь к теоретическому наследию Б.Н. Чичерина, П.Н. Милюкова, К.А. Скальковского, Н.И. Кареева, Н.А. Бердяева, П.А. Сорокина.

В отдельные исторические периоды государственные и военные церемониалы могли выступать не только как необходимый элемент функционирования центральных органов власти, но и как действенный инструмент религиозной политики центра. Примером этого может служить деятельность генерал-губернатора Новороссийского края и Бессарабской области М.С. Воронцова. Представители «двора» генерал-губернатора играли заметную роль в системе управления регионом. Для изучения этой проблемы были использованы труды А.Д. Градовского²², А.В. Романович-Словатинского²³, Н.Н. Мурзакевича²⁴, А.А. Скальковского²⁵ и других авторов.

Отечественная историография насчитывает целый ряд исследований, посвященных различным аспектам деятельности Г.А. Потемкина²⁶, манера поведения которого и стиль жизни является эталоном подражания для современников.

В связи с реформами Александра II в системе местного управления широко обсуждалась проблема расширения политических прав гражданских губернаторов. Дискуссии по этому вопросу велись не только в высших правительственных кругах, учреждениях, но и в разнообразных печатных изданиях²⁷. Причем большая часть исследователей доказывала необходимость усиления политической власти губернаторов, превращения этой должности в орган политического надзора за действиями местных властей. Предполагалось освободить губернаторов от так называемой рутины текущих административных и хозяйственных дел, связанных непосредственно с управлением на территории губернии. Эти вопросы переходили в ведение вице-губернатора. Должность генерал-губернатора упоминается в этих работах в основном как образец для будущей деятельности губернаторов, при этом большая часть авторов предлагала в каждой губернии максимально приблизить власть губернаторов к власти генерал-губернаторов.

В историографии советского периода не осуществляется отдельного исторического исследования, посвященного анализу деятельности генерал-губернаторов в различных регионах Российской империи в период с начала XVIII до начала XX столетия. Отдельные аспекты деятельности некоторых генерал-губернаторов рассматривались в трудах советских историков²⁸, освещающих различные исторические проблемы военного характера, вопросы политического, экономического и культурного развития.

Проблемы петровской рационализации и государственного управления, изменения в управлении в эпоху дворцовых переворотов, екатерининские преобразования имперской системы государственного управления в условиях «просвещенного» абсолютизма, совершенствования управления Российской империи в первой половине XIX в., реформы второй половины XIX в. рассматриваются в трудах В.С. Поликарпова, С.М. Троицкого, Л.Е. Шепелева, М.А. Сукиасяна, Х. Баггера, Н.П. Ерошкина. В.Г. Игнатова, А.Ф. Поташева, А.П. Корелина, В.И. Быстренко, И.В. Фаизовой²⁹ и других.

Изучение политико-правовых взаимоотношений дворянства и абсолютизма, формирования и взаимодействия с властью политической элиты, исследование социальной психологии русской аристократии позволяют анализировать государственную деятельность крупных чиновников³⁰.

В советской историографии наиболее полной работой, посвященной изучению различных аспектов дворянской культуры, является труд Ю.М. Лотмана «Беседы о русской культуре»³¹. В одном из разделов этого исследования автор рассматривает бал как место общественного представительства дворянина, важное событие в его общественной жизни, раскрывает язык танца, жеста, костюма участников.

При всем уважении к научному авторитету Ю.М. Лотмана нельзя согласиться с целым рядом его утверждений, в том числе с характеристиками некоторых исторических личностей. Так, о генерал-губернаторе Новороссийского края и Бессарабской области М.С. Воронцове Лотман пишет: «Воронцов высокомерно держался с подчиненными, разыгрывая просвещенного англомана. Это не мешало ему быть очень ловким придворным, сначала при Александре I, а потом и при Николае Павловиче. Пушкин точно охарактеризовал его: «Полумилорд… полуподлец». В «Воображаемом разговоре с Александром I» Пушкин назвал Воронцова «вандалом, придворным хамом и мелким эгоистом».

Основываясь на воспоминаниях, дневниках, письмах современников, лично знавших М.С. Воронцова, можно сделать вывод, что ему были присущи такие черты характера, как умение влиять на окружающих, уверенность в себе, уравновешенность, способность к творческому решению проблем, настойчивость в достижении цели, ответственность, добросовестность при выполнении поручений, общительность.

Причина конфликта в Одессе между Пушкиным и Воронцовым гораздо глубже и серьезнее тех версий, которые преподносят многие пушкинисты. Это столкновение двух различных представлений о службе, долге, чести. Для М.С. Воронцова и его окружения служение Отечеству на государственном или военном поприще – основа жизненной позиции, успехи в карьере – оценка заслуг перед Россией. Ключевое понятие его мировоззрения – честь, ответственность перед предками и потомками за свои дела.

Пушкин велик в поэзии, а Воронцов – в деле политического, экономического, культурного развития империи.

Вызывает возражение и еще одно утверждение Ю.М. Лотмана о том, что на балу границы служебной иерархии ослаблялись и юный поручик мог почувствовать себя выше старейшего и воевавшего полковника. Это положение требует комментария.

Многочисленные источники свидетельствуют о том, что на балу не только не сглаживалось социальное неравенство, а наоборот. Так, сам порядок проведения церемонии, в частности последовательность пар в полонезе, подчеркивал социальную значимость личности. Подобное стирание границ в правилах поведения могло происходить на танцевальном вечере, который и не является церемониалом.

Нельзя согласиться с Ю.М. Лотманом и в том, когда он бал противопоставляет военному параду, который, по его мнению, являлся «торжеством ничтожества», способствовал стиранию и подавлению личности³². Нам представляется, что такое сравнение некорректно, так как военный парад демонстрирует степень подготовленности войск в одном из важных пунктов характеристики боеготовности армии – строевой подготовке. Методы, которыми пользовался офицер в подготовке подчиненных, зависели прежде всего от его нравственных качеств; большому числу русских военных было присуще завещанное Суворовым отеческое отношение к солдатам. Следовательно – смотр войск, являясь военной церемонией, имеет правила проведения, отличные от законов светского ритуала. В то же время военные церемонии, подобно светским, являлись демонстрацией владения определенным комплексом сословных норм.

Наконец, Лотман противопоставляет бал маскараду. Однако последний является игровым действом, это скорее театральное представление, в котором в отличие от бала стирался социальный статус партнеров по общению. При этом костюмированные балы и рыцарские карусели носили четко определенный знаковый смысл, являясь отражением определенных нравственных принципов правящего класса.

Книга американского историка Ричарда Уортмана «Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии» (Т. 1. М., 2002) посвящена символике придворных ритуалов от Петра I до конца правления Николая I. Отдавая дань уважения большой работе по изучению русской истории, проведенной автором, нельзя согласиться с целым рядом его утверждений.

Так, Р. Уортман считает, что императорский двор был ареной непрекращающегося театрального действа. Однако это не театр, а социально-политический институт власти. Российское общество можно назвать «агрокультурным», то есть горизонтально организованным, в котором привилегированные группы стремятся максимально дистанцироваться от низших классов. Но это утверждение противоречит другому заявлению: «двор – олицетворение нации». Не может быть олицетворением нации ни двор, ни плац-парад. Трудно представить нацию, у которой вместо лица – площадь для военных парадов и смотров.

Многочисленные источники, и прежде всего законодательные акты, свидетельствуют, что в Российской империи была наиболее развита именно вертикаль власти, поэтому заявление об «агрокультурном» типе русского общества весьма сомнительно. Нельзя согласиться также с мнением ученого, что русские дворяне были далеки от народа. Большую часть времени дворянство проживало в усадьбах. Усадьба не только кормила дворянина, она объединяла культурную жизнь различных сословий. В результате этого единства появились выдающиеся произведения русской поэзии, литературы, живописи, музыки, соединившие в себе лучшие элементы национальной и западной культуры.

Армия также не была изолирована от народа. В Петербурге размещалась лишь гвардия, тогда как большая часть армейских полков была расквартирована в различных регионах империи.

У Уортмана постоянно прослеживается идея о том, что самим возникновением Русское государство обязано Западу, даже слово «Русь» – подарок западной цивилизации.

Для опровержения заявления Р. Уортмана достаточно вспомнить историю правления Лжедмитрия I. Его попытки введения при дворе западных ритуалов завершились крахом. Стремление подражать европейским нормам, пренебрегая русскими традициями, встречало протест большей части российского общества. А.В. Суворов так сформулировал свое отношение к решению Павла I внедрить в армии прусские порядки: «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак, а я не немец, а природный русак!» Говоря о восстании декабристов, автор утверждает: «Акт насилия был совершен Николаем ради династии». Конечно, император спасал от уничтожения и близких ему людей, но для русского человека XIX в. «вера», «государь», «Отечество» – понятия неразделимые, и уничтожение династии он воспринимал как уничтожение государства.

Читая труд Уортмана, невольно приходишь к выводу, что основная идея исследования заключается в следующем: для русских императоров главное в управлении – не забота о благе империи, а личное благополучие, желание любыми средствами, в том числе с помощью церемоний, удержаться на троне. Власть ради власти? Можно ли подвести под этот общий знаменатель всех российских монархов XVIII–XIX вв.? Конечно нет.

Продолжая традиции немецкого социолога Н. Элиаса³³, описавшего как систему придворное общество XVII–XVIII вв., Анна Мартен-Фюжье в своей книге³⁴ ставит цель описать таким же образом светское общество первой половины XIX в., исследовать его «sociabilit軳⁵. Используя богатейший материал, автор создает исторический и социологический портрет «всего Парижа» – нового светского общества середины XIX в. Анне Мартен-Фюжье принадлежит глава о «Ритуалах частной жизни буржуа» в коллективном труде «История частной жизни»³⁶.

Подводя итоги краткому историографическому обзору, следует сказать, что тема светских церемониалов освещалась дореволюционными и советскими исследователями весьма фрагментарно и недостаточно основательно. Давно назрела необходимость специального исследования, посвященного комплексному изучению проблемы светских церемоний как социально-культурного явления в жизни русского дворянства XVIII – начала XX в.

Хронологические рамки исследования охватывают XVIII – начало XX в. Начальная хронологическая грань обусловлена тем, что XVIII в. открывает новый, имперский период в истории России, когда шел процесс европеизации аппарата управления, изменялись старые и появлялись новые формы государственного церемониала, развивалась элитарная дворянская культура. Конечной хронологической гранью исследования является 1917 г., ознаменовавший крушение монархии в России и начало нового этапа отечественной истории.

С учетом отсутствия в отечественной историографии специального исследования, посвященного проблеме, автор поставил цель – на основе анализа и обобщения новых фактов с привлечением впервые вводимых в научный оборот архивных документов и других источников провести всестороннее комплексное исследование использования государственных и военных церемоний в системе управления Российской империи, изучение их роли в социальной и культурной жизни общества XVIII – начала XX в.