Крылья, или Миром правят безумцы

Глава 3. Новое время

Врач 157-я внимательно перечитывала свой отчет о наблюдениях и проделанной работе с Лу. К отчету прикреплялись сканы частей тела и внутренних органов пациентки. Врачи так и не нашли у Лу признаков крыльев. На ее позвоночнике имеется старый шрам, но он ничего не доказывает. Благодаря лекарствам и сеансам Лу отчетливо вспомнила свою семью. Ее мама была учителем рисования, отец – военным летчиком. Эти воспоминания подтвердили, что «объект под именем Лу не является бывшей пациенткой профессора Сомова и доктора Касьяновой и не представляет дальнейшего интереса для Центра». Врач 157-я сняла с головы шапочку и быстро-быстро почесала свое волосатое ухо. Ей хотелось избавиться от Лу и работать с выжившими пациентами – участниками мирового эксперимента. Она сама была частью этого эксперимента. И гордилась этим. Во время катастрофы были уничтожены информационные базы, все фотографии и личные данные. Электронные паспорта и прочие документы не подлежали восстановлению. Доступы к военным базам и объектам самоликвидировались. Всех выживших было необходимо идентифицировать и рассортировать. Обнаруженных участников секретного эксперимента оставляли в Центре. Всех прочих переводили в место под названием «перекресток». Где находилось данное место и что там происходит, 157-я не знала. Но она прекрасно понимала, что прежней жизни уже не будет ни у кого. Нужно выстраивать новую карьеру и вписываться в реалии нового времени.157-я еще раз громко почесала ухо и решила указать в отчете, что Лу не только неинтересна Центру, но и опасна, так как задает слишком много лишних вопросов. В подтверждение своих слов 157-я приложила видеозапись, на которой Лу интересуется у охранницы временем года.

Лу колотила нервная дрожь. Память постепенно возвращалась к ней, медленно, по крупицам. И эти воспоминания жгли, как огонь. Лу не хотелось помнить многие моменты из своей прежней жизни. Они пугали ее. Лу подумала, что ей лучше было умереть во время катастрофы или навсегда лишиться памяти. Она была рада одному: она смогла скрыть правду о себе, и врачиха 157 со звериным ухом этого не просекла.

Дверь открылась, в комнату вошла сотрудница 132.

– Привет, Лу, – дружелюбно сказала она.

– Привет, 132. Как дела? Шлем для выхода во внешний мир еще не появился?

– Нет, пока ничего не говорят.

– А как ты узнаешь новости? Из интернета? По телевизору?

– Вот твои таблетки! – нарочито громко сказала 132-я. И зашептала:

– Интернета и телека больше нет.

Лу еле скрыла удивление, взяла у 132-ой банку с таблетками и прошептала в ответ:

– А как же ты узнаешь новости?

– Нам сообщают. Здесь, в Центре.

– И что сообщили о катастрофе? Произошел взрыв? Земля столкнулась с другой планетой?

– Рассматриваются разные версии. Ученые и военные не пришли к единому мнению. Ведется расследование. Приятного аппетита, Лу.

– Подожди, 132-я. Я сегодня вспомнила, что раньше мы ели разную еду, а не таблетки. Кашу, суп, картошку, овощи, жареную курочку и еще много чего разного. Ты это помнишь?

– Конечно.

– Было здорово, да?

– Совсем наоборот, Лу. Это был ужас. На покупку продуктов, затем на готовку еды тратилась куча времени и сил. На все были нужны деньги. Их очень тяжело зарабатывали и тут же все до копейки тратили на еду.

– Помнишь, как пахли пироги? Я любила сладкие. С малиной. – Лу даже зажмурилась от приятных воспоминаний, почувствовала выделение слюны.

– В таблетках есть все необходимые витамины и микроэлементы для здоровой жизни. Никто не хочет прошлого.

– Правда?

– Заморачиваться с готовкой, с горой грязной посуды. Постоянно думать о деньгах и счетах. Все, кто выжил после катастрофы, стали свободными от быта! Спасибо за все Высочайшей Фарме!

Лу удивленно посмотрела на восторженное выражение лица 132-ой:

– Вы реально довольны этой новой жизнью?

– Мы же счастливчики, Лу. Мы – выжили. Мне пора. Приятного аппетита.

132-я быстро скрылась за дверью. Лу без всякого удовольствия проглотила таблетки, села на кровать и с ненавистью посмотрела на окно, заклеенное коричневой пленкой. Лу была в отчаянии. Она не хотела провести остаток своей жизни в этой крохотной комнате, в полном одиночестве, глотая постылые таблетки, не имея возможности увидеть мир за окном. Но был ли там прежний прекрасный мир? Лу допускала, что земля превратилась в пустынное мертвое место, в безжизненное, погрязшее в темноту пространство. Лу представила, как на черной пересохшей земле, словно покрытой рубцами и шрамами, стоят голые скелеты мертвых деревьев. Не доносится ни единого звука. Ни шелеста листьев, ни хлопанья крыльев, ни шагов. Мертвая тишина. А над пустынной плоской землей висит тусклый диск солнца, я рядом с ним – луна.

Лу заплакала. Раньше она всегда рвалась в будущее. А теперь впервые за всю свою жизнь она мечтала вернуться в прошлое. Но это невозможно. Как стало невозможным для Лу оставаться в этом месте. Она решила выбраться отсюда любой ценой. Узнать правду о том, что произошло и что на самом деле происходит сейчас. Лу вспомнила, как до катастрофы люди каждую минуту, постоянно получали огромное количество информации из самых разных источников. Очень часто одна новость полностью противоречила другой, и было невозможно разобраться в постоянно меняющемся потоке событий. Люди переставали верить информационным сообщениям, ведь половина из них была откровенной ложью или фейком. Верить было можно только своим собственным глазам. Именно тогда, до катастрофы, Лу окончательно перестала верить новостям и людям. Но она понимала, что и теперь никто и ничто не помешает выжившим обманывать друг друга. Ведь и сама Лу с целью самосохранения решила скрыть в Центре правду о себе.

Внезапно замигал свет. Потом выключился совсем. Лу встала, направилась к двери. Свет включился и замигал снова. Лу услышала шум за дверью, по коридору сотрудники Центра бежали и что-то кричали. Лу постучала в дверь:

– Что происходит? Откройте!

Свет мигал. Ей никто не отвечал. Внезапно свет вырубился. Лу быстро толкнула дверь и оказалась в коридоре. Не раздумывая, она пошла вперед, в сторону лифта. Свет замигал в очередной раз. В коридоре, за поворотом, раздался крик мужчины. Лу резко изменила маршрут, побежала на крик. В мигающем свете она увидела мужчину в таком же оранжевом костюме, как у нее самой. Мужчина боролся с охранниками, пытался вырваться от них. Лу бежала к дерущимся:

– Не бейте его! Отпустите!

Мужчина среагировал на ее крик. Он и Лу встретились взглядом. Эта заминка позволила охранникам вырубить мужчину, надеть на него наручники. Прибежавшая охрана и 132-я быстро повели Лу в ее комнату.

– Свет вырубился, и дверь открылась сама, – объясняла Лу. – Я думала, все, капец – новая катастрофа. А что на самом деле случилось?

Никто не ответил Лу. Возбужденный охранник ткнул ее в спину, чтобы она замолчала и шла быстрее. Свет продолжал мигать.

– А если так всю ночь? Дверь снова откроется, – обратилась 132-я к охране.

– Не тупи! – злобно огрызнулся охранник. – Дашь ей снотворное. И наручниками к кровати. Или совсем тупая?

132-я почувствовала себя униженной, прикусила губу.

Когда они остались одни в комнате, Лу зашептала:

– Не обращай внимания на этого козла. Он сам тупой придурок. Если надо, пристегни меня наручниками.

– Спасибо, Лу. Извини.

– Ничего. Не парься, —Лу покорно улеглась в кровать. – 132-я, ты в курсе, что произошло? Кто тот мужчина в оранжевом?

– Он сумасшедший, Лу.

– Сумасшедший?

– Конечно. Он хотел сбежать отсюда. Форменный псих.

Лу смотрела на потолок – свет продолжал мигать. Она вспомнила глаза мужчины: они были живые, наполненные отчаяньем. Его взгляд был осмысленным. Он не был похож на взгляд зомби, как у охраны или 132-ой. Теперь Лу точно знала, что она не одна. Но это знание пока ничего не меняло. Лу понимала: кому-то из пленников Центра удалось повредить систему защиты дверей. Она улыбнулась. Мысли путались из-за снотворного, проваливались в небытие. Лу вспомнила маму и с новой неистовой силой захотела оказаться в прошлом.

Глава 4. Лу. Жизнь в клинике

Ольга и Лу остались жить в клинике. Василий потребовал у жены развод. Потом он уехал куда-то далеко, на Крайний Север. Пару раз прислал деньги, затем окончательно пропал, слился. Оля втайне ото всех сотрудников клиники, и особенно от Касьяновой, скрывала, как сильно она тоскует по бывшему мужу, как старается выбросить его из своего сердца, но никак не может. Особенно мучилась ночами: медицинское учреждение и казенная кровать не могли заменить уют семейного дома. Все свое время она отдавала дочке, занималась с ней и помогала Касьяновой вести наблюдения. Но Касьянова понимала, что молодой женщине необходимо иметь «собственную опору» и дело для души и заработка. И она подарила Ольге швейную машинку. Ещё помогла устроиться в ателье на договорных условиях к одному модному столичному дизайнеру.

Алла Николаевна Касьянова и Ольга вместе пережили самое трудное время – первые три года малышки. Они никак не могли справиться с ее крыльями, вернее, не могли научить контролировать ее внезапные полеты и правильно летать. Лу развивалась прекрасно. В шесть месяцев она начала ползать, а в восемь с половиной пошла. До года у нее не было никаких позывов к полету. Профессор Сомов, тщательно осматривая крылья Лу, предположил, что они могут самостоятельно «отмереть, отпасть», как молочный зуб или атавизм. Ольга молилась, чтобы это было правдой. Но крылья не отпали. Когда Лу исполнился год, она стала ими шевелить. А если она была чем-то недовольна или злилась, потому что ей не давали конфетку или любимую игрушку, девочка активно хлопала крыльями и кричала. В эти моменты Ольга страшно переживала, что дочка сделает себе больно или поранится, и тут же давала дочке все, что она требовала.

– Не делай этого, Оля, – возмущалась Касьянова, —таким образом ты избалуешь ее.

– Ну и что? Это никому не помешает, не навредит. Моей Луше всю жизнь придется жить одной. Кроме меня, ее никто не станет баловать.

Иногда Лу внезапно взлетала и зависала у самого потолка. Было очевидно, что у малышки выходит это спонтанно, и она не умеет управлять собственными крыльями. Бедняжка, не зная, как ей вернуться вниз, громко и отчаянно рыдала под потолком. Когда начались эти первые неконтролируемые полеты, пол в помещении затянули специальным покрытием, чтобы в случае падения Лу не разбилась и не пострадала. А к телу Лу прикрепили датчики, сообщающие о полете девочки. В подобных ситуациях Касьянова или сотрудники клиники немедленно прибегали к Лу, поднимались вверх по стремянкам и спускали «крылатое создание».

– Мы учим детей ходить, говорить, пользоваться вилкой и ложкой. Учим их буквам. Потом из букв складывать слоги и слова. Пользоваться руками и пальцами: извлекать музыку, лепить из глины, рисовать. Но что делать с крыльями? – Касьянова посмотрела на Ольгу и вздохнула. – Я придумаю «азбуку» для Лушиных крыльев.

– Правда?

– Я работаю над этим. Изучаю необходимую литературу, исследования. Даже не у всех птиц первые полеты проходят на нужном уровне. Птенцы падают, ощущают боль. Всем детям необходим пример матери. В дикой природе птицы учатся летать сами. Но есть птенцы, рожденные в неволе. Сначала их учат летать с малой высоты. Потом увеличивают расстояние. Самый лучший способ – подкинуть птенца в воздух!

– Но Луша не птенец! Ты подбросишь ее вверх, и она испугается.

– Птенцов это тоже пугает. Затем они привыкают. И могут контролировать свой полет.

Но все эксперименты Касьяновой проваливались. Все научные исследования и наблюдения за обучающими полетами птенцов никак не форматировались с человеком. Касьянова делала запросы в научно-исследовательские институты разных стран и в частные клиники по всему миру, где проводились наблюдения и исследования людей, рожденных с необычными патологиями. Она надеялась получить информацию о людях, рожденных с крыльями. Касьянова была уверена, что Луша не единственный крылатый ребенок. Но со своей стороны, она не делилась никакими сведеньями о своей необычной пациентке.

Время шло, но никакой информации о людях с крыльями не поступало. Полеты Луши по-прежнему были неуправляемы и опасны.

Лу обожала Аллу Касьянову, всегда активную, энергичную, веселую, спортивную. Луша называла Аллу «Ла», всегда слушалась ее, ждала ее новых игр, которые Ла постоянно придумывала. Лу любила забраться к Касьяновой на колени, трогать ее очки или небольшую сережку в ухе и тихонько лепетать:

– Лу любит Ла. Лу и Ла. Лу и Ла.

Ольга ревновала свою малышку к Касьяновой, но не показывала вида. Женщина привыкла терпеть. Она мечтала о том, что Лу научится управлять крыльями, подрастет, окрепнет и они рано или поздно уедут жить в деревню, на простор и волю.

Лу нравилось жить в клинике, другой жизни она не знала. Ей нравилось убегать от мамы или Ла, носиться по длинным коридорам, прятаться под большой лестницей или на кухне, где повар давал девочке румяный пирожок. Лу нравилось, когда перепуганная мама или сотрудники искали ее. Иногда она гуляла в саду клиники, заросшем мхами, папоротником, шиповником, хвойными деревьями и больше напоминавшем кусок леса. Но девочка не особо любила гулять на улице: деревья, трава, запахи и птицы пугали ее. На прогулке она никогда не отходила от взрослых и с радостью торопилась обратно в клинику, в свой дом. Лу узнавала о внешнем мире и его обитателях из книг, энциклопедий, интернета и телевизора. Она знала, что в клинике еще живут другие дети, и однажды попросила Касьянову разрешить ей поиграть с ними. Алла познакомила ее с мальчиком Петей, с большими странными глазами. Он показал Лу свой третий, «тайный глаз», скрывающийся под густой шевелюрой. Она в ответ похвасталась своими крыльями, совсем незаметными из-за фасона платья, придуманного Ольгой. Петя очень грубо отреагировал и схватил Лу за крыло. Она ощутила невероятную боль в спине и закричала. Но мальчик не отпускал крыло, дергал его, пытался вырвать. Лу отталкивала его руками, звала на помощь. Касьянова вбежала в комнату, увидела, что происходит, и закричала:

– Лети! Лети! Вверх!

Лу подпрыгнула, ощутила легкость, тут же оторвалась от пола и ударила Петю ногой в грудь. Он упал. Лу порхнула вверх, умело обогнула люстру и выпорхнула в коридор. Она быстро и уверенно летела к своей комнате, своему убежищу. Касьянова бежала следом за ней по коридору и громко радостно говорила:

– Молодец, Лу! Ты сделала это! Ты умеешь летать! Сама!

– Я ненавижу летать! – закричала Лу, когда вернулась в свою комнату и легла на кровать, лицом к стене. – Я ненавижу летать, ненавижу свои крылья! И этого гадкого мальчика. И вас всех.

– Лу, девочка моя, успокойся. У тебя замечательные крылья. Это – твое спасение. Твоя уникальность. Индивидуальность. Такие крылья только у тебя.

– Они мне не нужны. Забери их себе! – плакала Лу. – Ни в одном фильме ни у кого из детей нет этих поганых крыльев.

Когда Ольга узнала о произошедшем, то прорыдала всю ночь.

Лу очень не любила, когда собирался консилиум и врачи с особой тщательностью осматривали ее спину и крылья. Ее раздевали до трусов, рассматривали, трогали, сканировали. В эти минуты Лу ощущала себя несчастной, униженной. Врачи и профессора сюсюкали и заискивали перед ней, просили показать, как она летает. Но Лу назло, из принципа не хотела взлетать при них и говорила, что она не умеет, все забыла. Однажды, когда Лу исполнилось 10 лет, на очередной осмотр-консилиум привели несколько студентов медицинской академии. Лу сразу обратила внимание на красивого парня-студента и была готова умереть из-за своего ничтожного вида девочки с неразвитой грудью, в одних трусах, с дурацкими крыльями. Пока все рассматривали Лу и задавали вопросы, она видела, как девушка улыбалась красивому парню, строила ему глазки и как-то слишком пренебрежительно и даже брезгливо кивала в сторону Лу.

– Что тебя интересует, Лу? – спросил седовласый профессор, —Чем ты любишь заниматься?

– Люблю смотреть фильмы.

– А какие фильмы тебе нравятся?

– Про животных. И про любовь, – ответила Лу и выразительно посмотрела на красивого парня.

Он тут же по-доброму улыбнулся Лу. Девочка улыбнулась ему в ответ и вдруг ощутила, что ноги слегка оторвались от пола. Лу резко остановила свой внезапный порыв. Она не желала летать при всех этих людях, и особенно при этой девице, не спускающей глаз с парня.

– Лу, а кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – не унимался любознательный профессор. —А, деточка?

– Я стану актрисой, —уверенно произнесла Лу.

– В цирке? – этот дурацкий вопрос задала та самая девушка, сидевшая рядом с красавцем.

– Нет, не в цирке. Я буду сниматься в кино. Играть в театре.

Лу видела, как все смотрят на нее с сожалением, как на несчастное забитое создание, непригодное для работы в театре и кино и для обычной жизни тоже. Она была продвинутым ребенком и знала, что в прошлые века в цирке любили демонстрировать людей с уродствами и патологиями. Лу казалось, что она такой же уродец с крыльями. И сейчас ее разглядывали, словно в цирке.

Лу с облегчением вздохнула, когда осмотр был закончен. Она не ушла в свою комнату, как обычно, а спряталась в коридоре. Лу тайком наблюдала за красивым студентом, от которого ни на шаг не отходила девушка. Затем студенты вышли из клиники на улицу. Лу незаметно последовала за ними. Красавец парень и девушка оторвались от общей группы, скрылись в зарослях сада клиники. Лу шла за ними по пятам. Она слушала, как девица обсуждала ее крылья и сокрушалась, что у них взяли подписку о неразглашении и таким фантастическим феноменом нельзя ни с кем поделиться. Затем девица остановилась около старого толстого дуба и положила руки на плечи парню. Лу с замиранием сердца наблюдала, как они стали целоваться, как девица прижималась к парню и слегка стонала. У нее самой от волнения и возбуждения заколотилось сердце, в груди пылало, лицо горело от накатывающего жара. Ей было страшно и стыдно тайно наблюдать за поцелуями и страстными объятиями студентов, она хотела убежать, но ноги словно прилипли к земле. Лу видела, как парень схватил девушку за грудь, и она говорила: «Да, да, еще, ласкай меня… мне так хорошо… да, да…»После этих слов парень словно обезумел, его глаза помутнели, в них появился животный блеск. Он стянул с девушки тонкий свитер, а она сама уже снимала с себя бюстгальтер и возбужденно дышала. Парень взял в обе руки груди девушки и стал по очереди облизывать ее соски. «Он лижет ее, как собака», – подумала Лу, сорвалась с места и побежала вглубь сада. Студенты шарахнулись друг от друга, увидели рыжие волосы, мелькающие сквозь кусты, и поняли, что Лу все видела. Девушка подняла с земли свитер, быстро надела его прямо на голое тело, сунула в сумочку бюстгальтер и побежала прочь от парня. Красавчик был в полной растерянности. Возбуждение от поцелуев и запаха голого тела девушки еще не прошло. Но он понимал: Лу, убежавшую в чащу, необходимо догнать, привести обратно в клинику. И сделать все возможное, чтобы она не сдала его Сомову или Касьяновой. Красавчик знал, что его могут отчислить за неподобающее поведение на территории клиники. Он представил гневный испепеляющий взгляд отца – начальника вневедомственной охраны МВД – и побежал следом за Лу.

– Луша! Лу! Стой! – закричал он, не спуская взгляда с мелькающего рыжего роя волос.

Но красавчик не смог найти Лу. Она спряталась в сухом дупле старой липы, треснувшей после сильной молнии, ударившей в нее пару лет назад. Лу видела растерянный взгляд студента, его трясущиеся губы, слушала его запинающийся голос, когда он сообщал по мобильнику, что мимо него пробежала девочка-пациентка и скрылась где-то в глухой части сада. Лушу искали. Она тихо торжествовала, что никто не может ее найти. С этого момента Лу полюбила сад, заросли деревьев. Девочка перестала бояться живой природы. И больше не хотела оставаться в клинике. Лу стала яростно сопротивляться любым осмотрам. Она больше не хотела испытывать унижения за свое уродское тело. И страстно мечтала, чтобы вместо дурацких, никому не нужных крыльев у нее выросла прекрасная грудь, как у той девушки-студентки. Девочка хотела, чтобы красавчик студент трогал ее за грудь вместо того, чтобы рассматривать и изучать ее крылья.

Лу срывала все последующие проведения медицинских наблюдений и испытаний. Она стала просто невыносимой, неуправляемой. Она больше не слушалась никого, даже Аллу Касьянову. Лу похудела и осунулась, можно сказать, «таяла прямо на глазах». Ольга больше не могла выносить страданий дочки. Она попросила Касьянову отпустить их из клиники. Алла уговаривала остаться, перетерпеть этот сложный период. Она была уверена, что Лу не сможет адаптироваться среди людей, но Ольга твердо решила уехать в деревню, иного выхода она не видела. Директорат клиники моментально согласился закрыть «Проект Лу», и выделенные на него средства были тут же переброшены на другие нужды. Но Касьянова прикипела к Лу, она не могла вот так просто все забыть и бросить Золотовых на произвол судьбы. Они договорились с Ольгой быть на постоянной связи. Касьянова также настояла на оформлении документов об опеке. На тот самый крайний случай: если с Ольгой что-то случится, Лу перейдет под опеку Аллы Николаевны.