– И тебе здоровия, Юша Змеевич! Слыхала о тебе многое, а вот увидала, поверить глазам не могу. Весь мир обвил, голова горы больше! Могуч! А подарков мне твоих не надобно, не люблю рядиться-прихорашиваться. Мне мой меч милей, да стрелка вострая!
– А коли так, – не отстает Юша, – давай с тобой силой меряться. Если тебя одолею, поцелую в уста сахарные!
– Уф! – смеется Яга Виевна, – Старый проказник! И без боя ясно, что ты выиграл. Ты какой-такой супротивник мне?!
– А увидишь, коли согласная! Обернусь я татарской воиншей, одолей меня, побалуйся! Коли возьмет твоя, проведу тебя к палатам Велеса. Сама девяносто девять лет искать будешь – не сыщешь!
Кликнул-свистнул Юша по-особому, прилетел на его зов огненный сокол Рарог, осветил своим сиянием всё вокруг. Запылали вмиг костры жаркие, очертили боевой круг. Заплясала у костров нечисть полуночная: кикиморы, да анчутки, упыри да болотники, мавки да лоскотухи. Всем охота на диковинку глянуть, покуражиться.
Впрыгнули в огненный круг две воинши, сокрестили мечи свои булатные, ударили о щиты свои могучие. Пошёл бой какого не было! Только искры летят, только стон стоит! Бились час, бились другой, стала рука Яги промахиваться, тяжел щит в два раз тяжельше стал, солён пот глаза съел. И серьга-то Кощеева, ах, расстегнулася, растегнулася да покатилася, покатилася да затерялася… Не сдержала натиска дочка Виева, пала девица на шелкову траву, пала милая и никому не поднять, глазки синия закатилися, косы русыя да разметалися. Не ждала того Юша-воинша и вонзила меч в тело слабое… Покатилась слеза да по белой щеке, а со белой щеки да во травушку. Победил Юша да и сам пожалел, пожалел-пожалел, а дело сделано. Закачалась земля, как подпрыгнул он, от тоски да от серде-е-е-шной!.. Лишь потешить хотел он дочку Виеву!
Крикнул тут огненный сокол и полетел быстрее ветра к самому Велесу. За ним – хвост огня, за ним – столб огня. Прилетел он в палаты высокие, залетел в опочивальню Велесову и крикнул с таковой тоской, что у всякого бы сердце рухнуло! Соскочил тогда Велес с ложа высокого, с мягкой перинушки да на хладный пол. Кликнул он могучую птицу Могол и явилась она словно в облаке. Словно в облаке в странном облике, о шести крылах, да о двух головах. Тонки пёрышки белей белого, на конце крыла руки с пальцами. Вмиг забрался Велес на загривок к ней, и понесся он словно ветер сам. Опустилась могучая птица у потухших костров. Никого не видать кроме девицы. А лежит она бездыханною, бездыханною-недвижимою. Выползал к нему Юша- старый змей, выползал с головою повинною, рассказал что сделал-повытворил. Посидели они, покумекали. И решили как дело исправити. Сел Велес-бог верхом на птицу-Могол и понесла она его в дали дальние в саму Правь златотканную, златотканную стозвонную, стозвонную да хрустальную. Долго ли коротко ли наш молодец летел, не одну гору перелетел. Принесла его могучая птица Могол в Ирий прекрасный. А уж кто прои Ирий не слыхивал?! Есть там гора Березань. У подножия ея течет ключ с живой водой, с белой сурицей. Набрал в чашу Велес той целебной воды и отправился к Яге Виевне. Недолго летел, а пару капель пролил. Там где капли те упали, ключи соленые забили, ключи соленые забили – целебную воду понесли.
Прилетел Велес-спаситель на поляну, покапал живой водой ей на лоб, а после на ноги да на белу грудь, а остальное в уста залил. Стали ждать-надеяться. Закуковала полуношная кукушка и очнулась Ягуся, ожила…
Покатилось солнышко на закатец, пристает ко мне малый братец. Сказку просит: «Скажи да скажи!» Я-то скажу, а ты спи!
Огляделась девица – никого кругом, будто приснились ей, что ли, и бой и татарская воинша и Юша-гора и холодные капли. Никак в ум не возьмет. А тут, гляди-тко, чаша серебряная с узорами небывалыми в траве позабыта-обронена. Значит, явь не сон. Нашла Яга Виевна коня своего стреноженного, да стала на ночлег укладываться, рассвет еще не близок. Вдруг что такое?! Откуда ни возьмись медовыя соты на листе лопуха, орешки да ягоды на куске коры. « Это кто же меня одарить-покормить придумал?» – удивляется путница, – « Кто позаботился?» А и благодетеля-то долго искать не пришлось. Сам явился, подле объявился, из под корней вылез. Да и сам-то корень-корнем.
– А и здравствовать тебе на долгие леты, Яга свет Виевна! Оказалась ты в моем дому, так и тебя приму. Угощайся, не стесняйся, повечеряй!
– Благодарствую! Голодна и впрямь как стая волков! Прямо кстати ты, зараз выручил! Как и звать тебя, величать?
– Я и есть Корней. От корней расту. Вот и прозвище. Уж сто лет как здесь. Развалился дуб, что я сам держал. Старый стал да и молния. И осталси я неприкаянный. Всё один как перст.
– Домовитай ты! – хвалит девица, – Дай участливый! Благодарствую! А давай-ка, я возьму тебя к себе в сотоварищи. Ты тут парень свой. Всё покажешь мне. И снедью мне посодействуешь. Не умру я с тобою от голоду.
На том и порешили. Корнеюшка девушку спать отправил, а сам в дозоре остался, караул держать, за лошадкою доглядывать.
Утром рано-раненько не смогла Яга встать, только солнышко добудилося. Поехали Яга и Корнеюшка по дорогам-тропам искать. Долго-то плутать не пришлось. Корней-грамотей то у птахи-пряхи спросит дороги, то у грибочка-сморчочка выспросит, то братья корни нашепчут. Так и добрались. Глядят: золоченый дворец, на вершине стоглавый венец. Стражи нет как нет. Заходи кто хошь, припожалуй сам. Только Корней всех умней! Нагляделся за жизнь не таких затей! Скумекал он, что тут хитрость есть. Неспроста тут всё просто-запросто. Кинул-бросил Корнеюшка камень в ворота раскрытыя и не осталось от камушка даже песочечька! Вот они ловушки-то мудрёныя, невидимыя! Тут советец надобен, так пройти нельзя, покалечишься. Достает Яга свой мешочек с рунами да раскладывает их в пыль дорожную. Да пытает их про ловушечки, про ловушечки да обходные пути. Долго руны не хотели Ягу пускать, не давали ответов верных, путали, за хозяйку боялись-отговаривали. Непреклонна девушка, тверже камушка. Пришлось рунам пути-лазейки да повыдать. Пусть посмотрит девушка на Велеса.