– Ты это, – замялся Шурик. – Нам главное – не расставаться. Но если, что… вдруг… если тебе одному удастся вернуться, скажи маме, что я её очень люблю и, что я перед ней так виноват.
Я увидел, как в глазах у друга заблестели слезинки и мы, не сговариваясь крепко обнялись.
– Ну, с Богом!
Я нажал широкую круглую кнопку и люк плавно отъехал в сторону. В лицо нам пахнул тёплый душистый ветер. Лиловые облака беззаботно неслись в своей недосягаемой высоте. Какие-то птицы мелькали высоко в небе, перекликаясь странными голосами. Мы сразу поняли, что мы в космопорту. Тут и там стояли самые необыкновенные летательные аппараты. Территория была огорожена. Мы вышли по наклонному трапу и осматривались, с целью определить в какую сторону нам двигаться и откуда ждать опасности. Дышалось хорошо, полной грудью, как дома. Хотелось побежать, отбросив все страхи по взлётной полосе! Так соскучились ноги по простору, по движению, по воле. Если бы только это была Земля!..
– Ну, – не своим от волнения голосом, спросил Рыжик. – Куда рванем?
Я почесал давно немытую голову и неуверенно двинулся к ближайшему звездолёту. Что буду делать, когда войду – честно, не знал. Но делать что-то было надо. Однако, никакого входа в этот, впечатляющий размерами и странными формами, гигант не оказалось. В высоких иллюминаторах не заметно было никакого движения или фигур. Ладно, пойдём к другому. Вообще я намеривался вступить всё же в контакт, попросить помощи, сообщить о доставке долгожданного груза. А там, как получится.
Проверив несколько самых разношёрстных звездолётов, мы поняли, что лучше поискать здание порта и его сотрудников. Так, похоже, будет быстрее. Да, да, мы торопились, торопились вернуться домой с ближайшим транспортом. Может быть, у них тут есть постоянные рейсы на нашу планету.
Из-за звездолётов, закрывающих собой обзор местности, найти здание космопорта оказалось проблематичным делом. Шурка стёр себе все ноги и утирал краем рубахи вспотевшее лицо.
– Так дело не пойдет, старик! Эдак, мы и до ночи ничего не отыщем. Вымерли они тут, что ли, все?
Мы стояли в очередной раз около нашего малыша-звездолёта.
– Я перелезу через ограждение и заберусь на то высокое дерево. Обзор будет хоть куда и мы сориентируемся, – предложил он.
Я кивнул в знак согласия. Он деревенский, лазает хорошо. Сказано – сделано. Шурка добежал до намеченного дерева. И я увидел издалека, как он почему-то стал медлить, обходить его кругом, трогать и проверять ветви. Странно, почему он не лезет? Что-то его беспокоит?
Шурка как-то беспомощно оглянулся. И я уже хотел ему махнуть рукой, мол, ладно, брось, не надо, как он повернулся ко мне спиной и быстро полез вверх. Только рубашка мелькала между ветвями.
Не прошло и пяти минут, как я увидел Шурку на достаточной высоте. Он махал мне рукой, показывал куда-то и что-то кричал. Я повернулся на минутку, чтобы запомнить направление, а когда повернулся назад, то просто открыл рот от удивления. Шурка летел по воздуху с громкими криками, среди которых я сумел разобрать: «Ах, ты дуб стоеросовый!» и «Еще драться вздумал!». Ничего абсолютно не понимая, только то, что я пропустил самое интересное, я помчал на всех парах туда, куда, по моему мнению, должен был приземлиться Сашкин зад. Пока я бежал, я рассуждал так – сам он летать не может. Значит, его кто-то швырнул с такой силой. Кто? И где он сейчас?
Санька шлёпнулся не кисло. Но ему было не привыкать. Только начавшие заживать, коленки опять саднили. На лбу и щеках были крепкие ссадины. Он держался за плечо и дико выл.
– А-а, сломал, сломал!
Я подбежал и осмотрел его.
– Идти можешь?
– Пока нет! – сквозь зубы ответил он.
Я сбегал за рюкзаком и обработал ему раны. Благо аптечку мы положили в первую очередь, когда собирались в эту чёртову разведку. Шурик был теперь похож на бойца, которого недавно вынесли с поля боя. Как в той песне поётся – «голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый тянется по сырой траве».
– Ты как в небе-то оказался?
– Как, как, – с жаром ответил Санька, – Дерево меня швырануло! Мне оно сразу не понравилось. Какое-то оно резиновое что ли. Не наши деревья, точно. Но деваться некуда, пришлось лезть. А потом, как я орать-то начал, оно подо мной прогнулось, да как отстрелит меня. Пока я летел, кстати, я всё отлично рассмотрел с высоты. Так что спасибо тебе, пенек осиновый!
Он погрозил неведомо кому, и мы не спеша пошли. Раненый боец сильно хромал и опирался на мою руку. Через полчаса мы добрели до странного фиолетового здания. Раньше оно, видимо, таким не было. А сейчас стены и частично окна были покрыты фиолетовым пушистым мхом. В глаза бросалось запустение. Мы еле протиснулись в едва открытые двери. Очевидно, что это и было здание космопорта. Огромные залы, табло во всю стену, всюду сидения и стойки регистрации. Здесь нам делать было нечего. Никого здесь не было уже давно. И тут могло быть небезопасно. Мы выбрались наружу.
– Куда теперь? – прошептал тёплый ветер.
Мы оба пожали плечами. За космопортом обнаружилась огромная почти пустая стоянка для частного транспорта. Колес у этих автолётов не было. Значит, они тоже летали, когда-то. Внутрь мы не полезли – всё равно управлять не умеем.
– Короче, Санька, по-моему, выход пока один – идти по трассе к какому-нибудь населенному пункту.
Санька кивнул:
– Только лучше с утра. Сегодня уже находились и раны сильно болят.
– Поесть надо, – добавил я. – Переночуем и двинемся.
В космолёте было куда как безопаснее и лучше. Мы попили, умылись, покушали и сразу же легли. Тут было относительно надежно и можно было забыться. Можно было, да вот мысли, взволнованные непонятной обстановкой в порту, как потревоженные пчелы кружили и жалили нещадно.
– Почему порт заброшен? Где обитатели планеты? Куда дальше идти? Что делать с ценным грузом? Как быстрее выйти к ближайшему населенному пункту? Сколько придется идти и где ночевать на этой новой земле? Чего ждать за каждым поворотом?
Мерное жужжание стало убаюкивать и мы оба задремали. Мне снилась Олеся. Она звала меня с другого берега реки, махала платком. Я спешил к ней, как только мог, но ноги, как ватные, заплетались одна о другую.
– О-ле-ся! Я тут! О-ле-ся!
Я поскользнулся и свалился в реку. Только она оказалась очень твёрдой. Это потому, что я упал с узкой полки-кровати на пол. Первое, что бросилось в глаза, когда я их достаточно протёр, было красное лицо Сашки. Аллергия? Я стал его будить. Он что-то невнятно бормотал и стонал. Голова и руки у него горели огнём. Что делать? Заболел! Я знал, что человека с большой температурой надо срочно охладить. Я раздел его до трусов и нашёл на теле многочисленные гнойники. Руки мои затряслись. Мамочка, дорогая, а если он сегодня умрёт?! Я помчался мочить его вещи, обкладывать холодной тканью со всех сторон. Санька немного попил. Теперь надо часто его поить. Хотя бы это. Лекарств никаких у нас в рюкзаке, конечно, нет. И чем он болен, я тоже не знаю.
Через пару часов я сам почувствовал головокружение и озноб и понял, что и я заболел. Осмотр тела показал намечающиеся зудящие гнойнички. Ну вот и всё! За мной уже некому будет ухаживать. Я еще раз вышел наружу поискать помощи. Безрезультатно. Зубы стали меньше отбивать дробь, но тело теперь горело. Язык без конца сушило. Я поставил побольше воды в кубрике, на случай если не смогу дойти. Мысли о маме, о папе, о дедушке, о братишке, которых я никогда не увижу только по своей глупости, не давали мне покоя, не позволяли лечь и отключиться. Какой же я дурак, какой же..! Зачем, зачем я только пошел в эту разведку? Так хорошо, так замечательно начиналось лето! Боже мой, заберите нас отсюда! Мы тут просто умрём!
Если бы только на борту была аптечка! Если вы думаете, что я за это время ее не догадался поискать, то ошибаетесь. Везде, где только мне подсказывала интуиция и сообразительность! Зная язык инопланетян, с которыми мы контактировали, я бы имел, конечно, больше возможностей «полазать» в компьютере, поискать аптечку и попробовать управлять «тарелкой». Но лезть вслепую точно не стоит. Можно заварить еще большую кашу!
Шатаясь и обливаясь потом, с трудом держась за стену, я в очередной раз заглянул в отсек с ценным грузом. Маленькие капсулы в пакетах почему-то вдруг навели мой расстроенный высокой температурой мозг на мысль, что это может быть действительно лекарством. Даже если это яд, лучше умереть быстро и легко, чем лежать в таком бесчувственном виде, как Санька. Пакет скользил в моих потных непослушных руках, никак не поддавался. Он, словно предлагал мне подумать прежде, чем делать такой безрассудный шаг. Я отнёс пакет в кубрик, вскрыл-таки его и принял одну капсулу. Долго неподвижно лежал на полке, прислушиваясь к своим ощущениям. Может, затошнит или заколет в сердце или начнутся внезапные боли во всем теле…
Глава 9
Проснулся я от того, что Санька жутко хрипел. Я подскочил и стал его поить. Из уха у него текла желтая жидкость. Язвы были уже и на шее и на лице. Я не сразу включился, что надо посмотреть, а как мои дела. А мои дела были прекрасны! Я здоров! Температуры как не бывало, язык нормальный, язвочки стали заживать, новых не появилось.
– Сашка, нашёл! Родненький, нашел! – кричал я вне себя от радости. – Есть! Лекарство есть!
Капсула сверкнула капелькой росы на моей ладони. Глотай, Санька, глотай! Сухой, потрескавшийся язык отказывался сделать такое сложное сейчас движение, протолкнуть лекарство. Я усадил товарища повыше, влил ему немного воды, и попробовал еще раз. На этот раз удачно. Мне пришлось насильно открыть другу рот и тщательно его осмотреть, чтобы убедиться, что капсулу он действительно проглотил. Теперь оставалось только ждать. Я повернул Саньку на бок, положил под голову мою куртку и вышел ненадолго. Господь, помоги ему выздороветь! Не оставляй меня одного! Санька был совсем плох…
Я знал, что отчаяние – большой грех и старался надеяться на лучшее. Аппетит ко мне вернулся, и я встретил его с распростёртыми объятиями. Поел и картофельного пюре, и лепешку, и клубнику, и мороженое. Я заглянул в кубрик, убедился, что Санька жив и вышел подышать.
Снаружи была уже ночь. Совсем такая как у нас. И совсем не такая… Россыпь бесчисленных звезд, такие яркие, разноцветные переливы галактических вихрей, тёплый дурашливый ветер. Не слышно треска невидимых кузнечиков, песен цикад, тонкого душевного соловья. Совсем другие звуки осторожно вступают в ночную тишину и рвут ее тонкое едва приметное волокно.
Отходить от звездолёта далеко я не решился. Огромными фантастическими монстрами стояли теперь космические “тарелки” . Кто мог за ними притаиться – я не знал.
Я посидел около Шурки, побродил по отсекам. Грустинки навязчивыми мушками лезли в глаза и в рот, мешали составлять план на завтра, мыслить спокойно и рационально. Сколько времени мы уже здесь? По нашим подсчётам 3 дня, а по меркам этой космической параллели? Сколько времени прошло у нас на планете? В одном фантастическом фильме я видел, что космонавты провели в полёте пару лет, а на Земле их семьи уже состарились и умерли. Что, если мама уже совсем бабушка, а дедушки вообще больше нет?! А Олеся давно вышла замуж…
Я тряхнул головой, отгоняя липкие опасные мысли, и стал готовить рюкзак к дальнему путешествию. Телефоны давно разрядились, фонарики работали отлично, еду я взял сколько смог. Вот только вопрос: сколько она может храниться без холодильника? На это ответит время и практика. Что будем есть потом – понятия не имею. Запас воды набрал в термос и бутылку. Больше наливать было некуда. Мало, конечно. И без сомнения, надо взять с собой всё какое унесем лекарство. Оно нам может еще понадобиться. Ну вот собственно и всё. Можно было отдыхать до рассвета перед долгой неизведанной дорогой.
Глава 10
На следующий день мы никуда не пошли. Шурке стало много лучше, и он попросил еще день, чтобы окончательно восстановиться. Температура больше не поднималась, язвочки и гнойники стали проходить. Шурка кушал с большим аппетитом, а я благодарил Бога, что мой друг снова со мной, что у нас всё еще есть шанс вернуться домой.
Мы постирали свои вещи и голиком загорали на траве. Странная это была трава – вата синего цвета, очень мягкая и приятно пахнет чем-то знакомым. На соседние «тарелки» несколько раз садились красивые разноцветные птички. Очень хотелось сфотографировать, но телефоны сели. Пару раз за забором мелькали насекомые вроде бабочек. Но, похоже, на них кто-то охотился, спрятавшись в траве, так как они мгновенно исчезали в зелени.
На другое утро Санька объявил, что дольше тянуть нельзя, нужно отправляться в путь и, что он вполне здоров. И правда, разлёживаться было некогда. Нам собраться – только подпоясаться. Рюкзак на плечи и прощай, наш добрый звездолёт!
Кепки надежно защищали нас от «солнца». Пекло оно, кстати, прилично. Дорога, на которую мы вышли, уводила нас от стоянки космопорта в неизвестность. Мы шли молча, старались экономить силы. По сторонам дороги лежали поля с редкими рощицами. Никаких животных, огромных динозавров и птеродактилей, которых мы опасались больше всего, не встречалось. Чем дальше, тем спокойнее становилось на душе.
– Что, Cашка, как думаешь – сколько нам топать? – спросил меня Шурка. – Может эта планета необитаемая вовсе? Никого не видно. Может они нас того, бояться?
Я пожал плечами и упрямо шагал.
– Интереснее другое, – наконец откликнулся я. – Где мы будем ночевать? В роще, я так понял, тоже небезопасно. Деревья дерутся. На них не переночуешь. А палатки у нас нет. Вот такой, понимаешь, ребус.
Шурик почесал рыжую копну.
– Надо сделать так, – решительно сообщил он. – Сориентироваться прямо на той местности, куда успеем дойти. Если ландшафт не поменяется, то заночуем в поле у дороги. Спать будем по очереди. Согласен?
Я кивнул.
– Разумно.
Мы шагали до полудня. Потом решили полчаса отдохнуть в тени деревьев и покушать. Отдых нас взбодрил и дальнейшая дорога далась довольно неплохо. К вечеру набежала редкая тучка и покапал дождик. Дождь, как дождь. Хорошо, что не кислотный и не железный. И на том спасибо.
Стало смеркаться. Рощи вдалеке превращались в тёмные кляксы. Надо было подумать о ночлеге. Казалось, безопаснее идти всю ночь. Так мы хоть продвигаемся к цели. А тут, в темноте, сидеть или лежать будет просто страшно. Шурка крепился, делал вид, что ему нипочём. Он старался ободрить меня шуточками. Да и вообще, он был посмелее меня, городского.
– Не боись, волк тебя не утащит. Я ему в глаз фонариком как посвечу!
Посвети, посвети, а что еще от тебя остается.
– Может, костёр разведем? – глупо спросил я.
– Может. Только я с пеньками больше не связываюсь. Я своё отлетал, – отмахнулся Шурка. – Да и лишнее внимание привлекать не стоит.
Как только совсем стемнело, мы остановились. Жаль, что тут не было нашей замечательной грустной луны. Она бы и путь указала, и не так страшно было бы ночь коротать. Мы сели друг к другу спиной, одели на себя всё, что было в рюкзаке, и договорились о дежурстве. Первым отдыхал я. Неприятно, а да что там, жутко так спать! Я всеми силами уговаривал себя отключиться, ни о чем не думать, что семи смертям не бывать, а одной не миновать. Помогало плохо. Я лег около Шурки, свернувшись калачиком. Так было как-то уютнее. И, наконец, уснул.
Снилось что-то неприятное, неясное, как сырой туман. Хотелось скорее проснуться и, чтобы уже звали есть яичницу и пить чай. Сквозь сон я действительно услышал, как меня зовут, только почему-то шёпотом.
– Сашка, Сашка, да проснись же ты, садовая голова! – толкал меня Шурик.
Я уселся и тоже шепотом спросил:
– Уже час прошел что ли?
– Почти, – прерывающимся от волнения голосом, прошептал Шурка. – Тут кто-то ходит. Понимаешь? Я слышу шаги. И дышит. Дышит кто-то.
Ледяные мурашки побежали по моей бедной затёкшей спине, руки затряслись.
– Давай фонари включим, – заёрзал я.
– Давай!
Лучше бы мы их не включали, такой это был шок. Свет фонаря упал на зеленовато-бурую поверхность, которая медленно двигалась. Спустя мгновение стало ясно, что это некие слизнеподобные существа с тупыми безглазыми мордами. Передвигались они плавно, не спеша, щипали траву, шумно дышали. Они подошли к нам так близко, что можно было дотронуться рукой. Эти «коровы» не проявляли к нам никакого интереса. Но откуда они взялись в таком количестве и так внезапно. Округлые широкие спины были испачканы землей, и я подумал: «Уж не из-под земли ли они вышли?». Как вдруг почва под нами качнулась, и мы полетели кубарем в разные стороны. Толстая бурая змея выползла из норы, на которой мы имели глупость устроиться на ночлег, и стала расправляться, укорачиваться и трансформироваться. И вот уже перед нашим ошеломлённым взором – очередная жующая «корова».
– Нет, – выпалил Санька, вылезая из-под самой морды ближайшего монстра. – С меня хватит! Надо идти. Лучше днем поспим.
Как тут было спорить. Только вот куда идти в этой тьме. Фонарики «сажать» было жаль. Как потом без них. И я предложил пройти дальше и устроиться на ночлег там. Восстановить силы тоже как-то нужно. Сердце в груди бешено билось. Капли пота выступили на висках. Дрожь мешала сосредоточиться. Только бы пережить эту чёртову ночь!
Сколько мы не шли, найти в темноте хорошее место не получилось. В рощу было страшно заходить. Раз спустились, попали в какую-то жижу. Другой раз слышались неприятное шипение и свист. В общем, ночная жизнь кипела, а мы только успевали снимать сливки.
– Давай так, – наконец разозлился я. – Спать будем прямо тут, на дороге. Объясню – почему. Во-первых, единственное место, где мы никого не встретили, это дорога. Во-вторых, фонарики надо беречь. И в-третьих, так мы точно не отдохнём. Давай, снимай рюкзак и спи теперь ты.
Остаток ночи прошёл благополучнее. Санька угнездился, как мог, на твёрдой холодной дороге и задремал. А я вслушивался всеми силами в тишину, пытаясь определить, далеко ли находится птица, которая так странно поёт, и кто это там возится в кустах. Я подумал, что если мы так неоднократно будем ночевать, то скоро станем неплохо видеть в темноте и слышать как совы.
Через каждый час мы менялись, и такой отдых не приносил никакой пользы. Только уснешь – просыпайся. Но сидеть неподвижно в темноте целый час тоже было тяжко. Только с рассветом по окончании моего дежурства я не стал будить товарища, а осмотрев местность и найдя ее пустынной и безопасной, улёгся и заснул сам.
Глава 11
– Опять спит! Нет, сторожем тебя точно не возьмут! – смеялся, потягиваясь Санька. – Хорош дрыхнуть! Давай в путь! А то ночью опять с ума сходить будем.
Я очумело оглядывался вокруг, тёр воспаленные от бессонницы глаза.
– А я вовсе и не боялся, – продолжал будить меня Санька. – Это я так – за компанию, чтобы тебе неудобно не было.
Я кисло ухмыльнулся, мол, как же, заливай больше. Надо было где-то умыться. Питьевую воду тратить было жалко.
– О! Пруд! – подскочил я. – Нет, правда!
Мы помчались на перегонки к сверкающей на «солнце» воде. Издалека заметна была ее слабая рябь. И я, еще помню, подумал, что ветра ведь нет совсем. Как вдруг… не добежав трёх шагов, мы остановились как вкопанные. Пруд сложился, как зонтик и исчез в норе. Больше в этот день нам умываться уже не хотелось.
Позавтракали и двинулись с приличной скоростью под жаркими лучами «солнца» вперед. Виды по сторонам дороги сменились. Теперь это был лес. Какие замечательные тут были экземпляры. Особенно мне понравились золотисто-жёлтые. Они мне напомнили нашу осень. Я так ее люблю. Такие резные крупные листья, изящно изогнутый ствол. Цветовая гамма была так разнообразна, как на детском рисунке, но это были приятные оттенки, которые радовали глаз. А какие необычные стволы тут встречались: круглые, изогнутые дугой, спиралями, с самими разными выростами и бородавками, сплошь усеянные цветами. Благоухание царило непередаваемое. Птиц тут тоже видимо было много. Но они перекликались и мелькали в глубине.
После обеда мы наткнулись на препятствие. Дорога провалилась. Большая глубокая канава с сыпучими краями. Она заходила обоими краями в лес. Перепрыгнуть через нее мы бы не смогли. Спускаться тоже опасно. Лучше обойти. Мы двинулись в лес. Настроение было бодрое, так как глубоко в лес заходить мы не собирались. Конец канавы был виден буквально в пяти метрах. Я шёл первым и раздвигал ветви. Следом двигался Санька. Мы внимательно вглядывались в заросли – боялись встретить животных или крупных пауков. Вдруг Санька схватил меня за руку и крепко сжал.
– Ты чего! – крикнул я, оборачиваясь.
Саньки нигде не было, а моё запястье прочно держала самая обыкновенная ветка. Ствол дерева наклонился ко мне и, казалось, осматривал, а может и обнюхивал. Как же мне поплохело! Я даже ни с разу сообразил, что руку надо срочно освобождать.
Как только я начал орать и вырываться, сразу скажу – безрезультатно, дерево подключило другие многочисленные ветви и прижало меня плотно к стволу.
Санька бегал где-то вокруг и по его не совсем нормативной лексике я понял, что и ему несладко. И вот, наконец, он прорвался ближе ко мне. Физиономия Саньки теперь содержала не только множество веснушек, но и бесчисленные царапины от веток. Со стороны это напоминало детскую игру «крестики-нолики».
– Санёк! Освободи меня! – орал я что есть силы.
– Пытаюсь! – в свою очередь кричал он.
Да не тут-то было! Соседние деревья наклонялись, переплетались ветками и создавали непроходимые стены. Санька оббегал одну, появлялась другая.
– За-жи-гал-ка! – крикнул я. В левом кармане сбоку. Огнём их пугни!
– Щас!
Видимо средство подействовало, потому как послышались торжествующие Санькины крики:
– А? Что? Пальчик обожгла? Бедненькая! А еще не хочешь?
Он таки добрался до меня и стал жечь одну из веток. Дерево отцепило эту ветку от меня и со всей силы хлестануло Саньку. Тут я почувствовал новое железное объятие и вот я уже лечу как заправская птица над разноцветным лесом в сторону дороги прямо в эту самую канаву. Мне на голову через минуту приземляется Сашка. Отряхнув волосы и выплюнув значительную порцию песка, я буркнул:
– Похоже, надо было сразу через канаву лезть. Лес – это не наша стихия.
– Всегда не любил ботанику, – подтвердил Санька.
Вымазавшись как два поросёнка, спустя полчаса мы всё же оказались наверху. Будь она неладна эта канава. Руки оттёрли травой, сандалии почистили у дороги. Физиономии, как сумел, помыл пот.
День стремительно приближался к концу, и мы спешили найти какой-то нормальный ночлег. И, о удача, нам, наконец, повезло! Мы увидели вдалеке светлый овальный предмет, больше похожий на цистерну. Когда мы подошли близко, то обнаружилось, что это чьё-то жильё. «Вагончик», так мы его сразу обозвали, был закрыт. Мы обошли его кругом, постучали в продолговатые окна, покричали. Никого. Оставалось одно – ломать дверь и заходить. Ночевать на дороге больше не хотелось.
Мы сломали не один дрын, пока дверь поддалась и открылась. Внутри было жилое помещение со множеством разных странных вещей. Трогать мы их не стали. В комнате не было беспорядка, но вот толстый слой пыли повсюду чётко говорил, что обитателей здесь нет давно. Мы решились понажимать кнопки, которых тут было немало. Включился свет, заиграла музыка, выехала уже знакомая машина по приготовлению белка и воды.
Шурка был очень рад такому повороту дела. Мы, наконец, умылись, постирались, поужинали свежим белком. Шурик ел макароны с сыром и арбуз, а я гречку с котлетой и яблоко. Вот только ни кроватей, ни полок в комнате не оказалось. Может, тут и не спали вовсе, только работали.
– А давай сразу по две кнопки нажимать, комбинациями. Может, что и вывалится?
Я был против. Нахимичишь – а потом отвечай. Но пока я ходил за вещами и обувью на улицу – решил занести их на ночь в дом, а то мало ли что, Шурик всё же принялся за эксперимент. Кровать действительно появилась – отделилась широкая полка от стены. Да вот дом наш почему-то покачнулся, и мы заметили в раскрытую дверь, как дорога стала вдруг гораздо ниже.
– Санька, кончай, ты что творишь?! Говорил добром не кончиться!
Мы одновременно высунулись из домика и обнаружили подушку под «вагончиком».
– Воздушная подушка! – заорал Санька и стрелой помчал на улицу.
– Винт! Винт есть! Теперь найти панель управления и дальше с ветерком покатим!
Он как оглашенный забежал в дом и давай искать всюду панель, нажимать невероятные комбинации кнопок. Я молился только об одном, чтобы наше убежище не сложилось зонтиком и не исчезло в норе. Усталость взяла надо мной верх, и я упал на кровать.
– Короче, – сказал я сквозь непрекращающуюся зевоту. – Ты как хочешь, а я спать. Меня не кантовать, при пожаре выносить первым. Дверь запри. Отбой.
Спать, ура, спать! Тело уютно свернулось калачиком и мгновенно растворилось в своих собственных параллелях и галактиках. Даже во сне мне жутко хотелось спать.
Глава 12
Мне снился поезд, вагон мерно покачивался, убаюкивал, уносил в сонную даль. Похоже, я ехал куда-то с Сашкой, потому что я слышал его насмешливый голос. Может, он едет к нам в гости? Может…
– Александр Мазуров! Подъём! Хорош спать! Смена пажеского караула!
Опять его шуточки. Вставать совсем не хотелось. Да и зачем?
– Санёк, давай поднимайся! Я тоже спать хочу. Пять часов на вахте отдежурил!
Я подхватился и сел. Кровать всё еще покачивалась подо мной, как во сне. Санька сидел ко мне спиной и что-то делал.
– Иди сюда. Объясню, как этим вездеходом управлять. Я тут пока ты дрых всё устроил в лучшем виде.
Не поверите, но, оказалось, что мы уже 3 часа как едем! Санька таки нашёл панель, разобрался в ней и «вагончик тронулся»!
Пять минут он рассказывал мне о тонкостях управления, как ориентироваться по фарам и брык – уснул. Я бы предпочёл спать на месте. Но, в конце концов, мы, и правда, торопимся. Надо найти жителей планеты, если они есть. И вот я уже водитель огромного «домика на колёсах». Скорость я сбросил как только позволяла программа. Лучше – тише, да лучше, рассудил я. Вагончик постоянно пытался слететь с дороги. Я старался, как мог удержать его, пока мне это порядком не надоело. Я посидел, «покумекал» и нашел кнопку автоуправления, задал задачу придерживаться полотна дороги и останавливаться перед крупными препятствиями. Всё! Ай да я! Ай да молодец! Теперь можно и спать! Можно-то можно, но рисковать совсем не хотелось. Аварии нам только не хватало! Короче, я дал Саньке отоспаться и потом уже лёг сам.
К обеду Шурка растолкал меня и мы покушали. Он остановил вагончик около широкой реки. Попить и покупаться там мы не решились. Кто его знает, какие рыбоящеры и крокодилы там сидят. Красиво и мирно было на берегу. Сразу вспомнилась наша деревенская река, и сердце заныло от тоски по дому.
– Давай уже поехали, – махнул я рукой.
И мы тронулись.
– Как думаешь, сколько дней мы уже в пути? – спросил Санька.
– По моим подсчётам шестой. Но не знаю, это ведь сугубо моё мнение. Здесь время течет по-другому.
– Смотри! – внезапно заорал Санька. – Смотри! Да туда! Вон в той стороне.
Я всеми силами вглядывался и, поначалу, не мог ничего увидеть.
– Да вон же, – кричал и жестикулировал, как оглашенный Санька. – Точно тебе говорю – город!
Город?! Черные и серые точки и чёрточки стали приобретать большие размеры и самые странные очертания. Голубые, стальные, белые, розоватые силуэты стали, и правда, давать надежду.
– Неужели город? – спросил я скорее у самого себя.
– А то! У меня зрение, как у орла! – не унимался дружок.