– Тебе кажется это невероятным, но поверь мне. Я не стану врать… И скажу тебе больше. В человеческом теле есть малая косточка, называемая по-еврейски «Люц». Величиной она с горошину. Она неподвержена никакому разрушению, не боится и огня, и остается всегда невредимой. Из нее и явится юноша, сожженный сегодня. Прикажи гомункулу принести ее, и я помогу
тебе вернуть сына.
Весь день думал старик над словами призрака. И когда алый бок дневного светила коснулся земли, колдун забылся сном, решив последовать наставлениям отца.
* * *
Звук бьющегося стекла разбудил старика. Привстав на локтях, он прислушался. Все было тихо. Стояла темная ночь. Тучи закрывали луну. Близорукие глаза старика не видели дальше своего носа, но он чувствовал тяжелое, громкое дыхание чужого существа. Колдун лежал неподвижно. Еще мгновение и он услышал непонятный звук. Он был настолько отвратительным, что он закрыл уши руками. Перед ним в нескольких шагах кто-то был, кто-то ужасный, сеющий страх.
Тучи бежали прочь, и когда ясный, полный диск луны вышел на ночной небосвод, колдун замер, пораженный увиденным.
Перед ним на полу, в стекляшках разбитого сосуда, лежал гомункул. Исчадие ада шевелилось и росло… Его черное тело увеличивалось на глазах, растягиваясь, как резина. Ужасный звук, похожий на треск, раздражал слух. Он проникал внутрь тела старика и оседал там чем-то отвратительным.
Сзади колдуна возник призрак. Он тоже в изумлении наблюдал за гомункулом.
Старик не помнил, сколько прошло времени, но вот треск прекратился. Согнувшись, гомункул встал. Втягивая воздух огромными, плоскими ноздрями, он повернулся к колдуну.
– Приказывай, – проговорил он, и это было похоже, скорее на рев, чем на слова. Старик не мог придти в себя, рассматривая его. Угольки глаз монстра налитые кровью; острые клыки, свисающие над нижней губой; черная морщинистая морда; закованное в броню мощное тело; скрюченные пальцы с когтями животного – он был ужасен. Исчадие ада, порожденное ночным кошмаром, созданное человеком. Его смрадное дыхание отталкивало, а в широкой груди, беспокойно двигавшейся, работали меха, точно в мастерской кузнеца.
Призрак подтолкнул старика.
– Принеси мне косточку, называемую «Люц», из тела сожженного человека сегодня на площади! – выпалил колдун, не сводя глаз с ужасного нелюдя, стоящего перед ним.
Гомункул глубоко вздохнул, и, сверкнув глазами, пошел прочь. Одним движением он отворил дверь, которая заскрипела, точно просила пощады. Колдун ехидно улыбнулся, придя в себя. Его оружие мести было восхитительно и ужасно. В его мыслях билась цель – уничтожить жалкий городишко. Он вновь посмотрел вслед черной твари и улыбнулся. Он знал, что гомункул выполнит приказ, все его приказы.
Грузно ступая гомункул уходил в ночь.
Вновь заморосил дождь. Его холодные капли бились о грязь, скопившуюся у мостовой. В лужах отражалась луна. Ее диск, подернутый туманом, напоминал глаз гигантской змеи, смотрящей с небес на землю. Этот холодный взгляд ночного светила играл на броневой коже гомункула, по которой струйками стекали капли ледяного дождя. Точно стволы деревьев, огромные ноги шлепали по грязи, продвигались вперед. Чудовище двигалось к площади.
Иногда из его ужасной пасти вырывался рык, подобный животному, в предвкушении скорейшего выполнения задания. И он все двигался вперед, не разбирая дороги.
За непроглядной завесой дождя мелькнул эшафот с обгоревшим столбом, к которому утром был привязан приговоренный. Теперь от него осталась лишь кучка золы, размываемая дождем. Площадь была пустынна и темна, когда гомункул остановился в тени старого дома. Оглядевшись, он грузно зашагал к центру, поднимая мириады брызг. Бледный свет луны отразился в алых глазах жителя ада. Он разворошил кучку золы. Его корявые пальцы с загнутыми когтями искали косточку, выполняя приказ. Ни что в мире не могло остановить его. Мокрый пепел шлепался на землю, падая с эшафота. Вскоре чудовище нашло то, за чем пришло сюда.
В центре кучки пепла лежала маленькая косточка. Она была покрыта золой, но ни сколько не испорченная. Радостный рев вырвался из глотки зверя, когда он зажал в волосатой лапе свою находку. Он поднял благодарный взгляд к луне, как вдруг, за его спиной, послышались шаги.
– Кто здесь? – раздался голос позади чудовища. – Стой на месте!
Гомункул замер. Сзади него щелкнул затвор пищали. Мгновение оба молча выжидали. Но это мгновение было коротко. Чудовище медленно повернулось к говорившему, втягивая носом запах пришедшего. Его алый взгляд уперся в голубые глаза человека, одетого в одежду охранника. Мужчина ужаснулся от вида черного нелюдя. Гомункул не спускал с него глаз. Он гипнотизировал его. Зверь видел, как волосы на голове человека седеют в тусклом свете луны; он чувствовал, как дрожит от страха его тело. Животное ощущало биение сердца человека. Жертва не могла пошевелиться, прикованная к месту, ожидая неминуемой смерти…
Гомункул медленно – шаг за шагом – шел к мужчине. Как животное, он крался, возбуждая в себе аппетит. Человеческий запах пробуждал в нем голод. Вид теплого тела рождал в нем ненасытную жажду.
Жертву и тварь разделяло несколько шагов, и расстояние быстро сокращалось. В горле гомункула заклокотало. Он был голоден. На алых толстых губах появилась пена, а с острых клыков закапала слюна. Не спеша подойдя к человеку, зверь закинул ему голову назад и вцепился в шею, раздирая клыками.
Тишина улицы была не выносима. Завеса гнетущего дождя, глушила вожделенный рык зверя, терзавшего свою добычу. Алая кровь текла по груди мужчины, проливаясь на мостовую, горячими каплями. От них шел пар. Это продолжалось несколько мгновений. Жизнь с каждой каплей уходила из человеческого тела, и звенящая смерть поселялась в нем. В этот раз она была победительницей, облюбовав этот город. Смерть стала подругой гомункула.
Еще мгновение и пищаль выпала из разжатых пальцев мужчины, судорожно скрюченных смертью. Оружие звонко ударило о камни мостовой, утопая в луже, по которой барабанил дождь. Побелевшее тело, в котором не осталось ни капли крови, обмякло в лапах зверя. Втянув в себя человеческий запах, он вырвал из тела кусок еще пока теплой плоти. Гомункул поднял морщинистую морду к черным небесам и заревел властным ревом победителя. Безжизненной тело выпало из сильных лап чудовища и глухо повалилось на камни мостовой, омытые дождем.
Гомункул пошел прочь, грузно ступая по лужам. Он уносил с собой смрадное зловоние, запах человека, алую кровь, стекающую с его подбородка и маленькую косточку сына колдуна.
Этой ночью жители, слышавшие ужасный рев, потеряли покой. Заперев все двери и окна, люди молились, прося бога об избавлении. Но всевышний был глух к их мольбам. В городе правили силы зла.
Часом позже за порогом домика колдун и призрак услышали шумные шаги, шлепавшие по грязи. Дверь, на стонущих петлях, открылась, и в комнату ворвалось затхлое зловоние. Колдун ждал, глядя на гомункула, входящего на порог. Чудовище подошло так близко, что от его дыхания на голове старика затрепетали волосы. Колдун поморщился, почувствовав запах крови, и посмотрел на зверя. Гомункул протянул волосатую лапу и разжал скрюченные пальцы.
На черной ладони лежала белая косточка. Она была не больше горошины, подрагивая в свете свечей. Колдун радостно вскрикнул, и схватил драгоценную кость.
– Люц! Люц! – Приговаривал он, разглядывая ее близорукими глазами.
Для старика исчезло все: время и пространство. Он ничего не слышал, не видел, и ничего не хотел знать.
Углубясь в чтение Черной Книги, он искал заклятия, что бы возродить сына.
* * *
Рассвет, окрасивший небо, застал колдуна за чтением книги. Страницы медленно сменяли одна другую, пока старик не нашел нужного места. Сон был забыт, и колдун начал магические заклинания.
Взяв летучей соли винного камня, старик распустил ее в самом крепком винном спирте. При ярких лучах восходящего солнца, в сосуде заблестели искорки, походящие на ночные огоньки, блуждающие на болотах. Они переливались, пульсируя и вздрагивая. Ехидно улыбаясь, колдун продолжал работу. Он вливал этот раствор в землю несколько раз, пока тот не покрыл ее на три пальца сверху. Когда работа была окончена, старик передал колбу призраку, который начал нагревать ее на медленном огне. Спирт испарялся, образуя голубой налет на земле, и вскоре исчез, пропитав чернозем. Осталось посадить косточку.
Руки колдуна тряслись, когда он выкапывал ямку для драгоценной горошины. Его губы шептали заклинания, а сердце бешено колотилось. Но наконец, пламя свечей, шипя в воске, потухло, возвещая о новом дне. Дождевая вода оросила землю с посаженной костью. В этот момент колдун первый раз поднял глаза от сосуда.
«А если не получится?» – спросил его взгляд.
«Верь в лучшее!» – ответил ему взгляд призрака.
Город просыпался неохотно. Жители еще не знали, что принесет им день. Они сонно выходили на улицы, опуская глаза, что бы не встретить взгляды соседей. Они чувствовали себя виноватыми за то, что потревожили логово колдунов, живших целую вечность рядом. Живших с ними в мире. С площади доносились приглушенные крики и гул голосов.
Возбужденно говоря, люди теснились на площади, образуя полукруг около какого-то предмета. Вскоре появились инквизиторы, и толпа умолкла. Все с негодованием и робостью смотрели на них. Люди ждали, что скажут эти святые люди, служившие Богу. Они расступались, пропуская их вперед. В центре человеческого круга лежал труп мужчины. Он весь съежился в судороге смерти и смотрел на суровое небо глазами полными ужаса. Он
лежал в луже крови. Цвет его тела был белее первого снега. Зияющая дыра на шее посинела. На лице, руках, одежде человека подрагивали при порывах ветра капельки воды, от утреннего тумана. Картина была не выносима. Жители города стояли молча, сдерживая дрожь. На месте этого бедняги мог оказаться каждый.
Инквизиторы бросали короткие взгляды на толпу.
– Это странная смерть, – сказал один. – Простому человеку не под силу так истязать себе подобного. Нужно подождать с выводами, что бы правильно принять решение.
По толпе пробежал рокот недовольства.
– Мы удалимся с братьями и подумаем, – сказал второй. – А вы должны ждать.
Ревностные служители церкви удалились. Жители долго смотрели им в след, пока их черные сутаны не скрылись за домами. Люди не могли ждать и жить в страхе, но инквизиторы, представляющие власть в городе, не хотели делать ошибок. Тихо перешептываясь, они расходились, что бы начать свой рабочий день. Тело убитого было убрано с площади. Но убийства на этом не остановились. Каждый человек с содроганием думал, что он может быть будет следующей жертвой.
Еще не успели временщики закопать убитого этой ночью, смерть которого поразила весь городок, как призрак старого колдуна явился в домик на окраине. Растолкав спящего старика, он сообщил о чем гудит город. Когда колдун понял в чем дело, призрак продолжал:
– Сын мой, эта машина смерти действует успешно. Гомункул чудесное орудие мести, но нельзя останавливаться на достигнутом. Этот город, словно кость в горле, всегда препятствовал моим начинаниям. Я горю желанием отомстить! Ты доказал мне, что можешь быть достойным сыном своего отца, так угоди мне и в этот раз. Открой старую Книгу и найди рецепт, что бы досадить каждому…
Все было проще, чем казалось. Колдун решил напустить на город
бедствие, сродни чуме, от которого не было бы спасения. Полистав ветхую рукопись, он радостно вскрикнул, и его глаза загорелись фанатичным огнем. Словно помешанный, он носился по дому, срывая со стен травы. Старик истолок в порошок скорпионов, и всыпав его в сосуд, налил отвар настоенный на травах. Злая ухмылка играла на губах призрака, когда он выставлял полученную смесь на солнце. Весь день до вечера содержимое колбы томилось под лучами палящего солнца, а когда под вечер вновь заморосил дождь, призрак внес его в дом. Каково же было удивление колдуна, когда при свете свечей, он увидел в стеклянном сосуде мириады блестящих пузырьков. В сердцевине каждого виднелся маленький скорпион. Когда же пламя огня прогрело сосуд, пузырьки стали лопаться, и бесчисленные твари закопошились внутри.
– В ваших жалах много яда. Я развею вас по ветру, и вы принесете горе… Я мщу, мщу за все причиненные мне страдания, – закричал старик, прижимая Черную Книгу к груди. – Мщу, во имя тебя, Люцифер!
* * *
Ночь воцарилась внезапно, над проклятым городом. Ветер принес облака, которые плотной завесой закрыли заходящее солнце. Из черных туч хлынул дождь. Он был коротким, но обильным. Ледяные потоки вздули дороги, и в грязи блестели смутные звезды. Это мрачное начало ночи, было страшнее из-за того чувства страха, которое закралось в души жителей города. Ночь несла с собой неопределенность и пугающую темноту, в которой ходило что-то ужасное, несущее смерть.
В ночное время город был пустынен из-за боязни перед неведомым, тем что таилось в непроглядной ночи у порога.
Молодая девушка открыла дверь дома, в котором она навещала больную тетку. Ее глаза уперлись в темноту. Отклонив приглашение остаться на ночь, она шагнула на ступеньки, что бы подтвердить решение «идти домой». Сзади закрылась дверь. Силуэт девушки в освещенном проеме двери, исчез в темноте улицы. Она с минуту постояла, привыкая к мраку, окутавшему ее. Окошки в домах светились, указывая ей дорогу. За ее спиной лязгнул замок, точно злые челюсти. Девушка вздрогнула и постаралась успокоиться, подумав об уюте ее дома и веселом пламени очага. Она поежилась, и спорхнув со ступенек, быстро пошла по улице. Ее цокающие шаги отдавались эхом в темноте. Прислушиваясь к тишине улицы, она шла бодрее и страхи совершенно покинули ее, белокурую головку. Дождя не было и с каждым мгновением небо прояснялось. Ее путь проходил к завершению, и в конце аллеи она увидела свой дом, светящийся тремя окошками в сад. Девушка облегченно вздохнула, радуясь, что добралась без приключений. Лишь темный переулок отделял ее от освещенной звездами аллеи.