Глава 13
Кататься с горки или прыгать в сугробы, как и возиться в пещере удавалось далеко не каждый день. Эта зима выдалась суровой. В маленьком городке, где жила Олеся, было еще неплохо, пусть утром и приходилось через сугробы пробиваться в школу, тогда как днем возвращаться можно было уже по следам трактора. А вот в соседних поселках видели волков, которые от голода и холода выходили к людям.
– Представляешь, Виталь, настоящие волки! – размахивала руками Леська. – Настоящие!
– Представляю, – кивнул Виталик. – Я собак бродячих боюсь, а ты про волков говоришь.
Леська задумалась. Её как-то кусала собака. Ни за что, самое обидное, просто так. Теплое зимнее пальто собака прокусить не смогла, и вместо следов зубов на руке остались только синяки. Сначала Леська даже расстраивалась, но потом мама рассказала ей про уколы от бешенства, которые обязательно надо ставить после укусов животных, и девочка немедленно утешилась.
– Ладно, – подумав, согласилась она. – Но разве тебе не хочется увидеть кого-то поинтереснее синиц или снегирей?
– Снегири красивые, – не согласился Виталик. – Мне их хватает. И они меня точно не покусают.
Но Леська его уже не слышала. Они уже дошли до дома, за которым виднелась занесенная снегом березовая роща, и вот именно там девочка увидела то, что заставило её остановиться и вытаращить глаза. На дереве сидел зверек, ничуть не похожий на кошку и уж тем более на синиц вместе со снегирями.
– Глянь! – шепотом попросила Леська друга, дергая его за рукав пальто. – Ты тоже это видишь?
– Ой, – Виталик где стоял, там и сел в сугроб. – Это кто?
– Это… – до сих пор Леську сбивал серый цвет меха, но стоило Виталику спросить, как она уже знала ответ. – Это белка.
– Белка?! – вскрикнул Виталик, и лесная гостья с недовольным цоканьем бросилась вверх по веткам дерева, её пушистый хвост мелькал то тут, то там, пока не исчез.
– Да, белка, – сердито ответила Леся. – Чего орешь-то?
– А что она в городе делает? – теперь Виталик говорил шепотом, но было поздно. – Тут же машины, до леса полчаса идти даже нам!
– Голодная, наверное, – пожала плечами Олеся. – Как те волки.
– А серая почему? – ехидно спросил Виталик. – Тоже как волки?
– Белки зимой меняют цвет, – Леся это сказала с таким видом, словно только детсадовцы этого не знают, а ведь и сама она вспомнила это только что. – Как зайцы.
– Здорово, – обрадовался Виталик. – Может, к нам и зайцы прибегут?
– И лисицы, – размечталась Леся. Зайца она однажды видела в лесу, а вот лисиц не разу. И потом, лисица была настоящим хищником. Это уже серьезно.
Ни зайцев, ни лисиц они так и не дождались, а вот белку родители разрешили подкармливать, и они таскали ей сырые семечки и орехи. Если бы еще их пушистую подружку не пугали криками проходящие мимо рощи дети, было бы совсем хорошо. Леське иногда хотелось как следует вздуть этих крикунов, но со всеми драться не было смысла. Зато они с Виталиком часами после уроков следили за белкой, выискивали её следы среди сугробов и по скорлупкам семечек находить, где белка обедала.
А потом в город вслед за хвостатым зверьком прилетели дятлы. В этот раз Леська узнала новость даже не выходя из дома. Она как раз возила ложкой в тарелке с супом, размышляя, сделать уроки сразу или почитать. Второе ей хотелось больше, но она знала, что это ловушка – от книги оторваться она могла лишь с приходом папы, и на уроки оставалось тогда совсем мало времени. А про то, чтобы пойти погулять и вовсе можно было не думать.
И в этот момент она услышала стук за окном. Когда живешь на втором этаже, стук за окном выглядит как начало нового приключения. Леська уставилась в окно, но ничего не увидела. Всё также стекло покрыто ледяным узором, через который едва виден термометр, да в форточку уходила веревка, на которой крепился пакет с курицей. Холодильник был слишком маленький, и зимой эта проблема решалась легко. Во всем городе то там, то тут висели сумки и пакеты с курицей или гусем. Не на первых этажах, конечно.
Стук повторился.
Леська взлетела на табуретку, с неё – на подоконник, но уже аккуратнее, чтобы не переломать мамины цветы. И высунулась в форточку. Прямо на пакете с курицей сидел дятел и увлеченно долбил куриную тушку сквозь продырявленный полиэтилен. От треска открывающейся примороженной форточки он встрепенулся и взлетел раньше, чем Леська успела протянуть к небу руку.
– Каннибал несчастный! – крикнула ему вслед Леська.
Вечером, конечно, папа рассказал, что зимой в лесу нечего есть даже дятлам, потому что жучки-короеды прячутся глубже, и их уже не достать из-под коры.
– А с курицей я что делать буду? – возмутилась мама, послушав про тяжелую жизнь лесных дятлов. Она показала им тушку, в которой оказалась глубокая ямка.
– Пусть висит, – предложила Леська. – А я понаблюдаю за дятлами.
Так до самой весны она и караулила гостей из леса у окна, и приметила, что вслед за дятлами прилетают синицы, чьи крошечные клювики не могут пробить пакет, а вот кусочков мороженой курицы, которые ледяными брызгами разлетались под клювом дятла, им вполне хватало.
– Ладно, мне тоже нравится это веселье за окном, – наконец призналась и мама. – А курицу мы купим новую. Суп нужно из чего-то варить!
Весну Леська ждала с нетерпением, но всё равно не заметила, как она началась. Сначала снег посерел и обмяк, его огромные сугробы не торопились таять, но выглядели уже не так сурово, как зимой. Потом пропала белка, по-видимому, вернулась в лес. Вслед за ней исчезли дятлы и снегири. Последними улетели синицы, но тут уже и без того было заметно, что пришла весна – в школу теперь можно было добраться в сапогах, а домой Леська попадала только через пару часов после уроков.
Потому как мало бросить щепку в ручей и сообщить всем, что это корабль, нужно непременно проследить, куда она приплывет!
Но по-настоящему весна для Леськи означало другое, и никакие ручьи тут ничего не меняли. Поэтому Леська так обрадовалась, когда папа сказал, что пора в лес за подснежниками.
Каждый год в одно и то же время они ходили на секретную полянку. Эта полянка была настолько секретной, что её со всех сторон окружали сугробы почти до самого лета. А чтобы добраться до самих цветов, нужно было перебраться через талую воду по кочкам. Вслед за папой Леська весело скакала с одного сухого места до другого, пока не добиралась до полянки. Там они оба терпеливо ждали и подбадривали маму, которая вздыхая и охая, неуклюже прыгала следом.
Так было и в этот раз. На полянке они сначала полюбовались первыми нежными цветками, а потом пили горячий чай из термоса, запивая им бутерброды. Каждому мама выдала по маленькой шоколадке, а когда все три скомканные фантика оказались снова в папином рюкзаке, следом отправился термос и пакет из-под бутербродов. Папа вытряхнул последние крошки для птиц, и они выдвинулись в обратную сторону по просыпающемуся после зимы лесу.
– Вот теперь наступила весна! – заявила Леська. И, похоже, с ней никто не собирался спорить.
Глава 14
– Ужасно люблю твой день рождения, – призналась Леська, когда они с Виталиком качались на качелях. Хорошо, что качелей на площадке две, плохо, что одна тяжелая и громоздкая, а скрипит так, что даже Кара каждый раз вздрагивает и недоуменно лает.
– Правда? – Виталик заметно заалелся ушами. – А почему?
Он и правда не понимал. Его день рождения обычно проходил скучно. Старенькая бабушка каждый год разрешала пригласить только Леську, приговаривая, что и одна эта жужелица как десять других ребятишек. Леська знала, что жужелица – это красивый блестящий жук, и не обижалась. К тому же Виталик поклялся, что он не променял бы её на десять других ребят. Но всё равно ему казалось, что день рождения самой Леськи куда веселее.
Её мама приглашает всех соседских ребятишек и печет шоколадный торт с орехами и блестящей шоколадной глазурью. Иногда даже два торта, чтобы всем хватило! Бабушка Кирилла и Лины с самого утра заносит нарциссы, которые у неё расцветали обязательно прямо в день рождения соседки, и потом они до самого вечера могли играть дома у Леси или после торта бежать на улицу.
Так что Виталик имел полное право удивляться.
– Вот ты даешь! – теперь удивилась Леська, сильнее раскачивая качели. – После твоего дня рождения начинается настоящее лето!
Вокруг и впрямь уже всё зеленело и цвело. Всего две недели назад была просто теплая весна, и вот уже наступило лето. В школе три дня назад начались каникулы, и теперь можно было ждать, когда к бабушке приведут Кирилла и Лину. И коротыш Вовка будет чаще приходить играть, и Андрейка из соседнего двора, с которым они познакомились возле библиотеки. А что через месяц приедет Ромка, то Леська уже совсем не беспокоилась. С тех пор прошла целая жизнь, чего зря переживать.
К тому же осенью Виталик признался, что с Ромкой им было скучно. Тот не умел придумывать новые игры, а просто лазить по деревьям и гладит его собаку всем быстро наскучило.
Леська качнулась сильнее, взлетая вверх. Качели замерли на мгновение и понеслись вниз с другой стороны – она сумела! Она научилась качаться «солнцем»! Удивительно, как страшно ей было в конце прошлого лета так качаться и как легко – сейчас. Он задрала голову, чтобы хоть на минуточку забыть, что качается на качелях и почувствовать, словно она летает. Синие небо и яркое солнце, такое, что глазам больно – разве это не чудо?
И только из-за этого она первой заметила старого знакомого.
– Птица! – заорала она во все горло. – Коршун! Наш коршун!
Качели замедлили движение, и Леська едва дождалась, когда они остановятся. Однажды прошлым летом, ну просто тысячу лет назад, она спрыгнула раньше, и качели разбили ей плечо. А могли и голову. Так что она не торопилась, хоть ей хотелось поскорее разглядеть коршуна.
Рядом со своей качели торопливо сползал Виталик. Сам он с качели никогда не падал и не попадал под движущуюся, но ему хватило и того, что он чуть не умер со страха, когда качели сбили Леську и она кулем свалилась на землю. И это Леська могла считать, что с тех пор прошла тысяча лет или даже больше, он помнил это так хорошо, словно это было вчера!
– Мы снова будем на него охотиться? – спросил Виталик. – Мой прошлогодний лук уже, наверное, сломан. Нужен новый.
Леська наморщила нос. Её лук тоже не пережил зиму, но она узнала, что вместо резинки нужно использовать толстую леску и брать ветки покрепче. Такие луки будут дальше и сильнее стрелять, но коршун… Они не видели его целую зиму, и даже не вспоминали ни разу. А теперь, теперь Леська даже представить не могла, что кто-то из них возьмет и на самом деле попадет в коршуна. Даже если не насмерть, а просто напугают гордую птицу, она улетит и больше никогда не вернется.
– Нет, – наконец произнесла она, сообразив, что Виталик до сих пор ждет её ответа. – Нет, он уже наш, привык к нам и наверняка узнает.
Она замолчала, сама поразившись этой мысли. Получается, это и впрямь теперь их коршун? Их собственный? Еще бы понять, чей это «их». Их с Виталиком, или их – всего двора? Если с Линой и Киром Леська еще была согласна делиться, то вот Ромка точно не заслужил собственного коршуна, разве нет? И Светка тоже, это ведь её младший брат бегал за белкой, отчего бедолага сбежала обратно в лес. И Олеся даже не заметила, как из головы у неё вылетела прошлогодняя охота на коршуна. Даже не сама охота, а то, кто всё это придумал.
В голове было столько мыслей! О птице, которая так высоко и одновременно близко, о том, что только-только начинается лето, о лучшем друге и даже о качелях, которые еще поскрипывали позади неё, словно звали вернуться.
– В друзей не стреляют, – наконец выразила она все свои мысли короткой фразой. И Виталик понял, никак не мог не понять.
Они снова задрали головы и следили за коршуном, пока он не скрылся за кронами деревьев.
– А во что мы будем играть этим летом? – спросил мальчик, первым опуская голову. – В индейцев или в мушкетеров? Или, может, в партизан?
Леська почесала нос и по-хозяйски оглядела площадку.
– Мы будем играть в покорителей ледяных пустынь Антарктиды! – наконец заявила она. – Холод, снег и лед. И пингвины. На сотни километров вокруг только лед, снег и пингвины!
Виталик с сомнением огляделся. Видимо, то ли из-за июньской жары, то ли по какой другой причине, но он никак не мог взять в толк, с чего они решили играть именно в Антарктиду.
– А чего мы зимой в это не играли? – наконец спросил он.
– Эх ты! – Леська еще раз взглянула на небо. Коршун всё ещё был там, и радость вырвалась из неё, как вода из шланга, с помощью которого в начале лета наполняли пустые унылые бочки, которые всю зиму стояли перевернутые, собирая под собой сухие листья, пауков и щепки. Вот и Леська себя чувствовала таким шлангом, искрящее счастье из которого било с такой силой, что напрочь смывала все зимние переживания, усталость и уныние, которым время от времени даже самые сильные поддаются длинными зимними вечерами.
– Зимой большого ума не надо, чтобы играть в Антарктиду. А еще лучше, в Арктику. У тебя шуба точь-в-точь как у медведя!
– Она у меня черная, а не белая, – пробурчал Виталик будто обидевшись. А сам приосанился и огляделся с немым упреком – вот где все слушатели, когда Леська сравнивает его с могучим косматым зверем, а?
– До первого сугроба! – хихикнула Леська и надвинула ему кепку на нос. – А сейчас мы будем терпеть лишения и холод Антарктиды в неподходящих для этого условиях. Или ты не справишься?
– Я не справлюсь? – возмутился Виталик, поправляя кепку. Солнце уже вызолотило на его носу пару десятков совершенно новеньких веснушек, и он выглядел по-настоящему летним. Даже колготки в этом году бабушка не решилась заставить его надеть. Не после того, как ему исполнилось восемь. Серьезный возраст!
– А раз справишься, то кто быстрее до веранды? – и, не дожидаясь ответа, Леська помчалась к веранде, собираясь первой забраться на крышу, которая станет их льдиной. Только и успела на бегу крикнуть:
– Кто последний – тот пингвин!
А коршун в высоте продолжал парить. Видел ли он двух детей, карабкающихся на веранду? Кто знает. У этих птиц отличное зрение.