Тайны моей возлюбленной

Глава 2. Повод для гордости

После посещения лэри Изольды супружеская чета Дельт-гор поехала домой, и Тристан нет-нет, да посматривал на свою супругу. В конце концов Регина не выдержала и нервно произнесла:

– Тристан, прошу, следи за дорогой.

– Извини, – посерьёзнел мужчина, вспомнив об автокатастрофе, где погибла её семья, но вскоре не сдержался, кинул на супругу очередной взгляд и спросил: – О чём вы разговаривали с тётушкой, когда я уехал?

– Да так, болтали о женском.

– Неужели моя супруга наконец-то научилась юлить? – усмехнулся лэрн.

Девушка кинула на него насмешливый взгляд и парировала:

– Неужели мой супруг наконец-то перестал бояться женских разговоров?

Тристан не сразу понял, о чём она, а затем громко рассмеялся.

– Ты до сих пор помнишь об этом?

На этот раз она ответила прямо:

– Я храню все твои письма.

Мужчина смутился: он иногда писал в них такие глупости, а она сохранила их, словно сокровище! И в то же время ему приятно было это слышать.

– Может, мне опять начать тебе писать? Только теперь любовные письма?

Регина смотрела на улыбающееся лицо супруга и чувствовала, как сжимается сердце. После того как они разойдутся, всё, что ей останется – это письма. И пусть уж в них будут написаны насмешливые просьбы не опаздывать, чем слова любви. Хранить их будет слишком тяжело.

– Не надо, – тихо ответила девушка и, не желая развивать эту тему, добавила: – Давай прогуляемся в парке?

Тристан почувствовал, как изменилось настроение супруги, и послушно свернул в сторону ближайшего парка. Ему и самому хотелось прогуляться и остудить голову. Завтра будет один из самых тяжёлых дней в его жизни, и мужчина сильно волновался. Даже спонтанная поездка к тётушке Изольде была вызвана желанием не проведать родственницу, а обсудить с ней предстоящую операцию. Помочь, правда, женщина не сильно смогла, так как её способности были иные, чем у Тристана. Но хоть выслушала и поддержала.

Чета Дельт-гор остановилась у "Кленовой долины" – одного из самых больших и красивых парков в городе. Тут насчитывалось больше двадцати видов различных клёнов, а количество высаженных деревьев перевалило за пять тысяч. Правда, сейчас сквер выглядел не так прекрасно и величественно, как по лету и осени. Листьев на деревьях ещё не было, но почки с цветами уже набухли и совсем скоро должны будут распуститься.

Немногочисленные пары неспешно прогуливалась по тропинкам. Пожилой лэрн гулял с двумя доберманами. Группа девушек разместилась на лавке и о чём-то весело разговаривала. Женщина в возрасте продавала горячие напитки и засахаренные фрукты. Чета Дельт-гор тут же купила себе несколько сладостей и углубилась в парк.

Гуляли они в молчании, и каждый думал о своём. Регина чувствовала волнение и нервозность мужа, но облегчить их не могла. Напротив, сама переживала, ведь именно ей, а не Анигеру предстоит завтра участвовать в операции.

Девушка взяла супруга за ладонь, крепко сжала их и произнесла:

– Всё будет хорошо, Тристан.

– Спасибо, Регина, – мужчина поцеловал руку жены, натянуто улыбнулся и признался: – Я безумно волнуюсь и даже немного в ужасе. Николас… Он не только мой брат, но всегда был для меня образцом для подражания. Наш отец, – лэрн скривил губы, – скажем так, придерживался своеобразных взглядов на воспитание детей. Именно Николас помогал мне изучать мир и магию, давал советы… Даже когда я ушёл из дома и начал изучать артефакты – он поддержал меня. Хотя я прекрасно знал, что ему это не нравится, ведь он считал, что я попросту закапываю свой талант.

Мужчина остановился и провёл рукой по лицу, словно хотел согнать неприятные воспоминания.

– Какая ирония, что сейчас я помогу встать брату обратно на ноги благодаря тому, что начал изучать артефакты.

"…и ещё потому что решил познакомить его с Региной," – добавил он про себя и с нежностью посмотрел на супругу.

Осмыслив всю полученную информации и обрывки разговоров с Тремсом, Тристан поразился от осознания: Регина придумала модель чувствительного протеза именно после знакомства с Николасом! Возможно, тогда, в библиотеке брата, когда он подшучивал над литературой, которую читает девушка, она уже думала об "основе". Ему безумно хотелось спросить об этом. И ещё о тысяче вещей, но мужчина сдерживал себя.

Чем больше Тристан узнавал Регину, тем больше понимал, какое сокровище ему досталось. Мужчина с нетерпением ждал окончания отсрочки, когда она откроется ему и он сможет показать, что готов принять её со всеми тайнами. Он прекрасно понимал, что она ожидает от него худшего решения и думает, что он откажется от неё, узнав правду. Не зря Регина сказала, когда он сделал ей предложение: «А главное, дай время себе». Она не была уверена в нём. Это, с одной стороны, злило Тристана, но осознание и принятие ситуации лежали на другой чаше весов. Ко всему, он прекрасно понимал опасения девушки, ведь теперь сам хранил от неё тайну, которую страшился рассказать. И ещё боялся, что именно Регина отречётся от него. Золотой повеса впервые в жизни страшился кого-то потерять, но и понимал, что не сможет скрывать от супруги правду. Теперь, вспоминая их разговоры, мужчина с горькой усмешкой осознавал и её предупреждения, и слова о «неподходящем времени». Но если бы всё повторилось и он заранее узнал, кто такая Регина Аско-льд, то всё равно бы полюбил её.

Тристан заглянул в серые глаза девушки и, поддавшись порыву, произнёс:

– Спасибо. Я не верил в судьбу, пока не встретил тебя.

Она немного помедлила и задумчиво сказала:

– Если рассматривать жизнь с точки зрения математики, то это сложная система, соединяющая множество точек между собой посредством линий и отрезков. Существует «теория бабочки», которая гласит, что сложные системы чрезвычайно зависимы от первоначальных условий и небольшие изменения в окружающей среде ведут к непредсказуемым последствиям. Это означает, что все точки нашей системы, первоначально максимально приближённые друг к другу, в будущем имеют значительно отличающиеся траектории. Таким образом, произвольно маленькое изменение текущей траектории может привести к значительному изменению в её будущем поведении.

– В судьбу ты не веришь, я понял, – Тристан не стал скрывать своего удивления под маской веселья. С супругой лэрн старался быть как можно искренним, что поначалу получалось у него не очень удачно. Но он старался и понимал, что девушка тоже пытается быть с ним как можно откровенней. Она уже не скрывала от него свои мысли и взгляды. Правда, мужчина иногда не совсем понимал, что она говорит.

– Я лишь хотела сказать, что наша жизнь – это совокупность бесконечных изменений в мире. Мы не в силах предугадать и остановить их все, и без разницы, как это называть, судьбой или чередой случайностей. – Регина пожала плечами. – Ответ на этот вопрос люди вряд ли когда-нибудь найдут, поэтому им остается лишь предаваться философским размышлениям.

– Знаешь, я раньше никогда не задумывался о своей жизни в глобальном смысле, – задумчиво признался лэрн, – и сейчас осознал, насколько мои слова о том, что я не верил в судьбу, пока не встретил тебя, самодовольны. Ведь я появился на свет благодаря тысячам моих предков. Не было бы одного из них – не было бы и меня. Был бы кто-то другой, но не я. Так что я перефразирую свои слова, – теперь Тристан посмотрел на Регину с восхищением, – я признателен судьбе или случайностям, благодаря которым появились я и ты и наши точки встретились в этой огромной системе. – Широко улыбнувшись, мужчина весело добавил: – Но признаться, мне всё же приятней думать, что это судьба, а не просто череда случайностей!

Тристан остановился, окинул взглядом частную клинику и проглотил ком в горле. Вот он – момент истины. День, к которому множество людей, и он в частности, готовился весь последний месяц.

Подойдя ближе, мужчина увидел знакомую машину и нахмурился. Родители обнаружились в палате Николаса. Отец стоял возле кровати и смотрел, как матушка рыдает на груди сына. Когда Тристан вошёл внутрь, лэри Тереза кинулась к нему.

– Тристан, ты пришёл!

– Матушка, ну что вы в самом деле, – растерялся мужчина и погладил родительницу по волосам. – Вы должны радоваться, а не плакать.

– Я… я рада! – всхлипнула лэри. – Но не могу сдержать слёзы.

– И я говорил вам не приезжать сегодня, – мягко продолжил Тристан. – Операция займёт не один час, так что поезжайте лучше домой…

– Нет! – женщина решительно взглянула в глаза сыну. – Я останусь и буду ждать окончания операции!

– Хорошо, матушка, – согласился он, понимая, что родительницу не отговорить. На отца он вовсе не смотрел.

С того раза они больше не разговаривали. Лэри Тереза, как и при прошлой серьезной ссоре, пыталась их помирить, но теперь Тристан был непреклонен.

В палату вошёл хирург – это был невысокий и худой человек с наполовину седой головой и цепкими, серьёзными глазами – и Анигер. Тремс, как всегда, был во всём белом, только теперь это была медицинская форма.

– Что вы тут устроили, лэри, – с порога сказал хирург, строго глянув на Терезу. – У вашего сына сегодня серьёзная операция, и ему нельзя нервничать!

– Простите! – всхлипнула женщина.

– Мегги, – позвал хирург медсестру, которая ждала в коридоре, – проводи чету Дельт-горов в свободную палату и накапай лэри чего-нибудь успокоительного.

– Я могу остаться и подождать окончания операции? – с надеждой спросила Тереза.

– Если не будете никому мешать, то оставайтесь, – разрешил мужчина и посмотрел на Тристан. – Лэрн, вам следуют переодеться. Тремс покажет где. Через десять минут вашего брата заберут.

– Я понял вас, доктор Слент, – кивнул Тристан. – Я только перекинусь с Николасом парой слов и сразу пойду.

Потребовалась несколько минут, чтоб лэри Тереза попрощалась с Николасом и покинула его палату. За ней молчаливой тенью последовал Джонатан. Возле дверей он остановился и посмотрел на сыновей. Было видно, что он хочет что-то сказать, но не знает что именно.

Времени оставалось не так уж много, поэтому Тристан, впервые за последние два месяца, обратился к отцу прямо:

– Я постараюсь сделать всё что в моих силах, Глава.

Джонатан поморщился, кивнул и вышел.

– Я подожду в коридоре, – сказал Тремс.

– Спасибо.

Когда братья остались наедине, Николас покачал головой и бросил с насмешкой:

– Наша матушка не изменяет себе и по любому поводу сразу в слёзы.

Тристан присел на кровать брата, натянуто улыбнулся.

– Я помню, как упал с дерева и поломал руку, так она почти два дня проплакала у моей постели.

– Я тоже это помню! И как она наказала меня за то, что я тогда не усмотрел за тобой.

– Хорошо, что она так и не узнала, что именно ты меня и надоумил забраться на него!

Братья переглянулись и рассмеялись. Это немного помогло снять напряжение.

– Волнуешься? – спросил Николас.

– Ещё как, – признался Тристан и потёр переносицу. – Мне даже сон сегодня приснился, что во время операции я забыл все формулы и Тремсу пришлось бегать и искать мне книги по магии.

– А я вот нисколько не волнуюсь! – ошарашил брат своим признанием и широкой улыбкой. – Я верю в тебя, Тристан, и очень горжусь тобой. Ты молодец. Спасибо тебе огромное.

Слова Николаса так тронули мужчину, что ему захотелось последовать примеру матушки и расплакаться. Но вместо этого он сжал плечо брата и ответил:

– Спасибо!

В комнату вошли два медбрата, везущие каталку. Тристан встал с кровати и кинул на Николаса прощальный взгляд.

– Скоро увидимся.

– Проваливай! – весело отмахнулся он от него с широкой улыбкой.

Мужчина вышел из палаты и подошёл к дожидавшемуся его Тремсу:

– Извини, что задержался.

– Поспешим, – коротко ответил Анигер, и душевидящий услышал в его голосе волнение и легкую панику.

Что ж, не только для Тристана эта операция будет первой. Они несколько десятков раз обсудили и проговорили каждое своё движение, каждую формулу и последовательность подключения "основы" к конечностям. Даже практиковались на манекене. Но то, что предстоит сделать сейчас, было намного труднее и страшнее. Тристан чувствовал, что у него дрожат руки и сердце готово выпрыгнуть из груди.

Может, попросить Мегги и ему накапать чего-нибудь успокоительного?

Мужчины остановились возле двери с табличкой "Раздевалка. Медперсонал", и Тремс произнёс:

– Твой шкафчик четырнадцатый.

– Я быстро.

Тристан переоделся за считанные минуты, и мужчины быстрым шагом направились к операционной. Перед тем как войти, им пришлось вымыть руки по локоть в специальном веществе и надеть ещё один слой защитной одежды. Внутри доктор-душевидящий уже погружал Николаса в магический сон, из которого его не сможет выдернуть даже самая сильная боль. Двое других врачей-магов подключали мужчину к специальным аппаратам, которые должны были отслеживать состояние пациента во время операции.

– Встаньте у стены, – приказал доктор Слент новоприбывшим, кивнув в сторону, где стояли несколько медсестёр и Августина. – И надеюсь, господа, вы не боитесь крови. – Хоть нижнюю часть лица хирурга закрывала маска, но было понятно, что он усмехается.

Сочтя вопрос риторическим, мужчины подошли к Августине. Она стояла возле медицинского столика, где лежали две созданные специально для Николаса "основы" и мужские виниловые ноги сорок третьего размера.

На вид отличить их от настоящих было крайне трудно. Конечности были изготовлены с такой дотошностью и вниманием к мелочам, что можно было рассмотреть каждую волосинку, родинку и выемку на коже. Но вот если прикоснуться – сразу станет понятно, что это не человеческая плоть.

Присутствие Августины немного успокоило Тристана. Если человек сможет допустить ошибку, то она – явно нет. Анигер тут же закрыл глаза и начал проверять магические плетения в "основе". Он знал, что с ними всё нормально, но для успокоения не мог не удостовериться ещё раз.

– Все по местам! – эхом разлетелся голос доктора Слента.

Операция началась!

По плану операция должна была проходить в три этапа: хирург срезает мёртвую плоть с левой ноги Николаса, формирует культяпку под "основу" протеза, затем Анигер и Тристан "подключают" к ней нервную систему. Потом то же самое проделывают с правой ногой.

Прошло около часа, прежде чем доктор Слент подошёл к ним и сказал:

– Ваш выход, господа.

Анигер с Августиной взялись с двух сторон за медицинский столик и направились к центру комнаты, где лежал Николас. Действовали они слаженно и быстро, сразу было понятно, что эти люди работают вместе не первый год. Хирург помог им вдеть получившуюся культю в "основу". Теперь дело оставалось только за "господами".

Тристан подошёл к столу, кинул взгляд на лицо Николаса – его голова находилась в магическом пузыре, который наполнял лёгкие воздухом, – и понял, что совершенно не волнуется. Мужчина видел себя словно со стороны: вот он поднимает руки и кладёт их на "основу" так, чтоб пальцами касаться кожи на бедре, прикрывает глаза и начинает присоединять нервные окончания в "ячейки", где их магией "закрепляет" Анигер. Душевидящему хочется сделать всё как можно быстрее, так как врачи с медсёстрами никуда не ушли, а ждут, когда они закончат. В результате он слишком торопится и понимает, что всё же волнуется.

– Тристан, успокойся, – раздалось совсем рядом, и на секунду почудилось, что это говорит его супруга. Он открыл глаза, но наткнулся взглядом лишь на лицо Анигера. Точнее, лица мужчины не было видно вовсе: подбородок, рот и нос скрывала медицинская маска, глаза – неизменные очки с красными стёклами, лоб – специальная шапочка.

– Прости, – виновато произнёс Тристан.

– Не следует извиняться, – ответил Тремс своим хриплым голосом. – Лучше сосредоточься. Мы никуда не спешим, поэтому не надо торопиться.

– Ты прав.

Тристан начал действовать осторожнее, и, на удивление, работа стала идти значительно быстрее. Самая трудная и длинная часть – подсоединение кости. Нужно не просто "подсоединить" её к сердцевине "основы", а аккуратно внедрить металлический стержень в кость и закрепить. Этим уже занимался Анигер, а Тристан направлял его, так как металиран не мог, в отличие от душевидящего, так чувствовать человеческое тело.

В течение всей процедуры Августина помогала им: давала пить и вытирала пот со лба, а когда у Тристана немели руки – разминала ему мышцы. Тремс в этом плане был более вынослив, а вот у лэрна болело всё тело, особенно ноги, шея и плечи.

Когда они закончили, Тристан кинул взгляд на часы и понял, что их часть операции заняла больше двух часов. Он восхитился выдержкой и духом докторов и медсестёр, которые всё это время провели в ожидании.

– Можете выйти минут на двадцать и отдохнуть, – предложил доктор Слент.

– Благодарю, но я останусь, – ответил Тристан.

Анигер же молча подошёл к стене, облокотился на неё и съехал на пол.

– Со второй ногой будет легче, – напомнил он то ли себе, то ли напарнику.

– Да, – тихо выдохнул душевидящий и присел рядом.

Они решили начать с трудной ноги, так как она требовала значительно больше энергии и сил на подключение.

Мужчина чувствовал себя уставшим, как физически, так и магически, но при этом его переполняли радость и гордость от проделанной работы.

– Если бы не твои изменения в формуле, то всё бы заняло намного больше сил и времени, – тихо произнёс Анигер.

– Теперь я понимаю, что одиннадцать процентов – это действительно много, – устало протянул Тристан и беззлобно решил поддеть Тремса. – Если бы ты не решил всё скрыть, то сегодня мы бы вошли в историю.

– Мы войдём в неё, – услышал он уверенный ответ Анигера, – и очень скоро!

Всё, чего сейчас хотелось Тристану – это упасть прямо там, где он стоит, и заснуть часов на двенадцать. И чтоб его никто не трогал, не хвалил за проделанную работу и не хлопал по плечу. Всё это он с удовольствием и должным уважением принял бы завтра, а сейчас он слишком устал для этого. Но впереди, оказалось, ждала ещё одна непростая задача – нужно было сообщить о результатах операции матушке.

Тремс увязался следом. Выглядел он значительно бодрее едва не шатающегося дущевидящего.

–Анигер, почему мне кажется, что ты совсем не устал? – еле протянул Тристан, с завистью глядя на ровную спину напарника. Сам он шёл сгорбившись и чувствовал, словно его хребет навечно застыл в букве "г".

– Я очень устал, – возразил Тремс, – просто у меня выдержки больше. Я порой до восемнадцати часов могу работать над каким-нибудь изобретением, так что Августине или Миносу приходится чуть ли не силой гнать меня есть и спать.

– Ох, я бы не отказался сейчас ни от первого, ни от второго.

– Хочу персикового пирога, – прозвучало так по-детски жалобно, что у Тристана даже нашлись силы рассмеяться.

– Когда всё закончится, мы съездим к моей тётушке, – пообещал душевидящий. – Её служанка Клара отлично печёт. Регине очень понравилось.

– Я знаю.

– О, уже успела рассказать? Мы же буквально вчера вечером… – Тристан осёкся и мысленно выругался.

Конечно же, Регина должна была перед операцией проверить плетения на "основе". Поэтому она ещё с утра, сославшись на то, что её матушка больна, ушла якобы её проведать. Его супруга часто использовала различные предлоги, чтобы покинуть дом без лишних вопросов и объяснений. Иногда предлогом служила лэри Белль Симэрт-норт, иногда она просто сидела в своей комнате целый день и "читала", при этом на стучащихся к ней слуг не обращала внимание. Их Регина сумела отлично выдрессировать за три месяца брака, и теперь никто не смел входить в её комнату без разрешения. Конечно, кроме самого Тристана, который старательно не обращал ни на что внимания.

Анигер молчал, и это обрадовало лэрна. Желая сменить тему, он спросил:

– Давно хотел поинтересоваться: как ты узнал, что я работаю с артефактами?

– Мне Регина сказала, – зевая, ответил Анигер.

– Регина? – удивленно повторил Тристан.

"А она как узнала?" – мысленно изумился лэрн и даже прикусил себе язык – так ему хотелось задать этот вопрос Анигеру. Он же рассказал ей уже после свадьбы, а подарок от Тремса получил до неё. "Ох и долгий нас с тобой ждёт разговор, уважаемая супруга!" – пообещал мужчина.

Они дошли до палаты, куда Мегги отвела чету Дельт-гор, и остановились напротив дверей.

– Дай мне минуточку, – слабо попросил Тристан. Мужчина поднял руки и потянулся. Затем размял шею и поводил плечами вперёд и назад, словно желая скинуть всю усталость и боль, наконец выпрямил спину и широко улыбнулся. – Теперь можем идти!

Анигер лишь устало покачал головой.

Стоило им войти в палату, как лэри Тереза соскочила с койки и бросилась к сыну.

– Тристан, как прошло? Всё хорошо? Почему так долго? Могу я увидеть Николаса? Я так волновалась, Тристан!

– Матушка, всё прошло хорошо, – постарался успокоить её мужчина, из последних сил сдерживая улыбку на лице. – Операция прошла успешно, мы подсоединили к Николасу обе "основы" и надели протезы. Сейчас он находится в реанимации и к нему пока нельзя. Но вот увидите, пройдёт совсем немного времени – и Николас бегать будет!

– Я так рада! – всхлипнула лэри и обняла сына. – Спасибо тебе, сынок! – Она отстранилась и посмотрела на металирана. – И вам огромное спасибо, Тремс! Вы не представляете, что сделали для нашей семьи!

– Я тоже хочу присоединиться к благодарностям, – подошёл к ним глава дома Виниарск, который до этого молчаливо стоял у стены. – Нам так и не удалось лично поговорить с вами, Тремс, но я настаиваю на встрече. Я хочу отблагодарить вас более существенно и сделать несколько предложений. Уверен, они вас заинтересуют.

– Отец… – прорычал сквозь зубы Тристан, совсем забыв, что решил называть его только "Глава".

Мужчина знал, что Джонатан просто закидал Тремса письмами с просьбой о встрече, на которые тот отвечал отказами. И догадывался, какие "интересные предложения" глава дома Виниарск может предложить "Шагу вперёд". Это была одна из причин, почему он не хотел, чтобы родители присутствовали здесь сегодня. Тристан не сомневался, что отца даже операция сына не остановит.

Анигер шагнул вперёд и улыбнулся, не обнажая зубы. Ох, Золотой повеса уже знал, что означает эта улыбка.

– Лэрн Дельт-гор, во-первых, я неоднократно уже отвечал вам в письмах, что не заинтересован в покровительстве дома Виниарск или каких-либо других домов – Голос заносчивого мальчишки был предельно ровным и спокойным, но всё равно невольно появлялось ощущение, словно тебя отчитывают. – На технологической выставке я буду представлять интересы только своей компании и своих людей, которые вложили силы и время в нашу общую мечту. Во-вторых, вы и вся ваша семья подписали договор о неразглашении. Я понимаю, что суммы, указанные там, для дома Виниарск не такие уж и большие. Да вы и сами не забыли упомянуть об этом в последнем письме…

– Джонатан! – ошарашенно вскрикнула Тереза. Тот стоял с непроницаемым лицом и спокойно смотрел на металирана.

– …Поэтому мне остаётся надеяться только на вашу честность и порядочность, – как ни в чём не бывало продолжил Тремс. – В третьих, ваш сын уже расплатился со мной более существенным образом. – За весь свой монолог он впервые позволил проскочить усмешке в голосе. – Тристан смог усовершенствовать мою формулу и уменьшить затраты на "подключение". Это сильно облегчило сегодняшнюю операцию, и в будущем поможет очень многим людям, нуждающимся в протезировании. Поэтому ваши так называемые благодарности просто оскорбительны по сравнению с вкладом вашего сына.

Тристан даже растерялся от слов Анигера. Джонатан перевёл на сына взгляд, и маска на его лице дрогнула.

– Я не знал этого.

– Да брось, Анигер, – отмахнулся Тристан, решив, напротив, скрыться за привычной ролью Золотого повесы. Хотя в таком состоянии это у него не слишком хорошо получалось. – Я не сильно-то и помогал. Ходил только, сверкал своей привлекательной мордашкой да Августину отвлекал от работы. Кстати, где она?

Джонатан шагнул к сыну и сжал его плечо, заглянул в глаза.

– Тристан, я не должен был тогда этого говорить, – виновато произнёс мужчина. – Спасибо за то, что сделал для Николаса. Я горжусь тобой, сын.

Тристан смотрел в синие глаза напротив и понимал, что ничего не чувствует. Абсолютно. А ведь ему столько лет хотелось услышать эти слова. Что отец гордится им. Именно мужчиной Тристаном, а не сыном Джонатана Дельт-гора. Но сейчас душевидящий с какой-то растерянностью осознал, что признания Николаса и Анигера значили для него намного больше, нежели долгожданная похвала отца.

– И в-четвёртых, – вновь подал усталый голос Тремс, когда тишина затянулась, – мы почти шесть часов провели на ногах и сейчас истощены, как физически, так и магически. Поэтому, пожалуйста, дайте нам наконец-то отдохнуть!

Пробуждение было тяжёлым. Николас несколько раз приходил в сознание, улавливал обрывки чьих-то слов и опять проваливался в небытие. Когда он, наконец, окончательно проснулся, то первым, что напомнило ему о том, что он ещё жив, была тянущая боль в ногах.

Мужчина резко открыл глаза, откинул одеяло и уставился на… ноги. Свои собственные ноги! Словно зачарованный, Николас приподнялся на локтях и протянул руку и дотронулся до части, где был протез. На ощупь он оказался гладким и теплым. Ему, конечно, показывали их до операции, и все равно видеть вместо своих культяп реалистичные на вид ноги было шокирующе. А что самое поразительное: он чувствовал свои прикосновения!

"Кажется, я брежу, – мелькнула паническая мысль. – Или ещё не отошёл от магического сна".

Николасу, словно ребёнку, захотелось вскочить с постели и попрыгать. Он уже даже намеривался подняться, как его остановил мягкий женский голос, в котором чувствовалась строгость:

– Не так быстро, лэрн.

Николас только сейчас заметил, что рядом с кроватью на стуле сидит светловолосая медсестра.

– Вам лучше пока не совершать резких движений.

Женщина поднялась и помогла ему лечь обратно, поправила подушку и поднесла бутылку, на горлышко которой была надета детская соска.

– Воды?

– Да, – разлепил мужчина пересохшие губы. Пить хотелось так сильно, что он даже не стал возмущаться "соске", напротив, сделал небольшой глоток и понял, что это невероятно удобно. – Мегги? – припомнил он её имя.

Медсестра улыбнулась ему чистой и светлой улыбкою.

– Вы запомнили, лэрн. Как себя чувствуете?

– Ноги болят.

– Терпимо? Или нужно обезболивающее?

– Да, пожалуйста.

Пока женщина наполняла шприц, Николас спросил:

– Где мои родители? И брат?

– Родители ваши уже уехали домой, а брат спит в одной из палат.

– Долго продлилась операция?

– Почти шесть часов. Извините, но мне нужно поднять вашу рубаху, повернитесь немного на бок, пожалуйста.

– В задницу будете колоть?

– Да, – она опять улыбнулась, теперь широко и весело.

Когда обезболивающее было вколото, а рубаха натянута назад, Мегги немного замешкалась и, набравшись смелости, спросила:

– Можно потрогать?

– Пожалуйста, – позволительно махнул мужчина.

Она дотронулась до бедра, а затем провела пальцами вниз по коже, остановившись там, где начинался протез. Граница, где настоящая плоть переходила в искусственную, была заметна, и Мегги не сразу решилась прикоснуться к ней.

– Это… просто поразительно, – выдохнула медсестра, уже увереннее, всей ладонью гладя виниловую конечность. – Что вы чувствуете?

"Как вы меня гладите", – хотел сначала сказать Николас, но побоялся смутить женщину и ответил иначе:

– Кажется, словно у меня онемели ноги и сейчас они пытаются вернуть "чувствительность"… Такая колющая боль в каждой клеточке.

Мегги принялась прощупывать ноги, нажимая всё сильнее и сильнее.

– Чувствуете?

– Ваши прикосновения – да, но давление и боль – нет.

– Попробуйте пошевелить пальцами.

Вот тут Николас немного испугался. Он больше всего на свете хотел сейчас пошевелить пальцами, а потом и вовсе встать, словно не было этих десяти лет инвалидности. И в то же время очень боялся, что попросту разучился управляться с ногами.

Взглянув на большой палец на правой ноге, мужчина сосредоточился и стал мысленно приказывать: "Шевелись. Шевелись. Шевелись".

Палец дёрнулся, и Николас неожиданно понял, что задержал дыхание и лишь теперь протяжно вдохнул.

– У меня получилось! – он с широкой улыбкой посмотрел на Мегги, ища у неё одобрения.

– Вы огромный молодец! – похвалила медсестра и протянула ему носовой платок.

– Я в детстве столько не ревел, сколько за последние месяцы, – неловко признался Николас, чувствуя стыд и смущение от того, что дал волю эмоциям на глазах у женщины.

– Не переживайте, – ответила она со своей очень доброй и светлой улыбкой. – Всё будет хорошо.

Всё уже было хорошо.