Перекресток двух полос

Минут через пятнадцать и Вера заговорила сдавленно, показывая экран своего сотового:

– Я нашла эту книгу по названию и фамилии автора… Она целиком есть в сети: и сканами страниц, и с современными комментариями! Народ, сейчас точно до всех дошло, что мы грабанули музей ради текста, который гуглится за полторы минуты? Имя и описание было на табличке написано, мы сразу могли его вбить в поисковик!

Николай немного сбавил скорость, раздавленный откровением. Они эту книгу даже вернуть теперь не могут – Женьку вон прилично побили, незачем так рисковать здоровьем. И теперь как-то сразу стало понятно, почему никакой серьезной охраны в музее не установили – отнюдь не только из-за недостатка финансирования, просто там брать объективно нечего.

Машину вернули отцу, пошли провожать Веру до дома, никому говорить не хотелось. Женька все-таки изменил цвет книги на всякий случай и тащил ее сам, а эта ерунда оказалась весьма тяжелой. Это был тот случай, когда бесценная добыча настолько не нужна, что проще ее выкинуть, чем до дома переть. Если сутки назад у них настроение было нулевым, то сегодня оно побило рекордную отрицательную отметку.

На площади немного сбавили темп, потому что уставший Женька попросил:

– Ник, может, ты ее уже понесешь? Я бы возле урны оставил, но она вся изляпана моими отпечатками.

Николай пожалел товарища и ношу взял, теперь ему пришлось плестись за остальными, но он еще и успевал любоваться фонтанами и толпами людей вокруг, которые в такой прекрасный летний вечер наслаждаются жизнью. Вот бы и им так, хоть изредка.

В конце площади на фонтаны заворачивать шею уже было неудобно, потому он скосил взгляд вниз. Прошел по инерции несколько шагов, потом что-то догнало его разум, поймало, зацепило и потащило назад. Книжный развал, устроенный прямо на асфальте: стопками сложенные книги, кривой ценник «Всё по 100 рублей» и изморенный продавец за всей этой красотой, который уже и на прохожих не реагировал. Ник же возвышался над ним, разинув рот.

Приятели, заметив его задержку, вернулись и тоже отвесили челюсти. Откинутая чуть дальше остальных, на них смотрела зеленая потрепанная книжка с горбатой птицей на обложке.

– Берите по пятьдесят! – обрадовался продавец. – Эта интересует? – он схватил пухлый томик. – Отличный выбор! Дядька какой-то на прошлой неделе отдал, он ими печку в бане топит, но про эту подумал, что каким-нибудь ученым может пригодиться. До вас я ценителей, честно говоря, я еще не встречал.

Это было объяснимо: книжку портило не только неумелое изображение сокола, но еще и название – «Колдунство, шаманство и прочая ерунда для чайников». Удивительно, что такое кто-то вообще принял к изданию и даже не попытался наименование сделать более литературным, чтобы хотя бы самый нетребовательный читатель имел шанс заинтересоваться.

Вот только трем друзьям удивительно было другое – их собственная полоса неудач, которая никак не желала заканчиваться.

– Народ, – Николай шептал, поскольку ему отказал голос, – вы понимаете, что мы грабанули музей ради неверной трактовки предсказания, которое впервые вообще никак не надо было трактовать?

Глава 3. Новый смысл жизни

– Андрюш, душа моя, распсихологичь меня беспощадно, очень прошу, – обратился к приятелю Базука, когда вся троица вышла на теплый ночной воздух. – А то сам не разберусь. Как так получилось, что я все великолепно продумал, без единой осечки провернул, деньгами разжился на себя и того парня, а никакого морального удовлетворения не испытываю?

Злобная компания делала в точности то же самое, что и добрая компания, – грабила. Интересно, в чем тогда разница? Ее не сразу видно, но она-таки имеется: разница – в мотивах и целях. Пока Женька, Вера и Ник совершали преступление, очень того стыдясь и напоминая себе о важности благой миссии, Базука, Андрей и Рудольф просто грабили – ради наживы и хорошего настроения. Последнее все же в их мотивах сыграло наиважнейшую роль.

В принципе, вопрос личному, но не самому живому психоконсультанту Захар задал логичный. Если бы подобными делами принято было хвастаться, то Голливуд уже разрабатывал бы наброски сценария. Наживаться они отправились не в банк, как легендарные преступники, а всего лишь в супермаркет – но даже в этом, на первый взгляд простом, деле знаменитый Диллинджер с треском бы провалился. Не те времена, не те нравы, у каждого охранника пистолет или дубинка, у каждого продавца – тревожная кнопка. А покупатели, что еще хуже, сплошь идут вооруженными камерами на сотовых телефонах. От последних нет никакого спасения вообще, потому время преступления было назначено на глубокую ночь, когда клиентов в зале почти нет.

Вначале вошли мертвецы, поднятые и ведомые некромантом. Хуже этого зрелища представить себе сложно, но почему-то крайняя в ряду кассирша громко захохотала, выводя из дремоты остальных сотрудников:

– Зин, глянь, какой косплей! Нет, ну до чего нынче молодежь изобретательная, диву даюсь! Чего тебе, красавчик? – она деловито поинтересовалась у приблизившегося к ней зомби. – Сигарет, говоришь? Так тебе ли не знать, как курение вредит здоровью?

Труп на нее зарычал, но следующий – заметно свежее – огласил весь магазин низким зычным голосом:

– Открывайте кассы, дамы, это всего лишь ограбление.

Ему поверили не сразу, но зато хихикать прекратили. Бегущего к ним охранника перехватил Андрей – и он ничем не рисковал. Пулей его не убьешь, удары он даже не ощущает. Судя по проведенным экспериментам, вырубить зомби окончательно можно лишь одним способом – повредив ему мозг. Но Захар друга ценил, терять его не хотел, потому на голове Андрея круглел мотоциклетный шлем. Все они напялили такие шлемы – и голову прикрыть, и лицо, на случай записи с камер видеонаблюдения. Так и зашли в супермаркет тремя чупа-чупсами, но их пока не разглядывали, удивляясь разряженной под «Восстание мертвецов» массовкой.

Третьим перед кассами нарисовался Базука – и это был его звездный час. Вернее, триумф духа, сидящего в нем, который давно ждал чего-то подобного. Захар неспешно размял шею, наклонив голову вправо и влево, прикрыл глаза и начал вскидывать руки, выпуская всю свою силу на волю и больше не ограничивая ее даже собственным телом.

– А теперь рассказывайте, – с улыбкой придал инерции общественному сознанию.

И лучше бы все-таки кто-то снимал всю сцену видео, грабители сами не против были посмотреть со стороны на эти волны – люди, будто повинуясь невидимым пинкам, вскакивали со стульев или останавливались там, где стояли, округляли глаза, закатывали их к потолку и начинали вещать обо всем, что приходило им в головы. Гомон разогнался через секунду, но дальше лишь нарастал – дело было в том, что говорившие, каждого из которых в общем шуме было сложно расслышать, пытался прибавить громкости и все же быть услышанным тем самым парнем, который колдовал над ними, злобно смеясь и водя руками по воздуху, будто крыльями.

На самом деле, Бойков почти никакие откровения не улавливал. Вроде бы кассирша справа что-то об измене мужу говорила, а охранник, которому вмиг надоело дубасить Андрея, – о каком-то старом деле, которое друзья помогли замять. На самом деле это было неважно – толпа полностью дезориентирована, о сопротивлении и тревожных кнопках напрочь забыли все. Но Захар подложил в камин дровишек:

– Грязнее, грязнее вспоминайте! Нечто такое, о чем даже самим думать стыдно!

Радостный Рудольф побежал с пакетом к крайней кассе, чтобы при обездвиженной и ничего не замечающей кассирше выгребать всю наличку. Кэша было не так чтобы много, но обескураженные люди почему-то стремились доложить хоть что-то и из собственных карманов. В пакет полетели даже кольца с серьгами. Андрей пошел пугать продавцов с другой стороны молочно-белыми глазами, мерцающими из-под шлема. Захар же решил не напрягаться – зачем, если теперь все свидетели его явления сами на все согласны?

– Какая интересная история, – он прервал женщину, хотя ее историю не слышал. – Наполни-ка мне эту сумку, дорогуша, иначе об этом узнают все вокруг. А ты, – он уже обернулся к охраннику, – притащи пару ящиков самого дорогого коньяка. Надо же отметить такое событие.

Психика у охранника была чуть устойчивее, потому он не кинулся исполнять приказ, а с ужасом уставился на бредущего рядом с ним зомби. Зачем-то схватил его за руку, резко дернул на себя, желая остановить, но у того конечность просто отвалилась, а трупак беспечно пошел дальше. Вот на этом моменте охранник и сдался:

– Я спятил… Я сошел с ума! А ведь у бабули было слабоумие… Я от нее подцепил?

– Верно мыслишь, – одобрил Захар. – А теперь за коньячком. С глюками бороться бесполезно, но чем быстрее принесешь, тем быстрее отпустит. А ты что мне тянешь? Карточку? – он удивился подбежавшей уборщице. – За молчание, а налички нет? Тогда и пин-код сверху нацарапай, чего уж мелочиться.

Это было Зло как оно есть, в самом чистом виде. Бойков радовался не столько наживе, сколько воцарившемуся вокруг хаосу, истерикам и рыдающим от непонимания мужчинам в форме. Рудольф как раз только деньгами и восторгался – он как раньше был мелочным, так на том дне и плавает. Андрею было перпендикулярно. Захар тяжело вздохнул и опустил руки.

Масштабное и немыслимое в своей наглости ограбление оказало такой мощный эффект, что даже вдогонку за ними никто не кинулся – грабители просто вышли на улицу, пропуская мимо мертвецов, некромант жестами отправлял их обратно на кладбище, пусть дойдут тихонько и упокоятся, сегодня они уже больше не пригодятся. Минует не меньше десяти минут, прежде чем кто-то внутри магазина вспомнит о вызове полиции. Но вряд ли даже самый стрессоустойчивый охранник сможет внятно объяснить, что там произошло.

Вот как раз на свежем воздухе легкая эйфория отпустила, и тогда Захар задал Андрею вопрос – где ж ожидаемая радость-то? Ведь по итогам этого плана радости должно было хватить до конца недели. Некромант пока их не догнал, он проверял, чтобы его подопечные свернули за угол, а не поплелись за повелителем, как иногда с ними случается. Короленко монотонно ответил:

– Морального удовлетворения ты от подобного ты не дождешься, Захар. Ты немного повеселился, но этого мало, потому что у тебя и до сих пор самооценка была сильно завышена – ее не получится подкрепить за счет одного лишь унижения других людей. Некуда уже подкреплять. И радости не будет, потому что цель была не твоя.

– С какого ж перепуга? – разозлился на него Базука. – Нам бабло лишнее, или че? Да, немного, но плюс-то заметный. И это только начало!

Андрею его раздражение было до фени, поэтому он просто продолжил:

– Начало такой же для тебя скуки. На самом деле ты желаешь того, чего у тебя никогда не было. А денег у тебя с пеленок было в избытке. Они тебе сейчас приносят такое же счастье, как если бы ими твою младенческую задницу подтирали. Это все равно что тебе начать мечтать стать брюнетом или называться Захаром. Человек физически не может вожделеть то, что у него всегда было, есть и будет.

– Офигеть! – оскалился на него Захар. – И ты мне это только сейчас сообщаешь? Не до, а после аттракциона чужой невиданной щедрости?! Что же раньше не сказал?

– Так ты не спрашивал, – Андрей, на которого сгрузили весь коньяк, просто терпеливо шагал рядом, не жаловался, но и не оправдывался.

Базука, поддавшись накатившему психозу, подкинул сумку и швырнул ее в сторону мусорного бака, чем только подтвердил правоту друга: все ее содержимое не шло ни в какое сравнение с его испорченным настроением. Осознав это, расслабился и даже невесело рассмеялся:

– Готовились, собой рисковали, сделали. И ради чего? Чтобы один наш тупорылый некромант порадовался? Ему-то хорошо – у него никогда денег не было, там и сто рублей до усрачки осчастливят.

Андрей вдруг остановился, опустил немного голову и произнес голосом намного ниже собственного:

– Захар, ты же понимаешь, что я через Андрея все слышу?

– Понимаю, конечно! Для тебя и говорю! – рявкнул Базука. – Иди вон сумку подбери, которую я выкинул. Тебе ж в жизни ничего больше не надо! – высказавшись, он успокоился и продолжил тише: – А мне тогда что надо?

– Что-то большее, – Андрей снова заговорил от себя и пошел дальше, направляясь к машине. Сгрузил ношу в багажник, повернулся и соизволил вернуться к своей мысли: – Что-то больше, чем деньги. Власть, может быть. Или то, чего ты хотел и не получил. Или то, что тебе недоступно, но к чему можно стремиться.

Захар постоял немного, подумал, а потом радостно выкрикнул, открывая дверь водителя и желая как можно скорее приступить к разработке нового плана:

– Андрюх, ты чертов гений! Я злюсь, что ты не додумался разобрать меня раньше, но лучше поздно, чем никогда. Мне нужна власть! И Вера!

– Вера в кого? – не понял Короленко, но сам догнал: – А-а, наша Вера?

– Не наша, – поправил Захар. – И никогда нашей не была. Но ведь это точно – я ее хотел и не получил. Значит, теперь нужно получить, использовать и растоптать. И наконец-то стать счастливым! Спасибо, друг, ты подсказал мне два смысла в жизни – власть и эта дура.

– Сомневаюсь, что именно это я имел в виду, но удачи тебе. Ты куда поехал? Рудольф еще не вернулся.

– А, да, постоянно о нем забываю, – скривился Захар. – Может, ну его? Ты пару дней продержишься, а там заново дружбу с ним наладим?

– Я все слышу! – вылетело утробно из Андрея.

– А я знаю! – задорно ответил ему повеселевший Базука.

* * *

Планы были хороши тем, что их получалось реализовывать параллельно. Власть преспокойно ждала до понедельника, потому Захар пока занялся другими задачами.

Вера, конечно же, его не ждала. Она его настолько не ждала, что заорала на всю квартиру, когда он среди бела дня взломал замок, вошел к ней домой и застал сидящей перед телевизором в большой комнате.

– Ты что здесь?.. Ты…

– Не задохнись, любимая, – перебил ее Базука. – Ты одна, что ли? Как я удачно заглянул.

– Не одна, а с братьями! Не смей их трогать! – она зачем-то раскинула руки и своей маленькой грудкой прикрыла дверь в одну из спален, точно указывая, кем конкретно ее можно шантажировать.

Базука хмыкнул и упал на диван. Хорошие братья – сестра тут глотку надрывает, но они даже наушники снять не додумались, чтобы уловить и броситься ее из беды выручать.

– А это что? – Вера удивлялась все сильнее.

– Цветы, – оповестил Захар и бросил в нее букетом, но девушка ловко увернулась – видать, все еще не пропускает тренировки, молодец какая. – Ты ведь когда-то требовала цветы, так вот – я созрел.

– Это еще зачем? – она свела светлые брови в крышу очаровательного домика.

– Нет-нет, моя очередь признаваться будет потом. Сначала ты рассказывай свои маленькие женские секретики, – он улыбнулся ей широко.

И Веру прорвало без права отступления:

– Мы книгу нашли – очень важную книгу, она обо всех этих духах и преданиях рассказывает! – затараторила она очень быстро. – Но писал ее какой-то безумец, выражается очень иносказательно – часто приходится расшифровывать, почти как мои сны. Но, кажется, спасти тебя уже невозможно, мы эту главу вдоль и поперек истолковали – нет никакой надежды, чтобы освобожденный дух загнать обратно в…

– Нет, – вскинул руку Захар. – Я же не о том спрашивал. Спасать меня не надо. Меня надо любить. Готова?

– Всегда готова! – выпалила по-пионерски, но тотчас добавила: – Но не хочу!

– А чего вдруг? – Бойков иронично вздернул брови.

– Я тебя боюсь, Захар! – удивила она. – Ты мне страшно нравишься, как всегда нравился, но страха стало запредельно много! Я сейчас местные новости смотрела – так мы и думали, что по новостям о твоих похождениях будем узнавать. И не ври, что это не вы провернули! Столько пострадавших людей, многие в больнице!

– Мы их и пальцем не трогали, – заверил он. – Но согласен, некоторым лучше от стыда подальше в клиниках отсидеться. Еще претензии?

– Да их полно! – Вера начала расходиться. – Мы ведь понимаем, что обошлось без смертей только потому, что они тут же бы воскресли! Но совсем не потому, что ты уже не способен на убийства невинных людей. Ты их использовал, издевался, морально уничтожал. И это лишь один случай! А о скольких мы так и не узнаем, потому что жертвы не захотят о таком сообщать?!

Захар почему-то ожидал немного другого приема. Нет, не объятий счастливой девушки, которая наконец-то дождалась своего коня, но хотя бы более романтических признаний, от которых можно цветочками и конфетками дотанцевать до серьезных отношений. И Вера теперь притворяться совсем не могла – этот ужас она не изображала.

– Немного случаев, – заверил он, пока еще надеясь хотя бы на добровольное свидание. – Я тут недавно выяснил – смею заметить, сам додумался – что деньги мне нужны, как и всем людям, но счастливым они меня не сделают. Потому воровать и грабить мы можем хоть каждый день, но смысла не вижу. Так что, сразу в спаленку или сначала в ресторан?

– Да пошел ты! – огрызнулась она. – Узнать, что я к тебе чувствую, ты можешь, но не заставишь меня ничего делать! И это отвращение к тебе – самое натуральное! Я вот сейчас одновременно и радуюсь, что тебя вижу, и считаю секунды, когда ты свалишь. Мне вообще к экзамену готовиться надо. Завтра в универ утром побегу, я же с четверок пересдаю, никак не смогла смириться с тем, что…

– Хватит-хватит, опять понесло. – Захар поднялся на ноги и возвысился над ней. – Странная ты какая-то, Вера. Я от тебя правды ждал, но могла бы и попридержать свою правду. Я ведь только начал ухаживания, а ты сразу брови взъерошила.

– Пошел вон! Хотя мне очень хочется, чтобы остался… И пошел тоже. Ты не мог бы сразу пойти на фиг и остаться, а?

Базука решил, что сегодня не лучшее время для начала их страстных отношений. Напоследок ответил:

– Мог бы. Я вообще все могу, Вер.

– Это и пугает…

– Посмотрим. Я еще вернусь.

– Зачем?! – снова в ее голосе зазвенел неприкрытый страх.

Он в дверях развернулся, посмотрел на растрепанные волосы и зачем-то спросил, не собираясь отвечать на ее вопрос:

– Поцеловать на прощание?

– Да! – резкий вскрик и сразу еще громче: – Нет! Вернее, скорее да, чем нет. Потому что хочется – аж губы чешутся, и противно – аж кровь сворачивается.

– Вот и не буду. Страдай пока. Соскучишься – знаешь, где меня искать, – тихо и немного обиженно произнес Захар и покинул квартиру.

Притом он точно знал, что вышиб ее из колеи на несколько часов вперед. Пока его не было в ее жизни, Вера смогла перестроиться, начать думать о нем как о постороннем человеке и даже ищет пути спасения, что и положено делать супергероям даже ради незнакомцев. Но Базуке следовало напомнить о себе – о своем неоднозначном характере, о той буре эмоций, которую он всегда умел в ней вызывать. Здесь начало процесса положено, надо будет не забыть пожать плоды.

Теперь можно и за власть браться.

Глава 4. Любовь и власть

Книга им попалась дурацкая, о чем можно было судить уже по идиотскому названию. И, вполне вероятно, относилась к юмористическому жанру – тому его подвиду, когда шутки доводятся до абсурда и понятны лишь самому автору. Но других источников знаний наши шахматисты не имели, потому довольствовались тем, что им подкидывали сны Веры. Если уж начистоту, они бы и не стали тратить время на эти абстрактные продукты самовыражения некого полуписателя под зычным псевдонимом «Е. Серебрянский», если бы не ее прогноз. И по мере разбора текста понимали, что усилия не напрасны – какую цель ни преследовал бы при его написании автор, он явно основывал свои изыскания на тех же самых данных, зачатки которых им когда-то удалось раскопать.

В первой главе активно высмеивались старые верования, и ритуалам шаманизма уделялось особое внимание. Как забавно выглядят эти жрецы непонятных современному человеку культов! Какие глупости они втирали жителям своих поселений, чтобы урвать самый жирный кусь от общей добычи! Но ботаники не смеялись – они дотошно вылавливали любую пользу.

– Мы были правы, – прошептал Женька после того, как прочел вслух очередной абзац. – Духи могли вселиться в людей и очень сильно их изменить, но не случайным образом: сила идет к силе. Но шаманы ставили своеобразную защиту от взлома – и на самом деле этим маневром буквально спасали жителей. Сильнейшие из жрецов откидывали духов очень далеко, могли хоть на другой конец света зашвырнуть, но не в любое место – нужны подходящие территории обуздания силы. А мы, неудачники, как раз оказались в эпицентре… как это выразиться? Захоронения незримых врагов?

– Кладбища домашних животных, – хмуро подсказал Ник. – И что же? Их тогда гроза разбудила? А вам не показалось, что гроза была не причиной, а следствием их пробуждения? Ведь и во второй раз она началась!

Вера задумчиво вглядывалась в текст:

– Этого здесь нет. Но разве так уж важно, как это случилось? Давайте уже искать, как спасти Захара, пока он окончательно в монстра не превратился!

Женька не мог с ней согласиться:

– Все важно, Вер. Но пока этот вопрос тоже пусть повисит в воздухе, как и десятки остальных. Вам не кажется, что надо отыскать этого автора и расспросить его лично? Судя по всему, он не на пустом месте свою неудачную попытку поюморить написал. Его источники помогли бы нам больше!

Поискали по фамилии – нулевой результат. В смысле, в разных соцсетях Серебрянских было предостаточно, но ни один не выглядел настолько неадекватным, как искомый писатель. Издательство «Титаник-печать» вообще в интернете не нашлось. Возможно, закрылось сразу же после выпуска этого провального произведения и подобного шлака, что с экономической точки зрения как раз объяснимо. Потому пришлось вернуться к имеющемуся тексту и продолжать его доить на предмет пользы.

Глава про силы оказалась самой интересной. Если автор не шутил, то убитые Другие как раз не обладали самыми сильными способностями. Все было наоборот: сильнейшие духи обладали такой системой самозащиты, что пытались до последнего не выдать своего присутствия. И как итог: чем понятнее и проще проявление силы, тем могущественнее сам дух, который только и ждет, когда носитель потеряет бдительность и выпустит его наружу. После этого откровения Вера и Ник принялись с подозрением коситься на Женьку – он в бесполезности способности был безусловным лидером. Но если хорошенько задуматься, то все они до сих пор часто смеялись над тем, что им достались самые невзрачные призы. Уж по сравнению с контролем сознания или воровством чужой жизни – вообще ни о чем. А это наводило на другой вывод, к которому подвела Вера:

– Вы понимаете, какие мы с вами страшенные молодцы? Сколько было соблазнов – но ни один из нас не поддался! Как сразу себя в рамки загнали, так по совести и живем. А вот у Захара способность тоже можно назвать понятной и простой, она даже самой последней написана, сразу после «стирания памяти». Не потому ли он изменился настолько сильно, что его теперь не узнать? Скорее ищем выход из его проблемы! Жень, ты можешь листать быстрее?

Парни посмотрели на нее скептически. Оба подумали об одном: Бойков не слишком-то и озверел, он никогда душкой и не притворялся. Но то, что его способность стала невообразимо сильной – факт, который не оспоришь. В тот жуткий день Другие с ним ничего не могли поделать, их просто раздавило, как если бы Базука у детей в песочнице лопатки отбирал, а они только ревели и не могли вспомнить, что задолго до него стали суперзлодеями. Эта мысль была огромной, важной, но, к сожалению, абсолютно не вдохновляющей.

Среди шуток-прибауток удалось еще расшифровать, что вырвавшийся дух укротить нереально. Из шаманов выходили те еще экзорцисты – они предпочитали показать на безнадежно захваченного человека пальцем, чтобы остальные жители его побыстрее до смерти забили и больше проблем не знали. На этом совсем несмешном месте читать книгу расхотелось.

И на следующий день к Вере нагрянул Базука прямо домой. Ощущения после его визита были ужасными – он будто ухаживал за ней, но глаза его оставались холодными, а подкаты – какими-то подчеркнуто циничными. На самом деле, Вера просто забыла, что он и раньше примерно так же проявлял свои романтические чувства: она буквально всё теперь списывала на его изменения и спешила поскорее сделать как было. А в случае удачи удивилась бы, что как было – это тоже не совсем то, что ей нравилось. Она бы об этом вспомнила, дай себе труд задуматься, но для сбережения нервов Вера усиленно принялась готовиться к предстоящему экзамену.

И все равно сердце шмякнулось о горло, когда на крыльце университета она увидела Захара. Упало сердце в живот, когда она поняла, что Базука ждет именно ее – он развернулся и склонил голову набок, слегка прищурившись, пока она топала по дорожке к заветной двери. Зачем же он до сих пор кажется ей таким симпатичным? Вот не казался бы – эти встречи проходили бы куда проще. А сейчас снова придется выливать всю правду о своих эмоциях и тем самым раздувать еще сильнее его самомнение.

Чтобы не говорить о том, как она рада его видеть, Вера почти заставила себя заорать о другом – тоже ведь правда:

– Если бы я могла откусить себе язык, то уже бы это сделала! Интересно, а ты можешь меня заставить писать правду?

– Не знаю, не проверял, – его яркая белозубая улыбка совсем испортила ей настроение. – Привет, Вер. Какая неожиданная встреча.

– Врешь! – процедила она. – Я сама тебе сообщила, что буду здесь сегодня! А сейчас, кажется, пересдачу пропущу, потому что начну тебе рассказывать о том, что ела на завтрак, или о том, что какие силы указаны автором-дебилоидом в списке возможных способностей. Кстати говоря, среди них нет не только изменения цветов, но и некромантии…

Он прервал ее речевой поток, приподняв руку:

– Сдавай ты свой экзамен. Когда это я тебе учиться мешал?

– Вообще-то, было дело, когда ты меня с пары выдернул… – она и на этот вопрос начала отвечать честно.

Потому Базуке пришлось повысить тон, перекрикивая:

– Да я не о том! Сдавай экзамен и пойдем уже на свидание. Вот там и расскажешь, что ела на завтрак, в какой позе я тебе в последний раз снился и когда уже мы перейдем к жаркому. Только про некромантов не надо – мне их и в быту выше крыши хватает. Прыгай ближе – потеремошкаю тебя на удачу, а потом терпеливо подожду после экзамена.

Вот разве прежний Базука сказал бы как-нибудь иначе? Но для Веры это разграничение было очень важно – ему и раньше не хотелось поддаваться, а уж сейчас, после его преступлений, это совсем немыслимо. И потому ей было проще преувеличивать его недостатки еще сильнее и кричать еще нервнее:

– Себя потеремошкай! Или попроси своих подхалимов – ты ведь свиту для этих целей и держишь?

Он нахмурился, недовольный ее реакцией:

– Себя я уже сегодня теремошкал, программа минимум выполнена. Вер, ну ты чего такая ершистая, как вантуз? Сама же выдаешь, что ко мне неравнодушна. А я тебе выдавал это еще раньше. Так почему бы нам хоть изредка не кайфануть от нашей взаимности?

– Уже не собираешься старых друзей прихлопнуть, если будут путаться под ногами? – вспомнила она угрозу.

– Я не про всех, а только про тебя. И желательно, чтобы ты притом почаще помалкивала. Хочешь, я сам тебе язык отгрызу?

– Я хочу, чтобы ты исчез! – завопила она, заглядывая снизу в карие глаза. – Испарился, выветрился – из города и из моей головы! Я просто мечтаю никогда тебя не знать и больше не мучиться из-за этой невозможности и желания тебя вытащить на свет! А может, ты просто помрешь? Сам, без нашего участия. Я бы тогда очень расстроилась, не сомневаюсь. Но лет через десять, наверное, смогла бы жить дальше… Иди к черту, Базука! – она разошлась и начала кричать. – Иди ты к черту! Хоть я и не представляю, как буду существовать, если ты куда-нибудь денешься!

Захар изменился в лице и отступил, пропуская ее мимо. Вера полетела к двери, чтобы побыстрее перестать говорить. Но она уловила мелькнувшее в его глазах разочарование. Неужели обиделся? Неужели он ждал какого-то другого приема после того, что совершил? И все равно ей стало не по себе. Вера еще не понимала, что именно сделала не так, но уже это чувствовала. А потом, как раз после первого вопроса в экзаменационном билете, вдруг замолчала и уставилась на преподавателя круглыми от ужаса глазами. До нее не дошло даже, а обрушилось сверху – осознание ошибки. Предыдущая трагедия произошла потому, что она когда-то оттолкнула Захара от себя, а притянула Андрея. Скорее всего, если бы она этого не сделала, то тем страшным вечером погиб бы именно Захар, а не Андрей. Она своим решением поменяла их местами, хотя вовсе не того добивалась. Но сама реакция Базуки, его настроение в день ее рождения были обусловлены тем, что она его оттолкнула – на искреннее душевное признание отреагировала некрасиво. И теперь поступает в точности так же. Она это делает, чтобы собственную психику поберечь, но забыла о возможных результатах – не создал бы Базука от расстройства еще какую-нибудь катастрофу…

– Вера, вы ко второй задаче будете переходить? – поторопил профессор.

Она уставилась на седого мужчину, вздрогнула и вскочила на ноги, залепетав:

– Я… Я… Извините, Сергей Валерианович!

И, ничего не объяснив, побежала на выход из аудитории, забыв прихватить даже свои вещи. На крыльце Захара не было, но Вера пока не теряла надежды, что за минувшие полчаса он не ушел и все еще находится где-то неподалеку. Ей надо обязательно сказать ему правду: что он ей нравится, что она боится этих чувств – но только по той причине, что такого человека любить неправильно! И что если бы он смог измениться, тогда и она бы смогла! А если он никак на это не способен, то пусть хотя бы не принимает на свой счет. Все ее колкости, все ее попытки его зацепить – это лишь защитная реакция, чтобы не потерять себя окончательно!

Вера осмотрела коридоры на первом этаже, спросила у охранника. Потом снова вышла на улицу в желании обежать все здание. Подпрыгнула, когда зазвонил сотовый.

– Что, Ник? – спросила нервно.

Но друг интонацию не заметил:

– Ты теперь снова круглая отличница? – спросил Николай, хотя ответ ему не требовался – он сам себе его уже дал. – Завидуем твоей повышенной стипендии, но, честно говоря, не очень. Поезжай сразу к Женьке! Он кое-что интересное раскопал, в книге все-таки есть про воскрешение мертвых. Но нужен третий мозг – как раз отличницы в наших рядах не хватает. Вер, ты чего молчишь? – он наконец-то уловил странность. – Не сдала, что ли?

– Не сдала… – бездумно ответила она, оглядываясь по сторонам.

– Да не расстраивайся ты так! Пересдашь снова! Разволновалась, или Валерьяныч жесть какую-то спросил? Вер! Вер… Ты где там?

– Ник… – она наконец-то смогла выдавить имя, но продолжить не получилось.