Драгоценные россыпи воспоминаний

Царское Село

Вернемся немного назад. Достаточно долгое время Логин Немировский с женой ездил по стране, участвуя в строительстве железных дорог. Любопытная деталь: бабушка Лида вспоминала, что они держали собственных лошадей с весьма бурным темпераментом; они успокаивались лишь после троекратного пробега вокруг площади перед церковью, и только тогда ими можно было управлять.

Групповое фото с дамами – женами строителей железной дороги в селе Поводи. Логин Игнатьевич – третий справа, в шляпе у стула. Конец XIX в.

Спустя некоторое время родители моего отца решили обосноваться недалеко от Петербурга и выбрали Царское Село. А. С. Пушкин писал:

 
Куда бы нас ни бросила судьбина
 И счастие куда б ни повело,
Все те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.
 

Так и для Логина и Лидии Немировских Царское Село стало родным на долгие годы. В 1899 году у них родился сын Василий, а через год – Николай, мой отец.

Ко времени переезда Логин Игнатьевич имел уже большой практический опыт в строительстве железных дорог. Он был талантливым проектировщиком. Свои идеи, разработки в виде чертежей и расчетов он мог передавать инженерам-управленцам. С ним считались, поэтому на работу в железнодорожное ведомство (наб. Мойки, 40) он приходил к 12 часам дня, а возвращался в Царское Село уже к 16 часам. Но дома он продолжал работать до ночи.

Логин Игнатьевич Немировский.

г. Луганск, конец XIX – начало XX в.

Непосредственное начальство отмечало его отличное знание дела, примерное усердие и энергию. Один из его начальников – инженер К. Э. Лембке пишет: «В работах своих Логин Игнатьевич отличался безусловной добросовестностью исполнения и целесообразностью своих распоряжений, ввиду чего искренне рекомендую его как очень полезного сотрудника при исполнении строительных работ».

Лидия Андреевна Немировская. Царское Село. 1911 г.

Логин Игнатьевич Немировский.

1910-е гг.

Коля Немировский в 4 года. Только что получил от своего отца подзатыльник, чтобы «правильно» стоять перед фотографом. Февраль 1905 г.

Другой начальник – военный инженер Г. И. Брусилов (возможно, родственник знаменитого генерала Брусилова) писал о нем как о специалисте с обширными знаниями по строительству, составлению чертежей и сметной документации.

У Л. И. Немировского было какое-то предчувствие надвигающейся на Россию катастрофы, поэтому в начале века он стал вносить в американское страховое общество «Эквитебль» по 377 рублей в год – сумма для семьи немалая. Деньги, вложенные в страховую компанию, пропали. На требование после 1917 года общество «Эквитебль» ответило отказом

В начале XX века Логин Игнатьевич, живя в Царском Селе, расширил свою сферу деятельности и стал, помимо работы в обществе Рязано-Уральской железной дороги на Мойке, проектировать и строить в солдатских казармах печи для приготовления пищи. Эти печи кроме удобств для кашеваров давали значительную экономию в топливе – около 35–40 %. За каждый построенный очаг он получал 100 рублей. На Царскосельской юбилейной выставке в 1911 году Логин Игнатьевич демонстрировал свои кухонные очаги. Николай II, проходя по экспозиции на Оранжерейной улице, осмотрел очаги и пожал автору руку.

Под влиянием жены Логин стал самостоятельно осваивать игру на флейте, используя популярный тогда самоучитель «Школа для флейты, удобная также для самоучения», составленный солистом императорских театров в Санкт-Петербурге Эрнесто Келером. Деревянная флейта, на которой играл дед, и сейчас хранится у меня дома.

В конце XIX века Л. И. Немировскому за его труды и благодаря происхождению (из среды священников) было присвоено звание «Потомственный Почетный гражданин». Это звание вписано в его паспорт, который сохранился, и с тех пор распространяется на всех его потомков.

Во время Гражданской войны в 20-е годы XX века, среди всеобщего хаоса и бесчинства властей, Лидия Андреевна приняла смелое решение перевезти свою семью в Сибирь, в район Томска. Невероятным образом она добралась до Томска, начала там работать преподавателем музыки и готовить почву для переезда всей семьи. Власть в городе тогда была у Колчака. Однако через несколько месяцев в благополучный город вошли большевики, начались беспорядки и голод. Бабушка решила возвращаться обратно в Царское Село. Железные дороги к тому времени бездействовали, и Лидии Андреевне пришлось добираться к семье пешком – в течение шести месяцев! По ее словам, ежедневно она проходила по 30 км, ночевала в деревнях у крестьян, реже – на постоялых дворах. Когда она вернулась в Царское Село, застала только сына Василия. Младший сын Николай, мой отец, был завербован новой властью в санитарный поезд под Саратовом для перевозки сыпно-тифозных красноармейцев, а муж Логин Игнатьевич к тому времени – в 1918 году – умер от голода и воспаления легких. Логин Игнатьевич похоронен на Кузьмоловском кладбище.

Паспорт Логгина (так!) Игнатьевича Немировского – потомственного почетного гражданина

Любопытно, что довольно часто определенные черты характера передаются человеку через несколько поколений. Так, у правнука Логина Игнатьевича – моего племянника Андрея Андреевича Немировского проявилось сильное стремление к освобождению от любвеобильной опеки. Мать Андрюши Лариса Давыдовна и его дядя – мой отец Николай Логино-вич настаивали, чтобы он после окончания школы поступил в Технологический институт им. Ленсовета, так как сами были его выпускниками. Они, не обращая внимания на его желания, хотели, чтобы он посвятил себя научной работе и таким образом обеспечил себе благополучное будущее. Представители старшего поколения часто хотят реализовать личные амбиции за счет своих детей, совершенно игнорируя их устремления и желания. Андрюша с его независимым характером хотел принимать в своей жизни самостоятельные решения. Но как вырваться из-под опеки? Он выбрал такой вариант – поступил в Высшее мореходное училище им. Адмирала Макарова.

Лидия Андреевна Немировская

Вернувшись в Петроград, Лидия Андреевна работала в различных детских домах воспитательницей. Так, в особняке Брандта, который примыкает ко дворцу балерины Кшесинской, был детский дом. Там она преподавала ручной труд, учила изготавливать различные фигуры из глины. Отец, после возвращения из Саратова, также служил здесь воспитателем и одновременно учился в Технологическом институте.

Лидия Андреевна жила с семьей младшего сына Николая на улице Чайковского (квартире, где они – а позже и я – жили, будет посвящен отдельный рассказ). Время от времени она давала уроки музыки детям и брала меня с собой, чтобы не оставлять одного дома. В письмах к сестре она упоминает о своих импровизациях на пианино произведений Шуберта.

7 июня 1942 года она пишет сестре:

…Не хотелось бы, чтобы это была для меня последняя весна, хотя мне и 73 года, но энергии много и хочется жить и работать на пользу отечества… Иногда езжу в Лесной за крапивой для супа. Природа хорошо успокаивает и укрепляет нервы. От головокружений начала принимать йод на воде – по 5 капель 2 раза в день (нужно было на молоке, но его не было)… Сейчас пойду проведать Олега в детский дом (дом был напротив в угловом здании; заведующую звали Хая Марковна, и она была еще жива в шестидесятые годы. – О. Н.)… Начала обтирать спину холодной водой, это укрепляет…

В 1943 году отца перевели в поселок Токсово Ленинградской области на должность начальника химслужбы 136-й стрелковой дивизии. Моего брата отец определил воспитанником в дивизию, он был приписан к пулеметным мастерским. Андрей получил форму и главное – солдатский паек. Меня же определили в Токсовский детский дом. Бабушка и отец проживали на берегу живописного озера Хепоярви, на территории дачи профессора-энергетика В. Дмитриева. Отец получил комнату в доме профессора, а бабушка жила в небольшой китайской беседке.

Лидия Андреевна, моя бабушка, у памятника Пушкину в Лицейском саду Царского Села. К лацкану пиджака приколота медаль «За оборону Ленинграда», в руке томик Пушкина. 1953 г.

Дмитриев во время войны открыл им важный источник белка: им оказались перловицы – ракушки, с внутренней стороны покрытые тонким слоем перламутра. На песчаном дне озера у берега этих перловиц было много. Бабушка сачком доставала их со дна, затем ножом вскрывала створки, удаляла пищеварительную систему и варила суп. По вкусу суп из перловиц напоминал суп из белых грибов.

После переезда в Токсово бабушка (я звал ее баба Лида) пишет письмо своей сестре:

Я очень слаба и, как говорится, никуда не гожусь, только спать без конца. Голова, как говорится, выжила из ума. Глухота…

 

После окончания войны, вспоминая урок музыки в гимназии, она пишет сестре (16 сентября 1950 г.):

А наш учитель Троицкий на своих длинных ногах летал из конца в конец класса. А мы по его сигналу (хлопнет в ладоши) начинаем полонез. Попробуй сыграть, это мой любимый. Еще не совсем поправилась. Куплю меду и буду по ложечке утром и вечером. Прочитай книгу о Елене Келлер, которая родилась слепо-глухо-немой и дошла до высшей степени учености – бакалавра. Будь здорова и не ропщи, а благодари.

Мой брат Андрей Немировский в форме воспитанника 136-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта. На гимнастерке медаль «За оборону Ленинграда». 1943–1944 гг.

Баба Лида испытывала сострадание к животным, особенно к тем, которые голодают. Когда во время войны мы жили в Токсово, в китайской беседке она в блюдечко насыпала крошки от хлеба и помещала все это под стол. С наступлением темноты, когда мы уже засыпали, у блюдечка появлялась большая крыса и поедала крошки. В начале 50-х годов (мы жили уже на ул. Чайковского) она выходила на крыльцо нашей черной лестницы с нарезанными кусочками белого хлеба с маслом и звала: «Кити-кити-кити!» Со всех углов двора, из подвалов выбегало к ней до двух десятков кошек. Был еще такой эпизод. С высоты четвертого этажа упал чей-то домашний кот; упал неудачно, вероятно, повредил позвоночник. Кот лежал на асфальте без движений. Бабушка перенесла этого кота к нам в квартиру и ухаживала за ним около полугода. Благодаря такому уходу кот стал вставать на свои конечности и принимать пищу самостоятельно. Потом объявилась хозяйка животного и благодарила бабушку.

Любимым лекарством бабы Лиды был чеснок. Она заполняла небольшую бутылку дольками чеснока и заливала водкой. Этот настой она пила по одной десертной ложке в день и никогда не простужалась. В одном из писем к сестре (5 ноября 1949 г.) Лидия Андреевна настоятельно советует вместе с пищей ежедневно принимать чеснок: «Одна большая головка – дня на три хватает, никакой грипп не пристанет никогда. Чеснок оздоровляет, я без него не могу, как пьяница без вина».

Хочу еще упомянуть об особенностях поведения и мышления моей бабушки Лидии Андреевны. Забота о здоровье занимала значительную часть ее размышлений. Так, в переписке со своей сестрой она отстаивала свою точку зрения о том, что главным лечебным и гигиеническим средством является воздух.

Воздух, воздух, воздух!» – писала она. Чтобы в комнату поступало больше свежего воздуха, она зимой не заклеила щели в окнах. Причину головокружений она приписывала мясной пище и натуральному кофе. «Головокружения от мясной пищи, недостаточного питания, настоящего кофе. Я давно не ем мяса, и Котя (ее сын, мой отец. – О. Я.) поддерживает меня в этом. Конечно, мясо самая дешевая, выгодная, без хлопот пища. Чувство сытости долго держится, оно возбуждает организм и сокращает жизнь; трупы животных, часто больных, мы хороним в своих желудках.

Вот ее рекомендации по питанию:

100 грамм сухих грибов (для вкуса), крупа, бобы, фасоль, горох, картошка, лук, вермишель, макароны, манная каша, молоко, блины, тушеная свекла, капуста, масло. Конечно, нужно чаще есть. Кофе “Нева”, там нет настоящего кофе, от которого у Коти сердцебиение и головокружение.

Еще она советовала сестре не обращаться к докторам, пишет, что доктора ставят над больными опыты. Это было написано ею в возрасте семидесяти с лишним лет!

* * *

Однажды, в 1956 году, мы пришли с ней в 14-й павильон больницы им. Мечникова, она сидела на балконе первого этажа нервного отделения больницы. Брат сказал ей: «Баба Лида, я женился». После небольшого раздумья она заявила: «Дурак!» – так как стала к концу жизни сторонницей безбрачия. Перед самой смертью в 1957 году, уже находясь в полусознательном состоянии, она произнесла: «Финита ля комедия!»