Адам с неодобрением покачал головой, и я тихонько хныкнула.
– Строптивость в твоей крови, верно, Грейс? – Он опустился на колени перед кроватью и провел пальцем по голубой венке от изгиба моего локтя до запястья. – Течет по твоим венам, делая тебя той, кто ты есть. Ты не создана для того, чтобы покорятся. – Он опустил голову и слегка прикусил мое запястье. – Ты создана, чтобы покорять.
Мое бедное сердце билось как запертая в клетку птица, моля о свободе, и в то же время не зная, что с этой свободой будет делать, если все же ее обретет.
Дыхание стало частым и поверхностным, и моя грудь быстро поднималась и опадала под его порочным взглядом.
– Ты не представляешь, как много ты отдаешь мне.
Он прямо посмотрел на меня, и его взгляд, казалось, проник в самую душу. Еще глубже. Он будто вывернул меня наизнанку.
Я хотела сказать, что он так же многое дает мне, но помня его предупреждение, я промолчала. Я хотела, чтобы он получил то, в чем нуждался. Отсутствие чего делало его кем-то другим, кем в действительности он не был.
– Твоя кожа на ощупь как бархат, – низким тембром протянул Адам, едва прикоснувшись губами внутренней поверхности моего бедра. – Идеальная.
Мое дыхание сбилось, и я прикрыла глаза, потому что мне было хорошо от того, что он делал, и я подозревала, что последнее было сказано не только про мою кожу.
А потом, неожиданно, он укусил меня. Не слишком сильно, но немного болезненно. Я распахнула глаза в изумлении и посмотрела вниз на Адама, который с любопытством следил за мной.
Он ждал моей реакции? Ждал, что я скажу остановиться?
Я не хотела, чтобы он останавливался.
– Продолжай, – выдохнула я, и мои веки вновь сомкнулись.
И он продолжил. Это было так непривычно, немного больно, и в тоже время заряды удовольствия разносились по моему телу. Зубы Адама смыкались на нежной коже моих бедер и живота, а после, когда на месте укуса оставались вмятины, он зализывал их языком и осыпал поцелуями.
– Мне нравятся мои следы на твоем теле, – после очередного укуса пробормотал он, рассматривая свою работу. – Это как если бы я оставил на тебе свою метку. – Он перевел взгляд на меня и, подняв руку, провел пальцами по моему рту. – Я хотел заклеймить тебя. Хотел, чтобы каждый знал, кому ты принадлежишь.
Я должна была бы ужаснуться, но это не было самое страшное признание с его стороны. Я даже не удивилась, что подобное больше не вводит меня в шок.
Наверное, я, наконец, в полной мере стала осознавать, кто такой Адам Эллингтон.
– Что случилось? Почему ты больше этого не хочешь? – Неожиданно мой голос почти не дрожал.
Адам обжог меня своим дьявольским взглядом.
– Кто сказал, что я не хочу?
– Ох.
Я резко выдохнула, расширив глаза.
– Не бойся, я не стану клеймить тебя. – Он склонился ко мне и прикусил мой левый сосок. – Но у меня просто крышу рвет от того, что кто-то может даже в мыслях трахать тебя.
Я не знала, что ему на это ответить. Боялась даже звук издать. Каждый раз, когда он говорил о других мужчинах, я представляла, как он сидит в машине в ту чертову ночь и слушает, как мы с Дином…
Мне хотелось кричать от того, что это случилось на самом деле.
Еще один пункт, который я бы исправила, будь у меня машина времени.
– Разве выздоровление возможно для меня, пока я каждую минуту думаю, что кто-то может попытаться увести тебя у меня?
Он невесело хмыкнул. У меня горло запершило от того, что его мысли вновь приняли такой оборот.
Впрочем, Адам не стал останавливаться на этом. Приподнялся чуть выше и укусил меня за плечо.
– Оставь на мне свои следы, – севшим голосом попросила я. – Такие, которые долго не сойдут.
Адам недоверчиво, и в то же время с надеждой посмотрел на меня, как если бы я предлагала ему бесценный дар.
– Пусть они останутся завтра, послезавтра и через три дня, – осмелев, увереннее сказала я. – Даже если их никто не увидит, я буду знать, что они там и что ты тот, кто оставил их. Ты будешь знать, что они там.
– Ты не знаешь, о чем просишь меня, – приглушённо пробормотал Адам, но его глаза предвкушено блестели.
Я медленно кивнула.
– Знаю. Я хочу этого. И я говорю тебе: сделай это.
Его следующий укус был сильнее предыдущих. Очень больно. Я сжала губы, чтобы не закричать, когда его зубы прокусили кожу моего бедра до крови.
Раз. Два. Три. Четвертый на животе. Пятый под грудью.
На моих глазах выступили слезы, но я не проронила ни звука.
– Хватит. – Адам поднял голову, и его губы были окрашены моей кровью. Он быстро и тяжело дышал, а его глаза светились лихорадочным блеском. Мы так опасно подошли к краю, что пора было замереть и затаить дыхание, иначе следующий шаг мог стать роковым.
Места укусов горели, но его сумасшедший взгляд и моя кровь на его губах вбросила в меня такой заряд эндорфинов, что моим единственным и основным желанием стал секс с ним. Грубый, примитивный, первобытный и неудержимый.
Наверное, мой взгляд выдал меня с головой, да и Адам давно научился читать меня как открытую книгу, потому что, издав грудной рык, он рванулся ко мне и запечатал мой рот поцелуем. Кровь между нами смешалась, и я чувствовала ее на своем языке: соленую, с металлическим привкусом. Кровь, в которую навсегда впитался этот мужчина.
Его зубы впивались в мои губы, а мои зубы прокусывали его плоть до крови. Я слизывала алые капельки языком, как ранее он зализывал мои ранки.
Наши тела плавились от жара, тонкая пленка пота покрывала кожу. Гори сейчас мир в огне, для нас это прошло бы незамеченным. Был он и я и наше безумное, бесконтрольное чувство друг к другу.
Адам ловко перевернул меня на живот, приказав встать на колени, и я без слов подчинилась. Его рука прошлась по моему влажному входу раскрытому его взору. Два пальца погрузились в меня, и я тихо вскрикнула, поддаваясь назад, продвигая его еще глубже.
– Не сегодня, детка, – хмыкнул Адам, вынимая пальцы.
Я протестующе застонала: он дразнил меня!
Впрочем, почти тут же головка его члена расположилась у моего входа, но он продолжал свои поддразнивания, погружая ее на несколько сантиметров и тут же извлекая.
– Малыш, твоя тугая киска идеально подходит для меня, – хрипло, сквозь стиснутые зубы выдохнул Адам, водя членом вверх-вниз, задевая чувствительный клитор.
Я изогнулась; дрожь окатила тело. Как его слова могут звучать одновременно пошло и нежно?
Решив, что достаточно помучил меня, Адам плавно, до самого основания ввел в меня член. Он сразу же набрал быстрый темп, и чтобы удержать равновесие, я впилась пальцами в спинку кровати.
Мы трахались так, будто с момента нашей разлуки прошел год. Мы были оголодавшими зверьми, которых инстинкт толкал на спаривание.
Трахались так, будто собиралась загнать себя до смерти. Сгореть в полыми нашей страсти и превратиться в пепел.
Кончив, Адам вышел из меня, размазав рукой свою сперму у меня между ног. Удовлетворившись, что я полностью в нем и его запахе, он упал поверх меня, обессилившей и готовой вот-вот отключиться.
Моя кровь, его сперма, наш пот. Все смешалось, наши ДНК соединились, скрепляя нас крепче любых цепей. Мы стали одним целым: отрежь одну половину, умрет другая.
Мы были сумасшедшими, одержимыми друг другом, ненормальными и со своими надломами, которые каким-то образом пересеклись. Мы сгорали в агонии друг без друга, и мы сходили с ума вместе.
Мы любили, и никакие слова не могли передать всю широту наших чувств.
Адам мог не волноваться о своем желании заклеймить меня. Это уже случилось.
Его клеймо выжжено на моем сердце, и хоть его не видно, я знаю – оно там. Разрежь меня и станет видно: огромное, глубокое, нерушимое.
Его.
Следующие пару дней мне приходилось тщательно скрывать посиневшие укусы от Эмми и Лорен. Благо настали выходные и обе уехали домой, так что я немного расслабилась, потому, как довольно утомительно было постоянно следить за тем, чтобы ни один след от укуса не показался из-под одежды.
Адам уехал в короткую командировку в Сан-Франциско и звал меня с собой, но эти пару дней я решила посвятить дипломной, а так же начать, наконец, разбирать вещи в бабушкином доме.
Их было так много, что я не знала, с чего начать и куда это все в итоге девать. По завещанию ба оставила дом мне, впрочем, я и так уже была его хозяйкой после того, как Адам переписал закладную на меня. Но было несколько вещей, которые бабушка оставила своему церковному приходу и тете Шерон.
В воскресенье с утра я поднялась на чердак, надев джинсовые короткие шорты, которые не скрывали укусов, но здесь в этом не было необходимости. На чердаке стояло старое большое зеркало, покрытое слоем пыли. Я смахнула ее ветхой тряпкой и осмотрела свое отражение в полный рост. Приподняла футболку, обнажая укус на животе и под грудью. Ранки почти зажили, но синяки еще хорошо выделялись на бледной коже.
Я смотрела на них, пытаясь определить, что чувствую. Удивительно, но неприятия не было. Это даже не смущало меня, и я была почти уверена, что вновь позволю ему это. Или еще что-то подобное этому.
Я просто знала, что готова дать ему эту потребность.
С трудом отлипнув от зеркала, я опустила футболку и принялась за работу. Начала с дальних картонных коробок, отсортировывая содержимое.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я захотела пить и поднялась на затекшие ноги, стряхивая пыль с шорт. Я уже сделала шаг в сторону двери, как мой взгляд упал на нечто, что привлекло мое внимание.
Я присела на корточки и достала фотографию, уголок которой выглядывал из стопки старых фото. На ней была мама, что и привлекло меня.
Но не только она. Я так же была на изображении. Тут мне лет семь-восемь, и я кормлю жирафа с ладони, который просунул голову сквозь решетку клетки. Очевидно, мы все же ходили в зоопарк с мамой.
Мама и еще какой-то мужчина стоят чуть в стороне, и головы повернуты в мою сторону. Мама улыбается и кажется даже счастливой, чего никогда не было на моей памяти.
Но не это поражает меня. Я узнаю мужчину рядом с ней, и это не воспоминания из детства. Несколько месяцев назад я видела его фото в интернете. Когда искала информацию об Адаме Эллингтоне, который тогда предложил мне свою сделку, чем ввел меня в ужас.
Мужчина на фото его отец.
Фотография выпадает из моих рук, и я поднимаюсь, но ноги едва держат меня. Хватаясь за предметы по пути, я выбираюсь с чердака и, держась за стенку, спускаюсь по лестнице.
Мне не хватает воздуха, и я прижимаю руки к груди, потому что меня будто рвет изнутри. Мне больно и я готова рассыпаться на части. Мой мир, словно домино, начинает рушиться.
Моя мать и отец Адама были любовниками?
Это с ней он сбежал из страны?
Это из-за нее его мать сошла с ума?
Из-за того, что она разрушила их семью, он стал таким?
Я всхлипываю, обхватив голову руками. Не могу больше здесь находиться.
Толкаю дверь и едва не вываливаюсь на улицу. Без разбора иду по лужайке, пересекаю дорогу и следую по тротуару, никуда конкретно не направляясь.
Я оказываюсь в небольшом парке, возле детской площадки, где мамы приглядывают за своими резвящимися детьми. Я моргаю, пытаясь вспомнить, водила ли моя мать меня когда-нибудь на такую площадку. Смотрела ли на меня с такой любовью и обожанием во взгляде?
Нет, тут же решаю. Если бы это было так, она бы не разбила чужую семью и не бросила меня ради мужчины.
Она та, кто сделал Адама таким сломанным.
Я оглядываюсь, пытаясь понять, что делать дальше. И ловлю удивленный взгляд женщины, которая смотрит на мою ногу со следами укусов. Она тут же отводит взгляд, когда я ее уличаю, но это меньшее, что волнует меня.
Мои руки дрожат, когда я вынимаю телефон из кармана и набираю номер Адама.
– Любовницей твоего отца была моя мать? – выпаливаю я, как только он берет трубку.
Несколько секунд на том конце царит полная тишина, а потом я слышу короткое, бесцветное:
– Да.
Адам. Часть 5
События происходят после того, как Адам оставляет Грейс в подвале.
Я вырвался из дома, словно некая дьявольская сила выкинула меня на улицу. Ее сорванный на крик голос остался позади.
Спотыкаясь, спустился по каменным ступеням крыльца. Тело дрожало крупной дрожью, горячие волны агонии накрывали с головой.
Не выдержал. Ноги подогнулись, и опустился на землю, упершись ладонями в ледяную корку. Заморгал, пытаясь согнать плотную, багрово-красную пелену с глаз.
Больно.
Больно дышать. Больно чувствовать. Больно жить.
Кажется, будто на грудную клетку каменную плиту положили. Пытаюсь сделать вдох, но ничего не выходит, и я задыхаюсь.
Все иначе. Не так, как должно было быть. Мой продуманный до мелочей план полетел к чертям. Это должна была быть занятная игра, от которой я рассчитывал получить удовлетворение и после вышвырнуть ее, использованную, растерянную и сломанную. И я бы упивался своей победой и мыслью, что отомстил суке, воспользовавшись ее дочерью.
Но посмотрите на меня сейчас: захлебываюсь от горечи предательства, потому что как дурак допустил, что она другая и ей можно верить. Я позволил этой мрази ослабить меня и теперь стою на коленях, буквально ощущая острие ножа, воткнутого мне в спину.
Я стискиваю зубы, дыша сквозь ноздри. Каждый болезненный вдох разрывает мне легкие, которые горят. Все мои внутренности будто окунули в кислоту, и мне хочется содрать с себя кожу, вырвать свое сердце и наконец-то больше ничего не чувствовать.
Хочется вернуться в подвал, взять нож и располосовать ее нежную, бархатную кожу, причинив такую боль, которая заставит ее захлебнуться и во всей мере осознать предательство, которое она совершила.
Я закрываю глаза и вижу картины, нарисованные ее кровью, полные ярости, отравленные ядом разочарования.
Если я сейчас же не уберусь отсюда, то убью ее.
Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги и каждый шаг как преодоление препятствия, пока я иду к машине. Прежде чем сесть за руль, оглядываюсь на дом и представляю ее сейчас, испуганную, дрожащую, поруганную. Злая улыбка трогает мои губы но я не чувствую и грамма удовлетворения.
Я верил, что все могло быть иначе и теперь сожалею, что так обманывался.
Чертова сука провела меня!
Зверь во мне ищет выхода. Он желает получить жертву, рычит и воет, рвет когтями изнутри. У меня нет сил удерживать его, еще немного и он полностью подчинит меня.
Я вжимаю голову в подголовник кресла и плотно закрываю глаза. Мне нужно что-то, что удержит меня в реальности, пусть на самой границе, но если я соскользну во тьму, то демон одержит победу надо мной и моя борьба все эти годы будет проиграна. В итоге я окажусь узником стен «Психиатрической больницы Анны Фокс», совсем как мама.
Я подношу руку к прикуривателю, вынимаю штекер и прикладываю запястье в раскаленный центр. Вспышка боли взрывается во мне; жар сжирает мою кожу и я чувствую запах горелой плоти, но физическая боль немного отрезвляет меня и на мгновение притупляет душевную. Мои зубы плотно стиснуты, чтобы не закричать.
Эффект, на который я рассчитывал, получен. И тогда я, наконец, убираюсь от нее и этого места, с каждой милей увеличивая расстояние между нами.
* * *
Я могу убить его. Я хочу это сделать. Еще никогда прежде жажда причинить вред, жажда разрушения не была во мне такой сильной.
Лишить его жизни за то, что посмел посягнуть на мое. Посмел коснуться ее своими грязными руками. За то, что трогал ее идеальную кожу, целовал ее своими недостойными губами.
Убить, потому что посчитал себя вправе трахнуть ее.
Я знаю, что должен делать. Этот выблядок расплатится своей кровью. Ничего не стоит устроить его смерть и сделать так, чтобы его труп никогда не нашли. И его лапы впредь никогда не коснутся ее.
Я останавливаю машину на обочине и делаю звонок, который решает судьбу парня, смевшего перейти мне дорогу. Скоро все будет кончено. Мне придется похоронить еще один труп. После прошлого раза это ничего не значит.
Закончив разговор, я вновь выезжаю на дорогу и направляюсь в «Падших ангелов». Адреналин и ярость во мне бушуют как штормовое море и мне необходима разрядка.
В клубе Эрик приветствует меня но, заметив мое состояние, хмурится и пытается выяснить, что случилось. Я не хочу говорить, я не хочу никому ничего объяснять. Я хочу рушить, ломать и давить; хочу боли, крови и криков.
– Мне нужна одна.
Я киваю в сторону сцены. Блондинка у пилона извивается, уже голая до пояса, разводя своими движениями мужиков на доллары. Ее старания ничуть не заводят, она продажная тварь, уверенная в своем величии над идиотами, пускающими слюни на ее тело шлюхи.
– Адам, может, не стоит?
Эрик смотрит на меня, и в его глазах мелькает испуг.
Отлично, пусть не забывает, благодаря кому он имеет этот притон разврата. Без моей помощи он давно был бы похоронен под своими долгами из-за бесконечных продажных девок и одержимости азартными играми.
– Считай это платой за твой долг, – холодно глядя в глаза другу, сухо говорю я.
Лицо Эрика бледнеет и он тут же начинает злиться, но стискивает челюсть, потому что знает – крыть ему нечем.
Он зовет Арию: она молодая, распутная и такая, как я люблю: каштановые волосы, зеленые глаза с чуть наивным взглядом. Не стоит заблуждаться, под личиной невинности скрыта алчная, похотливая, жадная натура. Она флиртует со мной каждый раз, как я бываю в Ангелах, но до сегодня я не велся на ее ухищрения.
– Покалечишь ее, сам будешь выкручиваться, – шипит мне Эрик на прощание, но я пропускаю его слова мимо ушей.
Ария светится от радости, что я пожелал провести с ней вечер. Она без конца что-то болтает, пока мы идем к машине и потом, когда едем ко мне. Ее треп дико раздражает и, не желая выслушивать его, я велю ей заткнуться. Она надувает губы, изображая обиду, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы залепить ей по лицу.
Пару минут в машине царит молчание, но потом девушка видимо решает, что достаточно строить из себя чувствительную натуру и вот снова на ее лице призывная улыбка, язык скользит по пухлым, алым губам. Она кладет руку на мое бедро и ведет ею вверх, пока не накрывает ладонью член.
– Я каждый раз надеялась, что ты обратишь на меня внимание, и мы сможем хорошо провести время вместе, – томно шепчем мне Ария, прижимаясь ко мне своей грудью. Ее горячее, влажное дыхание скользит по моей шее, пока рука расстёгивает «молнию» и берет мой вставший член в обхват.
Я заведен, но не ее уловки тому причина. Я представляю, что делаю с ней, как она кричит и скулит от боли и это делает меня твердым.
– Так ты хотела, чтобы я выебал тебя? – Я смотрю на нее, и на моих губах извивается предостерегающая улыбка. Будь она чуть-чуть поумней, то испугалась бы. Я не собираюсь устраивать ей жаркую ночь любви и дарить удовольствие.
То, что я буду делать с ней только лишь для меня. То, что я никогда не позволял себе с Грейс.
Ее имя в моем сознании горит огненными буквами. Я не хочу думать об этом суке, но все это из-за нее. Тварь уничтожила все хорошее, что я чувствовал к ней.
Моя грубость нравится Арии. Она кивает и ее рука активней дрочит мой член. Я чувствую тепло женской ладони, ее пальцы растирают предэякулятивнаю жидкость по головке, но я представляю, что ладонь принадлежит Грейс и это она отрабатывает меня.
Я готов кончить. Рано. Не так.
– Остановись, – предостерегающим тоном велю я, и ее рука послушно замирает.
Глаза Арии растерянно округляются, но я ничего не говорю. Еще минуту мы едем в полном молчании, а потом я сворачиваю и въезжаю на территорию закрытого завода, который в собственности моей компании уже несколько лет.
Я заглушаю двигатель и выхожу из машины, приказывая Арии сделать тоже самое.
На улице холодно и она начинает дрожать в своем коротком полушубке и почти отсутствующей юбке. На ее лице появляется настороженность, и она испуганно оглядывается.
– Что это за место?
Ее зубы стучат, и она ежится, но мне ничуть не жаль ее.
– Рот будешь открывать только тогда, когда я скажу, – тихо говорю я, но мой голос пропитан угрозой и она покорно опускает глаза вниз.
Вот кто создан, чтобы быть безвольной, бесхребетной игрушкой. Я окидываю ее циничным, пренебрежительным взглядом. Я так долго хотел подчинить себе Грейс, но в этот момент понял, что будь она такой, как Ария, давно задушил бы ее в приступе раздражения.
Я подхожу к Арии вплотную и, схватив за волосы, задираю ее голову так, что кожа головы натягивается. Я не хочу ее, она и на грамм не такая, как Грейс. Но тут же напоминаю себе, что Грейс предала меня, растоптала мое доверие и в итоге оказалась ничем не лучше остальных.
– На колени, – приказываю я, и Ария послушно опускается. Разбитый асфальт наверняка режет ее колени сквозь тонкий капрон чулок.
Замечательно.
– Открой рот.
Ее губы раскрываются, и я проникаю членом в ее рот, до самого горла. От напора она давится, и слезы выступают на ее глазах, но я не обращаю внимания на ее неудобства, двигаясь, трахая ее грязный рот, который до меня трахало целое море мужиков.
Ария приспосабливается, не сомневался в ее способностях. Ее язык кружит вокруг головки, губы с силой сосут, а рука в это время массирует мне яички.
Я обхватываю руками ее голову и полностью контролирую ее действия. Закрываю глаза, погружаясь в теплую глубину и представляю, что этот рот принадлежит Грейс. Ее губы обхватывают меня, ее язык скользит по члену и ее стоны доводят меня до края.
Оргазм приближается, и горячая струя вот-вот ударит в горло Арии.
Я прекращаю движение и вынимаю член у нее изо рта.
– Что-то не так? – Ее голос жалобно блеет и меня тошнит от ее заискивания.
– Держи рот открытым, – рычу я и дрочу над ней, вскорости кончая. Моя сперма льется ей в рот, и она глотает с таким видом, будто это самое желанное для нее. Ее губы с семенем на них растягиваются в призывной улыбке, и она облизывает их языком.
Злость во мне вспыхивает с новой силой, и не сдерживаясь, я бью ее по лицу наотмашь. Ария вскрикивает, ее голова заворачивается, и струйка крови стекает в уголке ее рта.
Она падает на задницу и, схватившись за щеку, огромными от страха глазами смотрит на меня.
– Что, черт возьми, ты делаешь?! – визжит она.
Я тяжело дышу; мой взгляд прикован к стекающей крови. Зверю во мне это нравится, и мои губы изгибаются в жестокой улыбке.
Еще, больше! – требует демон.
Я наклоняюсь над ней и всматриваюсь в зеленые глаза, заполненные страхом. Чуть ранее Грейс так же смотрела на меня.
Я монстр, чудовище. Это никуда не денется. Глупо было верить, что она сможет это изменить.
Я вновь бью ее по лицу, и она пронзительно визжит, но я зажимаю ей рот ладонью и громко шепчу сквозь тяжелое дыхание.
– Не кричи, еще пока не время. Я не собираюсь убивать тебя. Я хорошо заплачу тебе, если будешь послушной.
В ее взгляде сомнение, но я знаю, она недолго будет колебаться. Скоро ее жадность возьмет верх и она на все согласиться ради денег.
Так и происходит. Я называю сумму, от которой у Арии лезут глаза на лоб и она отбрасывает сомнения в сторону. Полагаю, на ее решение влияет то, что я друг Эрика, и она не думает, что я могу сделать с ней по-настоящему что-то плохое.
У меня нет ненависти к этой девчонке, на самом деле, я не хочу делать ей больно. Плевал я на нее. Я просто хочу пережить эту чертову ночь, забыться и утопить свою боль в чужих страданиях.
Когда мы приходим к соглашению, то возвращаемся в машину, и я везу ее к себе домой.
* * *
– Какого хрена ты приперся?
Я поднимаю голову и недовольно смотрю на Джейса, который вошел, не посчитав должным позвонить. Я начинаю жалеть, что у него есть ключ от моей квартиры.
– Эрик сказал, что ты был сам черт, когда заезжал в Ангелов.
Голос Джейса звучит спокойно, и пока он говорит, смотрит на девушку на ковре. Она голая и на ее коже проступают следы от моего воздействия.
– Она живая?
– Просто в отключке.
Я безразлично наблюдаю за тем, как он подходит к ней, опускается на корточки и трогает ее пульс.
– Черт, Эл, она в крови.
Джейс хмуро смотрит на меня, но я не реагирую. На меня накатила такая апатия, что не важно – живая она, или нет.
Джейс расталкивает Арию, и когда та стонет, облегченно вздыхает.
– Что случилось?
Убедившись, что девица живая, он на время теряет к ней интерес.
– Грейс дала себя выебать одному ублюдку, который скоро станет покойником, – бесцветным тоном отвечаю я, сразу сообразив, о чем именно спрашивает Джейс.
– Эта девица уничтожит тебя, – злясь, сквозь зубы цедит друг.
Я хмыкаю.
– Только не делай вид, что сам не хотел бы вставить ей. – Я смотрю на Джейса, и он не мигая, выдерживает мой взгляд. – Признайся, что думал о том, чтобы оттрахать эту сладкую киску. Поторопись, пока у тебя есть такая возможность. – Я вскидываю брови и усмехаюсь, но мне не черта не весело. Мне больно, все еще отвратительно больно и это паршивое чувство уязвимости никуда не ушло. – Она не будет против. – Я поднимаюсь с дивана и, подойдя к Джейсу, жестко смотрю ему в глаза. – Можешь отыметь ее, в любую ее прекрасную дырку. Ее рот сладкий, как нектар и она замечательно сосет.
Слова, которые я говорю, словно кислота жгут мне горло. От них я еще больше распаляюсь и уже готов наброситься на друга только за то, что он слушает их.
– Уебок, – тихо произносит Джейс, качая головой. – Ты совсем поехал на ней.
Я только пожимаю плечами, ничего не отвечая. Нет смысла пытаться отрицать, Джейс знает меня лучше, чем кто-либо. Он сразу распознает ложь.
Ария приходит в себя, но ее сознание все еще затуманено после таблеток, что я дал ей. Джейс помогает ей одеться и после спускается вместе с ней в гараж, передав в руки Квентина, который должен отвезти ее домой.
– Тебе повезет, если она не обратиться в полицию, – возвращаясь, замечает Джейс. – У нее на теле порезы, следы от плети и еще бог знает что. Ты мог убить ее.
– Ты устроился голосом моей совести? – Я насмешливо смотрю на него. – Ты трахнул свою сводную сестру, едва ей исполнилось пятнадцать. Не тебе судить меня.
Мои слова заставляют Джейса поморщиться. Я испытываю укол вины, что напомнил ему об этом. Прелесть нашей дружбы в том, что мы знаем слабости друг друга и никогда не ставим их в упрек.
И если уж на то пошло, мы оба были в дерьме после того, как устроили ту ночь оргии с участием Фионы. Правда, к тому моменту она уже была совершеннолетней и откровенно говоря, была инициатором группового секса.
Но это не отменяло того факта, что мы с Джейсом были двумя аморальными уродами, которые хранили тайны друг друга.
– Расслабься, она будет в порядке, – желая сгладить момент, говорю я. – К тому же, я дал ей десять штук. Они помогут ей все забыть.
Джейс хочет что-то ответить, но в этот момент мой мобильный оживает, и я отвечаю на звонок. Я внимательно слушаю своего собеседника и когда мы прощаемся, удовлетворенная улыбка трогает мои губы.
– Извини, но вынужден прервать нашу занятную беседу. – Я надеваю свитер и сверху куртку. – Я тороплюсь.
– Что ты задумал? – Джейс хватает меня за руку, когда я прохожу мимо него.
– Это не твое дело, – сквозь зубы цежу я, и в моих глазах зажигается ярость, когда я смотрю на его руку, которая держит меня.
– Чтобы ты не задумал, я еду с тобой, – твердо отрезает Джейс, но все же отпускает меня.
Я готов послать его, но тут вдруг передумываю. Отлично, хочет со мной, пусть. Перед ним мне нечего скрывать.
– Хорошо, поехали, если не против немного испачкаться в крови.
Адам. Часть 6
– Только посмотрите кто у нас тут. – Я наклонился к открытому багажнику, удовлетворенно усмехнувшись. – Дин Мэтьюз, собственной персоной.
Глаза связанного парня с растерянностью и испугом перемещались с меня на маячивших за моей спиной ребят МакАртура, темной лошадки криминального мира Чикаго, к которому я обращался в исключительных случаях. Вот и в этот раз, когда мне потребовалось похитить человека, они сработали как нельзя профессионально.
Я хмыкнул, наблюдая за тем, как дергает связанными руками урод, которого мне хотелось тут же, не вынимая из багажника пристрелить. Но для него это было бы слишком просто. Прежде чем он отправится к праотцам, он должен в полной мере осознать, за какие прегрешения он наказан.
Его глаза дико вращались, и он пытался что-то сказать, но широкий кусок скотча, прикрывающий рот мешали тому.
– Не переживай, у тебя еще будет возможность высказаться, – воодушевленно пообещал я, хлопнув Мэтьюза по лицу.
Мое состояние можно было описать как пред эйфорийное. Я давно мечтал научить этого скромника, что трогать чужое – нельзя. Трогать что-то мое – опасно для жизни. Но прежде у меня не было серьезного повода, он не решался пригласить Грейс и признаться ей в своих чувствах. Я уж думал, что он так и будет пускать слюни на нее в стороне. И был очень удивлен, когда он все же решился и позвал ее на свидание.
Их отношения прекратились, едва успев начаться, и я решил, что с ним покончено. Глупая самонадеянность. Надо было с самого начала просветить его, что к чему.
– Хорошая работа. – Я повернулся к людям МакАртура, двум бывшим спецназовцам. – Дальше мы сами справимся.
Сохраняя молчание, наемники кивнули и после того, как извлекли парня из багажника, тут же удалились.
Свою работу они выполнили.
– Что ты собрался с ним делать? – Джейс окинул Дина безучастным взглядом и вопросительно уставился на меня.
– Для начала мы немного прогуляемся.
Я достал девятнадцатый Глок из-за пояса джинсов и поднял, давая Дину возможность хорошо его рассмотреть. Взгляд того стал совсем обреченным и затравленным, что не могло не потешить меня.
– Это пистолет, самый настоящий, – чтобы и не думал дурить, проинформировал я. – Сейчас я сниму с тебя скотч, и если ты только звук издашь без моего разрешения, в твоей груди появится пара аккуратных дыр. Кивни, если ты меня понял.
Огнестрельное оружие делает людей очень послушными. Парень и не думал своевольничать, боясь получить пулю. Я с отвращением сорвал с него кусок скотча, думая, как кто-то вроде него мог привлечь Грейс.
Он был не достоит ее. Как она могла дать ему себя касаться, целовать, отыметь, в конце концов. Что было в нем такого, чего не было во мне? Что могло ее подкупить?
Я стиснул зубы, прогоняя мысли прочь. Если я сейчас займусь самокопанием, то спущу курок раньше, чем планировал.
– А теперь мы прогуляемся.
Подталкивая Мэтьюза в спину и держа на прицеле, я направил его к лестнице. Джейс, не произнося не слова, следовал за нами.
Мы находились в недостроенном элитном жилом комплексе, строительство которого я лично контролировал. Ночью здесь никого не было, я позаботился об этом.
– Что вам от меня надо? – не выдержав, спросил парень, когда мы достигли шестого этажа.
– Ты не слишком сообразительный, да? – Я хмыкнул, ткнув пистолетом ему между лопаток. Мэтьюз дернулся, что заставило мои губы искривиться в подобии улыбки.
– Вы собираетесь убить меня?
Как на того, к кому приставили пистолет, он неплохо держался. Я ожидал чего-то вроде дрожащих коленей, хныканья и заикания, но надо отдать ему должное – он пытался сохранить свое достоинство.