– Я разочарую тебя, но у меня нет ответа на этот вопрос. Мы не выбираем, к кому и что нам чувствовать. Чувства, не важно, хорошие или плохие, они либо есть, либо нет. – Я пожала плечами, горько усмехнувшись. – Ты думаешь, я не пыталась пресечь в себе это? Думаешь, не ругала себя за то, что после всей боли, которую вытерпела по твоей вине, я не находила в себе отвращения к тебе?
Я прижала руки к груди, потому что сейчас буквально обнажала душу перед ним и мои внутренние силы были очень ограничены. Адам внимательно слушал меня, и его взгляд, устремленный на меня, был пропитан самыми разными эмоциями.
Сожаление, раскаянье, горечь, восхищение, нежность и теплота.
Я не была уверена, нужно ли ему мое признание, но я видела, насколько он был небезразличен к тому, что я говорила.
– Знаешь, что было самым худшим из того, что ты сделал? – Я махнула рукой, не в силах оставаться спокойной в один из самых волнительных моментов своей жизни. – Не то, как ты обращался со мной, словно я была вещью, созданная для твоего удовлетворения. И не то, что ты запер меня в том подвале, посадив на цепь, как какое-нибудь животное. – Я перевела дыхание, потому что мне отчаянно не хватало слов описать все, что скопилось в моей душе. – Это было ужасно, и это почти сломало меня. Но на проверку оказалось, что худшее, что ты мог сделать – это оставить меня, даже ничего не объяснив.
Я еще ближе подступила к Адаму, сохранявшему полное молчание.
– Я не заслужила слов на прощание? Почему ты не смог сказать мне глядя в глаза, что я больше не нужна тебе? Что это, слабость? Трусость? Безразличие? Я, правда, хочу понять, Адам. Ты можешь ответить мне?
Я замолчала, ожидая его реакции. Долгое время он ничего не говорил, и на его лице отражались все чувства, сменяющие друг друга. Я готова была поспорить, что внутри него шла нешуточная борьба с самим собой.
– Потому что если бы ты стояла передо мной в тот момент, я бы не смог тебе отпустить, – наконец, едва слышно произнес он. – Если бы я еще хоть раз взглянул на тебя, эгоист во мне победил бы, и я бы сделал так, как было лучше для меня, но не для тебя. – Его голос повысился, и его руки сжались в кулаки, выдавая степень его волнения с головой. – Разве ты не понимаешь этого? – Он цинично усмехнулся, покачав головой. – Я едва не уничтожил тебя! В своей слепой ярости и одержимости почти разрушил тебя!
Думал, что это то, чего я хочу. Моя потребность причинить тебе боль толкала меня на поступки, которые в итоге оборачивались против меня.
Грейс, я долгие годы был заносчивым эгоистом, которого волновали только собственные желания! – Он не кичился этим, и это не были слова, с наглостью брошенные мне в лицо. Он просто озвучивал факт, не больше, не меньше. – Я плевал на чувства женщин, которые были в моей жизни. А их было много. Их лица и имена стирались из моей памяти быстрее, чем солнце меняло свое положение на небе.
Заметно нервничая, Адам прошел к большому комоду из черного полированного дерева и, открыв верхний ящик, что-то достал оттуда.
– Посмотри на это и скажи, что все еще не ненавидишь меня.
Он протянул мне несколько больших фотографий: его рука дрожала при этом.
– Скажи, что это менее отвратительней того, чем когда я оставил тебя.
Я поднесла глаза к фото, рассматривая их. Горло сдавил спазм, и меня замутило от изображения на них. Фотографии были сделаны Адамом в подвале – на них я, прикованная к стене и обнаженная, потухшим, безжизненным взглядом смотрела в кадр. Следы от его рук отчетливо виднелись на моей коже, безошибочно указывая на характер их появления.
Пока я смотрела, Адам напряженно наблюдал за мной.
Мне до сих пор было тяжело вспоминать о тех выходных, проведенных в подвале уединенного дома, но оказалось, что увидеть со стороны то, какой он сделал меня, оказалось еще сложней.
– Оставить тебя было лучшее, что я мог сделать для тебя, – поникшим голосом пробормотал он, когда я не проронила ни звука.
– Ты ошибаешься. – Я наконец-то смогла обрести голос и подняла взгляд на него. – Ошибаешься, Адам.
И с этими словами я разорвала фотографии, под откровенное недоумение Адама.
Мне удалось пошатнуть его непоколебимость, удалось снять маску неприступности, которую он носил слишком долго. И это в некоторой степени приносило мне удовлетворение. Он столько раз удивлял меня, теперь пришла моя очередь.
Никто из нас не ожидал, что после всех встрясок между нами у нас что-нибудь получится хорошее. Я и теперь не была в этом уверена. Знала, что нам с Адамом предстоит еще долгий и трудный путь. Но единственное, в чем я была убеждена наверняка, это то, что в итоге я получу больше. Мы получим намного больше, если сейчас приложим усилия.
За это стоило бороться.
– То, как у нас началось, неправильно. – Улыбнувшись краешком губ, сказала я. – И я знаю, что цели, которые ты преследовал, были во многом ужасны. Но… не говори мне, что то, что было между нами, было не настоящим. Потому что я не поверю.
Я видела, как блестели глаза Адама, когда он смотрел на меня так, словно до этого прежде не видел. Его взгляд был испуганным, недоверчивым и настороженным. Он не привык к доверию, и он сам не верил в то, что я говорю все это искренне.
– Кто ты? – охрипшим голосом выдохнул он, обхватив мое лицо ладонями и прижавшись своим лбом к моему лбу. – Потому что я не знаю тебя. Думал, что знаю, но нет.
Его глаза выдавали полную растерянность. Странно было видеть сильного и могущественного Адама Эллингтона таким. Как, оказалось, были вещи, которые он не мог контролировать.
Например, меня.
Я ничего не ответила, только улыбнулась. Было еще столько нерешенных вопросов и столько недоговоренностей, но на сегодня я чувствовала полную выжатость и не хотела больше выяснять отношения.
Я нуждалась в его сильном, теплом теле рядом; в его объятьях. Хотела прижаться к нему и тихо наслаждаться только ему присущим, неповторимым запахом.
Не смотря на то, что мы не были вместе два месяца, и мое тело так же соскучилось по нему, секс в данном случае был не важен.
Близость намного сильней, глубже установилась между нами, и я хотела полностью прочувствовать это состояние.
– Грейс, я боюсь, что из этого ничего не выйдет, – осторожно поглаживая меня по волосам, признался Адам. – Ты знаешь, какой я, ты видела, каким я могу быть. – Он чуть отстранил меня, чтобы посмотреть в мои глаза. – Я бы хотел тебе сказать, что изменюсь и стану другим человеком, но это была бы ложь. У меня есть проблемы и суть в том, что я не знаю, как их решить. Не уверен, что когда-нибудь смогу справиться с этим.
– Ты про антидепрессанты? – Я чуть приподняла брови, посмотрев на него так, чтобы он понял, что это не пугает меня. – Я видела таблетки. Давно ты принимаешь их?
– С тех пор, как стал пациентом доктора Берка. Он специалист по расстройству психики и нервных расстройств. – Адам отвел глаза, очевидно испытывая смущение, признаваясь в своей проблеме. Я могла только представить, каково такому человеку, как он было рассказать о своих слабостях. – Мне предстоит продолжительное лечение, если я хочу изменений в своей жизни. Доктор Берк говорит, что у меня есть все шансы, но только если я сам приму то, что мне необходимо лечение.
Рассказывая, Адам переместил нас на кровать, и теперь я сидела у него на коленях, обнимая его за шею и внимательно слушая.
– Разве ты не должна с криками и воплями убегать после этого? – невесело усмехнулся Адам, заправив прядь моих волос мне за ухо.
Я едва качнула головой.
– До этого не убежала ведь. Но почему ты решил сейчас начать лечение?
– Грейс, я пятнадцать лет смотрел на свою мать и видел, как с каждым годом ее безумие становится глубже, полностью поглощая человека, которого я знал когда-то, и которого больше не было в этой женщине с дикими глазами. – Его голос надломился, но он продолжил рассказывать: – Ты должна понять, что мама была человеком, близким и важным для меня. С отцом у нас так же были хорошие отношения, но всегда кто-то из родителей имеет с тобой особую связь. У нас с матерью она была. Мне казалось, что я знал ее, а потом она помешалась, утратила рассудок, и я не знал больше, во что верить.
Адам глубоко вздохнул, переводя дыхание. Теперь пришла его очередь обнажить душу, и я боялась вздохнуть, чтобы не спугнуть его и не упустить этот момент.
– Я с ужасом смотрел на нее и боялся, что однажды стану таким же, – глядя куда-то в пространство, медленно произнес он. – Что в один миг перестану быть собой. Я уверен, что это есть в моих генах, ты могла в этом убедиться.
Он серьезно посмотрел на меня, и я прикусила губу. Я не могла спорить с этим, потому что он был прав.
– Но за все эти годы я так и не прошел обследование, просто смалодушничал. Думал, если закрывать глаза на проблему, она исчезнет. Забивал свою жизнь работой и многочисленными связями с женщинами, чтобы не было времени остановиться и признать, что моя проблема серьезна и без помощи не обойтись.
А потом появилась ты. Я был монстром, который достоин твоей ненависти и отвращения. Да, я делал ужасные вещи с тобой, но знаешь, что самое паршивое?
Он посмотрел на меня, и я молча покачала головой.
– Я получал удовольствие от этого, – едва слышно выдохнул он, прикрыв веки. – Все зашло слишком далеко. Я чувствовал, что уже на пороге своего безумия, и когда увидел те фото, которые сам же и сделал… Понял, что могу больше не ждать момента, когда мой рассудок помутится как и у матери. Потому что это уже случилось.
Пока Адам говорил, а точнее исповедовался, я перестала дышать, впитывая каждое его слово.
Как же я ошиблась, когда решила, что ему все равно! Ошиблась, когда подумала, что он оставил меня, чтобы дальше развлекаться и получать удовольствие с другими женщинами, которые еще не наскучили ему.
Теперь я видела, насколько он мучился и был несчастен не меньше, чем я. Возможно, наша разлука была для него тяжелей, чем для меня.
– Я хочу тебе помочь. – Я взяла руку Адама и крепко ее сжала в своей ладони. – Пожалуйста, позволь мне тебе помочь.
Именно в тот момент, когда эти слова слетели с моих губ, я кое-что поняла. Мы с Адамом были одиночками, которым отчаянно не хватало кого-то близкого рядом. Мы оба всю жизнь искали нужного нам человека: я того, кто смог бы восполнить любовь, которую никогда не чувствовала от родителей. Он того, с кем у него была бы такая же связь, которую он потерял, когда его мать помешалась. Даже если сам Адам не осознавал этого.
Я не искала определения чувству, которое щемило мое сердце, когда я смотрела на него. Потому что внезапно я поняла – это и была любовь.
Глава 33
– Люблю. Люблю. Люблю, – повторяла я в полголоса, стоя перед зеркалом. Я хотела прочувствовать это слово, еще такое непривычное, неуверенное. Хотела услышать, как оно будет звучать из моих уст. Произнеся его несколько раз вслух, я будто пробовала его на вкус, пытаясь понять, нравится мне или нет.
Конечно же, делала я это все за запертой дверью ванной. Для уверенности, что Адам не застанет меня врасплох, постоянно поглядывала на дверь, которая хорошо просматривалась в зеркале.
Я еще не была готова к признанию в этом чувстве перед Адамом, да и думаю, он со своей стороны не готов был его услышать.
Да, теперь он знал, что у меня есть чувства к нему, как и я знала, что они взаимны. Но мы коснулись этой темы лишь вскользь. Все было еще настолько шатко, нестабильно. Никто из нас не хотел рисковать.
Мы и так сильно рисковали, просто решив попробовать построить отношения. Никто из нас даже представления не имел, что в итоге выйдет из этой затеи.
Пока же я была рада, что Адам решил дать нам шанс, а не прогнал меня, когда я пришла к нему. Я видела, насколько ему пришлось тяжело в эти недели нашей разлуки. В особенности из-за его походов к доктору Берку. В такой период он не должен был оставаться один. Никто не должен. Я только надеялась, что у меня получится поддержать Адама в период курса лечения и при этом ничего не испортить.
Поправив в очередной раз волосы, и оглядев себя – на мне была футболка Адама, которую он дал мне в качестве пижамы – я решила, что пора выходить. И так довольно долго проторчала в ванной, обращаясь к своему отражению с признаниями в любви.
Со стороны то еще зрелище.
Вернувшись в комнату, я на секунду замерла в дверях, замявшись. Адам сидел на постели, откинувшись на спинку кровати. В его руках была книга, а на лице очки для чтения, и вся эта картинка показалась мне такой умиротворенной, уютной. Мое сердце сжалось – в очередной раз по вине этого мужчины и комок подкатил к горлу.
Было столько причин не быть с Адамом, и в тоже время в два раза больше причин быть именно с ним, невзирая ни на что.
– Эй.
Он поднял голову, глядя на меня каким-то новым взглядом, который появился у него только недавно, но от которого тепло разливалось по моим венам.
– Эй.
Я улыбнулась и, подойдя к кровати, забралась под одеяло.
– Все в порядке?
Он уже третий раз за этот вечер задавал мне этот вопрос, и на удивление, меня это не раздражало. Он беспокоился о моем душевном самочувствии – хотя он был тем, кто в этом нуждался – и мне было приятно его участие.
– Да. – Я кивнула, чуть подумав. – Мне все еще грустно и все еще периодически хочется плакать, но я справлюсь.
– Ты сильная. – Адам положил ладонь на мою щеку и большим пальцем погладил теплую кожу. – Конечно, ты справишься.
Улыбнувшись, я опустила глаза и приподняла книгу в его руках.
– «Цветы для Элджернона»? – Я вскинула брови, на что Адам только пожал плечами.
– Ну что тут скажешь, люблю фантастику.
Я покачала головой, радуясь тому, что узнала о нем еще один личный факт. В случае с Адамом всю информацию приходилось добывать по крупинкам, так как он был не слишком откровенным человеком.
Адам снял очки и отложил книгу, а я в ожидании закусила губу, не в силах отвести глаз от него.
Он был самым привлекательным мужчиной, когда-либо встречающимся на моем пути. Трудно поверить, что когда-то я считала, что он не в моем вкусе.
Но его внешняя привлекательность была далеко не решающим фактором в том, что я тянулась к нему. Даже его «ненормальность» притягивала меня, потому как она была неотъемлемой частью этого мужчины, а в нем для меня все было важным.
Когда Адам повернулся и вновь посмотрел на меня, я поняла, что больше не могу ждать. Просто не выдержу. Я порывисто поддалась вперед, едва не опрокинув и обхватив его за шею, принялась целовать.
Я отчетливо почувствовала, как ладони Адама легли на мою поясницу, привлекая к себе. Он встретил мой поцелуй, и если не был готов к такому напору, то быстро включился в процесс. Наши губы и языки мягко и одновременно горячо атаковали друг друга, побуждая перейти от поцелуев дальше, стать еще ближе.
И вдруг все закончилось. Застонав, Адам осторожно отстранил меня, переводя дыхание.
Я откинула упавшие на лицо волосы, в полнейшей растерянности глядя на него.
– Что… что случилось? – запнувшись, удивилась я.
Мужчина прикрыл глаза и, поморщившись, покачал головой.
– Извини, Грейс, но нельзя. Я не буду заниматься с тобой сексом.
Я обескуражено заморгала, не зная, что и думать.
Адам отказывается от секса?
Это не просто странно, это дико.
– Почему? – спросила я, пытаясь не показать, что уязвлена его заявлением.
– Это не потому, что я не хочу тебя, – улыбнувшись краешком губ, поспешил успокоить меня он, все правильно рассудив по моему лицу. – Это из-за лечения. Сейчас может быть опасен любой контакт между нами, тем более секс. Я боюсь, что могу сорваться. – Он отвел взгляд, понизив голос на последнем предложении. – Я еще не стабилен, и доктор Берк утверждает, что любые действия, которые порождают всплеск сильных эмоций, таких как страсть и сексуальное возбуждение могут спровоцировать приступ неконтролируемой агрессии, направленной как на себя, так и на того, кто окажется рядом.
Я слушала и понимала, что в словах Адама есть логика. Наверное, нам сейчас и правда, лучше воздержаться от подобных контактов. Но, Господи, как же я хотела его! И услышать, что мы не будем заниматься сексом в течение неопределенного времени по медицинским показателям, заставляло меня подумать о том, чтобы засунуть голову в ведро со льдом.
Если бы мы были в тупой комедии, а я была мужчиной, я бы уже высыпала гору льда в свои штаны.
– Поверь, для меня это еще трудней, чем для тебя, – страдальчески усмехнувшись, заверил меня Адам. – Потому что я сам готов связать себя лично, чтобы держать свои руки при себе и не наброситься на тебя. И дня не прошло в течение этих недель, когда бы я ни думал о тебе и не хотел тебя.
От его признания, произнесенного охрипшим голосом, по моему телу прошлась сладкая, томительная дрожь. Желание вновь стало назревать во мне, сосредотачиваясь внизу и отдаваясь пульсацией, свидетельствующей о том, как сильно я возбудилась.
Сглотнув, невольно я вновь приблизилась к нему, но чтобы не поддаться искушению и не трогать его, сжала руками простыню под собой.
– Ты, правда, думал обо мне каждый день? – Мой голос прозвучал интимней, чем я рассчитывала. Я не хотела заводить Адама и не хотела возбудиться еще больше, но мои действия словно были неподконтрольны голосу разума, который, к моему стыду, едва слышался.
Адам медленно кивнул, и его глаза сверкнули, а взгляд переместился на мои губы, которые я как раз облизнула.
– Что же ты делал, чтобы справится с этими… мыслями?
Я определенно ходила по лезвию ножа, но мои глаза то и дело опускались на его рот, который я так хотела поцеловать. В особенности его нижнюю губу, которая представлялась мне настоящим лакомством. Я хотела прикусить ее зубами, провести по ней языком, а после мягко, но с напором пососать.
Усилием воли я заставила себя отвести взгляд от его губ, потому что от представления того, что делаю с ними, мой и так расшалившийся пульс пошел вскачь, и мне стало по-настоящему жарко.
– Я ничего не мог сделать с мыслями о тебе, – приглушенным голосом пробормотал Адам, очевидно, сам едва справляясь с собственным возбуждением.
Мы могли посоревноваться, чье дыхание громче и тяжелей.
– Стоя под душем, я мастурбировал, представляя, что ты находишься передо мной и смотришь на меня.
Дыхание вмиг покинуло мои легкие, когда признание сорвалось с его уст. Острое желание ударило по всем моим нервным окончаниям, и я отчетливо ощутила ноющую боль между ног, в сосредоточие женской сущности.
Я покрепче схватила простынь, до боли в суставах. Если я сейчас прикоснусь к нему, то наставления и рекомендации доктора Берка полетят к чертям.
Мы точно были двумя мазохистами, если все еще сидели в миллиметре друг от друга, а не разбегались по разным комнатам, не запирали двери, чтобы не сорваться.
Как я могла думать связно и не о сексе с ним, когда до моих ноздрей отчетливо доходил его неповторимый запах, от которого у меня кружилась голова, и рот наполнялся слюной?
Как я могла не думать о том, как желаю, чтобы его крепкое тело накрыло меня, когда его тепло буквально окутывает меня, наполняет меня и заставляет мои мысли сосредоточиваться лишь на одном – том, как сильно, до сводящей боли хочу его в себе.
Нам опасно было находиться в одной комнате, если мы и правда, не собирались заниматься сексом. Да что там, находиться с Адамом было опасно даже в одной стране, на одном континенте. Опасно по многим причинам, и от этого он был еще желанней.
– Мы можем подождать, – жалко пробормотала я, переводя взгляд с его скулы, которую мысленно облизывала, на глаза. – Это не должно быть такой проблемой. Да и, наверное, временное воздержание пойдет нам обоим на пользу.
Я не верила, что говорю все это, потому что мои слова звучали до ужаса фальшиво. Мой взгляд при этом кричал об обратном.
Адам поддался вперед, сократив и так мизерное расстояние между нами и склонив голову к моей шее, шумно вдохнул. Его дыхание охладило мою кожу, но при этом повысило температуру в моей крови.
Я почувствовала, как мое и без того влажное белье еще больше намокло.
– Грейс, – сдавленным голосом тихо позвал меня Адам, медленно отстранившись.
Он посмотрел в мои глаза таким говорящим взглядом, что мне все стало понятно.
– Плохая была идея спать в одной постели. – Я вымучила жалкую улыбку, заставляя себя переместиться на самый край кровати.
Адам только кивнул, подтверждая мои слова.
Таким образом, я перебралась в комнату, которая когда-то была отведена для меня. Мы оба понимали, что долго не выдержит ни он, ни я. Но как бы ни велико было наше желание после долгой разлуки и изоляции друг от друга, было бы ошибкой пойти на поводу потребностей тела, рискуя нарушить хрупкий баланс души и разума.
Ночь у меня была бессонная. Я то и дело порывалась вернуться к Адаму, наплевать на всякий запрет и заняться с ним сексом. Жестким, безумным и безудержным. Таким, к которому он приучил меня и которого мне до ужаса не хватало. Пусть это и несло в себе риск.
Разве нам привыкать?
Но все же, я осекала себя каждый раз, как только поднималась с постели с жатыми в решительности кулаками.
Я не боялась за себя, даже если Адам перейдет грань и будет более жестким, чем это допустимо. Но я боялась за него, потому что не хотела, чтобы он терял себя в моменты нашей близости. Я не хотела, чтобы впредь он испытывал страх от того, что его разум может помутиться так же, как и у матери.
Уснуть мне удалось только под утро, и когда через пару часов тяжелого сна я выбралась на кухню, мой внешний вид оставлял желать лучшего.
Я не выспалась, у меня на подбородке выскочил прыщ, как будто я все еще была подростком, и я была не удовлетворена.
Чертовски не удовлетворена.
Когда я показалась на кухне, Адам уже был там, пил кофе и выглядел сногсшибательно прекрасно в темно-синем костюме тройке и шелковом галстуке цвета сапфира. Мне стало завидно, потому как Адаму, в отличие от меня удавалось скрывать следы тяжелой ночи.
Если только для него она была таковой.
Мы поздоровались и обменялись целомудренными, чуть неловкими поцелуями. Уткнувшись в свою чашку, я почувствовала, как начинаю раздражаться. Не на Адама, а на себя за то, что не могу контролировать свои гормоны и свои желания, когда он в такой близости и в тоже время – так недосягаемо далеко.
– Мне скоро уезжать, но пока я здесь, возможно, ты хотела бы о чем-нибудь спросить меня?
Он прямо посмотрел на меня, и мне показалось, что улыбка украдкой скользнула по его губам. Впрочем, это мог быть всего лишь обман зрения. Нельзя быть ни в чем уверенной после бессонной ночи.
Ох, было столько всего, о чем бы я хотела спросить его, но я не знала, с чего начать. К тому же, не знала, что можно спрашивать, когда Найджел маячит на заднем плане, хотя и делает вид, что совершенно не слушает нас.
Я сделала большой глоток чуть остывшего кофе и опустила глаза, потому что не могла решиться спросить о том, что волновало меня глядя на него.
– То твое выступление на шоу… – Я запнулась, потому что недавняя обида от его заявления кольнула сердце. – Твои слова, что ты сказал… Это правда?
Я все же осмелилась взглянуть на него, чтобы видеть его глаза, когда он ответит. Порой, его взгляд я понимала лучше, чем сказанные фразы.
– Грейс, те слова были не для тебя, – с теплотой посмотрев на меня, ответил Адам.
– О, то есть, они были рассчитаны на того, кто вредил тебе все это время?
Меня вдруг осенило – а ведь из-за своей ревности я не увидела очевидного. Еще был вариант, что Адам говорил о какой-то другой девушке, это так же возможно. Но я не верила в это.
Он промолчал, но его взгляд сказал мне все без слов.
– Ты думаешь, что этот человек, кем бы он ни был, попытается использовать меня, чтобы манипулировать тобой?
Мой голос дрогнул, а желудок узлом связало. Я отодвинула от себя тарелку с омлетом, потому что в рот больше и крошки не полезет без угрозы того, что меня стошнит.
– Я не отбрасываю этот вариант. Но, Грейс, – он потянулся и накрыл своей ладонью мою руку, – я не дам ему или им такой возможности.
Его глаза убежденно смотрели на меня, а голос звучал твердо и угрожающе.
Я не знаю, говорил ли Адам так, только чтобы меня успокоить, или он и правда был настолько уверен в том, что никто не сможет подобраться ко мне ради того, чтобы вывести его из строя. Как бы там ни было, но я поверила ему.
– Я знаю.
Я улыбнулась и мягко высвободила свою руку из под его. Адам удивленно вскинул брови, и я поспешила объяснить:
– Физический контакт. Чревато последствиями, потому что я на взводе и не ручаюсь за себя.
Вот до чего я дошла – моя плотская потребность в нем достигла того критического уровня, когда я готова была вспыхнуть как спичка от невинного прикосновения руки.
Адам только хмыкнул, чуть наклонив голову, и взглянул на меня из-под ресниц.
– Так ты прослушал мое сообщение, которое я оставила в не лучший момент своей жизни? – сбивчиво и отчего-то сдавленно спросила я, заполняя молчание, которое лишь усиливало напряжение между нами.
Жаль, я не занимаюсь йогой. Мне бы не помешала сейчас медитация.
Адам на миг замер, а после кивнул.
– Конечно.
– Но ты никак не отреагировал.
Мои губы дрогнули, а лицо исказилось – это я пыталась скрыть попыткой – не успешной – улыбнуться.
– Что было трудно. Я раз сто прослушал твое сообщение, и после каждого мне хотелось сорваться и мчаться к тебе, но я останавливал себя тем, что в итоге все это ради тебя.
Я видела, как нелегко Адаму дается это признание. Теперь я понимала, что его преследовали благородные мотивы, но от этого ни хрена не было легче.
Это не отменяло два месяца, которые я провела с глубокой верой, что он выкинул меня, потому что я больше не была той, кого он хотел.
– Ты мог бы дать мне возможность решать, – опустив глаза на свои руки, тихо произнесла я.
– Ну, с этим вроде как тоже проблемы, – невесело хмыкнул Адам. – Я привык, чтобы все, что как-то связано с моей жизнью, зависело только от моих решений.
– Это не то, с чем я буду мириться, – внезапно окрепшим голосом заявила я, вскинув подбородок. – И тебе лучше сразу усвоить это, если, правда, хочешь, чтобы это сработало.
Я обвела пространство между нами рукой.
Адам откинулся на спинку стула, заметно расслабившись, и с неожиданным весельем посмотрел на меня.
– Грейс, ты предлагаешь мне делегировать власть? Потому что я совершенно ни черта в этом не разбираюсь. Я не знаю, как это может сработать и может ли вообще.
Ох, как же я сейчас хотела подойти к нему, взобраться на колени и пообещать, что у нас все получится. Мой всегда сильный и уверенный в себе мужчина в данный момент казался очень сомневающимся и настороженным.
То, что происходило между нами – было для него в новинку. В таких отношениях у Адама не было опыта. Да, он уложил на спину многих женщин Чикаго и еще Бог знает сколько на том побережье, но тут он был как ребенок, который только учился ходить.
Я собиралась помочь ему.
– Знаешь, это не так сложно, как кажется. У тебя просто не может не получиться. – Я хотела подбодрить его, потому что он до сих пор не был уверен, что у нас может выйти что-то хорошее.
Я же напротив – не сомневалась в этом, но боялась, что мы можем серьезно налажать по дороге и сойдем с дистанции раньше времени.
* * *
Через неделю я вернулась в университет, и жизнь пошла своим чередом. За исключением того, что я больше не могла позвонить бабушке и поговорить с ней, когда мне это требовалось. Я не могла приехать к ней, чтобы подзарядиться порцией теплоты и любви, когда мне становилось грустно.
И хотя боль от ее потери все еще была яркой, так, что порой меня складывало пополам и слезы выступали на глазах, я не чувствовала себя одинокой. У меня была поддержка моих подруг. Но главное, у меня был Адам.
Мы договорились, что какое-то время никто не должен знать о наших отношениях. Наши совместные снимки не должны были появиться в газетах и интернете, потому что тот, кто заложил бомбу и ходил ночью по дому мог добраться до меня. Адам утверждал, что у него нет шансов, но самих намерений было достаточно, чтобы Эллингтон вышел из себя. И чтобы не заставлять его волноваться и нервничать еще больше, да и ради своей безопасности, я пообещала, что больше не буду пытаться отправиться куда-либо без сопровождения Маркуса.
Прежде я частенько не ставила своего телохранителя и водителя в известность, выбираясь за пределы кампуса.
Наши же отношения с Адамом развивались. Потихоньку, не торопясь, но каждый раз, когда мы проводили совместное время, каждый из нас узнавал что-то новое друг о друге. В основном это касалось мелочей, так как Адаму еще нелегко давалась откровенность в более личных аспектах, но я видела, что он старается.
Мы встречались почти каждый вечер, когда Маркус привозил меня к Адаму домой. Соблюдая договоренность о таинственности наших отношений, мы оставались в квартире и занимались разными вещами, о которых раньше и речи не было.
Мы смотрели фильмы, несколько вечеров подряд у нас даже был марафон фильмов со Стивом Мартином, потому как оказалось, что он любимый актер Адама. Кто бы подумал, что им окажется комик!
Слушали вместе музыку и выяснили, что во многом наши вкусы сходятся.
Играли в карты, и несколько раз мне даже удалось одержать победу, но я подозревала, что Адам мне поддавался.
А еще разговаривали и узнавали друг друга.
Единственное, чего мы не делали – это не занимались сексом. И хотя я видела, как порой глаза Адама загорались голодным блеском, когда он смотрел на меня, он стойко держал себя в руках. Страх сорваться и навредить мне крепко держал его и служил стопором, когда желание становилось слишком интенсивным.
Я все понимала и поддерживала его, но иногда мне хотелось сорваться и наброситься на него со всей дикой страстью, которая зрела во мне. В особенно отчаянные моменты я готова была умолять его о том, чтобы он жестко трахнул меня.
Ни больше, ни меньше.
То обстоятельство, что наши новые отношения исключали интимную сторону, были неудобной проблемой. Я знала, что это временное положение, и это требовалось самому Адаму, но я не могла просто перестать чувствовать сексуальное влечение к нему.
Как это вообще было возможно, если глядя на него, я видела самого привлекательного, сексуального и желанного мужчину на свете. С его выкрутасами, его повернутостью, периодами полного затемнения, когда он вел себя, как дьявол. Я все любила в нем и уже не представляла его другим.
Вернувшись к учебе, я так же вернулась к работе в библиотеке. Пусть она оплачивалась не очень хорошо, но доставляла мне радость и отвлечение от горьких размышлений. Я уже начинала грустить от того, что скоро, когда получу диплом, моя работа здесь закончится.
В библиотеке у меня был свой укромный уголок, куда я приходила, когда был перерыв в работе, или когда время близилось к закрытию и в здании почти никого не оставалось. Я поднималась на третий этаж, где в самом конце зала располагалась секция медицинской литературы. В последнем ряду стояли старые, запыленные книги, которые редко кто трогал, и я садилась на ковровое покрытие между стеллажами, впитывая покой, некую сонность этого места.