Сердце океана

Глава 3

В перерыве между дневной и вечерней сменами, когда зал убрали, а братья отправились по домам, Дарси усадила перед собой новую официантку. Эйдан управлял пабом, Шон властвовал на кухне, а обслуживанием, по общему согласию, руководила Дарси.

– Давай-ка, Шинед, вспомним, о чем мы говорили, когда я принимала тебя на работу.

Шинед поерзала тощей задницей на табурете и наморщила лоб в попытке сосредоточиться.

– Ну, ты объясняла, что я должна быть дружелюбной, принимая заказы.

– Так. – Дарси отпила газировки, ожидая продолжения. – Что еще ты помнишь?

– Мм…

«Господи, эта девчонка хоть что-нибудь способна делать быстрее черепахи?» – подумала Дарси.

– Ну… – Шинед задумчиво покусала губу, водя пальцем по столешнице. – Не путать заказы, следить, чтобы каждый клиент получал то, что хотел. И опять же, дружелюбно.

– А не помнишь ли разговора о том, что подавать еду и напитки ты должна ловко и быстро?

– Да, помню. – Шинед уставилась на свой стакан и уже не поднимала взгляда. – У меня в голове все путается, Дарси. Все вокруг чего-то хотят, причем одновременно.

– Возможно, но, видишь ли, Шинед, паб – такое место, куда люди приходят именно потому, что чего-то хотят, и наша работа состоит в том, чтобы они это получили. Ты не можешь выполнять свои обязанности, если полсмены прячешься в туалете.

– Джуд сказала, что у меня уже лучше получается. – Шинед наконец оторвала взгляд от стакана и уставилась на Дарси глазами, полными слез.

– Со мной этот номер не пройдет. Дрожащие губки и слезы в глазах действуют исключительно на мужчин и нежные сердца, а сейчас совсем другой случай. Так что проглоти слезы и слушай. – В ответ Шинед громко всхлипнула, но Дарси удовлетворенно кивнула и продолжила: – Когда ты пришла ко мне устраиваться на работу, ты обещала трудиться усердно. И трех недель не прошло, а ты уже отлыниваешь. Я спрашиваю тебя прямо и требую такого же прямого ответа: ты хочешь здесь работать?

Шинед потерла глаза, размазав тушь для ресниц, купленную с зарплаты за первую неделю. Кого-то это трогательное зрелище, может, и смягчило бы, но Дарси лишь подумала, что девчонке стоит научиться лить слезы поизящнее.

– Да, мне нужна работа.

– Нуждаться в работе не то же самое, что работать. – И Дарси решила показать это Шинед на практике. – Через два часа жду тебя на вечернюю смену.

От шока слезы девушки мгновенно высохли.

– У меня же свободный вечер!

– Уже нет. Если хочешь сохранить место, ты вернешься, настроенная на работу, за которую тебе платят. Твой маршрут – от столика к столику, от столика на кухню и обратно. Если ты что-то забудешь или не поймешь, спроси меня, и я помогу. Но… – Дарси умолкла, дождалась, пока Шинед снова посмотрит ей в глаза. – Я больше не потерплю твоих отлучек. Захочешь пописать, ради бога, но каждый раз, как я замечу, что ты просидела в туалете больше пяти минут, я буду вычитать из твоей зарплаты фунт.

– Я… у меня проблемы с мочевым пузырем.

Дарси расхохоталась бы, если бы Шинед не выглядела так жалко.

– Чушь собачья! Будь у тебя проблемы, твоя мама рассказала бы маме Бренны, и это дошло бы до моих ушей.

Пойманная на вранье, Шинед сменила жалобное выражение лица на обиженное.

– Но, Дарси, целый фунт!

– Да, целый фунт, и прежде чем удрать, посчитай, сколько это тебе будет стоить.

Дарси решила, что фунт пойдет не в кассу, а прямиком в ее отпускной фонд, поскольку именно ей приходится работать за отсутствующую Шинед.

– Несколько поколений Галлахеров создавали репутацию паба. Если ты на нас работаешь, должна соответствовать нашим требованиям. Если не можешь или не хочешь – до свидания. Это твой второй шанс, Шинед. Третьего не будет.

– Эйдан не такой строгий, как ты. – У Шинед задрожали губы.

– Но ты имеешь дело со мной, а не с Эйданом. У тебя два часа. Не опаздывай, или я решу, что эта работа не для тебя.

– Я приду, – хмуро ответила Шинед, поднимаясь. – Я справлюсь с работой. Не такое уж большое дело подносы туда-сюда носить. Мозги для этого не нужны.

Дарси обворожительно улыбнулась:

– Ну, значит, ты справишься.

– Когда я накоплю денег, чтобы выйти замуж за Билли, я и не вспомню об этой работе.

– Отличный план на будущее. Но мы в настоящем. Прогуляйся и успокойся, пока не сказала того, о чем потом пожалеешь.

Шинед потопала к выходу. Дарси осталась сидеть. Она предвидела, что Шинед хлопнет дверью, потому не вздрогнула и только закатила глаза при звуке, похожем на выстрел.

– Если бы она хоть половину этой энергии прикладывала к работе, нам не пришлось бы сейчас беседовать.

Дарси подвигала плечами, чтобы ослабить напряжение, пошевелила занемевшими в туфлях пальцами ног и встала из-за стола. Взяв стаканы, она повернулась, чтобы отнести их к бару, и увидела Тревора у кухонной двери.

Прекрасное воплощение замысла Божьего, промелькнула у нее мысль. Может, парень и грязноват после работы на стройке, но это ни капельки его не портит.

– Мы закрыты, – сказала она.

– Задняя дверь была не заперта.

– У нас гостеприимное заведение. – Дарси поставила стаканы на стойку. – Но, боюсь, в данный момент я не смогу продать вам пинту пива.

– Я пришел не за пивом.

– Неужели? – Дарси прекрасно знала, что нужно мужчине, который вот так пожирает ее глазами, однако у всякой игры есть правила. – Чего же вы тогда ищете?

– Еще утром, когда проснулся, я ничего не искал. – Тревор оперся о барную стойку. Они оба все понимают, что значительно упрощает ситуацию. – А потом увидел вас.

– Сладкоречивый мистер Нью-Йорк.

– Трев. И давайте перейдем на «ты». У тебя есть пара свободных часов. Почему бы не провести их со мной?

– Как ты узнал, что у меня есть пара свободных часов?

– Я вошел в конце твоего выговора официантке. Кстати, она ошибается.

– В чем?

– Для этой работы нужны и мозги, и умение ими пользоваться. У тебя есть и то, и другое.

Дарси удивилась. Редкий мужчина замечал в ней ум, и еще реже мужчины говорили об этом.

– Значит, тебя привлекли мои мозги?

– Нет. – От веселых искр в его глазах и вспыхнувшей улыбки у нее мурашки побежали по спине. – Но мне интересно и то, что творится в твоей голове.

– Мне нравится в мужчинах честность. Почти всегда.

Дарси оценивающе взглянула на него, подумала, что он вполне сгодится для короткого флирта. Да, не более того, подумала она с легким сожалением.

Однако в одном парень прав. Время у нее есть.

– Я могла бы прогуляться с тобой по берегу, но разве тебе не надо работать?

– У меня гибкое расписание.

– Тебе повезло. – Дарси подняла откидную доску барной стойки. – Может, и мне тоже.

Тревор подошел ближе и остановился, почти касаясь ее.

– Только один вопрос.

– Постараюсь дать только один ответ.

– Почему я не должен никого убить, прежде чем сделать это? – Тревор наклонился и легко коснулся губами ее губ.

Дарси резко опустила доску на место.

– Я разборчива. – Она прошла к двери, оглянулась и посмотрела ему в глаза. – Я дам знать, если решу позволить тебе это повторить, Трев из Нью-Йорка. И более энергично.

– Справедливо.

Они вышли на улицу, и Тревор подождал, пока Дарси запрет парадную дверь.

В воздухе смешивались ароматы моря и цветов. Дарси любила Ардмор за его запахи и звуки, за раскинувшуюся до горизонта водную гладь. В этой обширности моря таилась масса возможностей. Рано или поздно его волны накатят на берег в другом месте, где живут другие люди совсем в других городах. Удивительно думать об этом. А здесь царит такое спокойствие… Она помахала рукой в ответ на приветствие Кейти Даффи, поливавшей цветы в своем дворике.

– Ты впервые в Ирландии? – спросила Дарси, когда они пошли к берегу.

– Нет, я несколько раз бывал в Дублине.

– Один из моих любимых городов. – Дарси обвела взглядом пляж, заметила группки туристов и свернула к скалам. – Там чудесные магазины и рестораны. В Ардморе этого нет.

– Тогда почему ты не в Дублине?

– Моя семья здесь… ну, часть семьи. Наши родители недавно обосновались в Бостоне. И я не горю желанием жить в Дублине, когда на свете так много интересных мест, которых я еще не видела.

– А что ты видела?

Дарси подняла на него глаза. И впрямь редкий парень. Большинство ее знакомых мужчин желали говорить только о себе любимом. Ладно, поиграем пока по его правилам.

– Париж, вот только что. Конечно, Дублин и почти всю мою страну. Но работа в пабе серьезно мешает путешествиям.

Дарси повернулась, прикрыла глаза рукой от солнца, и прошла несколько шагов спиной вперед.

– Интересно, как все это будет выглядеть, когда они закончат?

Тревор остановился, посмотрел на паб и на стройку.

– Театр?

– Да. Я видела эскизы, но не могу себе представить, как это будет выглядеть в реальности. – Дарси опустила руку и подставила лицо соленому ветру. – Мои братья одобряют проект, а они очень придирчивы.

– Как и «Маги Энтерпрайз».

– Не сомневаюсь, хотя трудно понять, почему Маги выбрал для своего проекта маленькую деревушку на севере Ирландии. Джуд говорит, что отчасти из сентиментальности.

Его удивила и немного задела правда, высказанная столь небрежно.

– Да?

– Ты слышал историю о Джонни Маги и Мод Фицджеральд?

– Слышал кое-что. Они были помолвлены, он ушел на войну и погиб во Франции.

– А она так и не вышла замуж и всю жизнь прожила одна в коттедже на Эльфийском холме. Долгую жизнь. Мод покинула мир в сто один год. Мать Джонни Маги умерла от горя через несколько лет после его гибели. Говорили, Джонни был ее любимцем, и она не смогла найти утешения ни в муже, ни в других своих детях, ни в религии.

Странно было вот так идти по берегу и слушать историю собственных родных, которых он никогда не встречал, из уст малознакомой женщины. Еще более странно то, что он узнавал от Дарси больше, чем от кого бы то ни было прежде.

– По-моему, потеря ребенка – самое страшное горе.

– Конечно. Только как же те, кто остался жив и нуждался в ней? Если из-за потери пренебрегаешь тем, что имеешь, горе – потворство своей слабости.

– Согласен. И что же с ними случилось?

– Говорят, ее муж в итоге пристрастился к алкоголю. На мой взгляд, упиваться виски ничем не лучше, чем упиваться горем. Ее дочери, кажется, их было три, выскочили замуж при первой возможности и уехали. Другой ее сын, лет на десять моложе Джонни, спустя какое-то время с женой и маленьким сыном уехал в Америку и сколотил там состояние. Он никогда больше не приезжал в Ирландию и, насколько я знаю, не поддерживал связи ни с родными, ни с друзьями.

Дарси обернулась и снова посмотрела на паб.

– Нужно иметь суровое сердце, чтобы ни разу не оглянуться назад.

– Да, – пробормотал Тревор. – Суровое.

– Вот так семена «Маги Энтерпрайз» были посеяны в Ардморе. Похоже, нынешний Маги не прочь потратить время и деньги, чтобы увидеть, как они прорастут.

– Ты считаешь, это плохо?

– Вовсе нет. Нам на пользу, да, наверное, и ему тоже. Бизнес есть бизнес, но всегда найдется местечко для сентиментальности, если она не мешает главному.

– А что главное?

– Выгода.

– Просто выгода?

Дарси указала рукой на бухту.

– Вон возвращается лодка Тима Райли. Он со своей командой вышел в море еще до рассвета. У рыбаков тяжелая жизнь. Тим и такие, как он, день за днем выходят в море, забрасывают сети, воюют с непогодой, выбиваются из сил. Как думаешь, почему они это делают?

– Скажи мне.

– Им нравится. – Дарси откинула волосы с лица, глядя на рыбацкую шхуну, показавшуюся на гребне волны. – Сколько бы они ни ругались и ни жаловались, они любят такую жизнь. И Тим ухаживает за своей лодкой, точно молодая мать за первенцем. Он честно продает улов, чтобы никто не сказал, будто Райли нельзя доверять. Здесь и любовь к своему труду, и традиции, и забота о репутации, но главное – выгода. Если не ставить цели заработать на жизнь, то это будет всего лишь хобби, верно?

Тревор поймал взметнувшийся на ветру черный локон Дарси.

– Думаю, меня все-таки привлекли твои мозги.

Дарси рассмеялась и пошла дальше.

– Ты любишь то, чем занимаешься?

– Да, люблю.

– Что тебе нравится больше всего?

– Что ты увидела, когда выглянула сегодня утром из окна?

– Ну, я увидела тебя! – Он ответил улыбкой, смягчившей его черты. – А еще я увидела хаос.

– Вот именно. Мне больше всего нравится пустая площадка или старое полуразрушенное здание. Возможности, которые в них заложены.

– Возможности, – прошептала Дарси, снова глядя на море. – Я понимаю. Значит, тебе нравится строить что-то из ничего или из чего-то давно позаброшенного.

– Да. И менять это к лучшему. Если хочешь срубить дерево, будет ли то, что ты посадишь на его месте, стоить жертвы? Принесет ли это пользу в долгосрочной перспективе или ты просто следуешь своему минутному капризу?

– Опять философствуешь. – Дарси отметила, что у него лицо философа; лишь взъерошенные ветром волосы и шрам на подбородке разбивали это впечатление. – Ты что, совесть Маги?

– Мне нравится так думать.

Странный образ мыслей для рабочего, подумала Дарси, но весьма привлекательный. Вообще, до сих пор ни единая черта в нем не вызвала у нее раздражения.

– Вон там, на утесах, за большим отелем, в древности велось большое строительство. От него остались лишь руины, однако дух прошлого сохранился, и многие его чувствуют. Ирландцы понимают цену жертвенности, ее причины и необходимость. Ты должен как-нибудь выкроить время и сходить туда.

– Обязательно. Думаю, эти места мне понравятся больше, если ты составишь мне компанию.

– Это можно устроить.

Бросив взгляд на часы, Дарси повернула назад.

– Давай договоримся. – Тревор остановил ее, взяв за руку, и ему понравилось легкое раздражение, мелькнувшее в глазах девушки. – Я хочу снова с тобой встретиться.

– Знаю. – Дарси склонила голову набок, дразняще улыбнулась, понимая, что этот прием никогда ее не подводил. – Я пока еще ничего не решила насчет тебя. Женщине следует быть осторожной с незнакомыми красивыми мужчинами.

– Уверен, женщина с твоим арсеналом использует мужчин в качестве мишеней для учебной стрельбы.

Разозлившись, Дарси выдернула руку.

– Только если они напрашиваются. Мое красивое лицо не делает меня бессердечной.

– Ни в коем случае. Однако красивое лицо плюс острый ум – мощное сочетание, и было бы расточительством не уметь ими пользоваться.

Дарси хотела было отмахнуться и просто уйти, но, черт побери, он ее заинтриговал.

– Очень странный разговор. Не знаю, нравится он мне или нет, но, пожалуй, я заинтригована достаточно, чтобы потратить время и разобраться. Правда, сейчас мне пора на работу. Не хотелось бы опаздывать после строгого выговора Шинед.

– Она тебя недооценивает.

– Что, прости?

– Она тебя недооценивает, – повторил Тревор, подстраиваясь к шагам Дарси. – Она видит лишь то, что на поверхности: красивая, хорошо одетая женщина работает в семейном бизнесе, которым управляют ее братья, а сама стоит на нижней ступеньке и просто обслуживает посетителей.

Дарси прищурилась, но не от солнца.

– И ты смотришь на меня так же?

– Нет, так видит Шинед. Только она молода и неопытна. Поэтому не понимает, что ты вносишь в работу паба не меньший вклад, чем братья. Твоя внешность этому способствует, но я наблюдал за тобой сегодня. – Тревор посмотрел на Дарси с высоты своего роста. – Ты ни разу не сорвалась, и даже когда злилась, ничем это не выдала.

– Если ты пытаешься смягчить мое сердце комплиментами… тебе удалось. Хотя, надо заметить, не помню, чтобы другие мужчины говорили мне нечто подобное.

– Конечно. Все говорят, что ты самая красивая женщина из всех, кого они когда-либо видели. Пустая трата времени утверждать очевидное, и тебе наверняка надоело это слышать.

Они уже шли по улице. Дарси остановилась, в упор смотрела на него пару секунд и рассмеялась.

– Ты редкий парень, Трев из Нью-Йорка. Пожалуй, ты мне нравишься, и я не прочь провести с тобой некоторое время. А если бы ты был богат, я вышла бы за тебя замуж не сходя с места, и позволила бы развлекать меня и потакать моим капризам до конца моих дней.

– Ты этого ищешь, Дарси? Чтобы кто-то потакал твоим капризам?

– Почему нет? У меня большие амбиции, и я намерена их удовлетворить. До тех пор, пока я не встречу мужчину, желающего меня обеспечить, буду делать это сама. – Она провела пальцами по его щеке. – Это не значит, что я не могу по дороге развлечься с кем-то другим.

– Еще и честная.

– Когда мне выгодно. А поскольку мне кажется, что ты способен раскусить даже самую искусную ложь, зачем терять время попусту?

– Вот опять.

Направляясь к пабу, Дарси озадаченно покосилась на него:

– Что?

– Эффективность. Эффективность в женщинах меня возбуждает.

– Господи, ты самый странный парень из всех, кого я знаю. Но я нахожу забавным то, что тебя так легко возбудить, поэтому принимаю твое приглашение на завтрак.

– Завтра?

Дарси позвенела ключами в кармане, гадая, почему идея о завтраке с ним кажется ей столь привлекательной.

– В восемь утра. Встретимся в ресторане отеля.

– Я живу не в отеле.

– Ну, если ты снял комнату, мы можем…

– А, вот где ты, Дарси. – К ним подошел Эйдан, уже держа ключи в руке. – Джуд была уверена, что ты к нам зайдешь.

– Меня отвлекли.

– Вижу, ты познакомился с моей сестрой! Может, зайдешь на пинту пива за счет заведения?

– Мне еще надо поработать. Меня тоже отвлекли, – ответил Тревор, взглянув на Дарси. – Но я с удовольствием воспользуюсь приглашением чуть позже.

– Всегда пожалуйста. Твои люди увеличили нашу выручку, а с возвращением Дарси, полагаю, они станут заглядывать еще чаще. – Эйдан подмигнул Дарси, вставляя ключ в замочную скважину. – Вечером у нас выступление ирландского ансамбля. Приходи, если сможешь. Получишь представление о том, что мы предложим тем, кто пройдет через наш паб, направляясь в твой театр.

– Обязательно приду.

– Дарси, ты поговорила с Шинед?

– Да, – ответила она, не сводя глаз с Тревора. – Я тебе расскажу через минутку.

– Отлично. До вечера, Тревор.

– До вечера.

Эйдан вошел в паб и закрыл за собой дверь.

– Твои люди? – проговорила Дарси. – Твой театр?

– Так точно.

– Значит, ты Маги. – Дарси сделала медленный вдох, пытаясь сдержать гнев. – Почему ты не сказал?

– Ты не спрашивала. Какое это имеет значение?

– Полагаю, имеет значение то, кем ты мне представился. Не выношу, когда меня обманывают или играют со мной.

Она повернулась, чтобы уйти, но Тревор придержал дверь ладонью.

– Я помню, о чем мы говорили, и в наших разговорах не было никакого обмана, – ровным тоном сказал он.

– Значит, у нас разные представления об обмане.

– Наверное, тебя злит, что я оказался богатым и тебе теперь придется выйти за меня замуж.

Он примирительно улыбнулся, но получил в ответ испепеляющий взгляд.

– Твой юмор неуместен. Отойди от двери. Мы еще не открылись для посетителей.

– Это наша первая ссора?

– Нет. – Дарси рывком распахнула дверь, чуть не ударив Тревора по лицу. – Последняя.

Дверью она не хлопнула, но Тревор отчетливо услышал щелчок запирающегося замка.

– Я так не думаю, – произнес он веселее, чем любой другой мужчина в подобных обстоятельствах. – Совсем так не думаю.

Он направился к своей машине, вдруг решив, что сейчас подходящий момент подняться на скалы и взглянуть на руины, о которых ему столько рассказывали.

Это была Ирландия, которую он мечтал увидеть. Древняя и священная, самобытная и мистическая. Тревора удивило, что он оказался здесь один. Он полагал, что любого туриста, прибывающего сюда, в первую очередь привлекли бы скалы с древними руинами на них.

Тревор обошел остатки каменных стен, некогда возведенных в честь святого. Они стояли на холмистой земле и охранялись, он полагал, душами тех, кто здесь покоился. Три каменных креста стерегли колодец с прозрачной водой.

Он слышал, что прогулка вокруг мыса очень живописна, но предпочел пока задержаться здесь.

Дарси права, решил он. Часовня хоть и разрушилась, но сердце ее живет.

Он отошел назад, стараясь не наступать на могилы, отмеченные изрытыми непогодой камнями, и, посмотрев вниз, увидел надгробие Мод Фицджеральд с единственным словом:

Провидица

– Так вот ты где, – прошептал он. – Я видел тебя на фото вместе с моим двоюродным дедом. Мама сберегла старые альбомы. Дед привез из Ирландии очень мало фотографий, но ты там есть. Разве не странно?

Он присел на корточки, растроганный видом пестрого ковра из цветов, выросших на ее могиле.

– Наверное, ты любила цветы. Твой сад у коттеджа великолепен.

– Мод умела обращаться с растениями.

Услышав эти слова, Тревор оглянулся и поднялся на ноги. Парень, стоявший неподалеку, был одет весьма странно – в серебряный костюм, сверкающий на солнце. Видимо, театральный наряд для какого-то представления в отеле, подумал Тревор. Парень был определенно похож на актера – длинные черные волосы, веселый прищур и ярко-голубые глаза.

– Смотрю, тебя нелегко испугать. Молодец.

– Пугливый человек не пришел бы сюда один. Красивое место, – добавил Тревор, оглядываясь по сторонам.

– Мое любимое. Ты – Маги, приехавший из Америки строить мечту и искать ответы.

– Примерно так. А ты?

– Кэррик, принц эльфов. Рад знакомству.

– Ну да, конечно.

Уловив насмешку в интонации Тревора, Кэррик сдвинул брови.

– Ты должен был слышать обо мне даже в своей Америке.

– Слышал. – Парень либо чокнутый, либо не хочет выходить из образа. Либо и то, и другое. – Ведь я сейчас живу в коттедже на холме.

– Мне известно, где ты живешь, и, черт побери, мне не нравится твой снисходительный тон! Я привел тебя сюда не для того, чтобы терпеть насмешки.

– Ты привел меня сюда?

– Ох уж эти смертные, – проворчал Кэррик. – Любят воображать, что все делают сами. Твоя судьба здесь, и она связана с моей. Это я бросил в землю пару зернышек, чтобы завлечь тебя сюда.

– Приятель, если уж ты пьешь с утра пораньше, то хотя бы держись подальше от солнца. Помочь тебе дойти до отеля?

– Пью? Думаешь, я пьян? – Кэррик закинул голову и расхохотался. Он хохотал долго, пока не схватился за бока. – Чертов болван! Я покажу тебе, кто тут пьян, вот только отдышусь.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Кэррик продолжил:

– Так. Надо показать тебе что-нибудь необычное, ибо я уже вижу, что ты циник. О! Придумал!

Его глаза вдруг потемнели, как кобальт, и Тревор был готов поклясться, что кончики его пальцев засияли золотым светом. Затем между ладонями парня возникла сфера, прозрачная, как вода. В ней Тревор увидел себя и Дарси, стоящих рядом на пляже, и к их ногам катились волны Кельтского моря.

– Посмотри на нее. Прелестное лицо, сильный характер и жаждущее сердце. Хватит ли тебе ума завоевать то, что предлагает судьба?

Кэррик сделал легкое движение, и сфера перелетела к Тревору. Он инстинктивно протянул руку, почувствовал, как пальцы погружаются во что-то холодное и мягкое, а затем сфера лопнула, словно мыльный пузырь.

– Шикарный фокус, – пробормотал Тревор, поднимая взгляд. Странный парень исчез, и только трава шелестела на ветру. – Шикарный фокус, – повторил он, и, потрясенный сильнее, чем желал бы признать, уставился на свои пустые руки.