Последний раз меня отчитывали в школе за плохо выполненный реферат по математике и это было в пятом классе. И вот я стою в кабинете директора, давно состоявшийся педагог, получивший в прошлом году статус «Учитель года», молодой, но опытный специалист, гордость школы, и выслушиваю замечания от руководства. Весьма несправедливые, надо отметить. Как так?

– Екатерина Алексеевна, вы поймите, людям такого уровня, как Артемий Дмитриевич, нужно всегда идти навстречу и стараться выполнять все их пожелания, – женщина выразительно глянула на меня, мол, пора бы уже знать такие элементарные вещи, в вашем-то возрасте.

– Валентина Михайловна, я просто не в состоянии идти навстречу подобного рода требованиям, – не выдержав, я прошлась по дорогому ковру, яростно жестикулируя. – Выпредлагаете закрыть глаза на вопиющий случай в поведении моего ученика! Если я последую вашей рекомендации, завтра остальные ученики просто сядут мне на шею. И о дисциплине в классе можно будет забыть окончательно.

Директриса раздраженно хлопнула по столу.

– Не утрируйте! Ничего не случиться с вашей дисциплиной. А вот племянник нашего главного мецената, скорее всего, перейдет в другое образовательное учреждение, и мы лишимся огромной финансовой поддержки. Вы этого хотите?

Я аж задохнулась от возмущения.

– Я правильно понимаю: уровень воспитания ребенка не имеет значения, если речь идет о денежной стороне вопроса?

Валентина Михайловна прищурилась, серые глаза грозно сверкнули из-под искусно подведенных бровей.

– Ваш кабинет теперь, моя дорогая Екатерина Алексеевна, заново отремонтирован и прекрасно оборудован, и все за какие-то летние месяцы. Как вы думаете, на чьи деньги это было сделано? – директор встала и подошла, глянула в упор.

– Моя первоочередная обязанность – заботиться о школе и ее учениках.

Я не желала сдаваться.

– Но не за счет же прав других учеников, надеюсь? Или я теперь должна выделять учеников, чьи родители богаче других? Делать им меньше замечаний, завышать оценки?

Директор недовольно поджала губыи взглянула холодно. Ядерзко вздернула подбородок ивопросительно приподняла бровь в ответ. Так мы и буравили друг друга взглядом несколько минут. Наконец, Валентина Михайловна усмехнулась. Подошла и аккуратно поправила воротничок моего пиджака, весьма модного кроя, прошу заметить. Потом она наклонилась к самому уху и вкрадчиво произнесла.

– Екатерина Алексеевна, кажется, вы вполне довольны работойв нашей частной школе и вряд ли бы хотели потерять такое выгодное место?

Я напряглась, никак не ожидая такого вопроса в свой адрес. Женщина, между тем, явно довольная произведенным эффектом, вернулась на свое законное место директора школы и, чинно сложив руки на столе, завершила наш весьма неприятный разговор словами.

– Тогда не делайте того, что могло бы поколебать мою уверенность в необходимостивашей работы здесь.

Я замялась, резко почувствовав себя «не в своей тарелке», как говорит Инна. Что я могла ответить на подобный прозрачный намек? Я лишь сильнее выпрямилась, так, что лопатки заболели, а модный пиджак стал неожиданно тесен в груди.

– Я вас услышала, Валентина Михайловна.

– Прекрасно. Рада, что мы хорошо понимаем друг друга, Екатерина Алексеевна.

Женщина слегка наклонилась вперед и улыбнулась, видимо, пытаясь тем самым сгладить тон нашего разговора.

– Вы прекрасный специалист и замечательно справляетесь со своими педагогическими обязанностями. Полагаю, впредь маленькие нюансы вашей классной работы не помешают вам трезво оценивать ситуацию и делать разумные выводы. Возвращайтесь в класс и приступайте к своим прямым обязанностям.

– Надеюсь, мой завтрашний отгул остается в силе?

– Разумеется, свадьба подруги – это святое. Передайте мои поздравления молодоженам.

Я, не без дрожи, открыла дверь собственного классного кабинета. В классе было непривычно шумно. Когда я вошла, подменявшая меня коллега с явным нетерпением поднялась с учительского стула и поспешила вернуть класс под мою ответственность. И я ее прекрасно понимала. Для такого неприятия была веская причина. И эта причина развязно сидела и злорадно ухмылялась с первой парты, нагло сложив руки на груди.

Я знала, что не должна выказывать недовольство или как-то реагировать на подобную дерзость со стороны четвероклассника, но сдерживаться с каждым днем становилось все сложнее.

Мой выпускной класс считался образцово-показательным целых полгода, пока к нам внезапно не перевели это маленькое и злобное исчадие ада – Михаила Ратникова.

Единственный ребенок весьма состоятельных родителей, избалованный до невозможности отпрыск родовитой фамилии (Ратниковы по сей день сохранили статус титулованного дворянского рода, полученный еще при Петре Великом), мальчишка хорошо знал себе цену и умел пользоваться положенными привилегиями. И капля по капле подтачивал мой авторитет в классе.

Его вчерашняя выходка стала той последней каплей, которая переполнила чашу моего, как утверждает Сашка, ангельского терпения. А многоуважаемый дядя родовитого отпрыска, Артемий Дмитриевич Ратников (что б ему икалось!) добавил свою жирную ложку дегтя в давно назревший конфликт – прилюдно (все произошло в присутствии остальных учеников) поставил под сомнение мое решение по намечавшейся экскурсии, тем самым унизив меня как педагога.

И вот, пожалуйста, с самого утра уроки напоминали настоящий веселый балаган – я тщетно пыталась вернуть общение с детьми в рамки дозволенного, а они, в свою очередь, активно повторяли за бесенком Ратниковым: хихикали, крутились, кривлялись за моей спиной (я все видела в настенное зеркало!) и нагло саботировали учебу. Работать стало совершенно невозможно.

– Дети, прошу всех вернуться на свои места и открыть тетради, мы продолжаем урок.

– А что насчет экскурсии, Екатерина Алексеевна? Или мы уже никуда не едем?

Дети с новой силой загудели. Я подняла руку, призывая к молчанию, и оно вскоре наступило. А я, смотря в лицо своего малолетнего мучителя, этого богатенького интригана и вредителя, вдруг четко поняла, что этот раунд окончательно проиграла.

Я хотела наказать ученика за плохое поведение и оставила его без экскурсии с классом. Но вмешался дядя, потом директриса и теперь мне просто не оставили выбора. И наглый мальчишка прекрасно знал об этом. Но ты рано радуешься, бессовестный нахал. У меня для тебя припасен один неприятный сюрприз. Начинаем второй раунд.

Я медленно прошлась вдоль ряда, дети при этом изрядно насторожились и навострили уши в ожидании учительской реакции. Я же сделала вид, что раздумываю над ответом, чтобы пресечь дальнейшее неуважение в своюсторону. Я вернулась к доске и, остановившись ровно напротив ненавистного ученика, обратилась к классу.

– Дети, боюсь мое решение по экскурсии было поспешным, я признаю свою ошибку.

Ученики замерли, внимательно слушая меня и только чертенок нагло расплылся в улыбке. Он-то решил, что я говорю о решении по его допуску к этой экскурсии.

– Мы упустили один важный момент, а именно, что наступает последняя четверть вашего выпускного года и вам предстоит сдавать переводные экзамены. А у многих из вас наметилось явное ухудшение в знаниях.

Мальчишка как и остальные ребята напряглись, недоумевая и еще не догадываясь о сути разговора, но предчувствуя неприятность. Многие, как я с облегчением заметила, явно смутились при намеке на плохие оценки и мельком глянули в сторону Ратникова. Я приободрилась и продолжила.

– Поэтому, как ни тяжело мне это говорить, но экскурсию придется отменить.

Лица детей вытянулись, а один конкретный ученик покрылся красными пятнами от злости.

Итак, победа в итоге осталась за мной. Но я никак не могла этим гордиться и внутренним чутьем предвидела нежелательную для меня развязку.

И, к сожалению, оказалась абсолютно права. Уже через час я снова стояла в кабинете директора, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами. А напротив меня стоял взбешенный Артемий Дмитриевич Ратников собственной персоной. Я только подумала, что мы стали слишком часто встречаться, как оба, и директор, и гость, накинулись на меня с очередными обвинениями.

Впрочем, больше всего усердствовала Валентина Михайловна.

– Артемий Дмитриевич, – директриса буквально источала добродушие и благожелательность, – не стоит беспокоиться, экскурсия непременно состоится. Не так ли, Екатерина Алексеевна?

В мою сторону зыркнули с такой злобой, что меня сильно передернуло от чрезмерной искренности начальства. В голову пришла запоздалая мысль, что, скорее всего, мне вскоре придется искать новое место. Вероятно, в другом городе, если не в другой стране. Так что терять мне уже было нечего и, вспомнив, что я упертый телец по гороскопу, я продолжила бесцеремонно бодаться.

– Она, безусловно, состоится, только не под моим руководством, уважаемая Валентина Михайловна. Боюсь, что я недостаточно компетентный специалист по проведению такого рода мероприятий.

– Как это понимать? – теперь на меня смотрели сразу две пары глаз. Взгляд руководства сочился ядом, в то время как глаза Ратникова цвета стали смотрели холодно, но без ожидаемого высокомерия или пренебрежения. Кажется, своим категоричным отказом я привлекла внимательный интерес гостя. Вероятно, мало найдется людей, способных пойти против воли этого человека.

Мужчина повернулся ко мне всем корпусом, до этого он стоял вполоборота, засунув руки в карманы и обращаясь исключительно к директрисе. Высокий, даже слишком на мой вкус, приходилось все время задирать голову, чтобы смотреть в лицо. Одет строго и официально, но я способна отличить сдержанную роскошь, таящуюся в деталях – наручных часах, запонках, кольце-печатке – стоящих, наверняка, баснословных денег.

Все в нем – глубокий голос с хрипотцой, какая-то аристократическая внешность, манера поведения – кричало о властности и сильном характере. А природная уверенность в себе обезоруживала и подчиняла.

– Вы уверены в своем решении, Екатерина Алексеевна? – вкрадчиво и обманчиво вежливо поинтересовался виновник раздора.

Хищник, хищник в мужском обличье. Мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не поддаться мужскому магнетизму. А вот Валентина Михайловна, по всей видимости, уже готова была лужицей растечься перед гостем.

Я не отвела взгляда, чувствовала, что проходила странную проверку с эту самую минуту. Отступлюсь или дам отпор. Хитрый кот ждал решения глупой мышки, давал видимость выбора, перед тем как съесть добычу. Ну уж нет, не поддамся. Не на ту напал.

Хотя, честно говоря, сердце стучало в груди пойманной птицей, руки похолодели, а в горле пересохло. Этот мужчина оказывал странное воздействие – отталкивал и притягивал одновременно.

– Абсолютно уверена, Артемий Дмитриевич, – сказала, а сама незаметно выдохнула, когда мужчина выпустил меня, наконец, из зрительного плена. Что же со мной происходит? Почему я так странно реагирую на этого человека?

Ратников, между тем, перевел свое пристальное внимание на Валентину Михайловну и та неожиданно застыла перед ним, как кролик перед удавом. Не замечала раньше признаков излишней боязливости у собственного руководителя. Кажется, у женщины даже глаз задергался.

– Валентина Михайловна, раз вы не в состоянии справится со своими подчиненными, мне придется обратиться в вышестоящие инстанции для разрешения этого неприятного конфликта. Надеюсь, присутствующий здесь молодой специалист понимает, что ставит под сомнение свой профессионализм?

И кто меня за язык тянул, непонятно, но я снова не сдержалась.

– Этот специалист проявляет как раз высокий уровень профессионализма, всеми силами пытаясь перевоспитывать своенравного ребенка, и не имея поддержки ни в лице школьного руководства, ни в лице его родственников.

Теперь у Валентины Михайловны задергались оба глаза, а выражение лица напоминало застывший слепок восковой маски. А я, тем временем, продолжила.

– Вы же только усугубляете ситуацию. Поймите, если не поставить Михаила на место сейчас, в еще довольно юном возрасте, после может оказаться поздно. Его непослушание окончательно войдет в привычку, неуважение к взрослым закрепится как вредная черта характера, а баловство и капризность превратятся в высокомерие и эгоизм.

– Вам не кажется, что вы переходите черту, дорогая Екатерина Алексеевна?

Как этот мужчина умудрился подойти так близко, только что же стоял в паре метров от меня. Я невольно подалась назад, но успела непроизвольно вдохнуть терпкий хвойный аромат мужского парфюма. А еще почувствовала исходящий от Ратникова жар, он словно маленькое солнце, излучал непонятную силу, мгновенно окутавшую меня с головой. Я чуть не захлебнулась в ней.

Инстинктивно защищаясь, не заметила, как положила ладонь на грудь мужчины, попыталась физически оттолкнуть настырного мецената, но руку тут же перехватили и мягко сжали, так что я задохнулась и закашлялась. Попыталась вырвать руку – ее нагло удержали.

Я вскинулась и тотчас угодила в капкан. Но теперь взгляд Артемия Дмитриевича не был холоден, наоборот, появился странный блеск в глазах. Я смотрела как завороженная, не в силах оторваться. А потом мужчина разорвал контакт и неспешно вернулся на прежнее место. Я сглотнула, перевела дух. Да что со мной, что за наваждение? Реагирую как какая-то малолетка.

Как сквозь толщу воды до меня доносились отдельные слова заново начавшегося разговора.

– Думаю, Валентина Михайловна, наше маленькое недоразумение можно легко и просто разрешить.

– Да-да, Артемий Дмитриевич…

– Раз учитель так ратует о моральном облике своего ученика, что безусловно, вызывает уважение, следует пойти навстречу Екатерине Алексеевне, как вы считаете?

– Разумеется. А что вы имеете в виду?

Последовала недолгая пауза, во время которой я явно услышала сдержанный смешок и насторожилась, потрясла головой, окончательно приходя в себя. И с подозрением обратила взор на недавнего собеседника. На его губах теперь играла легкая улыбка. Что бы это значило?

– Давайте поступим следующим образом, дамы. Экскурсия все же состоится, – Ратников поднял указательный палец, пресекая мое закономерное возмущение, – но племянник будет наказан по всей строгости за свое неподобающее поведение.

Директриса одобрительно закивала. Но я не спешила радоваться. Мне так и чудилось жирное многоточие в этом неожиданном предложении.

– А чтобы Михаил четко усвоил нормы поведения, предлагаю Екатерине Алексеевне лично контролировать процесс воспитания в дальнейшем.

Я подскочила, позабыв о недавнем странном происшествии.

– Это каким же образом, позвольте сказать?

– Все просто, – мужчина уже открыто издевался надо мой, явно получая удовольствие от моего замешательства. – Станьте для ученика персональным тьютором – наставником до окончания четвертого класса.

Ратников наклонился ближе.

– Для этого приглашаю вас погостить в моем доме. Пока племянник находится под моей опекой, он живет со мной. Будьте моей гостьей.

Кажется, мы с Валентиной Михайловной обе потеряли дар речи от вопиющей наглости.

А потом началитвориться странные вещи. Директриса неожиданно радостно заулыбалась смотрящему на нее в упор Ратникову, закивала как кукла, безоговорочно соглашаясь с его беспардонным предложением. Я опомниться не успела, как меня приписали к Михаилу Ратникову учителем на дому, словно он имел на это полное право.

Я так разозлилась на все это вызывающее самоуправство, что готова была тотчас же положить заявление на стол. Раньше со мной такого не случалось. Я любила свою работу, профессию выбирала сознательно, еще в детстве решив для себя стать учителем. Но впервые готова была пойти против своих же принципов.

Однако, мое мнение никто вообще не удосужился спросить. А опомнилась я лишь в приемной директора, подписывая другое заявление – о добровольном согласии на ведение занятий по домашнему обучению.

Глава 2. Домашнее обучение с подвохом

– Ну, ты и дура, Катька! Причем, стопроцентная! – Инка выразительно покрутила пальцем у виска, за что получила весомый подзатыльник от Саши.

Мы втроем забились в дальний угол празднично украшенного бального зала, специально заказанного Игорем по случаю свадебных мероприятий. Список гостей со стороны невесты был не так велик, как со стороны жениха. Кажется, этим вечером здесь присутствовал весь бомонд Москвы и Подмосковья, половину из которых, если не большую часть, мы с Сашей видели впервые.

Что не скажешь о нашей журналистке – Инка была в своей стихие, только жаловалась, что интервью брать, увы, нет никаких оснований и должных разрешений, а то бы она тут разгулялась не на шутку.

Саша мягко приобняла меня за плечи, ласково погладила по руке. Я горестно вздохнула, на душе было тошно.

– Девочки, верите, мне впервые в жизни не хочется идти завтра на работу? – неожиданно для себя я шмыгнула носом. Так, соберись, тряпка. Инка вторила моим мыслям.

– Не раскисай, подруга. Это еще не конец света, – она ободряюще мне подмигнула. – В конце концов, всегда можно «купить больничный» в местной поликлинике. Необходимые связи имеются, ты же знаешь, так что обращайся. Саша неожиданно поддержала.

– А я могу попросить Игоря. Тебе он не откажет, разберется с этим твоим родственником ученика «по-мужски», он в этом мастер.

Я только головой покачала, да уж, с Инкой и Сашкой нигде не пропадешь. Но это был не выход для меня.

– Нет, девочки, спасибо, конечно. Но я уже давно не ребенок и привыкла сама решать свои проблемы. Ничего, прорвемся. Главное, чтобы драгоценный дядюшка еще что-нибудь не придумал по ходу дела, – я поморщилась при воспоминании о Ратникове. А Инка вдруг заинтересовалась.

– Что, такой противный? Он старый и похож на Квазимодо? – подруга умело изобразила известного героя романа Виктора Гюго. Я прыснула от смеха, на душе полегчало. Но вынуждена была заступиться за нашего школьного мецената. Дурацкая черта характера – во всем люблю честность и справедливость.

– В том-то и дело, что нет… – я запнулась, пытаясь описать своего «врага».

Внезапно поняла, что если бы не сложившаяся неприятная ситуация, я бы, скорее всего, могла легко увлечься Артемием Ратниковым как мужчиной. По спине побежали предательские мурашки при воспоминании о нашем слишком близком вчерашнем общении. Начали гореть щеки и ладонь потеплела, я будто вновь ощутила яростный стук сердца под рукой.

Пока я с трудом подбирала слова, чтобы описать мужчину, тот неожиданно явился передо мной собственной неотразимой персоной. Я даже поморгала несколько раз, эффект остался тот же. Артемий Дмитриевич Ратников стоял рядом с мужем Саши, активно жал ему руку и поздравлял с бракосочетанием.

– Катя, что с тобой? На тебе лица нет… – Саша осторожно потрясла меня за плечо. Инка оказалась как всегда прозорливей. Быстро проследив за моим изумленным взглядом, она сложила дважды два и заговорщически прошептала.

– Только не говори, что именно Артемий Ратников является тем самым дядей ученика?!

Я сглотнула, почему-то появление этого мужчины здесь, в кругу моих подруг, показалось мне настоящим вторжением врага на дружескую территорию. Так, мало того, что он мне на работе глаза мозолит, теперь еще он каким-то волшебным образом оказался на свадьбе моей лучшей подруги. Я прищурилась, внутри снова зашевелился мой злосчастный упертый телец – вечный спутник всех моих неприятностей. Потому, что только из-за своего порой чрезмерного упрямства и «вставания в позу», как говорит Инка, я то и дело попадаю в переделки.

– Откуда он здесь? – я неприлично ткнула в Ратникова пальцем. Саша недоуменно переспросила.

– Ты Арта имеешь в виду?

Я запнулась, осмысливая.

– Арт, серьезно? – неудержимо захотелось похихикать. Вспомнилось подобострастное выражение лица директрисы, ее подчеркнуто услужливое «Да-да, Артемий Дмитриевич» и я все-таки не удержалась – рассмеялась. Но тут же чуть не подавилась собственным смехом. Поймала пристальный взгляд этого самого Арта, а заодно и Игоря. Через минуту они оба двинулись в нашу сторону, быстро сокращая расстояние до временного девичьего убежища.

Саша только и успела наклониться ко мне и поспешно прошептать в самое ухо.

– Держись от него подальше, Катя!

Как невесту вежливо поприветствовал и поздравил значительно припозднившийся гость. Инка тут же распушила перья, приняла более соблазнительную позу. В этот раз я с надеждой смотрела на любвеобильную подругу. Хоть бы Инка заняла его на весь оставшийся вечер!

Раздались звуки вальса. Наши молодожены переглянулись и откланялись занимать почетное центральное место на танцевальной площадке. Последний танец, как никак.

Над моей головой раздался бархатистый баритон, хриплые нотки мужского голоса простучали по моих расшалившимся нервам как по клавишам. Зато в груди подозрительно потеплело.

– Вы окажете мне честь, Екатерина Алексеевна? – мне протянули руку, ожидая согласия на танец.

Я скосила глаза на Инну, та несколько озадаченновзирала на Ратникова. Подруга не привыкла, чтобы ее игнорировали как женщину. Но она быстро скрыла разочарование за маской вежливости и выразительно взглянула в ответ, незаметно кивнула. И мне ничего не оставалось, как принять приглашение.

Я аккуратно вложила руку в широкую мужскую ладонь и меня удивительно бережно повели в сторону танцующих пар. Мы быстро и ловко влились в их бурлящий поток. А я с легким недоумением обнаружила, что мне приятно смотреть в серые глаза напротив.

– Вы прекрасно танцуете, Екатерина Алексеевна, – мужчина глянул вопросительно.

Мы провальсировали мимо Саши с Игорем, те были поглощены собой и не замечали ничего и никого вокруг. Я отметила, что остальные пары танцующих так же мягко и вежливо обходили молодоженов по кругу, стараясь не тревожить влюбленную пару. Я нехотя ответила.

– В детстве занималась танцами какое-то время…

Правая нога назад, левая – вбок, приблизить первую ногу ко второй и сместить вес. А теперь поворот под рукой вправо и кружение. Партнер вел нашу партию идеально, я поймала себя на мысли, что получаю удовольствие от вальса.

– Вы хорошо знаете жениха и невесту? – и снова этот пристальный, пронзительный взгляд.

– Мы с Сашей – подруги детства, росли вместе. Потом в наш многоквартирный дом переехала Инна. С тех пор наша троица практически неразлучна. А с Игорем я познакомилась недавно, но искренне считаю, что они с Сашей – прекрасная пара. Я счастлива на нее.

Спина прямая, плечи – расслаблены, а голова – слегка приподнята. Но чувствовала я себя при этом очень скованно, говорила через силу.

– А вы, Артемий Дмитриевич, откуда знаете молодоженов?

Еще один поворот и сближение. Снова этот аромат, который странным образом кружит мне голову посильнее движений вальса. Почему-то тело становится ватным, каким-то легким. Еще чуть-чуть и мои ноги перестанут касаться пола. Моя рука на плече партнера дрогнула.

– Как вы себя чувствуете? – мы остановились и Ратников опустил руку с моей лопатки на талию. Стало горячо, сердце ускорило свой бег. Он наклонился ближе и зачем-то отвел пальцами упавший на глаза непослушный локон. У меня щеки загорелись неуместным румянцем. – Вы резко побледнели, а теперь покраснели. В помещении довольно жарко. Позвольте, я отведу вас к столикам. Думаю, вам нужно выпить воды и отдышаться.

Что мне нужно, так это, чтобы Артемий Ратников отошел от меня подальше. Я поискала взглядом Инну, она во всю флиртовала с очередным гостем. Врядли она обрадуется моему вмешательству.

Между тем, мы с Ратниковым удобно расположились на диванчике, мне принести стакан воды и кусок свадебного торта. Надо же, какой предупредительный и заботливый. Меня обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, мужчина вызывал чисто женский интерес, но с другой – он нагло воспользовался своим влиянием и практически нанял меня в гувернантки к своему плохо воспитанному племяннику. Я не совсем понимала, как мне относится к этому человеку.

– Екатерина Алексеевна, я хотел извиниться за Михаила, – мужчина поймал мой настороженный взгляд, – понимаю ваше недоверие. Видите ли, мальчику сейчас нелегко. Я не стану обременять вас нашими семейными проблемами. Скажу лишь, что племянник – невинная жертва родовых распрей.

Да что вы говорите! Пришлось закусить губу, чтобы не высказаться вслух.

– Я знаю, что Миша – не подарок. Но поверьте, он гораздо лучше относится к вам, чем кажется со стороны. Просто у ребенка – сложный характер.

Все же не сдержалась, бестолковый баран в моем лице ринулся в атаку.

– Тем не менее, Артемий Дмитриевич, не следует потакать его капризам. И если уж я буду вынуждена, – мужчина скривился от моих слов, – эти два оставшихся месяца заниматься его, как вы сказали, воспитанием, я не потерплю вашего заступничества. Мы должны действовать с вами сообща. Если я буду его наказывать, вы не должны вмешиваться и подрывать мой авторитет. В противном случае, результат будет плачевным.

Мужчина постучал пальцем по столу в задумчивости, потом сложил руки на груди, откинулся на спинку стула и окинул меня изучающим взглядом. Захотелось поежиться, но я не позволила себе стушеваться. В серых глазах снова блеснула сталь, как в кабинете директора.

– Я соглашусь на ваши условия, но тогда вы безоговорочно примите мои.

Я все-таки поежилась, но кивнула.

– Во-первых, вы переедете в особняк на время образовательного процесса, – мужчина пресек мое возмущение, – на время вашего пребывания в доме будет присутствовать нанятая для вас компаньонка. В школу вас будет возить мой шофер. И за свою работу вы, разумеется, получите дополнительную плату. О ее размере мы поговорим позже и, думаю, не стоит обсуждать этот момент с Валентиной Михайловной. Это будет наша с вами личная договоренность.

У меня брови поползли вверх от удивления. Мы точно не перенеслись случайно в век эдак девятнадцатый? Может мне пора надевать платье в пол и застегиваться наглухо, а еще не краситься и носить круглые очки?

– Во-вторых, по причине моих частых разъездов большую часть времени я буду отсутствовать, поэтому вы будете самостоятельно следить за порядком в доме и распоряжаться делами поместья.

Так, наверное, я все же перепила шампанского. О каком поместье мы говорим? Но вслух я снова ничего не сказала, а молча продолжила слушать этот абсурд.

– Наконец, третье и последнее условие. – Ратников наклонился ближе, некультурно поставил локти на стол и в задумчивости покрутил кольцо с изумительной красоты сапфиром на пальце. Потом снял перстень с мизинца и протянул зачем-то мне. – Прошу принять этот перстень в знак моего глубочайшего расположения и ответить мне взаимностью. Перстень закрепит наш договор.

Мне показалось, воздух зазвенел вокруг нас, на какие-то доли секунды мир вокруг смазался и застыл, замер в ожидании. В горле почему-то пересохло, пришлось взять стакан и сделать пару глотков воды, руки при этом немного дрожали. Наконец, звуки вернулись и люди снова задвигались.

Недоумевая по поводу третьего условия и таинственной формулировки, я оглянулась и наткнулась на изумленный взгляд Саши. Она тут же поспешила в нашу сторону. А мне вдруг резко не понравилось, что наше странное уединение вскоре будет нарушено. И больше не раздумывая, я приняла кольцо и попыталась надеть его на средний палец, оно застряло. Зато на безымянный село прекрасно. Пришлось временно оставить его там.

Мы с Ратниковым пожали руки. Он как раз прощался со мной, когда девчонки грозно обступили нас с двух сторон. Инка тоже успела подскочить и стояла, хмурясь. Наверное, торопилась на помощь, думая, что меня тут снова обижает вредный дядюшка ученика.

Артемий Дмитриевич поспешил откланяться. Тьфу ты, уже и думаю как леди девятнадцатого века! Наваждение какое-то.

– Екатерина Алексеевна, ваш телефон я взял у секретаря школы, как и домашний адрес. Завтра как раз выходные, машина прибудет за вами в полдень. Надеюсь, время устроит?

– Вполне, благодарю.

– Прекрасно!

– О чем вы говорите? – Саша подозрительно сощурилась, переводя взгляд с меня на друга мужа. – Арт, что происходит?

– Прошу прощения, Саша, но мне действительно уже пора. Екатерина все разъяснит лучше меня. Еще раз прими мои искренние поздравленияпо случаю свадьбы. Думаю, вскоре увидимся.

Ратников как-то особенно выразительно посмотрел на Сашу, так что она почему-то смешалась и смутилась. Зато растеряла весь свой пыл, лишь улыбнулась мужчине в ответ.

Мы втроем молча проследили за гостем до выхода из бальной залы. А потом девочки накинулись на меня, их распирало любопытство.

– Приметное колечко, подруга. Что бы это значило, а? – Инка потянулась через стол и бесцеремонно дернула мою руку к себе, наклонилась и стала пристально изучать перстень. – Слушай, на нем тут какая-то гравировка. По-моему, на латыни… Неожиданно. Ничего не хочешь нам объяснить?

И мне пришлось все рассказать. Опустила лишь свою непонятную реакцию и собственные выводы. Инна шутила и кривлялась, а вот Саша подозрительно притихла, не спеша делиться мнением. А потом вообще отговорилась необходимостью подготовки к скорому отъезду и ушла с вовремя подошедшим Игорем. Мы с Инной проводили их взглядами.

– Ты не заметила, что Сашка изменилась? – Инна поводила пальцем по скатерти, потом машинально собрала крошки ладонью в одном месте, как часто делала в детстве, вздохнула.

– О чем ты?

– Она стала разговаривать словно с оглядкой. Скажет что-то и тут же замирает, как будто прикидывает в уме, не сказала ли лишнего…

Я нахмурилась, сосредоточилась и правда вспомнила пару случаев, когда Саша заговаривала о чем-то, а потом вдруг обрывала себя на полуслове.

– Инка, не нагнетай. Просто она жутко волновалась перед свадьбой, встречей с родственниками будущего мужа. Проведут медовый месяц и все успокоится, вот увидишь.

– Сомневаюсь… У нее теперь Игорь на первом месте. И это понятно. И все же… странно. Ладно, забудем. Пошли что ли, посмотрим на счастливых молодоженов напоследок и тоже будем отчаливать. Тем более, тебе еще вещи собирать.

Инна покачала головой.

– Ну ты и выдала, Катюня! Это же надо, наниматься в гувернантки и домоправительницы в нашем 21 веке! А хотя, расскажешь потом, как это было. Поделишься со мной опытом, так сказать. Вдруг статейка неплохая выйдет.

И Инка беззаботно подмигнула, словно и не грустила несколько минут назад.

Вечером, дома, на меня напало оцепенение, проснулась нерешительность, закрались подозрения. Спать я легла в растрепанных чувствах и снилась мне всякая ерунда: я металась по старому особняку в поисках выхода, но открывая одну дверь за другой все время попадала в одно и то же место – в домашнюю библиотеку и, по совместительству, кабинет.

Окно было зашторено, горели свечи в красивых канделябрах, а за массивным письменным столом сидел… Артемий Ратников в образе английского джентльмена позапрошлого столетия и смотрел на меня немигающим взглядом.